Тёмная Леди

      - Не думай, что провести меня так легко. За столько лет, проведённых в твоём особняке, я изучила тебя всего, от головы до ног. Я изучила твою душу, израненную и метающуюся в страданиях, и мне совсем не совестно от знаний подобного рода.       Лезвие скользит по его горлу, а моя вторая рука находится на его плече. Пальцы с ногтями алого цвета, цвета крови, впиваются в его плечо, царапая, оставляя отметины, продавливая тонкую ткань лёгкой чёрной мантии, в которой он пришёл на эту чёртову встречу. Я чувствую его привычную ухмылку, сгораю от гнева и борюсь с желанием вонзить кинжал в его горло, убить, разорвать на куски, наслаждаться цветом багряных капель, которые будут украшать стены старинного заброшенного сада, а статуи, находящиеся по периметру, будут смотреть на его окровавленное тело своими пустыми мраморными глазницами.       - Я и не думал, что смогу обмануть тебя, дорогая моя. Ты слишком проницательна для своего возраста, а твоя душа чувствует мою душу, пытается быть ближе к ней, соединиться в одно целое. Я пытаюсь найти выход, способ, что угодно, чтобы избавиться не только от твоего общества, которое так сильно действует мне на нервы, но и ещё от общества твоей слишком прекрасной души.       Я улыбаюсь и давлю на кинжал немного сильнее, его плечи дёргаются, я готова поспорить, что он закусил губу в излюбленном жесте. Моя рука дрожит: я не могу сделать этого, я слишком слаба, слишком наивна, слишком...       - Мисс Морриган, очнитесь! Мисс Морриган!       Неторопливо открываю глаза и вижу перед собой Долохова, руки которого трясут меня за плечи, пытаясь вытащить из полубессознательного состояния. Увидев, что я, наконец, очнулась, мужчина помог мне сесть, придерживая меня за спину, а затем протянул руку, чтобы поставить на ноги. Я дышала слишком тяжело, клубы пара выходили из моего рта, растворяясь в морозном воздухе и обдавая горло жгучим ледяным огнём, заставляя морщиться от каждого вдоха и выдоха. Тренировки продолжались уже неделю, а Лорд после последнего нашего разговора куда-то исчез.       Несколько дней назад я впервые увидела Антонина. Особого впечатления он на меня не произвёл: обычный мужчина с сильными руками, вьющимися чёрными волосами до плеч, грубыми чертами лица, но в этом однообразии черт лица и внешнего вида отчётливо выделялись красивые глаза цвета корицы. Впрочем, я была не удивлена - Лорд сдержал своё слово, Долохов должен был обучить меня всему, что знал сам. Тренировки начались в тот же день.       Мы занимались по несколько часов, но даже когда я падала на снег, не в силах бороться дальше, мужчина продолжал мучить меня изучением новых заклинаний и применению их на практике. Он был неумолим: лишь когда я падала в обмороки от голода и усталости, он относил меня в мою спальню, укрывал одеялом и удалялся, оставляя на тумбочке записку со временем следующих занятий. Утром я завтракала, переодевалась, а позже уже была на поляне, на которой увидела труп девушки, показанный Лордом, и отбивала заклинания разной мощности.       После тренировок, - а у меня редко хватало на это сил, - я отправлялась на поляну, сплошь усеянную алыми розами, которым вовсе был не страшен мороз, и любовалась ими, чтобы хоть как-то восстановить сбившееся от тяжёлых физических нагрузок дыхание и затем отправиться в особняк, чтобы впервые за день нормально перекусить.       Лорд, как я уже упомянула, не появлялся. Не то чтобы я истосковалась по нему, по его речам, а уж тем более по его прикосновениям, просто мне было... одиноко. Мой мозг изнемогал, я не могла ни с кем поговорить. Толку от служанки не было: она не понимала половины из сказанных мною слов, не таких уж и заумных, но, очевидно, находящихся за гранью её понимания.       