***
В следующий раз Ганнибал видит Уилла, когда тот вернулся в зал суда. СМИ было разрешено вести прямой эфир этого громкого дела. Прошло несколько недель, и Ганнибал сдерживает всплеск эмоций, когда видит, как маленький бугорок, его ребенок, вырос в животе Уилла. Омега выглядит отдохнувшим, но слабым, и является ли это преднамеренным выбором с его стороны или это искренне, Ганнибал не может сказать. Он входит в помещение с Марго, Аланой, Морганом и своим адвокатом и занимает свое место за вращающейся дверью, где заседают стороны защиты и обвинения. — Всем встать для председательствующего достопочтенного судьи Этвелла. Зал встает, и входит судья. Это худой мужчина с изможденным лицом и проницательными карими глазами. — Садитесь, — говорит он, и все садятся. Ганнибал не уверен, что он когда-либо был свидетелем такого ожидаемого события. Его сердце бьется ровно, но громко в ушах. Он может видеть гриву рыжих кудрей Фредди близко спереди, видит женщину, в которой он узнает кузину Беделии, сидящую на стороне обвинения. Жюри представляет собой смесь Альф, Омег и женщин, чтобы исключить ненужную предвзятость. Крайне важно, чтобы в состав каждого жюри входило по нескольку человек каждого пола, чтобы обеспечить наиболее справедливую оценку доказательств и свидетельских показаний. Уилл сидит, обхватив руками живот, его лицо представляет собой осторожную маску умеренного дискомфорта, типичного во время фазы утренней тошноты. Ганнибал знает, что под присмотром Марго и Аланы о нем позаботятся, но он не может избавиться от укола грусти, зная, что из-за своих действий он упускает самые деликатные и прекрасные этапы беременности своей пары. Он должен быть там, он должен быть рядом с Уиллом, гладить его по волосам, когда он опорожняет желудок в туалет, предлагать ему имбирный чай и кормить его лучшими блюдами, чтобы обуздать его тягу и насытить. Он должен впиться зубами в шею Уилла, быть там, чтобы слышать Голос Уилла, водить его по магазинам за одеждой, чтобы удовлетворить его растущий живот. Но это не так. Вместо этого он находится за тысячу миль отсюда, прячась, как бандит в своем собственном доме. Он возместит Уиллу это тысячекратно, до конца своей жизни, но это ни в коей мере не уменьшит остроту настоящего. Он видит в одной из дуг камер лицо Чийо среди репортеров, сгрудившихся в задней части комнаты, и улыбается. — Сейчас слушается дело «Народ против Уилла Грэма», — начинает судья Этвелл, откидываясь на спинку стула. — сторона Обвинения может начать со вступительным словом. — Спасибо, ваша честь, — Прокурор встает и улыбается присяжным. Ганнибал сдерживает рычание, ерзая на своем стуле. Мужчина напоминает ему Чилтона своей скользкой улыбкой и плохо сидящим костюмом. Он похож на человека, который продал бы собственную мать за признание. — Дамы и господа присяжные. Сегодня я собираюсь доказать вам, что этот человек, — он указывает на Уилла, — не тот Омега, которому вы могли бы поверить. Не позволяйте своим предубеждениям одурачить вас. Уилл Грэм был арестован полицией Балтимора в разгар убийства Энтони Диммонда и попытки убийства доктора Беделии Дю Морье — двух добропорядочных граждан Балтимора. Будучи в паре с печально известным Чесапикским потрошителем, мистер Грэм полностью владел собой и сознательно со злым умыслом убил двух человек, защищая свою пару. Сегодня я покажу вам, что мистер Грэм представляет опасность не только для общества, но и для всех тех, кто все еще стоит между ним и Потрошителем. — Спасибо вам, мистер Клеменс. Мисс Хэммонд, пожалуйста, представьте свое вступительное слово. — Спасибо, ваша честь, — адвокат Уилла юна, что Ганнибала удивляет. Марго сказала, что наняла лучшего на Восточном побережье, и нелегко завоевать такую репутацию в годы становления. Она встает, прочищает горло и выходит на середину главной площадки, чтобы обратиться к