***
Принцесса Неста, всегда считала, что будет любить своих детей одинаково, но стоило ей взять на руки Лейнора, такого уязвимого и слабого, как она думать обо всем прочем забыла. Уже минула неделя с рождения близнецов, и если крепыша Визериса, которого казалось, одарил сам Воин, сразу отдали на попечение нянькам да кормилице, то от Лейнора, молодая мать не отходила ни на мгновение, слишком беспокоясь о его здоровье. Она сама кормила его грудью, что знатные дамы делали редко, и даже вынудила поставить в ее с мужем покоях колыбель. Нередко Эймонд просыпался от детского крика, и наблюдал, как жена его, в легкой ночной рубашке, призраком ходит по комнате, укачивая малыша. Все это ему порядком надоело. Он считал, что куда лучше с новорожденным управятся няни, но тормошить и без того беспокойную душу жены не смел. Он списывал все это на первое волнение, и считал, что как только малыш окрепнет, он подобно Визерису, будет передан кормилице. Тем не менее уже с первых дней, принц Лейнор, оказался на первом месте в глазах матери, и будет оставаться ее любимчиком до самой смерти принцессы. Не стоит однако думать, что Неста была равнодушна к другому своему сыну. Ежедневно она навещала Визериса, и все не могла нарадоваться тому, каким крепким и сильным растет ее сын. «Он такой крикливый, но выпивает кормилицу досуха, вот увидите, миледи, он вырастет сильным воином.» — говорила нянька Визериса, и принцесса охотно ей верила. Став женой и матерью, она прекратила детские забавы с фрейлинами, и даже Аннис не приносила ей удовольствия. Так что в ее окружении остались леди Шарлотта и Кейлиа, которые радовали ее куда больше своим тихим нравом и ненавязчивостью. Наивность молодой Шарлин ее забавляла, а Кейлиа знала столько мифов и легенд, что могла легко увлечь принцессу пока та вышивала или качала дитя. — Шшшш… вот так, мой маленький, тише… — Шептала Неста, укладывая сына в колыбель. В роль матери, она вжилась столь же легко, сколь в роль жены. Она была примером для любой леди при дворе. Тихая и вежливая, многие принимали это за хорошее воспитание, на деле же, юная леди, в отличие от сверстниц, была не очень заинтересована в пирах и балах. В ней не было жажды приключений, присущей многим молодым людям, которые стремились найти свое место в мире, ведь свое она уже нашла. Но недалекие лорды, видели в ней лишь то, что хотели видеть, однако, Несте не было на что жаловаться, молва о ней шла добрая, а это было куда лучше, чем пересуды о ее происхождении. Принцесса улыбнулась, когда руки мужа обвили ее вокруг талии и нежно притянули к его груди. Дети привнесли в их семью покой, и на первых порах, пара столь увлеклась детишками, что и думать забыли о ссорах и капризах друг друга. — Мейстер же сказал, что тебе стоит отдыхать. — Прошептал он ей на ухо, щекотнув своим дыханием шею. — Мне не в тягость. — Ответила она с улыбкой. — Как твое место на тренировочной площадке, так и мое тут, с нашими детьми. За то короткое время, что они прожили вместе, он понял, что несмотря на тихий характер жены, спорить с ней бесполезно, она была упертой словно ослица (чего бы он ей конечно не сказал), и единственное за что он мог благодарить Богов, так это за то, что она не порывалась подняться в небо на Тихой Ночи вместе с их сыновьями, как-то сделала принцесса Алисса. — Ты можешь его избаловать. — Предпринял еще одну попытку вразумить жену принц. Он не привык легко сдаваться, но и особо долго сражаться с ней не желал. — На то-то я и его мать. — Ответила на претензию мужа Неста. Хоть она и лелеяла сына, но отчего-то была уверена, что он вырастет славным мальчиком. Муж часто толковал о том, что не приведи Боги, но обласканный матерью Лейнор, станет вторым Эйгоном. Неста и в этом была против мужа. Ее любовь была другого толка. Дитя ее, родилось в любви, семя которой, проросло еще когда они с Эймондом были детьми, и от того, своих малышей она любила столь же чисто и искренне, как и их отца. А искренняя любовь, не запятнанная ни безумием ни злобой, не способна породить нечто капризное и злое. И в этом, принцесса, была права.***
