***
Йо держит его за руку. Обычно Хао выше таких публичных выступлений. Тем более, что многие родители следили за своими детьми (пусть и не всегда внимательно), и многие должны были видеть, как старший мальчик толкал Йо. И хотя Хао действовал жёстче, чем тот мальчик, его реакция была оправдана. Так, по крайней мере, думают некоторые неравнодушные родители, которые наблюдают драму «Микихиса против матери мальчика». Хао совершенно всё равно. Просто ещё одно доказательство того, что люди мерзки и склонны к насилию, и это нельзя игнорировать. Они до отвращения рады поглазеть на ссору, с жадностью вслушиваются в перепалку двух взрослых. Отвратительно. Никакой порядочности, все поглощены собственными мыслями. Некоторые беспокоятся о деньгах, о том, как их не хватает и как бы получить прибавку к зарплате. Другие сокрушаются о своих неудачах, а двое родителей и вовсе отвернулись от песочницы в момент удара Хао, мысленно хвалясь, что их ребёнок никогда не начал бы драку. Хотя их драгоценные отпрыски никогда не смогут повторить отточенный и эффективный приём Хао. Эти насекомые заслужили уничтожения и ничего больше. – Зачем ты ударил Кинтаро?! Хао фыркает. Было невозможно не ударить Кинтаро. «Золотой ребёнок», она наверняка возлагает большие надежды на своего сына. – Он толкнул моего брата, – протяжно говорит Хао, глядя на женщину, которая считает нормальным поучать чужого ребёнка так. Люди смотрят на них и получают больное удовольствие. Никто не собирается вмешиваться. – Он должен подавать пример, но вместо этого решил подраться с малышом. Испуг, шок от его большого словарного запаса и правильной речи, злость из-за осуждения её «золотого» сыночка – всё сливается воедино, гнев, ярость и унижение захлёстывают её с головой. И тогда Хао поднимают в воздух руки, теперь гораздо более знакомые, чем его собственные. – Боюсь, Хао одновременно очень умён и очень обеспокоен безопасностью своего брата. Думаю, вам стоит объяснить своему ребёнку, что он должен помогать младшим, а не затевать с ними драки. – Кейко улыбается, кожа вокруг её глаз собирается в морщинки-лучики. Пучок, с которым она утром выходила на работу, почти развалился. Она увидела, что женщина подошла к нему слишком близко, вторглась в его личное пространство, и бросилась на защиту. Поэтому она и подняла его на руки: чтобы та женщина не могла над ним нависать. – Мне жаль, что Хао решил проучить вашего сына кулаками. Я поговорю с ним об этом.***
Они возвращаются обратно в квартиру. Микихиса отправляется готовить ужин, а Кейко вызывается искупать их обоих после игр в песке. Хао наполовину сидит в пузырящейся пенной воде, а Йо весело плещется со своей игрушечной золотой рыбкой. – Что там произошло? – тихо спрашивает Кейко, зачерпывая полный кувшин воды и оставляя его на краю ванны. Затем она берёт шампунь «без слёз» и начинает намыливать волосы Йо. Йо жмурит глаза и затыкает уши, как будто Кейко может начать лить шампунь ему в ухо. Но Хао не собирается рассказывать Йо о том, как устроен мир. – Мерзкие люди отравляют мир. Каждый раз, когда мы выходим на улицу, я убеждаюсь в этом только больше и больше. Деньги развратили общество, половина просто одержима ими, хотя им никогда не достичь того уровня богатства, который действительно имеет значение. Деньги стали просто очередной частью закона эволюции: выживает сильнейший, а сильнейший тот, у кого больше денег. – Ты не думал, что они способны меняться? – спрашивает Кейко, поливая голову Йо. Он опускает голову, чтобы мыльные струи не попали ему в глаза. Их мать продолжает лить до тех пор, пока с его волос не смывается вся пена. Как только она заканчивает с Йо, Хао поворачивается в ванне спиной к Кейко, подставляя ей всю длину своих волос. Она осторожно намыливает их, нежно массируя кожу головы. Хао не погружается в это ощущение слишком глубоко, но его плечи ощутимо расслабляются, освобождаются от части напряжения, которое принёс этот день. – Люди не меняются. – Я смогла. Хао резко открывает глаза и тупо смотрит на плитку перед собой. Он вынужден признавать её правоту. Кейко изменилась, усомнилась в россказнях своих родителей и решила, что ей собственные принципы перевешивают убеждения семьи. Для женщины, всегда следовавшей своему долгу, это разительная перемена. – Очень немногие люди способны на существенные перемены, – решает Хао и снова закрывает глаза, когда Кейко зачерпывает воду. – Что значит «сущный»? – спрашивает Йо, перебирая в воде ногами до тех пор, пока одна из них не упирается в ногу Хао. Он отбросил игрушечную рыбку и увлёкся игрой с горами пузырей, которые их окружали. Приоткрыв один глаз, пока Кейко очередной раз наполняет кувшин, Хао ничуть не удивляется тому, что его младшая половинка щеголяет бородой из пузырьков. – Это значит кое-что важное, детка, – отвечает Кейко, снова переворачивая кувшин на голову Хао. Вода струится по его голове, облепляя её волосами, но смывая всю пену. – Не могу согласиться с тобой, Хао. Я думаю, что при правильном подходе, при правильной мотивации, любой может измениться к лучшему. А теперь давай высушим вас двоих.***