присяжным. — Я здесь не для того, чтобы спорить, причинил ли мой клиент вред мистеру Диммонду и доктору Дю Морье или нет. Для этого достаточно доказательств, и, как указал мистер Клеменс, он был пойман на месте преступления. Однако я бы попросила вас подумать над этим: что могло бы убедить его сделать такую вещь? Мой клиент был верным и незаменимым помощником ФБР и полиции при аресте бесчисленного количества других убийц. Мой коллега попросил вас игнорировать тот факт, что он Омега, но сделать это означало бы игнорировать правду: мой клиент был связан с Чесапикским потрошителем и был вынужден совершать преступления, которые невозможны для других представителей его вида. Он по самой своей природе неспособен совершать подобные преступления, кроме как под крайним давлением и по приказу Альфы. Сегодня я собираюсь показать вам, что мистер Грэм — хороший, честный человек, который просто стал жертвой худшего монстра, которого когда-либо видел наш великий город. Она заканчивает еще одним кивком, и Ганнибал поджимает губы, когда она возвращается к Уиллу. Последний все это время не двигается, но слабо улыбается ей и позволяет положить руку ему на плечо. Он поднимает руку, чтобы нежно сжать ее — идеально выполненный жест нервозности и беспокойства. Ганнибал чувствует, как его грудь наполняется гордостью. — Спасибо вам, мисс Хэммонд. Сторона обвинения, пожалуйста, вызовите вашего первого свидетеля. — Я вызываю специального агента Джека Кроуфорда. Небольшой ропот прорывается сквозь толпу, и Ганнибал рычит, когда видит, как Джек встает из первого ряда и приближается к месту свидетеля. Он должен был задержаться еще на мгновение, чтобы убедиться, что тот мертв. — Агент Кроуфорд, — говорит Этвелл, его Альфа-Голос звучит громко в тишине, — Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды? — Да, — отвечает Джек, отвечая своим собственным Голосом, и занимает свое место. У него толстая повязка на шее, и он говорит хрипло. — Свидетель ваш, мистер Клеменс. — Агент Кроуфорд, как долго вы работаете на ФБР? — Спрашивает Клеменс, прислоняясь к краю своего стола и скрестив руки на груди. — Десятилетия, — отвечает Джек. — И как долго за это время мистер Грэм помогал вам в расследовании и аресте убийц? Глаза Джека вспыхивают на Уилле. С ракурса Ганнибала нельзя было прочесть в них эмоции. — Чуть больше пяти лет. — Итак, вы можете с уверенностью сказать, что знаете этого человека, — утверждает Клеменс, и Джек кивает. — Мне сказали, что методы мистера Грэма… необычны, — Джек хмурится, снова кивая. — Не могли бы вы пролить немного света на это? Джек прочищает горло. — Уилл способен читать места преступлений с точки зрения того, кто их совершил, — медленно говорит он. — Их эмоции влияют на него, позволяют ему лучше увидеть мотив. — Их эмоции, — повторяет Клеменс. — Значит, такие вещи, как гнев, предательство и так далее? — Да, — говорит Джек. — Я полагаю, что, будучи настолько чувствительным к подобным вещам, Мистер Грэм испытал влияние сильнее, чем большинство других. — Протестую, — говорит мисс Хэммонд, вставая. — Какое отношение это имеет к делу? — Поддерживаю, — отвечает Этвелл. — Мистер Клеменс, пожалуйста, изложите свою точку зрения. — Конечно, ваша честь, — говорит Клеменс с той же змеиной улыбкой. — Агент Кроуфорд, как вы думаете, если мистер Грэм так долго читал мысли серийных убийц, нашел бы он в себе силы совершить эти убийства самостоятельно? Джек колеблется. — Вы под присягой, агент Кроуфорд, — добавляет Клеменс. — Я… признаюсь, иногда это меня беспокоило, — говорит Джек. — Незадолго до нападения на мистера Диммонда и доктора Дю Морье он был… другим. Он стал агрессивным и вспыльчивым. Я так и не узнал почему. Клеменс улыбается. — Больше вопросов нет, — говорит он и садится. — Свидетель ваш, мисс Хэммонд. — Спасибо, ваша честь, — отвечает она, вставая. Она