Рейнира Таргариен была очень обиженна тем, что дочь, так и не приехала утешить ее. Лишь короткое сухое письмо, полное ничтожных слов сочувствия, словно издевка, пришедшее с черным вороном, было свидетельством того, что Неста хотя бы знала о мертворожденной сестре. Но Рейнира не злилась, понимая, что ее девочка уже выросла, и у нее, помимо опечаленной матери, своих забот хватает. Да и Неста никогда не отличалась мягкостью души, в которой одинокие странники могли найти временное пристанище и теплый прием. В темных залах сердца ее дочери, свечи горели зеленоватым огнем, а ставни на окнах, и двери, были наглухо закрыты. Мимо проходящему, могло показаться, будто обитатель этого темного замка, боится людей, но хоть Рейнира и не была особо близка с Нестой, та все же была ее ребенком, и пусть, как желанный гость, принцесса в сердце дочери никогда не допускалась, она проникала туда бледным призраком, и просачиваясь сквозь щели, успела узнать, что ее милое дитя, предпочитает миру реальному, мир своих тихих, скучных грез. И не желает молодая принцесса бурь и душевных терзаний, от того и заперлась она на все замки, и лишь ее сказочному принцу, дозволено ходить по этим мрачным коридорам, да освещать их. Понимая, что от дочери многого ей не дождаться, оправившись после неудачных родов, Рейнира решила сама навестить свою малышку, а заодно и внучат. Она знала, сколько радости малыши принесли не только ее дочери и их дому, но и всему Вестеросу. Каждый воспринял рождение этих малышей как благословение, а септоны, как обычно, приписывали рождению детей целый свод добрых предзнаменований, в которые не особо набожная принцесса не верила. Рейнира коснулась своего живота. Уже по привычке. И снова расстроилась не ощутив там толчков своей маленькой девочки. Женщина, все никак не могла смириться с потерей дочери, и стремилась найти желанное утешение в руках своей кудрявой малышки. Деймон сомневался в том, что Неста может хоть как-то порадовать Рейниру, но та, заявила, что один лишь вид ее улыбающейся дочурки, сможет развеять всю ее тоску, а кутерьма с внуками, отвлечет ее от печальных мыслей. Супруг подал ей руки и помог выйти из кареты, не успела Рейнира толком сойти, как ее тут же заключили в теплые объятия. — Матушка! Милая матушка! Как я рада тебя видеть! — Прощебетала ее милая дочурка, чей характер с материнством стал более мягким, и пропала присущая ей скованность и угрюмость. Рейнира крепко прижала к груди свое прелестное дитя, и не сумела сдержать слез. Она не видела свою дочь почти год, и так соскучилась по улыбке, блеску в глазах и рукам Несты, что не могла выразить это словами. — Так рада, что даже не удосужилась приехать на похороны сестры. — Буркнул Деймон, который не разделял радости, и также был обижен на падчерицу. Но в своем счастье, женщины не обратили на него внимания, а вот Эймонд, не собирался позволять дяде подобные вольности, и сразу поспешил оправдать супругу: — Моя жена была беременна, и путешествие могло навредить ей. — Сказал он, но Деймон сделал вид, что не заметил выпада племянника, чем еще больше разозлил строптивого Эймонда. Глаза его потемнели, кулаки напряглись, и было видно, что единственное, что удерживает его от того, чтобы ударить дядю, это правила приличия и нежелание ссориться с женой. — Ну же, покажи мне скорее моих прелестных внучат! Я проделала слишком долгий путь, и не вынесу больше ни одного мгновения, без лицезрения этих прелестных созданий. — Сказала Рейнира разрывая объятия, но поглаживая Несту по плечам, с удовольствием подмечая, как изменилась ее девочка. Щечки покрывал здоровый румянец, в весе она тоже набрала, а глазки блестели от счастья, и напоминали пробивающиеся сквозь листву солнечные лучи.***
