Бегство от любви

Год спустя

      Тэхён ужасно нервничает. Он буквально готов сбежать прямо сейчас или сойти с ума, не больше, не меньше, пока нарезает круги по комнате в ожидании такси. У него потеют ладони, сердце судорожно бьется, и вообще состояние близкое к истерике. Еще никогда идея сбежать в другую страну не казалась ему такой соблазнительной. Тэхён так не психовал, даже когда они решили съехаться пару месяцев назад. Тогда это казалось ему какой-то катастрофой, тем, из-за чего у них будет куча ссор и недомолвок, но пока все шло настолько хорошо, что смахивало на какую-то сказку.       А потом Чонгук предложил познакомиться с его родителями.       Тэхён в сотый раз поправляет свою идеально выглаженную рубашку, убирает лишнюю прядку со лба и делает глубокий вдох, подумывая уже выпить для храбрости бокальчик белого вина. А потом понимает, что бокала тут явно не хватит, нужна бутылка, и обреченно заламывает сцепленные в замок пальцы. Он никогда не знакомился с родителями и не представлял, как себя следует вести, что говорить, какие вопросы задавать. Вдруг им что-то не понравится, и они поставят ультиматум Чонгуку? Вдруг тот согласится на условия, поддастся давлению и порвет с Тэхёном? Что ему тогда делать?       Именно в таком состоянии омегу и застает Чонгук, буквально ловит в объятия и обнимает крепко, пряча его лицо у себя на плече и успокаивающе поглаживая по спине. Он коротко целует крупно дрожащего Кима в висок и шепчет прямо на ухо:       – Хён, Тэхёни, все будет хорошо, не переживай ты так сильно.       – Не переживать? – голос предательски дает петуха, срываясь на окончаниях. – Я знакомлюсь с твоей семьей, а ты говоришь не переживать? Чтобы ты знал, при нашей первой встрече твоя сестра пообещала откусить мне член, если я сделаю тебе больно. А я делал тебе больно, и мне все еще страшно за свой член, – Чонгук даже отстраняет его от себя, чтобы заглянуть в лицо с легким налетом недоверия. Уголки губ дергаются в улыбке, а в глазах появляются смешинки.       – Моя сестра угрожала тебе? Серьезно? – судя по его взгляду, ему слабо верится в такой расклад. Наивный чукотский юноша.       – Представь себе, – беспомощно всплескивает руками Тэхён, а в следующий миг бета берет в ладони его лицо и целует, выбивая из головы все мысли, кроме самых приятных, конечно же. О мягких губах, о языке, о близости и, собственно, о самих поцелуях, таких пьянящих и головокружительных, что даже дыхание сбивается и мысли разбегаются в разные стороны.       – Я люблю тебя, Тэ, – шепчет Чонгук, отстраняясь от него. – И мы не расскажем моей сестре ни о чем, потому что это только между нами. К тому же, ты и так знаешь о своих ошибках и уже работаешь над ними, а это для меня важнее всего. И родителям ты моим понравишься, уверяю тебя. Они будут очарованы тобой так же, как и я в первую нашу встречу.       – Ладно, – быстро-быстро кивает головой Ким, плавясь под ласковым взглядом беты. Облегчение растекается слабостью по плечам, напряжение отпускает, когда Чонгук целует его снова, массируя пальцами заднюю часть шеи. – Хорошо, – он не знает, на что конкретно соглашается, но бета улыбается ему ободряюще и так довольно, что хочется согласиться абсолютно на все. – Давай сделаем это.       В целом, ужин проходит довольно неплохо. Родители у Чонгука оказываются довольно милыми, про братьев и говорить нечего. Те болтают без умолку и засыпают вопросами, и Тэхён постепенно расслабляется, отвлекаясь на них. Рассказывает о себе и включает обаяние на максимум, очаровывая даже поначалу хмурую сестру. Это оказывается фатальной ошибкой, потому что именно этот момент госпожа Чон Харин выбирает для того, чтобы задать свой вопрос.       – Вы уже выбрали дату?       – Эм, дату? – Тэхён сбивается с мысли, напрочь забывая, о чем вообще говорил секунду назад, не сразу понимая, что она имеет в виду. Он тянется за стаканом с водой, смутно догадываясь, о какой именно дате идет речь, мысленно уже холодея от ужаса и начиная поддаваться панике. Вот именно таких разговоров ему и хотелось избежать.       – Да, дату, – охотно повторяет женщина, расплываясь в радушной улыбке, и переводит внимательный взгляд с него на Чонгука. – Вы же ведь планируете пожениться, не так ли? – и вроде тон у нее добрый-добрый, но угроза, затаившаяся во взгляде, направленном на сына, заставляет волосы на затылке шевелиться от ужаса.       Это даже звучит страшно. Какая к черту женитьба? Ким с трудом согласился съехаться, несколько суток пребывая в состоянии то ли тревожности, то ли постоянной паники. И поначалу шарахался от Чонгука как от огня. Благо тот только закатывал глаза, сгребал его в охапку и долго обнимал и целовал, пока омега полностью не успокаивался. Это потом уже он свыкся с мыслью и даже расслабился, когда бета предложил плавный переход, начав с двух совместных дней и закончив целой неделей. А потом так привык, что начал возмущаться, когда Чонгук не оставался у него на ночь.       – Мам, перестань, – мгновенно одергивает мать Чонгук, заметив, как испуганно подбирается от этих слов Тэхён, захлебываясь паникой. Он сжимает под столом его ладонь и недовольно поджимает губы, явно раздосадованный тем, что родители подняли эту тему. Что ж, приятно знать, что не одному Киму было сейчас некомфортно.       – А что я такого спросила, Чонгук? – искренне удивляется она, словно и не замечая его состояния. – Вы уже год вместе, даже съехались, дорогой. По-моему, вполне логично, что дальше в ваших планах будет свадьба.       – Мы пока… – Тэхён тяжело сглатывает, пытаясь подобрать правильные слова и не получить чашей с салатом по лбу, но в голове на повторе заело только одно слово. Свадьба. Господи, блять, боже мой. – Не думали так далеко.       – Надо думать, дорогой, это важно, – словно делясь с ним своей мудростью, доверительно сообщает госпожа Чон, улыбаясь по-матерински тепло. В другой ситуации он даже умилился бы такой заботе и вниманию. Но уж точно не тогда, когда его пытаются женить. – Вы с годами не молодеете, нужно заводить семью, – Тэхён делает глубокий вдох и вдруг отчетливо начинает понимать, что у него нервно дергается глаз. Хватка Чонгука на собственной ладони становится чуть сильнее.       – Мам, это наше личное дело, – вмешивается в разговор он, сверля мать хмурым недовольным взглядом. У Кима даже от сердца немного отлегает, и напряжение, до этого сковавшее, кажется, каждую клеточку тела, начинает постепенно отпускать. В груди теплеет от мысли, что Чонгук принимает его сторону, защищает их отношения перед матерью, не позволяя никому вмешиваться в то, что происходит между ними. Это приятно, потому что теперь он чувствует, что не один, они отбиваются вдвоем. – И мы сами разберемся, когда нам вступать в брак. Может, это будет через месяц, может, через год, а может, никогда. Но я не хочу, чтобы ты давила на нас с этим и пыталась навязать свою точку зрения. Мы должны прийти к этой мысли самостоятельно, понимаешь? Это касается только меня и Тэхёна.       Чонгук словно озвучивает его собственные мысли, обличает в слова то, что клокочет в душе беспокойной мешаниной из мыслей. Ким осторожно тянет носом воздух и до боли закусывает губу, пряча взгляд в стол. У него горят щеки от смущения, потому что на них смотрит, кажется, каждый за этим самым столом. А потом понимает, что ему, вообще-то, плевать, потому что Чонгук тоже смотрит на него, только с нежностью и любовью, и это оказывается важнее всего остального.       – Пожалуйста, давай прекратим этот неуместный разговор.       Госпожа Чон недовольно поджимает губы, но больше к этой теме не возвращается, поэтому остаток ужина проходит хоть и в легком напряжении, но уже без прежнего страха и тревоги. Домой они едут в полном молчании, молча же принимают по очереди душ и ложатся в постель. У Тэхёна не находится слов. Ему в принципе не особо-то и нужны они сейчас, только встревоженный взгляд Чонгука немного напрягает. Тот поначалу колеблется, когда они укладываются друг напротив друга, сплетаясь ногами под одеялом, а потом все же решается заговорить первым.       – Хён, ты злишься? – осторожно спрашивает он, и Тэхён в удивлении поднимает на него глаза, понимая, что слишком сильно погрузился в свои мысли. И, видимо, заставил бету немного нервничать из-за этого, неправильно растолковав неожиданную тишину в эфире их бесконечной болтовни.       – Почему я должен злиться?       – Из-за родителей, – поясняет Чонгук, и Тэхён озадаченно хмурится, не совсем улавливая причинно-следственную связь. Ему не за что было злиться на бету. Тот, вообще-то, заступился за него, и это было ужасно приятно. Наверное, именно в тот момент он окончательно уверился в правильности своего выбора. Вероятнее всего, Тэхён никогда не устанет повторять себе, что не ошибся, решив дать их отношениям шанс. – Прости, они не должны были поднимать тему свадьбы и прочего.       – Ну, ты же их сын, я ожидал чего-то подобного, – он говорит это вслух и, судя по озадаченному выражению на лице Чонгука, тот явно понял его слова немного не так.       – В смысле? – бета надувает губы и смотрит как-то испуганно и виновато. Его, такого ранимого и уязвимого, хочется целовать до потери дыхания, что Ким с удовольствием и делает под недовольное ворчание и слабые попытки вырваться.       – В смысле вы все торопыжки, – шепчет он в зацелованные губы, и тот мгновенно расслабляется. Смотрит в ответ исподлобья немного укоризненно, а потом неожиданно ведет пальцами по ребрам, вызывая щекотку. Тэхён вздрагивает и глупо смеется, уворачиваясь от этого прикосновения, и бета тут же пользуется ситуацией, снова целуя его губы. Поцелуи ожидаемо затягиваются, как и всегда. За год, проведенный вместе, им это совершенно не надоедает. Наоборот, близость словно приобретает более весомое значение для обоих, становясь не способом получить разрядку, а еще одним средством для передачи чувств, через которые они показывали, как скучали друг по другу и как важны друг для друга.       – Знаю, мы только начали жить вместе, и переходить к следующему шагу было бы слишком быстро, – немного погодя шепчет Чонгук, пытаясь восстановить дыхание. – Да и мы не обсуждали наше дальнейшее будущее. Я боялся на тебя с этим давить и что-то предлагать, – и что-то в тоне его голоса кажется омеге странным. Как будто тот хочет сказать что-то еще, но не решается и замолкает, смотря немного смущенно и настороженно, словно проверяя реакцию. Или прощупывая почву?       – Но? – Тэхён предсказуемо напрягается и даже приподнимается на локтях, нависая над ним. Чонгук отводит взгляд и нервно поводит плечами, облизывая свои зацелованные губы. Вид у него становится ужасно виноватым, как будто он… как будто он что?       И от прострелившей догадки Тэхёну на секунду даже становится дурно. Тело бросает в жар, а руки, наоборот, холодеют и немного трясутся. Он прикрывает глаза, пытаясь сосредоточиться на том, что чувствует по этому поводу, и это мгновение растягивается будто бы в целую вечность. Сердце начинает колотиться как сумасшедшее, и к щекам приливает тепло. Но это больше похоже на волнение и легкий мандраж от ожидания чего-то приятного, нежели на дикий ужас, который преследовал его довольно длительное время.       – Чонгук, ты что, купил мне кольцо? – голос неожиданно отдает хрипотцой. Тэхён открывает глаза, чтобы не пропустить ни одной эмоции на лице Чонгука, и успевает уловить там испуг и вину. Грудную клетку стягивает спазмом стыда за собственное поведение и зажатость. Нет, это вполне нормально и естественно, что кому-то требуется много времени, чтобы с чем-то свыкнуться, но ведь и Чонгук не должен всегда быть тем, кто только и делает, что подстраивается под другого.       Даже спустя год бете приходится во многом идти на уступки и о чем-то умалчивать из страха обидеть или оттолкнуть. Но он ведь тоже заслуживал понимания и… принятия таким, какой есть? Чон имел право открыто выражать свои эмоции и уж тем более хотеть провести всю жизнь с Тэхёном, пусть того это и приводило в ужас. Или нет? Да, паника определенно имела место быть, и даже испуг примешивался где-то на периферии. Но чтобы до такой степени, чтобы захотеть убежать или отказаться? Вряд ли. Это было скорее похоже на простое волнение и какой-то сладкий трепет предвкушения.       Господи, он действительно хотел этого. Хотел, а не боялся.       – Оно у тебя с собой? – после бесконечно долгого молчания, наконец, спрашивает Тэхён, и Чонгук под ним вздрагивает и тяжело сглатывает, глядя с какой-то детской надеждой и неверием.       – Хён? – он тяжело вздыхает и понимает, что, кажется, ему все придется брать в свои руки, потому что бета явно пребывает в ступоре из-за его реакции. Оно и не мудрено, после их долгих ночных разговоров и того, как они вообще начали встречаться. Чонгук словно день за днем ступал по минному полю, и это было определенно очень выматывающе.       Им давно пора что-то поменять в жизни.       – Неси его сюда, Гуки, – опасаясь его спугнуть, мягко просит Тэхён. Чонгук медленно моргает, нервно облизывается и, коротко взглянув на ободряюще улыбающегося ему омегу, осторожно поднимется с кровати.       Он трясущимися руками достает фиолетовую коробочку с кольцом из рюкзака, который не успел разобрать после приезда от родителей, и тихо чертыхается, когда та выскальзывает из непослушных пальцев. А потом, наконец, возвращается на кровать и аккуратно садится на самый край. Когда молчание начинает затягиваться, Ким сам нетерпеливо подползает к нему. Он понимает, что бета явно не сдвинется с места даже под страхом пыток, потому что боится его гнева куда сильнее. Поэтому Тэхён сам забирает заветную коробочку у него из рук, открывает и на секунду задерживает дыхание, любуясь.       Тонкая полоска платинового кольца без раздражающей россыпи камней, витиеватых узоров и прочего, и аккуратная небольшая двойная подвеска в форме сердца: одна с цветной эмалью, а вторая – с местом под гравировку на обратной стороне. Он рассеянно ведет пальцем по ободку, уже точно зная о том, какая гравировка сюда отлично впишется, аккуратно достает кольцо из коробочки и надевает на свой безымянный палец. Садится идеально, как будто для него и сделанное. Что, впрочем, не исключено.       – Нужен еще один штрих, – оценив, как смотрится кольцо на руке, резюмирует Ким и поднимается с кровати, направляясь к их шкафу с одеждой. Делиться местом для хранения тоже было непросто, освобождать полки, ломать голову, куда деть свои вещи, но это только поначалу. Потом они оба поняли, что в том, чтобы носить оверсайз одежду, была масса плюсов. Например, ее могли носить оба.       Чонгук смотрит на него большими как блюдца глазами, когда Тэхён извлекает из недр шкафа белую бархатную коробочку и поворачивается с ней к нему. Губы сами собой расползаются в улыбке, когда он видит реакцию явно пребывающего в шоке беты. Тот безмолвно пару раз открывает и закрывает рот, а после переводит на омегу свой блестящий восторженный взгляд и тяжело сглатывает, выглядя слегка обескуражено и беспомощно.       Тэхён неторопливо подходит ближе, забирается на матрас, буквально садясь к Чонгуку на колени, и, наконец, открывает коробочку. А после без лишних прелюдий надевает не сопротивляющемуся бете на безымянный палец кольцо. Оно такое же лаконичное, чуть более широкое, тоже из платины, но с тиснением в виде частоты сердечных сокращений. Эдакий символизм, показывающий, что только рядом с Чонгуком его пульс ускоряется, сбиваясь с привычного ритма.       Это была очень спонтанная и очень безумная покупка. Тэхён вообще зашел в ювелирный по какому-то внутреннему наитию, до этого проведя около получаса снаружи и разглядывая витрины. Аргумент «Что вообще может случиться? Это же просто магазин» сработал на ура. А потом Тэхён увидел то самое кольцо и подумал, что, наверное, хотел бы однажды подарить его Чонгуку. Когда-нибудь, не обязательно сиюминутно.       Так он успокаивал себя, когда покупал кольцо. Твердил себе это как мантру, пока нес пакет с заветной коробочкой, которая жгла руку, до машины. И также успокаивал себя, когда прятал ее в квартире, чтобы Чонгук уж точно случайно не наткнулся и не начал задавать вопросы. К ним он пока был совсем не готов. Кольцо потом все равно неизменно напоминало о своем существовании каждый божий день, но не вызывало при этом раздражения, только легкую тревогу и волнительное предвкушение. А потом уже и чувство привыкания.       – Хён, – беспомощно тянет бета с глазами на мокром месте, кажется, лишившись дара речи, и от вида этой картины сладко екает сердце.       – Ладно, это оказалось не так страшно, как я думал, – облегченно выдыхает Ким и испуганно вскрикивает, когда Чонгук неожиданно сметает его в объятия, повалив обратно на кровать. Они падают на смятые простыни, и на секунду у омеги даже дыхание перехватывает от глубины испытываемых к этому человеку чувств. Чон до хрипов сдавливает его в своих руках и начинает покрывать лицо поцелуями. Лоб, щеки, брови, подбородок – все, куда доставали неугомонные губы. – Тише ты, задушишь, – тихо смеется Тэхён, копошась в крепкой хватке, но даже и не думает вырываться, глупо улыбаясь и чувствуя разрывающую его изнутри радость и легкость от эйфории. Чонгук неожиданно останавливается, весь замирает и нависает сверху, заглядывая ему в глаза.       – Это ведь да? Да, Тэ? – взволнованно спрашивает он, как будто того, что у них на пальцах теперь надеты помолвочные кольца совсем недостаточно для подтверждения всех его надежд. Требовательный даже сейчас, в такой особенный для обоих момент.       – Да, – решив не мучать бету, быстро-быстро кивает Тэхён. И тот сразу же притягивает его к себе и впивается ему в губы поцелуем, жадно крадя крупицы дыхания из охотно приоткрывшегося навстречу рта. – Надеюсь, я не пожалею, – больше дразнится, чем действительно имеет это в виду, омега между короткими чмоками и возмущенно шипит, когда Чонгук ощутимо прихватывает зубами его плечо.       – Ты не пожалеешь, – с жаром выдыхает бета ему в губы. – И что еще за формулировка такая? И ты тоже хотел сделать мне предложение? Когда? Разве ты не говорил, что не хочешь спешить? – Чон, вероятно, сильно переволновавшийся, начинает тараторить. Тэхён не может сдержать улыбки, наблюдая за ним, таким счастливым, растрепанным, восторженным и взволнованным. Он протягивает руку к его лицу и осторожно убирает упавшие на лоб прядки, ведет кончиками пальцев по бровям и гладит круглую мягкую щеку. Бета тут же охотно приникает к ладони Кима сам, ластится игривым щенком и целует в основание, глядя ему в глаза с нескрываемым восторгом и ликованием.       – Как много вопросов, – весело хмыкает омега. – Для справки, мне все еще страшно, – уточняет он на всякий случай. – Я, в конце концов, еще ни с кем никогда не обручался. Но да, я думал об этом, мы всё-таки живем вместе. А еще я не хотел тянуть три года, если ты вдруг решил бы передумать.       – Ни за что, – тут же отвечает Чонгук и снова целует его, больше просто жмется в поисках желанного прикосновения, близости, а после спускается на подбородок, мажет губами по шее и останавливается рядом с мерно колотящимся сердцем, уже успокоившимся, но все еще немного взволнованным такими потрясениями. – Ты от меня теперь не отделаешься, – звучит это то ли как угроза, то ли как обещание. Тэхёну плевать на подтекст, ему становится ужасно тепло и спокойно от этих слов.       – Липучка, – ласково потрепав бету по волосам, шепчет он.       – Я люблю тебя, – срывающийся голос Чонгука вибрацией проходит под кожей и отдается в самое сердце, мгновенно находя в нем отклик.       – Я тоже люблю тебя, Чонгуки, – не колеблясь ни секунды, отвечает ему Тэхён. – Но мы ведь не будем спешить с женитьбой, да? Свыкнемся с этой мыслью, переспим, так сказать, все взвесим и, может, через годик или полтора…       – Конечно, хён, – слишком поспешно и как-то легко соглашается с ним Чонгук, улыбаясь ему широкой улыбкой от уха до уха.       Они поженятся через три месяца, поскольку Чонгука переведут работать в другую страну, и расставания с ним Тэхён испугается больше, чем брака. Потом, через пару месяцев, бета признается, что откликнулся на вакансию специально, потому что решил, что в таком случае ему будет легче расставить приоритеты. Он за это, конечно, огребет, но все равно получит свою порцию поцелуев.       Через пять лет у них родится первый ребенок, и эта беременность тоже окажется полной неожиданностью, учитывая специфику половой системы у мужчин-омег и сложность зачатия. Но Тэхён, оглядываясь назад, понимает, что ни о чем не жалеет. Он наконец-то на своем месте, с новой успешной работой, новыми впечатлениями, с любимым человеком и их ребенком. И он больше не боится перемен, потому что именно благодаря им Тэхён сейчас находится там, где должен быть. Впервые за долгое время он чувствует себя счастливым и живым, и это именно то, чего ему всегда хотелось.