Сборник бездарного бытия

Однажды утром Александр собирался в школу, он делал это часто. Он был около 160 сантиметров в росте, не много не мало для шестиклассника, он надевал носки, один белый, другой чёрный, ему было лень искать второй чёрный или белый, он думал о другом, ему хотелось придумать себе занятие на сегодня после школы... Он уже надевал свою любимую пастельно-зелёную рубашку и джинсы, он затянул кожаный ремень, который некогда в третьем классе ему купила мама, которой больше не было... Ему было грустно вспоминать о матери каждый день, надевая ремень, но он знал что только так его мама может увидеть что он ещё помнит её, по крайней мере он так считал. он надевал лёгкую, тёмно-синюю ветровку. она была ему немного велика, он надел свои серо-голубые кроссовки. Его лицо было полно тихого безумия, такого тихого, что его не было почти заметно, лишь если смотреть ему в глаза можно понять, что его зрачки были невероятно сужены, но он направлял взгляд вниз. Ему становилось плохо, он не понимал почему, рука невольно тянулась к пачке сигарет, что он нашёл пару дней назад, он был невероятно глуп, теперь ему приходилось терпеть это. Он не мог контролировать себя. Он курил перед выходом из дома. Отец однажды попытался помешать Саше, не то чтобы однажды, он сделал это сразу как заметил что его сын делает. Разорванный в колья труп лежал на кухне вторые сутки. Сашино подсознание уверенно пыталась пробиться сквозь смолы в его лёгких. Безуспешно. Когда он очнулся он обнаружил что кусок отца снова пропал. Ему было страшно, на его рубашке были пятна крови, он переоделся. Он не мог идти в школу, он бежал, подальше от дома, он бежал по прямой, обходя препятствия, сигареты кончились. Он знал, знал что ничего не сможет с собой поделать, ему было страшно, никто не мог ему помочь, ему бы не поверили, а когда поверили бы, было бы уже поздно, переизбыток страха переполнял его. В разум влезало лишь одно: "впереди рельсы, ты должен лечь там, тогда у тебя снова появятся твои любимые сигареты, давай". Его подсознание окончательно отделилось от неуправляемого чудища, и этот остаток рассудка лгал телу и курильщику, что в нём обитает, поезд не успел затормозить, а курильщик не успел понять, насколько он глуп.