— Ух какой крепыш! — Сказала Рейнира, прижав к себе крохотного Визериса, который в руках бабушки, стал лягаться словно козленочек. Деймон посмотрел на ребенка через плечо жены и хмыкнул. — Весь в отца. — Сказал он, глянув на раздраженного Эймонда, будь воля которого, так он бы вообще не стал пускать их детям. Неста с улыбкой смотрела на мать, держа на руках Лейнора. Рейнира хотела и второго внука подержать, но тут уж принцесса воспротивилась, ссылаясь на хрупкое здоровье малыша. На такой выпад Деймон и Рейнира переглянулись, но говорить ничего не стали, оставив все сомнения при себе. — А где Джейс и Люк? Они решили не приезжать? — Желая сбросить флер неловкости, спросила Неста. Ее муж, был бы рад, если бы те двое в принципе не появлялись. — Они были заняты. Люк сейчас на Дрифтмарке, слушает наставления деда, а Джейс отправился в путешествие, говорит, что хочет увидеть земли, которыми в будущем будет править. — Ответил Деймон. — Не особо вежливо. — Буркнул Эймонд, на что получил укоризненный взгляд жены, от которого тут же вспыхнул словно щепка, и стиснув зубы прошипел. — Мне пора, сир Кристон ждёт меня. Но судя по всему, Деймон не собирался так легко отпускать племянничка, и решил довести юношу до приступа бешенства, ибо тут же поспешил напроситься с ним, и Эймонду ничего не оставалось кроме как согласиться на безобидную просьбу. Неста с беспокойством смотрела мужчинам в след, опасаясь, как бы из простой шутки Деймона, не вышло чего худого, и матушка чувствуя ее волнение, всячески успокаивала принцессу.***
Мне было непривычно находится близ матери. Но с тех пор, как я и сама стала матерью, то ощутила эту невероятную потребность, вновь почувствовать себя ребёнком, а кто мог вернуть мне это чувство лучше, чем родная мама. Так я и сидела на полу, положив голову на ее колени, пока она перебирала пряди моих волос, толкую разные наставления, которые я не слушала, сосредоточив все внимания на мягкости её прикосновений и теплоты голоса. Лишь в эти короткие мгновения, я вновь вернулась в детство, в те тихие вечера, когда ветер задувал в огромные окна, и огонь в камине напевал свою песнь, а сидела точно также, с волосами полного песка, и болящими от лазанья по небольшим скалам ногам. Старая Энн уснула в кресле, уронив на колени свое шитье, а мама рассказывала о маленьких существах с безобразной внешность и коварным характером. Будучи маленькой девочкой, я верила во все это, и поглощала подобные глупости, после чего спускалась к скалам, в поисках смыслящих в магии существ, в надежде найти клад, или поймать кого, а потом горделиво всем показывать, и хвастать. К моему разочарованию, гномы на Драконьем Камне перевелись, они давно покинули эти тёплые места, и ушли туда, где трава позеленее, а горы полны холода и драгоценностей. Также и я покинула Драконий Камень, оставив матушку на попечение моих братьев и кузин, и сплела свое гнездышко. Да, оно не во всем было идеальным, где-то проседало, и задувало, но брешей в нем не было, и держалось оно крепко. А с появлением птенцов, стало ещё более уютным.***
— Отец, — прошептала принцесса садясь на край постели короля. Неста стояла позади, положив ладонь на плечо матери. — Он не ответит. Дедушка уже совсем плох. — Неста наклонилась и тихо шепнула матери на ухо. — Мейстер, да и никто в замке не скажет тебе этого, но если боги будут милостивы (хотя не знаю, может ли такое существование, считаться милостью), он проживет еще года два-три. Однако разум его, уже давно заволок туман, и призраки прошлого теперь его спутники. Мама, прошу, останься, ты должна быть рядом, когда он испустит свой последний вздох. Ты ведь знаешь, что он считает тебя своим единственным ребенком. Ты ему нужна. Рейнира поцеловала отца в лоб и поднялась. На ней вновь было дорожное платье, а глаза, вернули свой привычный блеск. — Мое место на Драконьем Камне, подле моих детей. Как когда-то отец наставлял меня, я должна наставлять