***
Десятое лето Петуньи невероятно скучное. Она осматривает каждый уголок их двора — вместе с Лили, — заглядывает под каждый камень — вместе с Лили, — и пробует каждую качель. Дома настолько искренне скучно, что когда совершенно точно не остается ничего другого, они отправляются на игровую площадку через квартал. Они ходят туда время от времени без опаски, найдя новый вид развлечений. Секрет Лили. Это время, когда слабые ростки соперничества дают всходы в ее сердце, но они такие маленькие и нежные, что кажется, будто их нет. Это время, когда Петунья и Лили встречают мальчика. — Еще раз, Лили. Сделай еще раз! Они сидят за горкой, спрятанные длинным кустарником. Петунья знает, что никто точно не должен увидеть их, когда Лили показывает фокусы. Маленький цветочек на ладони ее сестры открывает-закрывает свои лепестки и мягко взмывает в воздух. Петунья заворожена. И боится. — Как ты это делаешь? — шепчет она. — Так не должно быть. То, что делает Лили, слишком похоже на сказку, на в... Это слово на букву «в»; мама и папа, доктор Лидс, учителя в школе — они все уверены, что его не существует. Но Петунья смотрит на парящий в воздухе цветок, и не понимает, как же так. Ведь вот же оно. — Не знаю. Лили пожимает плечами. — Я просто думаю — и он взлетает. Ростки, маленькие ростки в сердце Петуньи очень медленно крепнут, превращаясь во что-то еще, но она пока не знает, что это. То, что делает Лили, — страшно, потому что Петунья видит, как смотрит иногда на сестру мама — с замешательством и тревогой — но еще немного нечестно. Почему только Лили умеет так? Петунья боится, но не перестает ломать голову, как же сделать, чтобы она тоже могла зачаровывать цветы и не только. Кустарник рядом шуршит, и это один из самых жутких моментов в жизни Петуньи, потому что следующее, что она видит, подняв голову, — два глаза, смотрящие на них. Мальчика. Петунья взвизгивает и подается назад, шлепнувшись задом на песок. Мальчик длинный и какой-то весь нескладный, несуразный даже. Его одежда не по размеру, волосы нестрижены, и из-под куртки торчит рубашка с нелепыми оборками. Он смотрит на Лили, а потом говорит: — Все просто. — Что просто? Лили тоже боится, но это еще одна вещь, которая в них разная: там, где Петунья отступает, Лили делает шаг вперед, встречая все с любопытством и пытливостью. — Ты ведьма. Лицо у мальчика — бледное, глаза — почти черные. Он некрасивый и похож на ворону. Лили морщит нос. — Вообще-то это грубо. Он краснеет — большими неровными пятнами и добавляет торопливо: — Нет, ты не поняла! Ты правда ведьма, это не плохо, совсем. Моя мама тоже ведьма, а я — волшебник. Петунья видит, как его румянец переходит на шею и скрывается где-то за воротником безразмерной куртки. Этот мальчик смотрит на Лили так, словно она и есть само волшебство, свалившееся на него с Луны. Неожиданно Петунью настигает догадка, и она вспоминает район, куда не разрешают им ходить родители, дом стоящий у одинокой реки. Кривой забор, разбитое окно, вечно уставшую женщину. — Я знаю, откуда ты, — говорит она. — Ты сын Снейпов. Это вы живете у реки в Тупике Прядильщиков. Ты зачем за нами следил? Тогда он смотрит на нее. Именно смотрит, наконец, а не бросает обрывок взгляда. Его глаза действительно очень черные. Как пуговицы, которые мама пришила к ее пальто. — Я не следил. За тобой я бы точно не стал следить: ты обычный маггл. Петунья чувствует, как горят ее щеки. Ей не нравится этот мальчик. Пусть она понятия не имеет, что значит это слово, его суть ясна — не добрая. — Лили, пойдем отсюда, — говорит она. — Мама и папа будут нас искать. Лили переводит взгляд с нее на мальчика, а затем без особых колебаний уходит вслед за Петуньей. Это не последняя их встреча, к большому огорчению Петуньи. Неделю спустя она сидит в своей комнате, раскладывая в альбом марки, когда слышит смех. Заинтригованная, она наклоняется к окну. Это Лили, она стоит у забора и улыбается с выражением искреннего любопытства, которое Петунья так привыкла видеть. И мальчишка Снейп. На этот раз он в вытянутом темном кардигане с дыркой на левом рукаве. Петунья не понимает. Он неприятный, этот мальчик. Но то, что Лили с некоторой опаской — и все же — наслаждается его компанией, заставляет ее думать, что, может быть... может быть, он неприятный только когда Петунья рядом. Она прислушивается. Голоса приглушенные, ничего не разобрать. Петунья громко фыркает. Кому вообще нужно знать, о чем они говорят? Этот мальчишка — невоспитанный, и если Лили хочет заводить знакомства с невоспитанными мальчиками, ее дело. Мама и папа, с другой стороны... Маме и папе это не понравится, думает она. Это время, когда Петунья учится находить оправдания. Соскочив со стула, она спускается вниз. Ее шаги по гравию резкие и стремительные. — ...