***
Выйдя из кабинета директора, где оба получили своё наказание в виде тридцати часов общественных работ в школе, их уже ждал Намджун. — Тэ, я тебя в последний раз предупреждаю! Заканчивай цепляться к новеньким! Ты опустился до того, что подрался, да ещё и в туалете, позорище! — Да это не я начал! Это этот психованный, который шуток не понимает. — Он ткнул пальцев в грудь Гука, сразу же получив по руке. — Шуток??? — Гук был вне себя от такой наглости. — Мне всё равно, кто начал! Увижу вас двоих вместе, пеняйте на себя. А с тобой, — он с неодобрением посмотрел на Тэ, — я ещё дома поговорю. — И развернувшись, ушёл, оставив их одних в коридоре. Тэ провел ладонью по шее, дав понять Гуку этим жестом, что ему «конец». Гук показал неприличный знак средним пальцем. Оба, кинув друг на друга озлобленные взгляды, разошлись в разные стороны.***
Вечером, после занятий, Гук мыл спортзал, отбывая наказание. Он должен это делать вместе с Тэ, но тот проигнорировал сей воспитательный момент. Внезапно появился Чимин с ведром и тряпкой. — Чимин, зачем? Я и сам справлюсь. — Удивился Гук. Хотя в душе был очень рад тому, что ему не придётся мыть огромный зал одному. — Что значит, зачем? Я же твой друг. Тем более, наказание ты получил частично из-за меня. Это ведь я привел Намджуна. Я пошёл в туалет, а там вы. Я не знал, что делать. — Чимин виновато посмотрел на Гука, всё ещё держа в руках ведро. — Вот и правильно сделал. А то я этого гада придушил бы! — он ещё яростней стал натирать пол. — Кого бы это ты придушил? — послышался сзади бархатистый голос Тэ. Они с Юнги стояли со швабрами и вёдрами. Чонгук опёрся на свою швабру и нагло уставился в сторону Тэ. Последнее время он почему-то был очень смелым. Любому терпению приходит конец. — А я, смотрю, хозяин школы будет лично выполнять грязную работу? — громко засмеялся он, подражая голосу Хобы. — Ручки нежные не брезгуешь запачкать? — А я смотрю, очкарик осмелел! Видимо, у него две жизни?! — как ни странно, Тэ начинало нравиться препираться с Чонгуком. — Может, уже проучим этих двоих, Тэхён? — вмешался Юнги. — Прямо сейчас! — Он, хрустя кулаками, сделал шаг в их направлении. Чимин поднял свою швабру и выставил перед собой. — Только попробуй! И я сломаю эту швабру об твою тупую башку! — злобно выкрикнул он. — Ого! — опешил Юнги. — А розовая свинка, смотрю, тоже осмелела. Милашкой ты мне нравился больше — Я тебе не свинка, тупица, и не милашка! Меня зовут Чимин! Слышишь? Запомни это имя, идиот, потому как оно ещё доставит тебе кучу неприятностей! — Мина окончательно понесло от смелости. — Да я тебя… — Юнги задохнулся от возмущения, сделал ещё шаг, но его остановил Тэ. — Позже! Сейчас надо отработать это чёртово наказание, а то брат мне всю плешь дома проест. — Вздохнул он, покачав головой, представляя всё, что ему предъявит Намджун. — Неужели всесильный Тэхён кого-то боится? — Гук ходит по краю, дразня раздраженного соперника. — Не боюсь, задохлик! — Тэ посмотрел на него с негодованием. — Уважает, очкарик. Ни хрена ты не знаешь! — вмешался в диалог Юнги. Наму и Тэ… — Он хотел продолжить, но Тэ посмотрел на него нечитаемым взглядом, что тот сразу осёкся. — И вообще, не твоё дело! Мойте свой пол, пока мы добрые! — закончил он торопливо, боясь сболтнуть ещё чего лишнего. Гук наблюдал за Тэ и ему показалось, что на его лице проскользнула некая нотка грусти. «А у короля, оказывается, есть слабое место! Надо бы побольше об этом разузнать, чтоб потом побольнее ударить!» — Гук совсем не злой человек и он бы никогда не причинил кому-то осознано боль, но на войне как на войне, ведь или они тебя, или ты их. Вымывали зал они в полной тишине, изредка косясь друг на друга. В раздевалке они снова столкнулись. Тэ переодевался. Гук невольно засмотрелся на голый подтянутый торс Тэ. У него было великолепное тело. Внутри у Гука что-то шевельнулось, ему вдруг захотелось прикоснуться к нему, почувствовать какая у него на ощупь кожа, наверное мягкая и бархатная, как и его голос. Поймав себя на этой мысли, он отвернулся, но Тэ уже поймал его взгляд. — Чего пялишься? Красивого мужского тела не видел? Хотя кого я спрашиваю. У тебя такого никогда не будет. — Язвительно заметил он. Гук закашлялся, поняв, что он попался с поличным. — И вовсе я не пялюсь. Не выдумывай. И моё тело меня вполне устраивает. (Нет, не устраивает! Бессовестно врал.) Он переодеваясь, отвернулся, но руки почему-то не слушались, футболка никак не хотела сниматься. — А может, ты не из зависти тогда смотришь? — Тэ подошёл к Гуку и одной рукой прижал его к шкафчику. — Может ты… Ты меня хочешь? — Его губы почти вплотную прикоснулись к губам Гука. Свободной рукой он потянул за край майки, слегка коснувшись голого тела. Щёки Гука вспыхнули ярким румянцем. Сердце на секунду замерло, а затем ухнуло куда-то вниз. — Что ты делаешь? Отойди от меня! — он посмотрел в глаза Тэ. «Опять этот взгляд! Да, что со мной не так?» — пронеслось в его голове. — Я ничего не делаю! — выдохнул где-то над самым ухом Тэ. Свободной рукой он дёрнул майку Гука кверху так, что она легко осталась на его шее. Он отошёл от Гука на несколько шагов, любуясь проделанной работай. — Дальше сам снимешь. Можешь не благодарить! — Тэ дёрнул уголками губ вверх, выражая презрение. — А то я смотрю, у тебя плохо получалось, видимо врождённая криворукость. Поняв, что произошло, Гук буквально захлебнулся от злости. — Да ты просто… — дальше он не нашел, что сказать. Ведь злился он далеко не на Тэ. Злился на себя, на своё тело, на то, как оно реагирует на Тэхёна. Да, и он его уже не слышал, так как покинул раздевалку, пока Чонгук пытался разобраться в себе. Ночью Гук никак не мог уснуть. Мысли о произошедшем в раздевалке не давали покоя. «Что происходит? Почему его тело так странно себя повело при виде этого хулигана, абсолютно не слушалось хозяина. А ещё эти глаза! Когда он в них смотрит, мир вокруг как будто перестаёт существовать. Как это прекратить?» К горлу подкатывал необычный ком обиды. Обиды на самого себя. Он ненавидел Тэ всеми фибрами души, но почему-то, когда тот приближался, сердце замирало и вовсе не от страха, а от какого-то, до сих пор неизвестного чувства. Он долго уговаривал себя, что это просто от омерзения и ненависти. И даже составил план мести. Заснул он с твердым убеждением, что завтра обязательно поквитается со всей троицей и за себя, и за Чимина. Главное, больше никогда не смотреть в эти бездонные глаза!