делает паузу на мгновение и оглядывается на Уилла, затем на Джека. — Агент Кроуфорд, вы упомянули, что мой клиент претерпел некоторые изменения в поведении, это верно? — Да, — говорит Джек. — И будет ли справедливо сказать, что это изменение поведения началось примерно в то же время, когда мистер Грэм и доктор Лектер связались брачными узами? — Я… Джек хмурится, а мисс Хэммонд улыбается. — Вы знали, что они были связаны, верно? — Да, — мрачно говорит Джек, снова глядя на Уилла, — Я знал. — Похоже, это не то, что вы одобрили. — Я знал доктора Лектера только мимоходом, — говорит Джек. — Вы очень заботитесь о моем клиенте, — говорит мисс Хэммонд. Джек кивает. — Итак, я спрошу снова: как вы думаете, возможно ли, что отношения мистера Грэма с доктором Лектером могли вызвать в нем такие радикальные изменения? — …Да, — наконец признает Джек, пыхтя. — Я не думаю, что он сделал бы что-то подобное самостоятельно. — Спасибо вам, агент Кроуфорд, — говорит мисс Хэммонд. — Больше вопросов нет, ваша честь. Ганнибал улыбается, мягкий звук удовольствия урчит в его груди. — Молодец, — говорит он, наблюдая, как Джек поднимается со свидетельской трибуны и занимает свое место. Когда все будет сказано и сделано, он должен будет послать мисс Хэммонд подарок в знак благодарности. — Ваш следующий свидетель, мистер Клеменс, — говорит Этвелл. Следующим Клеменс вызывает Фредди Лаундс. Она излагает ту же теорию, что и в интервью с Уиллом, ее острый язычок никак не может успокоить расшатанные нервы Ганнибала. Хотя, конечно, она не может дать никаких показаний относительно характера Уилла, ее безжалостного соблюдения контракта на суррогатство и мотивации Уилла к этому — Ганнибал видит, что они влияют на присяжных. Мисс Хэммонд, к ее чести, удается поставить под сомнение показания Фредди, но Ганнибал не уверен, что этого будет достаточно. — Ваша честь, мы могли бы ходить вокруг да около весь день, но я думаю, что будет лучше, если мы просто перейдем к делу. Я хотел бы вызвать Уилла Грэма для дачи показаний. Ганнибал видит, как в комнате нарастает напряжение. Уилл встает, изображая скромную покорность, и неуклюже пробирается со своего места к трибуне. Он дает клятву Альфы, и Ганнибал чувствует легкое беспокойство в затылке. Находясь под присягой, Уилл не может лгать. Без своего Голоса он еще более уязвим. Ганнибалу остается только надеяться, что судьба и везение на их стороне.***
— Мистер Грэм, как вы себя чувствуете? Уилл моргает, глядя на Клеменса, хмурится и прикусывает нижнюю губу. Он сильнее сжимается в своем кресле, как будто ожидает удара. — Хорошо, — отвечает он. — Неужели? — Спрашивает Клеменс. — Я полагаю, эти последние несколько месяцев были для вас очень напряженными. — Мой ребенок в безопасности и здоров, и я тоже, — отвечает Уилл несколько резко. — Это лучшее, на что я могу надеяться прямо сейчас, — он делает паузу. — Есть ли в этом какой-то смысл? — Простите меня, мне просто любопытно, — говорит Клеменс с широкой зубастой улыбкой. — Тогда скажите мне, мистер Грэм. Как вы познакомились с доктором Лектером, доктором Дю Морье и мистером Диммондом? — Доктор Лектер и я познакомились через общего друга, — говорит Уилл. — В то время он был женат на докторе Дю Морье, и мистер Диммонд тоже был их другом. Я встречался с ним всего несколько раз. — И какова была природа ваших отношений в начале? Челюсти Уилла сжимаются, он опускает глаза и тяжело дышит. — Я согласился быть суррогатом для них, — говорит он. — Доктор Дю Морье не могла иметь детей, и поэтому я согласился помочь им. — Это невероятная услуга, учитывая, что вы их не знали, — беспечно говорит Клеменс. Уилл не отвечает. Он твердо встречает взгляд Клеменса. Ганнибал улыбается, видя вызов в наклоне его подбородка и сжатых челюстях. Камера, через которую идет прямая трансляция, приближает лицо Уилла, и Ганнибал