и нельзя использовать магию вне школы, иначе Министерство обязательно тебя накажет, — слышит она, приближаясь. — Хватит морочить ей голову своими дурацкими историями, — говорит Петунья. — Магии не существует. Лили оборачивается. — Туни... Мальчишка Снейпов кажется крайне раздосадованным. — Ты ведь не можешь всерьез этому верить, Лили! Нельзя принимать за чистую монету все, что говорят всякие сумасшедшие, в следующий раз он скажет тебе, что небо зеленое. Лили вздыхает. — Но, Туни, ты же видела. Ты знаешь, что я умею. Что же это тогда такое? Петунья не может ответить на этот вопрос. И самодовольное выражение лица Снейпа приводит ее в ярость. — Не знаю. Но магии не существует, каждый разумный человек это понимает. Она упрямится. Потому что... потому что если магия действительно есть, а Лили — ведьма, как говорит Снейп, это настолько несправедливо, что ей не хочется об этом думать. — Не надо с ним разговаривать, — говорит она. — Маме это не понравится. Глаза Лили округляются в удивлении. В действительности Петунья не уверена в обоснованности этого аргумента, но не хочет так просто сдаваться. Через мгновение Лили, кажется, видит ее насквозь и качает головой. — Думаю, я могу говорить с кем хочу, Туни. А если ты хочешь присоединиться, можешь просто попросить. Петунья поджимает губы и уходит, две сердитые косички рассекают воздух. Если Лили считает, что такая компания лучше, то и ладно. Следующие две недели июля Лили всегда пропадает где-нибудь еще: на детской площадке, у реки, у большого дуба. Пару раз она зовет Петунью с собой, но та отказывается, и в конце концов она перестает приглашать. Сегодня они завтракают. Папа уехал на работу, мама развешивает белье во дворе, и кажется, что утро должно быть отличным, пока Лили не говорит: — Северус сказал, что есть особенная школа для таких, как я. Людей, умеющих колдовать. Северус. За последние несколько недель Петунья слышала это имя уже несколько десятков раз, и оно ей порядком надоело. Она издает бессвязный звук. — Он сказал, что все ведьмы и волшебники перед одиннадцатым днем рождения получают письмо, — продолжает Лили. — Приглашение там учиться. Учиться? Ложка Петуньи царапает бок ее миски с хлопьями. Она не верит в магию, но мысль о том, что Лили отправится в свою дурацкую школу и оставит ее позади, мгновенно портит ей настроение. Ведь даже если Петунья в магию не верит, она ее видела. — Туни, правда это было бы чудесно? — говорит Лили, и в ее голосе столько радостного восторга, что Петунья не может сдержать сердитых слез. — Нет, — отвечает она. — Не было бы, потому что магии не существует, а ты дурочка, Лили. Она бросает ложку, берет миску и уходит в свою комнату.I
4 декабря 2022 г. в 00:37
Петунья всегда испытывала тягу к коллекционированию. Крохотные цветочные головки, практически прозрачные камешки, наклейки, мелочи под ее вкус. У нее была целая коробка, посвященная ее незначительным сувенирам, которую она держала под кроватью в безопасности каркаса.
Они не были такими уж разными с самого начала, она и Лили. Родители покупали им похожие платья, им нравились похожие книги и похожие мальчики, у них были похожие игрушки, и даже чай они любили с одинаковым количеством сахара. Они не были такими уж разными, Лили и она. Какое-то время.
С Лили что-то не в порядке — Петунья понимает это, когда ей шесть. Они обе сидят в комнате, Лили играет на полу со своими плюшевыми животными, а Петунья аккуратно раскладывает почтовые марки в альбом. Она так увлечена этим процессом упорядочивания, превращения неправильного в правильное, что даже не сразу обращает внимание на то, как Лили вдруг взвизгивает. Но затем Петунья резко поднимает голову, потому что этот звук очень беззащитный и напоминает котенка, а ей не нравится, когда кто-то попадает в беду. Глаза Лили большие, даже больше, чем обычно, когда она показывает на одного из своих зверьков и шепчет:
— Туни, смотри.
