Деревня Ноихара. Перерождённый Негорящий
Он не помнил, что происходило после портала. Граница между тьмой сна и тьмой запортальной размылась, миг потери сознания растёкся в минуты и часы, и видение событий стало недоступным его взору. Очнулся он лишь когда по телу ударил холод, а воздух обжёг легкие. Привычно пытаясь стиснуть зубы, он старался вытерпеть эту боль, но тело не слушалось, рот не мог сомкнуться, а бронхи без его желания втягивали воздух, что само по себе было странно — мертвым не нужен воздух, и даже вреден, если в нём распылили яд. Тогда он открыл глаза. Вместо картины... чего-то были яркие пятна, зрение резануло, и прежде чем Негорящий взял себя в руки, из глотки раздался высокий крик. Но тот быстро затих, когда магическая сила, такая темная и комфортная, близкая и мягкая, как одеяло, потекла по телу и за его пределы. Магия показала — тело и мир иные, по сравнению с теми, что были. И если тело точно другое, новорожденное, из плоти и крови, но точно его, ведь энергия в нём исходит из тёмной души и воспринимается тело душой, то вот мир отличается кардинально: разлитая в воздухе мана едва-едва ощущалась, и она была похожа на воду, такую же прозрачную и текучую, в то время как в Лордране свободной энергии, отдающей огнём и пеплом, было больше на порядки, да нет следов проклятья в виде очагов тьмы, остающихся на месте массового использования заклинаний вследствие уменьшения природного магического фона. Скорее всего, в этом мире нет чего-то подобного пламени, проклятию нежити и богам. Первые секунды его сознание не воспринимало реальность. Этого не может быть — говорили остатки веры в нечто, ранее наполнявшее его суть. Но он отбросил пустые предубеждения. Они раньше вели его в никуда. И немертвый, теперь уже бывший, принял — он вновь жив, снова рождён, как человек. Вдруг слабое тело наложило свою печать — непривычное к магии, с восприятию мира и сложному мышлению, оно истощило свой малый ресурс, и Негорящего начало клонить в сон. Несмотря на эмоциональный подъем и истинный восторг из-за полученной свободы, он не стал сопротивляться. Впереди много времени, познание нового может немного подождать.***
Хана Амакава, до свадьбы носившая фамилию Минами, лучилась счастьем. Беременность подошла к концу, и наконец неделю назад на свет появился Юто. Радости её, казалось, не было предела. Пусть вскоре с ребёнком придется расстаться, оставив его на попечение родителям мужа, так как дел накопилось множество, а ждать они отказываются напрочь, мать это всё немного не волновало, пока сын рядом. Савако Амакава в то же время готовила целебные настои. Ребёнок, пусть и родился полностью здоровым, мог подхватить болезнь даже от сквозняка, и лекарство в запасе лишним не будет. Необычным для неё казалось спокойствие Юто — не считая вскрика при родах, малыш не рыдал совсем, а уж его попытки рассмотреть все что было рядом полуслепыми глазами делало его похожим на любопытного котёнка. От такого вида его мама старалась не рассмеяться. Перед взором проносились воспоминания — Кэзухико был куда громче в свои первые дни. В отличие от жены и невестки глава клана же не был столь благодушно настроен. Да, роды прошли прекрасно, внук здоров и обладает геномом, но его поведение... Когда радость от рождения наследника прошла, всплыли тревоги. Генноске присутствовал при родах, и помнил, как магия хлынула из маленького тела потоком через секунды после первого вздоха, а от её воздействия потемнело в комнате. Ни родители Юто, ни принимавшая роды новоиспечённая бабушка этого не почувствовали. Зато почувствовали верные клану аякаси, от остальных защитил барьер на поместье. И, словно этого было мало, младенец был слишком спокоен. Чрезмерно спокоен. От такого нервы мага начали шалить. Впрочем, он не спешил делиться подозрениями. Непонятно, что происходит и что ему делать. А вызывать разногласия с близкими без серьёзных доказательств было просто глупо. К тому же темная сила будто успокоилась, и от ребёнка рассеивалась лишь чистая магическая сила, отчего Кая и Гинко оккупировали соседнюю с детской комнату, чтобы побыть рядом с источником магической энергии, поскольку она очень полезна для духов. И приятна. Пока только Химари близко не пускали — бакэнэко пока слишком молода и может стать зависимой от маны Юто, что при её будущем безумии явно станет проблемой. И ещё Ая на какой-то отдалённой полке лежит, но возможно она тоже скоро переберётся к двум аякаси. Поэтому пока что Генноске оставалось только наблюдать. И ждать, когда появится возможность понять, что происходит.***
Негорящему было интересно. Очень интересно. Будь на его месте кто-то другой, он не смог бы усидеть на месте от любопытства. Но Юто, как был наречён бывший мертвец, умел терпеть — тысячи битв научили выжидать чтобы найти брешь в защите или окно для удара. Самым неожиданным оказалось солнце. В умирающем мире оно возникло с приходом Эры огня и при затухании пламени пожиралось тьмой. Здесь же светило сияло в магии совершенно по-другому: оно чувствовалось далёким, пылающим, отдельным от земного мира. Знали ли такие детали местные жители? Насколько развили науку? Какой магией владеют? Вопросы, вопросы, вопросы. И неразвитое, неспособное к самостоятельной жизни тело. Что-ж, исследование может подождать. Все, что он мог узнать через магические потоки, уже получено. Слабое тело не может пропускать много энергии, это не позволило применить сложные заклинания для изучения тонких материй мира. Тем не менее, главное Негорящий уже понял — содержание маны в атмосфере незначительно, она никуда не утекает и не движется, следовательно порядок мироздания не изменится и этот мир не станет умирать, подобно прошлому. Хотя, возможно будут другие проблемы. Но на лицах окружавших его людей, и неких нелюдей, с которыми он ранее не сталкивался, не было теней надвигающихся бед, что давало определённые надежды. И пока было время, Юто размышлял о том, как себя вести. Пока с ним никто не говорит, его ещё можно принять за ребёнка, но стоит кому-то раскрыть часть характера или привычек, могут возникнуть вопросы: почему такое поведение, откуда привычки, и тому подобное. Он не знал, что делать, и как говорить. Да и говорить не мог — речь на слух была абсолютно незнакомой, да и редкие попытки повторить услышанный звук дали знать, что голосовые связки не позволяют нормально контролируемо говорить. Как бы то ни было, Юто не думал скрывать прошлую нежизнь. Он не актёр, отличное от общего поведение легко заметить. Да и лгать тем, кто о нём заботится, ему было противно. Несколько позднее им было принято решение. Если его прямо спросят, он раскроет себя. Если попытаются выяснить обходными путями, через опосредованные вопросы, ответом будут намеки. А в случае игнорирования экстраординарности, правда останется невысказанной.***
В это время не знавшая о мыслях будущего господина кошка мысленно дулась на господина нынешнего, не позволившего ей быть рядом с ним, наблюдать за ним, быть может даже дать погладить шёрстку. Как мало надо кошечке для счастья! И никто не говорит, почему её не пускают. Несправедливо!