вздыхает, влюбленный в то, как утонченно Уилл обнажает зубы. — Здесь есть какой-то вопрос? — спрашивает Уилл после минутного молчания. — Хорошо, хорошо, мне очень жаль, — говорит Клеменс, пренебрежительно махнув рукой. Он возвращается к своему столу и достает папку. — Я хотел бы предоставить этот отчет судебно-медицинской экспертизы в качестве вещественного доказательства А. Мистер Грэм, вы утверждаете, что встречались с мистером Диммондом всего несколько раз до его убийства. — Да, — отвечает Уилл. — Не могли бы вы объяснить суду, почему в подвале вашей пары были найдены анализы ДНК, которые совпадают с ДНК мистера Диммонда? Ганнибал выпрямляется. Конечно. Подвал. Уилл моргает, глядя на Клеменса, прочищая горло, первая вспышка неуверенности проходит по его лицу. — Я… — Уилл сглатывает. — Мистер Диммонд был хорошим другом доктора Лектера, — отвечает он. — Я полагаю, его ДНК была по всему дому. — Тогда, возможно, мне следует задать свой вопрос более прямо. В отчетах токсикологов сообщается, что были обнаружены брызги крови, датированные всего несколькими часами до убийства мистера Диммонда. Почему его кровь была в подвале, мистер Грэм? — Черт возьми, — бормочет Ганнибал, потирая рот рукой. Уилл вздыхает, закрывая глаза. — Она была там из-за меня, — говорит он. Молчание встречает его признание. Мисс Хэммонд встает. — Ваша честь, я хотела бы попросить о перерыве, чтобы побеседовать с моим клиентом… — Мисс Хэммонд, я хотел бы услышать, что скажет мистер Грэм, — говорит Этвелл, поднимая руку. Она садится обратно, сердито сжимая челюсти. — Пожалуйста, продолжайте, мистер Клеменс. — Спасибо, ваша честь, — Клеменс широко улыбается, как кот, поймавший канарейку. — Не хотите ли рассказать поподробнее, мистер Грэм? — Мистер Диммонд пришел ко мне, когда доктора Лектера не было дома. Он был в бешенстве, в панике и сказал мне, что доктор Лектер был Чесапикским потрошителем. Я знал, что если отпущу его, он отправится прямиком в полицию, поэтому я вырубил его и удерживал, пока не придумал, что делать. — Итак, мистер Грэм, почему вы сделали это? Уилл встречается взглядом с Клеменсом, и Ганнибал видит, как там что-то вспыхивает: формирование плана атаки. Он наклоняется вперед, крепко сжимая свой айпад. — Ни для кого не секрет, что ФБР расследовало дело Чесапикского потрошителя, — говорит Уилл. — Если Энтони был прав и обвинил доктора Лектера без веской причины и доказательств, то Потрошитель исчез бы прежде, чем его поймали. Я не мог допустить, чтобы это произошло, поэтому я сказал ему, что расследую дело доктора Лектера от имени ФБР и что он должен молчать и давать показания только тогда, когда придет время его ареста. — Интересно, учитывая, что во время первоначальных показаний ваш начальник сказал, что он ничего не знал об этом плане. Уилл натянуто и предостерегающе улыбается. — Мистер Клеменс, вы Альфа. Так же, как и Специальный агент Кроуфорд. Он бы не позволил мне продолжать мое расследование, если бы знал, насколько это опасно. — Итак, совокупление с доктором Лектером и рождение его ребенка, это все было ради дела, не так ли? — спрашивает Клеменс. Уилл колеблется, поджимая губы. — Нет, — тихо признается он, — Доктор Лектер… повлиял на меня. Я обнаружил, что восхищен им. Нет ничего, чего бы я не сделал для него, если бы он попросил меня об этом. — Ваша преданность своему Альфе ощутима. — И стара, — говорит Уилл, выдавливая слова. — Он монстр. Он убийца. Он угрожал вырезать из меня ребенка, если я отвернусь от него. — И все же, если бы он появился в этом зале суда прямо сейчас и попросил вас пойти с ним, вы бы это сделали. — Любой Омега сделал бы это, — отвечает Уилл. Ганнибал улыбается — он знает, что Уилл не хочет признавать это: только из-за клятвы он должен ответить. Но это не значит, что это неправда. Клеменс достает еще один лист бумаги со своего стола и