их. Если бы он был в сознании, уверена, он бы понял почему я уезжаю. — Принцесса погладила дочь по щеке, и прижалась губами к ее виску, зарывшись пальцами в каштановые волосы. — Повидав тебя, и зная, что отец мой под твоей заботой, душа моя спокойна, и незачем мне зазря тревожить мир здешних обитателей. Я хочу насладиться последними годами счастья, пойми, мое милое дитя, ведь однажды и ты, под преклонностью долгих лет, также сядешь и захочешь вернуться во времена безмятежности и радости. Неста нехотя отпускала мать. С ней, ей было как-то покойней. Ощущение материнской ласки возвращало ее во времена, когда она была ребенком, и в руках Рейниры можно было найти приют, а ее опытный взгляд на воспитание малышей, и вовсе оказался неоценим. И даже хмурый Эймонд был рад тому, что мать смогла убедить Несту, убрать детскую колыбель из их покоев. — Я буду скучать. — Впервые она сказала эти слова по отношению к матери. Некогда равнодушная и стремящаяся отгородиться от Рейниры девочка, теперь отчаянно не хотела отпускать ее. — Я всегда с тобой, частичка меня, у тебя вот тут. — Рейнира коснулась груди дочери, там, где билось девичье сердце. — Также и часть тебя, покоится в моей душе.***
Неста с тяжелым сердцем проводила мать. Она никогда не ценила эту женщину. И поняла сколь нуждается в ней, лишь когда та ушла. Неста даже завидовала Хелейне, рядом с которой всегда была Алисента. Отношения со свекровью у Несты были прохладными, как и со всеми другими людьми кроме Эймонда. Как только карета с ее матерью скрылась из виду, Неста снова поднялась к дедушке и села у его постели. В покоях его, пахло благовониями, которыми слуги пытались перекрыть запах болезни и лекарств. Было так мрачно, и макет Древней Валирии, который Визерис собирал дольше чем она жила, покрылся пылью, и жирные серые крысы бегали по крохотным улочкам. Уж как только Неста не пыталась выгнать этих тварей, и крысоловов нанимала и котов запускала. Все без толку. Крысы отлично обжились, и покидать место ставшее им домом не собирались. Молодая принцесса часто посещала деда. Место располагало для раздумий, и никто не смел входить в эту колыбель тишины, кроме мейстера, и следящим за всем десницей. При мысли о деснице, губы Несты непроизвольно скривились. Уж очень не нравился ей этот человек. Отто Хайтауэр мастерски расставил членов своей семьи на шахматной доске, и принцесса опасалась, как бы и ее дети, также не стали пешками, ведь сама она, уже была втянута в игру престолов, и когда придет час, ей придется выбрать сторону, и подобно воину облачиться в доспехи. Визерис закашлялся, и Неста тут же вышла из транса обратив внимание на умирающего старика. — Эйма… Эйма… — взывал мужчина, и девушка взяла его за руку. — Я здесь. Не раз она притворялась почившей возлюбленной Визериса, лишь бы хоть немного утешить душу старика. Разум играл с ним, вел по никому неведомым лабиринтам, и истощенный болезнью, он бы никогда не сумел найти выхода. Поправив подушку, Неста, поняла, что от её дедушки уже ничего не осталось, кроме гниющего заживо куска плоти. Он, подобно и всей семье гниёт. Но в отличие от остальных, его уродство проявляется внешне, а не внутренне. Предательства, давние обиды, которые никто не забудет и никто не простит, ненависть, которая впиталась в детские тела вместе с первыми мгновениями жизни. Разве можно взрастить что-то хорошее, на такой убогой почве? Уходя, Неста поцеловала деда, и вознесла молитву за то, чтобы Боги подольше сохранили ему жизнь. Она хотела урвать побольше мгновений радости со своими детьми и мужем.***