Все четверо втиснулись на кровать Кейко. Хао слева от неё, положив голову на её руку, Йо, в точно такой же позе, – справа. Микихиса уместился на боку за Йо, наблюдая за тем, как нежные глаза Кейко скользят по строкам. Сегодня они читают «Философский лев: сборник детских стихов». Кейко читает негромко и с выражением, так, чтобы не вырвать Йо из ленивой дремоты. В отличие от брата, Хао совсем не спит, он заглядывает в страницы поверх её руки и читает сам. Его сухие волосы забраны в высокий хвост. Утром нужно будет их расчесать. Зевая, Кейко закрывает страницу. – Пора спать, милый. Она поднимает Хао, принимая большую часть его веса на своё бедро. Ему почти три, и он значительно тяжелее, чем год назад. Микихиса поднимает Йо, она слышит звук его шагов по деревянному полу. Она укладывает в постель Йо, а она укладывает Хао, разглаживает на нём одеяло, поправляет подушку и целует в лоб. Хао разрешает ей этот жест, глядя на неё сквозь полуприкрытые ресницы. Он не позволяет Микихисе целовать себя, но никогда не объясняет, почему. Кейко думает, не связано ли это с её побегом. Она хочет рассказать Микихисе, раскрыть ему тайну, что хранит уже больше года. Скорее всего, Хао слышит эту мысль, но не пытается отговорить её. Значит, его это не слишком беспокоит. Кейко ещё раз гладит его по волосам и целует спящего Йо. – Спокойной ночи, сладких снов. Ответ Хао звучит мягким и нежным детским голосом. Это был долгий день, и, несмотря на то, что он Асакура Хао, его тело остаётся телом трёхлетнего мальчика. Он почти засыпает, когда она гасит свет.***
Кейко и Микихиса лежат рядом, её голова покоится на его плече, а пальцы переплелись с его, Он целует костяшки её пальцев так сладко и нежно, как в день их первой встречи, и её сердце разрывается от любви. Однако ради своих мальчиков она это выдержит. – Хао всё помнит. – Это как сорвать пластырь: быстро, больно, но всё наконец кончено. Микихиса молчит и прямо смотрит на неё, и слова продолжают литься из неё. Потому что это мужчина, с которым она смогла разделить свои горести, когда он был ещё незнакомцем. Она начинает говорить и не может остановиться, слова вырываются и заполняют пространство. Кейко уверена, что она в них утонет, утонет раньше, чем успеет добраться до него, но просто не может остановиться. – Он всегда помнил, мне сказал год назад, но я не могла набраться смелости, чтобы рассказать тебе. Я боюсь, что ты уйдёшь, а я так сильно люблю тебя, так сильно, что сейчас взорвусь, но мальчики – весь мой мир, и я должна защищать их. Даже если Хао – это Хао. Кейко закрывает лицо рукой, вытянув её из ладони Микихисы, и делает один прерывистый вдох, чтобы заставить себя продолжить, закончить то, что начала говорить. – И у него есть Рейши. Не знаю, рассказывал ли тебе об этом мой отец, но это сила, которая позволяет читать мысли и сердца людей. Её можно развить только через сильнейшее чувство одиночества, а единственный способ избавиться от неё – довериться кому-то и… Боги, он ребёнок. Он переродился, но он ребёнок, мой ребёнок, и… Микихиса обнимает её, и Кейко замолкает, сдавленно всхлипывая, и цепляется за его плечи, будто этого будет достаточно, чтобы заставить его остаться. Микки кладёт одну руку на её голову, поглаживая затылок, а другой нежно скользит по спине. Она тонет в его объятиях, в знакомом запахе и тепле родных рук. С самого начала их знакомства Микихиса – её якорь, её убежище, ему она без оглядки может доверить и сердце, и душу. Он единственным человек в мире, которому она может открыть свои тайны и чувство вины, что ворочается у неё в животе, вызывая тошноту. – Мне стоит притвориться, что я ищу тебя. Слёзы Кейко высыхают, оставляя на щеках солёные дорожки, но ей всё равно. Она высвобождается из объятий Микихисы, её губы приоткрыты, а пальцы всё ещё держатся за его рубашку. – Что? – Твоя семья не перестанет искать, но если сейчас я вернусь, скажу, что уже обыскал эту