протягивает его судье. — Экспонат Б, — говорит он. — Запись телефонных звонков Уилла Грэма в ночь убийства. Мистер Грэм, вы сделали трехминутный звонок доктору Лектеру незадолго до вашего ареста. Какова была природа звонка? Уилл глотает. — Я хотел очистить свое имя, — говорит он. — Доктор Лектер считал, что я был нелоялен к нему. Я хотел, чтобы он услышал, как доктор Дю Морье признается, что она рассказала Энтони о его истинной природе. — Итак, доктор Дю Морье знала, что ее муж был убийцей и каннибалом. Она никогда не думала сказать вам об этом во время соглашения о суррогатстве? — Нет. Клеменс хмурится. — Мистер Грэм, доктор Лектер просил вас убить мистера Диммонда и доктора Дю Морье? — спрашивает он. Ганнибал может видеть перемену, произошедшую с Уиллом. Он борется изо всех сил, чтобы противостоять клятве Альфы, лгать без того, чтобы это было ложью. От этого его кожа бледнеет, плечи трясутся, и он крепко обхватывает руками свой округлый живот. — Он заставил меня поклясться, что я сделаю все возможное, чтобы сохранить нашу семью в безопасности, — тихо и сломано отвечает Уилл. — Это было то, что я должен был сделать. Клеменс хмыкает и поворачивается лицом к присяжным. Он смотрит на Уилла, затем на мисс Хэммонд и кивает. — Больше вопросов нет, — говорит он. — Спасибо вам, мистер Грэм, — говорит Этвелл. — Пожалуйста, присаживайтесь. Уилл почти рухнул на свое место, обхватив голову руками. Ганнибал видит Алану позади него, которая тянется вперед, чтобы положить руку ему на плечо. Он вздыхает, качая головой, и не протягивает к ней руку. Камера уменьшает масштаб и вместо этого фокусируется на судье Этвелле. — У нас будет заключительное слово, а затем присяжные удалятся, чтобы принять свое решение. Клеменс встает, еще раз смотрит на Уилла. — Вот что, я думаю, произошло, — говорит он. — Учитывая вещественные доказательства, показания коллег мистера Грэма и расследований, проведенных средствами массовой информации, мистер Грэм хотел бы, чтобы вы поверили, что он жертва обстоятельств. Он заключил соглашение с человеком, который оказался самым известным серийным убийцей, которого Балтимор видел за многие годы. Но я хочу, чтобы вы спросили себя, как членов жюри, считаете ли вы настолько невероятным, что мистер Грэм способен действовать по своей воле и желаниям. Мистер Диммонд и доктор Дю Морье угрожали доктору Лектеру, и мистер Грэм взял на себя смелость избавить свою пару от этой угрозы. Не позволяйте своим симпатиям затуманить ваше суждение — мистер Грэм мог в любой момент сдать доктора Лектера, но вместо этого он решил связаться с ним брачными узами, забеременеть для него и даже сейчас защищает его. Его показания, конечно, трогательны, но это всего лишь представление. Я призываю присяжных разобраться в этом и посмотреть правде в глаза. Ганнибал рычит про себя и представляет, как потрошит мужчину от грудины до мочевого пузыря и наблюдает, как он истекает кровью, хватаясь за собственные кишки. — Мисс Хэммонд, ваше заключительное слово. Мисс Хэммонд встает и подходит к краю трибуны присяжных. Она красиво и нежно улыбается им, и указывает на Уилла. Тот выглядит так, будто его вот-вот стошнит, и Ганнибал не может сказать, правда это или нет. — Дамы и господа присяжные, — начинает она. — Мой клиент снова и снова доказывал, что он честный, нравственный гражданин. Он честно ответил на каждый вопрос, страдая от мучительной беременности, вызванной несогласным связыванием. Мистер Клеменс не хочет видеть мистера Грэма жертвой, и я понимаю почему, но я прошу вас посмотреть на этого человека и подумать об Омегах, которых вы знаете в своей жизни. Вы сами слышали — доктор Лектер был монстром, который угрожал ему и его ребенку, если мистер Грэм окажется нелояльным. Может ли кто-нибудь из вас сказать, что вас не потянуло бы на подобные радикальные меры, чтобы защитить тех, кого вы любите? Ганнибалу приятно видеть, как некоторые Омеги в жюри слегка кивают в знак согласия, один из них прижимает руку к брачному укусу на собственной шее. Он улыбается. Голосование Омег и Альф, безусловно, будет поколеблено таким свидетельством. Хотя Ганнибал чувствует, как еще один осколок вины поражает его при напоминании о том, как ужасно он обращался с Уиллом в те последние часы. Именно из-за него Уилл оказался в такой ситуации, и, если необходимо, именно Ганнибал спасет его от ужасной участи.***