Нефели неслась по коридору спотыкаясь о подол своего наряда, и пытаясь удержать в руках целый ворох платьев, который ей приказала принести из ее покоев леди Аннис. Молодую служанку, крайне задевало то, что эта чужестранка, считает, будто имеет право распоряжаться ей, в конце концов, Нефели служила именно Несте; однако, положение Нефели было слишком низким, чтобы возражать, и она молча сносила все приказания. Веди леди Аннис не столь эпикурейский образ жизни, то Нефи, даже бы уважала ее, как уважала леди Шарлотту и леди Кейлиу. Но разнузданная девица, каждый раз, удивляла молодую служанку очередной неприятной выходкой, и мнение о ней, становилось все хуже и хуже. Нефи, не могла взять в толк, как ее милая и замкнутая госпожа, может вести дружбу с таким человеком. «Она ведь ничего и не слышала о морали. Она ведь такая же, как и все Тирошийцы. Она насмехается над нашими порядками, над нашими Богами! Проклятая язычница, которая обязательно втянет мою госпожу в какой-то скандал!» — сетовала про себя Нефи, с трудом разбирая дорогу, из-за горы цветастой одежды, закрывавшей обзор. Короткий вскрик сорвался с губ девушки, когда она влетела во что-то едва не выронив все эти наряды, и еще один, когда это что-то, стало кем-то, и удержало ее от падения, крепко ухватив за предплечья. — В-вы в порядке? — услышала она тихий и ласковый голос, присущий людям по натуре добрым и податливым. Своего собеседника Нефели из-за вороха платьев не видела, но почуяв мягкую натуру, и разозленная мыслями о Аннис и ее глупыми поручениями, фурия решила наброситься на жертву: — Ну ты что делаешь?! Совсем под ноги не смотришь что ли, осел слепой?! — Обрушила она на паренька свой гнев, и с такой силой дернулась из его хватки, что покачнувшись, сделала шаг назад, и вновь наступив на злосчастный подол платья, упала, выронив из своих уставших рук все, что несла. — Ох… прости, давай я помогу. — Раздался тот же голос, но уже у нее над головой. И девица принялась вновь бранить неудачно попавшегося под горячую руку юношу: — Все из-за тебя проклятущий! Все из-за тебя! — Нефи стал собирать женские тряпки, и юноша опустился рядом. Нефи схватила ярко-красную шаль и с боевым кличем, который гласил «Ах ты!», уже намеривалась надраить шею несчастному, но при виде лица мальчика, испустила громкий вздох, и опустила руку. — Святые Боги… мой принц… Боги, пощадите мою душу… — Прошептала Нефи, глядя на опустившегося на одно колено Дейрона, который держал в руках какое-то платье, пытаясь помочь девушке, которая точно безумная, почти набросилась на него. Паренек раскраснелся, неловко кусал нижнюю губу, и глаза, на которые все норовили упасть пряди светлых волос, выражали крайнюю степень стыда. Стыдно ему было не за себя, а за взбалмошную (как он сам посчитал) девицу, и за град брани, что лился на него бурным потоком, и ко всему прочему, совершенно беспричинно. — Вы на всех людей так кидаетесь? — Спросил юноша, наконец отбросив в сторону неловкость, и посмотрев дикарке (именно такое прозвище, он посчитал идеальным, для этой невоспитанной девицы) прямо в глаза. — Н-нет… Прошу прощения, я не… я и предположить не могла, что это ваша милость… так бы я никогда… — Мямлила Нефи, с еще большей скоростью пытаясь собрать разбросанную по полу одежду, и ретироваться куда подальше, в надежде, что принц не запомнит ее лица. — Ах, то есть, если бы на моем месте оказался какой-то бедолага, из вашего сословия, то на него, вам было бы не стыдно сорваться? — Теперь уже пришла очередь Дерона атаковать стушевавшуюся глупышку. С Нефи уже успел сойти весь пыл, и на его место пришел едкий стыд, и она поняла, сколь несправедлива была. — Нет, конечно же нет. Я была не права и мне очень жаль. — Уже ровно и четко ответила Нефи, в голосе ее сквозили нотки сожаления и Его Высочество, решил, что хватит с нее и такого наказания, и от того, тут же сменил саркастический тон на будничный, бодрый, и не терпящий печали. — У вас выдался тяжелый день? — Юноша поудобней перехватил женские вещи, и потянулся, чтобы забрать нелегкую ношу из рук своей не очень вежливой собеседницы. Она удивленно глянула, задумалась на мгновение, но все же желание избавиться от всего, что хоть немного напоминало об Аннис, оказалось сильнее, и она приняла помощь. — Можно