местность… – То они поверят, что нас здесь нет, – договаривает Кейко, её обдаёт холодом от этой мысли. Год без Микихисы был тяжёлым, его скрасили только близнецы и та бесконечная радость, которую они ей дарили. – Мы сможем встречаться три или четыре раза в год… это немного, но если мы хотим защитить Йо… Йо и Хао, то будет лучше, если мы притворимся, что я не нашёл тебя. Я могу найти какое-то занятие, которое бы объяснило, почему я путешествую… Может, начну ходить в горы. Кейко смеётся. Она никогда прежде не смеялась так бледно и грустно, когда была с Микки, но ей бы очень хотелось узнать, что происходит в её семье, узнать, что они думают обо всём происходящем. Кейко уверена, что поступает правильно, не сомневается в выбранном пути. Хао и Йо её дети. И они всегда будут для неё превыше всего остального, даже если это значит разлучиться с любовью всей её жизни. Выживание мальчиков важнее её желаний. – Кейко… ты согласна с Хао? Он не произносит, с чем именно она согласна. Когда дело касается личных убеждений и имени Хао, люди обычно имеют в виду одну конкретную вещь. – Нет. И не думаю, что смогу когда-нибудь с ним согласиться. Но совсем не обязательно разделять чьё-то мнение, чтобы любить его. У него есть свой взгляд на человечество: он считает, что общество порочно. И всё же люди могут расти, могут меняться. Кто-то справляется сам, кому-то нужна помощь. Я верю, что измениться может каждый. Даже Хао. Вопрос только в том, до какой степени?***
Микихиса уезжает на следующее утро. Он забирает только необходимые вещи, а остальные оставляет дожидаться своих возвращений. Говорит, что они создадут иллюзию, что он никуда не уезжал. Он мог бы остаться. Хао уже доказал, что может постоять за себя. Но Йо – другое дело. И чтобы защитить его, им потребуется любая информация о том, кто идёт за ними и кого стоит опасаться. Микихиса целует Йо в лицо. Тот понимает только то, что его отец уходит и не вернётся вечером с работы, и бьётся в истерике. Он так кричит, что один из соседей выглядывает из своей квартиры, чтобы спросить, всё ли у них в порядке. – Йо просто расстроен тем, что папе нужно уехать на несколько недель. Словно в подтверждение этих слов, Йо издаёт ещё один вопль, такой пронзительный и громкий, что даже Кейко вздрагивает. Микихиса, высвободившись из хватки младшего сына, передаёт его Кейко и поворачивается к Хао. Хао стоит рядом с ней, едва достигая макушкой уровня её бедра. Микихиса опускается на колени и улыбается, Хао точно не собирается отвечать ему тем же. – Присмотри за ними, пожалуйста. – Микки… – Присмотрю, – перебивает её Хао, скрещивая руки на груди и впервые улыбаясь Микихисе. Только его лицо выражает не радость или веселье, как обычно, а скорее вызов. – Но не ради тебя.***
Хао загоняет её в угол после ухода Микихисы. Йо, обессиленный слезами и переживаниями, быстро уснул. Гостиная всё больше захламляется растущей коллекцией игрушек Йо и фотографиями её мальчиков. Некоторые приклеены скотчем к стене, а другие, «лучшие», стоят в рамочках на полках. Здесь же стоят две стопки библиотечных книг – одна её, другая – Хао. У него есть своя особая система: закончив читать книгу, он переворачивает её вверх ногами. В его стопке непрочитанными осталась одна или две, вскоре придётся идти за новыми. Он сидит у этой стопки, касаясь пальцами корешков оставшихся книг, а потом выбирает ту, что тоньше. – Я не передумаю, – говорит он твёрдо. Лишь через мгновение Кейко понимает, о чём речь. Она садится рядом и тянется за своей кулинарной книгой. Описания рецептов, конечно, бесконечно далеки от тяжёлых историко-философских трудов, которые заглатывает Хао, но ей нравится сидеть вместе и читать. Даже Йо иногда присоединяется к нему, листает книжки с картинками и читает те слова, что знает, а остальные просто додумывает. – Возможно. Но я не узнаю, пока не попробую, верно? Может, я сделаю всё возможное и потерплю неудачу, а может, всё же изменю твоё мнение. Я думаю, что люди – продукт среды, в которой растут. Йо лучший тому пример. Если бы его воспитывали мои родители, он бы считал тебя кровным врагом, но здесь ты его любимый старший брат, на которого он хочет быть во всём похожим. Наблюдать за тем, как Йо тянется к Хао, слышать, как он говорит его словами (и хорошо, если хотя бы одно из пяти он поймёт и применит правильно) совершенно… восхитительно. Хао не хмурится, просто медленно кивает, откидывая за спину волосы. Дальше они сидят в уютной тишине, читая свои книги, а Йо продолжает сопеть на диване.