Жюри принимает решение почти пять дней. Ганнибал проводит большую часть этого времени, отвлеченный сверх всякой меры. Он не может сосредоточиться на работе — когда его спросили об этом, он сказал, что болезнь его пары ухудшилась, и он был госпитализирован. Это вызывает достаточно сочувствия, чтобы предотвратить дальнейшие вопросы. Он ничего не слышит от Чийо, а Уилл не звонит по одноразовому телефону. Затем, поздно ночью, Ганнибал загружает TattleCrime и видит: НОВОБРАЧНЫЙ ЧЕСАПИКСКОГО ПОТРОШИТЕЛЯ ПРИЗНАН ВИНОВНЫМ В УБИЙСТВЕ Ганнибал задерживает дыхание, его пальцы дрожат, когда он нажимает на заголовок. — Нет, — шепчет он, широко раскрыв глаза, читая статью так быстро, как только может. Но это так, неоспоримая правда. Они признали Уилла виновным в убийстве второй степени как для Энтони, так и для Беделии. Мистер Грэм был приговорен к пожизненному заключению без возможности досрочного освобождения. Однако из-за его беременности и обстоятельств, связанных с его связью с Чесапикским потрошителем, судья Этвелл счел достаточным, чтобы Уилл Грэм был заключен в камеру предварительного заключения в поместье Верджер до родов, откуда он затем будет переведен в больницу штата Мэриленд для невменяемых преступников на оставшуюся часть своего срока. «Я убежден, — заявил судья Этвелл, — что уголовное учреждение обеспечит мистеру Грэму необходимую реабилитацию, в которой он нуждается после таких тревожных последствий связывания.» — Нет! — рычит Ганнибал, закрывая айпад и отбрасывая его на другой конец дивана. Он встает, громко рыча в тишине квартиры, и подходит к окну, чтобы посмотреть на золотые уличные фонари Флоренции. Внизу люди выглядят не более чем муравьями, снующими по своим скучным жизням и заурядному существованию. Верхняя губа Ганнибала изгибается, и он поворачивает голову, когда слышит вибрацию одноразового телефона. Он отвечает, не узнавая номер. — Да? — Ганнибал, — это Чийо. Ганнибал издает еще одно грубое рычание. — Ты видел? — Да, — резко отвечает Ганнибал. — Что, черт возьми, произошло? — Я не знаю, — говорит она. — Я так же удивлена, как и ты. — Он не может там оставаться, — говорит Ганнибал. — Я не позволю, чтобы мой ребенок родился вдали от меня, а мою пару отправили в тюрьму. Чийо хмыкает. — Я наблюдала за Верджерами, — мягко говорит она. — Они не очень хорошо охраняют свои владения. Попасть внутрь не составит большого труда. — Не причиняй вреда Алане, Марго или их сыну, — говорит Ганнибал. — Уилл никогда не простит меня, если они будут ранены. — Я не думаю, что это будет проблемой. — Пожалуйста, Чийо, — шепчет Ганнибал. — Ты должна вытащить его оттуда, если я не могу. — Как я заслужу его доверие? — спрашивает Чийо. — Как мне убедить его, что ты послал меня? Ганнибал вздыхает, закрывая глаза, и потирает рот рукой. Он пытается вспомнить множество интимных бесед, которыми они обменивались, что-то, что могло исходить только от него, о чем Чийо рассказала бы Уиллу и что тот узнал бы. — Скажи ему, что это мой последний эгоистичный поступок, — говорит он. — Скажи ему, что я в темноте, и я жду, когда он выведет меня на свет. Чийо делает паузу, а затем издает звук согласия. — Будет сделано, — говорит она, и затем звонок заканчивается. Ганнибал крепко сжимает телефон, сопротивляясь желанию выбросить его. Ему придется быстро подготовиться. Уилл может вернуться к нему меньше чем через двадцать четыре часа. Ганнибал устроит для него пир, грандиозное представление в честь возвращения его идеальной пары. Флоренция будет петь ему дифирамбы, и улицы будут залиты кровью: капля, равная каждому мгновению, которое они провели порознь. Приняв решение, Ганнибал кладет телефон в карман и надевает пальто. У него есть работа, которую нужно сделать.***