Свободное время я проводила в библиотеке, выискивая информацию о тех отраслях магии, которые Долохов поручил мне изучить. Я вновь чувствовала себя ученицей Хогвартса: длиннющие эссе, некрасивые круги под глазами, которые придавали моему лицу ещё более измождённый вид, нежели раньше, когда я ещё была узницей своего отца. Кстати, мой отец, видимо, счёл угрозу Реддла весьма правдоподобной и более не появлялся в его особняке. Я не сомневалась, что он ещё найдёт лазейку, с помощью которой вытащит меня отсюда и перепродаст выгодному покупателю, но сейчас я старалась не думать об этом. Слишком много задач и обязанностей свалилось на мои некогда хрупкие плечи и мне приходилось делать только одно: становиться мужественной и независимой.       Раньше я бы рассмеялась от подобных умозаключений, а после пошла бы гулять в сад отца, чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, чтобы позже погрузиться в уже знакомую рутину однотипных действий, без возможности высказать своё мнение и уж тем более кому-то возразить.       И вот, долгожданная свобода. Вместе со свободой в жизни появились ещё и трудности, возможность взглянуть на реальную жизнь, которой я не видела. Перед моими глазами высились стены поместья отца, его крики, боль мамы и постоянный смех приходящих и уходящих гостей - таких же монстров, как и мой отец.       Я наслаждалась моментами, проведёнными в особняке Лорда, вдали от ненавистного мне человека. Я могла вставать во сколько захочу, делать что захочу, есть что захочу, одеваться так, как моей душе угодно, но было одно ограничение, точнее, даже просьба, - не покидать пределы особняка, что, впрочем, было мне не в диковинку, да и покидать новый дом мне не особо хотелось. Мне никогда не было скучно - подумать только, никто не ограничивал мою жизнь, мои увлечения, никому не было дела до моих вкусов в одежде, никто не повышал на меня голос и не пытался продать каждому посетителю особняка!       Но после внезапного исчезновения Лорда в моей душе поселилась ранее неведомая тоска. Я впервые так трепетно ждала человека. С каждым новым днём я выглядывала в окно и надеялась увидеть его на нашей скамье, находящейся прямо под моими окнами, но, к сожалению или к счастью, - я ещё сама не до конца осознавала свои желания и не понимала чувств, испытываемых по отношению к нему, - его никогда не было на уже ставшем мне родным, как и всё в этом доме, месте.       Телодвижение Антонина выдернуло меня из воспоминаний. Мужчина вглядывался в мои глаза, словно пытаясь прочитать мои мысли и понять, о чём я задумалась сразу после потери сознания, да ещё и на такое долгое время. Я качнула головой и растянула губы в улыбке, будто успокаивая, давая понять, что всё хорошо и что я готова продолжать. Разумом будто овладела Апата - я чувствовала злость и презрение по-отношению к себе за то, что не могу сказать правду: я истосковалась по Лорду, мне нехорошо, я хочу поговорить и готова на всё, только бы услышать его прекрасный голос, вновь утонуть в омуте, из которого не выбраться, уповать на его милость и не принимать никаких ответственных решений - он защищал меня, стал моим покровителем, который никогда и никому не позволит прикоснуться к его слуге, оскорбить или, что ещё хуже и что вполне мог сделать мой отец, поднять руку.       При малейшей опасности, которая могла бы грозить любому его подчинённому, он сразу превращался в Ареса. Он со всей жестокостью расправлялся с врагами, не оставляя даже намёка на существование тех людей в каком-либо временном периоде.       Долохов подтолкнул меня в сторону особняка, не сказав ни слова, лишь кивнул на прощание. Его кивок я оставила без внимания - слишком сильно была погружена в свои мысли. Неспешно поднимаясь по лестнице на второй этаж, я надеялась на то, что Лорд уже вернулся. Пройдя по второму этажу до двери библиотеки, я посмотрела в сторону двери, ведущей в его покои, обычно скрытой от чужих глаз. Я сделала шаг, затем ещё один, пересиливая себя, свой страх. В моей душе плескалось желание увидеть его, услышать, возможно даже прикоснуться. Дойдя до двери, я аккуратно постучала в неё, игнорируя трепещущееся сердце. Стук такого необходимого для жизни органа начинал раздражать, и я старалась изо всех сил успокоить разбушевавшиеся нервы, которые и так в последнее время никуда не годились.       - Входи.       Мои ноги подогнулись, и я едва не упала, услышав такой долгожданный голос. Я медленно потянула вниз позолоченную ручку, водя по ней пальцами, чтобы хоть как-то унять всё нарастающее волнение. Я не ощущала себя самой собой, меня будто подменили, убили прошлую и возродили другого человека, робкого, стеснительного и нетерпеливого. Радовало лишь то, что ум мой никуда не делся, а даже наоборот стал прогрессировать: появлялись новые идеи, я лучше воспринимала неведомую ранее информацию.       Я увидела его сидящим в кресле с сигаретой в руке. Сладостные волны фимиама окутали меня с ног до головы, дурманящий запах приятно щекотал ноздри, проникал в лёгкие и оседал там приятным пушистым облаком, обволакивая и успокаивая. Он, наконец, обратил на меня внимание, потушил сигарету и отложил её в пепельницу, затем обернулся ко мне, положив одну руку на спинку кресла и закинув ногу на ногу. Его взгляд скользнул по мне, останавливаясь на застёжке мантии в виде веточки омелы. Прошлую я куда-то потеряла и немного грустила по этому поводу. Серебряную розу преподнесла мне в подарок мама, когда мне было пять лет, и этот день рождения, кажется, был самым счастливым. Во всяком случае, именно в тот день родители не ругались, папа не кричал и не поднимал руку на маму, а наоборот, даже улыбался. Я помню, как он впервые оставил лёгкий поцелуй на моей щеке и даже прочитал сказку на ночь.       - Ты слишком много думаешь. Это раздражает, - процедил Лорд, а уголок его губ дёрнулся в улыбке. - Выглядишь не очень. Сразу видно - Долохов постарался.       Если бы мне сказал это кто-то другой, я бы незамедлительно умчалась в спальню, чтобы привести себя в порядок, но на такое замечание, сказанное устами Тёмного Лорда, я ответила лишь вымученной улыбкой.       - Присаживайся, не стой на пороге. Стоишь как не родная, - он указал на кресло напротив себя. - Неделю не виделись, а ты мне даже слова не сказала. Хочу вновь послушать твои умозаключения.       Я прошла вперёд и села на предложенное место. Мы были слишком близко друг к другу, я могла разглядеть каждую морщинку на его лице и насмешливые блеск в зелёно-кровавом омуте глаз. Он, подперев голову рукой, наблюдал за моими эмоциями, чему-то самоуверенно улыбаясь.       - Ты так и будешь молчать? - недовольно спросил он спустя всего несколько минут моего молчания. - Может уже расскажешь, что случилось?       - Просто наслаждаюсь вашим обществом, - прошептала я, скрепив пальцы рук между собой, подражая его любимому жесту и закинув ногу на ногу.       Наши ноги практически касались друг друга, одно движение, его или моё, заставило бы нас столкнуться, но никто из нас не двигался. Лорд хмыкнул и посмотрел мне прямо в глаза.       - Неужели соскучилась? - на удивление серьёзным голосом спросил он, терпеливо ожидая ответа и, казалось, даже не шевелясь.       - Я улыбаться перестала, морозный ветер губы студит. Одной надеждой меньше стало, одною песней больше будет, - ответила я, не отводя от него пристального взгляда. Казалось, что именно в тот момент между нами образовалась некая связь, преследующая нас последующие годы.       - И эту песню я невольно отдам на смех и поруганье, затем, что нестерпимо больно душе любовное молчанье, - продолжил он, улыбнувшись.       Я невольно улыбнулась в ответ. В его обществе было слишком уютно, слишком непривычно, слишком... безопасно? Он будто стал родным, недостающей частью огромного паззла, который я собирала на протяжении всей своей жизни, вечно упуская одну, последнюю и самую важную деталь, находящуюся ровно посередине. Я искала эту деталь везде, но она, словно бриз, ускользала от меня, легко прикасаясь к моим плечам, подталкивая, словно играя в некую игру, но никогда не попадаясь мне на глаза, не позволяя схватить и закончить паззл.       