Ее плюшевая собака, изношенная и перешитая вдоль и поперек, парит в восьми дюймах от пола. Петунья не верит в призраков, но чувствует, как волосы на затылке шевелятся.
Когда к ней возвращается голос, она шепчет в ответ:
— Лили, иди сюда.
Петунья протягивает руку, ей так сильно хочется вцепиться в Лили, вытащить ее из комнаты и с криком сбежать вниз по лестнице. Но тут с собакой происходит нечто совсем невероятное: она замирает, а потом вдруг раскручивается и пускается в вальс, как опытный бальный танцор.
— Лили, — говорит Петунья, — ну, пойдем!
Лили хихикает. Петунья вдруг понимает, что той ни капли не страшно. Совсем. Внезапно она вспоминает все безумные истории о крошечных феях, пляшущих огоньках и самолетиках, которые складываются сами собой, и недоверчиво смотрит на сестру.
— Я же говорила, Туни! Я говорила тебе!
Лили хлопает в ладоши, Петунья вздрагивает. Кажется, на самом деле они очень разные, Лили и она.
Когда игрушка останавливает свой танец, она думает, что же скажут мама и папа?
Никогда раньше Петунья не допускала мысли о том, чтобы что-то им не сказать, но их родители никогда и не верили ни одному из рассказов Лили, как Петунья не верила до сегодняшнего дня.
Она чувствует недоумение, растерянность — эмоции, слишком сложные и насыщенные для ее шестилетнего «я».
Они сбегают по лестнице, держась за руки, а потом Лили оказывается чуть впереди и падает на диван рядом с отцом. Он читает газету, но поспешно убирает ее в сторону, чтобы Лили не смяла листы.
— Что это ты так разволновалась?
Их папа добрый, и Петунья его очень любит, но иногда он такой недоверчивый. И она ждет, что он терпеливо объяснит, что не бывает привидений, волшебства и фей, хотя Санта абсолютно реален, и он делает именно это, задавая, как всегда, мягкие вопросы. Что случилось, что они видели, ох, Лили...
И тут схема ломается, потому что Лили оглядывается на нее и говорит, дуясь:
— Туни, скажи ему!
Все внимание сосредоточено на ней, и Петунья колеблется секунду, прежде чем сказать тихо, но уверенно:
— Лили не выдумывает. Я сама видела.
Она видит, как поднимаются вверх отцовские брови, и он очень медленно говорит:
— Правда?
Петунья кивает.
Позже вечером, засыпая, она слышит тихие голоса родителей внизу. Что они обсуждают — не разобрать, но там много пауз и неясных интонаций, которые звучат озабоченно и тревожно.
Лили спит на соседней кровати, Петунья смотрит в ее розовое лицо и думает: между ними всего год — но все-таки они очень разные.
В следующее воскресенье они не идут в церковь. Вместо этого к ним домой приходит мужчина, которого Петунья никогда раньше не видела. Они с Лили сидят на диване в гостиной, мужчина — в кресле напротив, в дверном проеме стоит мама, и взгляд у нее странный.
— Ну, Лили, расскажи мне про своих друзей и про игрушку, — говорит незнакомец.
Лили молчит, только смотрит на него настороженно. Петунья берет ее за руку. Она не понимает, что происходит, и ей не нравится этот его мягкий тон, хотя мужчина улыбается и выглядит дружелюбным, с руками, сложенными на коленях.
— Кто вы? — спрашивает она вместо Лили.
— Я доктор Лидс, — отвечает он спокойно и уверенно, немного наклонившись вперед. — И я никогда не видел фей и красивых огоньков, так что мне просто немного любопытно.
И это действует на Лили: она открывает рот и начинает болтать. Она выкладывает все, каждое из своих видений и маленьких приключений, и когда заканчивает, доктор Лидс смотрит на нее задумчиво.
Потом он открывает большой саквояж и достает оттуда папку, из папки — стопку файлов, из файлов — листы бумаги. Он показывает им разные картинки, задает много вопросов и в конце светит им фонариком в глаза.
— Я не вижу отклонений, — наконец говорит он. — Только очень активное воображение.
Петунья слышит, как вздыхает мама, будто у нее забрали корзину с мокрым бельем.
Отклонение. Слово звучит странно, словно предполагает, что с ней и Лили что-то не так.
— Но я видела, — говорит Петунья. — Собака танцевала. Как волшебная.
Доктор смотрит на нее пристально, и под его взглядом Петунье неуютно. Мама молчит, рука Лили в ладони теплая и мягкая.
— Волшебства не бывает, Туни, — говорит он. — Мне уже сорок восемь лет, и я ни разу не видел фею.