Следующие три дня Ганнибал полностью безумен. Он убивает и собирает урожай с десятков людей: посетителей музея, которые задают неуместные вопросы, охранника из галереи, группу подростков, которых он застает за рисованием граффити на стене часовни. Он поджаривает куски их ног и рук, начинает готовить прошутто — которое он пока не будет использовать, но через несколько месяцев, когда мясо пропитается, — зальет бульоном и подаст его с ломтиками ребрышек. Он делает сосиски из кишок, обжаривает сердца и легкие и создает настоящий запас еды, готовясь к приезду Уилла. Он все время оставляет дверь незапертой, с нетерпением ожидая момента, когда Уилл постучит в дверь.***
Он возвращается со смены в музее и обнаруживает, что дверь заперта. Он хмурится, отпирает ее и открывает дверь навстречу аромату разогретого мяса, музыке, играющей на виктроле у входной двери. Среди всего этого есть аромат, который он узнает так, словно он въелся в его собственную плоть. Он улыбается и закрывает дверь достаточно громко, чтобы привлечь внимание. — Уилл? — зовет он, и из соседней комнаты доносится движение, тень уступает место мужчине, и дыхание Ганнибала замирает в легких. Уилл встречает его взгляд, радужки светятся золотом от радости, и Ганнибал бросает ключи и пальто и бросается к нему, притягивая его в крепкие объятия. Уилл сжимается в ответ, грубое рычание сотрясает его ребра и плечи, когда Ганнибал прижимается лицом к шее Уилла и глубоко вдыхает: аромат мяты и лемонграсса такой же острый и сладкий, как всегда, приправленный ароматом беременности. — Ганнибал, — выдыхает Уилл, его голос приглушен плечом Ганнибала. Лектер отстраняется, обхватывает ладонями лицо, убирает волосы с шеи. Уилл выглядит так же прекрасно, как и всегда, небольшая выпуклость его живота прижимается к животу Ганнибала, и последний мог бы просто заплакать от радости, увидев свою пару перед собой, живую и невредимую и здесь. Он не может придумать, что бы такое сказать. Не часто он оказывается без слов, без голоса, но увидеть Уилла перед собой — это то, чего он ожидал, кажется, тысячу лет, а слов просто нет. У Уилла, похоже, есть кое-что свое: — Ты подчинился мне, — выдыхает он, касаясь щеки Ганнибала. Его кожа мокрая от слез, но Ганнибалу все равно. Рука Уилла сжимает подбородок, его глаза широко раскрыты и полны благоговения. — Ты не вернулся в Балтимор. — Ты сказал мне не делать этого, — отвечает Ганнибал хрипло и низко. — Эта женщина, — бормочет Уилл. — Кто она такая? — Друг детства, — говорит Ганнибал. — Та, перед кем мой долг и благодарность никогда не были выше. Она здесь? Уилл качает головой. — Она оставила меня в аэропорту, заказала для меня машину и села на другой рейс, — отвечает он. — Она сказала мне заботиться о тебе, и что никто из нас не должен пытаться связаться с ней снова. Ганнибал издает смешок, хотя и натянутый. — Это похоже на нее, — бормочет он. Он проводит большими пальцами по розовым щекам Уилла, его дыхание прерывается. — Каждая секунда, проведенная вдали от тебя, растянулась на год. — Я знал, что мы снова будем вместе, — тихо отвечает Уилл. Его улыбка широкая, непринужденная, такая же совершенная, как и все остальное в нем. Ганнибал дрожит, опуская одну руку, когда Уилл обхватывает его запястье и прижимает его к выпуклости живота. — Алана все еще думает, что я невиновен. Она бы помогла мне, если бы ты не послал ту женщину. — После суда я… — Я не хочу об этом говорить, — рычит Уилл, в