Лорд молчал достаточно долго, легонько покачивая ногой, стараясь не задеть мою ногу, и как-то подозрительно спокойно оглядывал комнату, задерживал взгляд на книжных полках. Удивительно, но Реддл был таким человеком, с которым было не только интересно говорить и спорить, но и молчать. Молчание рядом с ним будто бы наполняло мой мозг новыми знаниями, идеями и планами их реализаций.       - Я скажу Долохову, чтобы он меньше досаждал тебе тренировками. Ты мало спишь, - он выразительно кивнул на мои круги под глазами, - и мало ешь. Такими темпами ты будешь падать в обмороки от истощения, даже не успев встать с кровати.       - Не стоит... - попыталась возразить я, но была остановлена взмахом руки и лёгким ударом по колену.       - Ничего слышать не хочу, - он слегка повысил голос. - Тренировки тренировками, но о своём состоянии тоже нужно заботиться. Я уже устал каждый раз таскать тебя на руках после каждого твоего падения в обморок. Хоть ты и лёгкая, но это действие из раза в раз начинает мне надоедать.       Я кивнула. Мне и вправду стоило больше отдыхать. Я уже чувствовала, как слабеет мой организм после интенсивных тренировок и такого маленького количества часов отдыха.       - Я хотел бы отдать тебе то, что принадлежит тебе по праву, - прошептал он, задумчиво глядя в дальний угол комнаты на маленькую шкатулку, стоящую на столе. - Закрой глаза.       Я пожала плечами и послушно выполнила его указание, тут же почувствовав, как он взял мою руку в свою, потянул, заставляя подняться с кресла и отвёл в сторону. Он исчез всего на несколько секунд, после чего я почувствовала его руки в районе ключиц. Что-то щёлкнуло, затем вновь защёлкнулось, послышался мягкий шелест.       - Открывай.       Я открыла глаза. На меня смотрело моё отражение. Измождённая, уставшая, но не потерявшая привлекательности девушка глядела на меня в ответ. Позади неё стоял мужчина, положивший руки на талию леди и притягивающий её к себе. Я опустила взгляд на застёжку мантии и не смогла сдержать счастливой улыбки: вместо веточки омелы там была серебряная роза, тот самый подарок мамы, такой дорогой моей душе.       - Ты потеряла её, когда упала в обморок после нашего разговора, - прошептал Лорд мне на ухо, убирая пряди волос с моего лица. - Я решил, что стоит вернуть это тебе.       Мы замолчали, вслушиваясь в треск камина. Я разглядывала его отзеркаленную версию, а он - мою. Нам не хотелось отойти от зеркала и сесть обратно - зеркало притягивало нас чем-то особенным, парализовало, не давало сделать и шага в противоположную от него сторону.       - Чужая душа - потёмки; любому ясно - потёмки, потёмки... а приглядишься; да что ж такое? Опять потёмки, - хрипло произнёс Реддл. - Но твоя душа... есть в ней что-то светлое, что-то чистое, что-то искрящееся. Я будто вижу свет, - он положил руку на моё солнечное сплетение, - он исходит отсюда, ослепляет, и заставляет меня верить в то, что я ещё жив. Мёртвому не дано видеть такой свет, исходящий из самых глубин человеческой души.       Я не могла ответить; его губы коснулись моей шеи, а размеренное дыхание вызвало мурашки по всему телу. Я не смогла сдержать улыбки - всё казалось таким неправильным, но, в то же время, таким привычным.       - Ты дрожишь, - проговорил он куда-то в область моей шеи. - Успокойся.       - Не могу, - тихо ответила я и попыталась повернуть голову так, чтобы взглянуть на него.       - Да не верти ты головой, как сова, - он вернул мою голову в изначальное положение, - как не посмотришь - куда-то торопится, что-то вечно пытается узнать, ты такая любопытная и живая, что даже тошно.       Я издала звук, чем то похожий на смешок и вновь попыталась обернуться к нему, за что получила легкий удар по затылку.       - Ты находишься в моём особняке уже больше недели и только сегодня я услышал, как ты пытаешься смеяться. Угомонись и перестань вырываться. Ты похожа на ужа.       Я хихикнула и окончательно оставила свои попытки вывернуться из его объятий.       - Побудь со мной сегодня. Честно признаться, я соскучился по твоим рассуждениям о Дамблдоре и ордене общипанных куриц.       Я засмеялась и прикрыла глаза. Он стал слишком родным. Слишком...