его глазах горит тот хищный огонек, который Ганнибал видел всего несколько раз, но в который уже так сильно влюблен. — Единственное, что меня волнует, это есть ли еще место для меня, рядом с тобой, в твоем доме. — Всегда, — клянется Ганнибал. Его рука сжимается в волосах Уилла, и он притягивает его для поцелуя. Это глубоко, страстно, когда губы Уилла приоткрываются для него, как будто они никогда не разлучались. Голова Ганнибала горит, его зубы кажутся слишком острыми, но его руки нежны и ласковы на шее и животе Уилла. — Вечно. — Хорошо, — рычит Уилл, задыхаясь в поцелуе, сразу же начиная второй, когда заканчивается первый. Он крепко вцепляется в Ганнибала, как будто не может выдержать и дюйма воздуха между ними. Ганнибал тоже остро чувствует это, как будто каждый дюйм кожи, которого не коснулись его руки, является личным оскорблением. Каждый вдох, который Уилл получает независимо от своих легких, является грехом, и каждый момент, который они провели порознь, нужно будет переделать тысячу раз, прежде чем Ганнибал будет удовлетворен.***
В ту ночь Ганнибал кормит Уилла до тех пор, пока ни один из них не сможет откусить еще кусочек. Он показывает Уиллу их кровать, раздевает его с благоговением, целует выпуклость живота и мурлычет, когда тот раздвигает ноги. Он впивается зубами в шею Уилла, наслаждается сладостью его крови, когда она устремляется в рот, и обнажает свое горло, чтобы Уилл мог пометить его заново, в свою очередь. Их горло горит, и Ганнибал прикасается к Уиллу и вырывает крик за криком удовольствия из его сухих легких, пока он не убедится, что в голове Омеги нет ничего, кроме его прикосновений, его запаха, его тепла. Он садится на Уилла, когда тот настолько подготовлен, что его запах пересиливает все остальное. Он целует и создает новые отметины на затылке и плечах, чтобы заменить те, что исчезли. Он впивается когтями в нежную грудь Уилла, впивается в руки, оставляет глубокие синяки на его горле, чтобы никто никогда не усомнился в том, что этот милый, прекрасный Омега был занят. Он нежно трахает Уилла, вызывает у него первый оргазм и оставляет дрожащим, затем перекатывает его на спину, чтобы проделать то же самое с ключицами, его красной грудью. Он извлекает из своей пары стоны и завывания, которые одновременно оглушительны и так интимно тихи, что кажется, будто каждый из них отрывает новую частичку своего сердца, чтобы быть убаюканным в теле Уилла. Он отстраняется, чтобы поцеловать и пососать отметины на бедрах Уилла, наслаждается тем, как они дрожат под его руками, гладкие и бледные, но испорченные глубокими, темными рубцами в форме его зубов. Он доводит Уилла до второго оргазма, выпивает страдальческий стон из его рта, целует его, пока ни один из них не может дышать. Уилл кусает его в свою очередь, нетерпеливо отдавая руки и сердце на попечение Ганнибала, когда тот погружается обратно в него. Когда Ганнибал связывает его, огонь в его голове наконец остывает, и он накрывает Уилла своим теплом и силой, гладит его по волосам и облизывает его нежную шею, пока тот переводит дыхание и дрожит под ним. Это самое декадентское удовлетворение: он выследил и поймал этого убийцу, поставил его на колени не из-за жестокости или доминирования, а потому, что Уиллу нравится отдавать себя во власть тьмы Ганнибала. Он может слышать преданность Уилла в биении его сердца, чувствовать запах его обожания и его вкус в его крови. И когда Ганнибал нежно гладит его живот, любовь Уилла заставляет его трепетать. — Я никогда больше не расстанусь с тобой, — клянется он, целуя Уилла в шею. Уилл улыбается и поворачивает голову, чтобы поймать рот Ганнибала. — Пришло время создать новое наследие, доктор Лектер, — говорит он. Ганнибал дрожит, его рука сжимается на животе Уилла, и улыбается, когда рука последнего ложится поверх его собственной. Он не может дождаться.