и так сказать. — Куда вы направлялись? — В покои принцессы Несты. Я ее личная горничная. — Нефи не понимала, зачем сказала последнее, но юноша приятный своей наружностью и нравом, располагал к разговору. — А это зачем? — Дейрон кивнул на пестрящие цветами наряды. — Леди Аннис Бернсон, хотела показать их принцессе. — А от чего не показала в своих покоях? — Негоже юным дамам прилагать столько усилий, коль существуют слуги. — Как не старалась Нефи скрыть едкость в своем голосе, все было напрасно, уж слишком глупыми она считала такие приказания, но чем бы господы не тешились, да лишь бы не вешались. Остаток пути, они проболтали о Староместе. Принц воспрял духом при разговоре о жизни в Высокой башне, и все толковал о красоте города, а Нефи слушала так, как может слушать лишь желающий путешествий, но запертый в клетке от рождения птенец, и задавала столько вопросов, что реши к ним кто присоединится, то никак не сумел бы поспеть за перипетиями их разговора. — Благодарю за помощь, и за столь интересную беседу. И еще раз примите мои извинения, мне крайне стыдно за мой скверный характер. — Дейрон хмыкнул, и удалился, а Нефи толкнула тяжелую дверь, и ввалилась в комнаты своей госпожи. Покои Несты, представляли собой коридор, ведущий в три комнаты. Первой была спальня. Находилась она слева от входа, на каменной платформе. Там располагался жаркий камин, а напротив него, два кресла, между которыми стоял низкий, заваленный книгами принца Эймонда, столик, на котором ныне, стояла чаша горячего чая для принцессы, и кубок вина для ее излишне шаловливой подруги. Слева от камина, было большое окно, под которым расположились кое-какие растения, названия которых, Нефи не знала, и просто была рада, что ни ей приходится за ними следить, а также стол и несколько стульев; так как ее леди предпочитала есть с семьей мужа, то необходимости в том, чтобы стол всегда стоял в середине комнаты не было, его передвигали, только в случае, когда Неста желала отобедать со своими фрейлинами. Супружеское ложе с зеленным расшитым золотыми узорами пологом из красного дерева, стояло напротив кресел, и находилась в «комнате внутри комнаты» двери не было, лишь широкий проем. В этой комнате, располагался и комод, стоящий близ изножья кровати, а по левую сторону от нее же, располагался и туалетный столик ее госпожи. На стенах висели гобелены показывающие разные сюжеты из семиконечной звезды. Вторая комната находилась прямо. То были купальни и сказать о них что-то особенное, Нефи не могла. Третья же комната, была справа от входа. То была гардеробная, из-за плотно закрытых дверей, раздавался заливистый девичий смех леди Аннис. Гардеробная, представляла собой место, забитое полками, на которых покоились (и пылились) многочисленные наряды ее госпожи. Посередь той просторной комнаты, стояло зеркало, в выкрашенной черным раме из ореха, и платформа для того, чтоб служанкам было проще помогать принцессе с нарядом. Именно в нее и направилась Нефи, недовольно ворча под нос. Когда девушка вошла в комнату, то увидела уже порядком захмелевшую Аннис, которая сидя в кресле, что-то мямлила, а Неста, сидела на коленях, сжимая ладони подруги в своих, и все твердила, что той пора. Нефели, учуяв, что ее госпожа порядком устала от общества распутной подруги, прибегнула к небольшой лжи. Лжи — за которую бы ее никто не наказал, и никогда бы не узнал. — Миледи, уж скоро ужин. Позвольте страже сопроводить вашу подругу в ее покои. — В комнате не было окон, и судя по раскрасневшимся щекам и тяжелому дыханию ее госпожи, Неста провела тут довольно много времени, и понятия не имела, который сейчас час. — Да, думаю это хорошая идея. — Ответила Неста, которая даже если и подозревала о вероломстве своей служанки, то решила не обращать на это внимание, ведь желание поскорей избавиться от надоевшей подруги, было сильней. — Ну нет… мы ведь только начали, вон твоя прислуга уже и наряды принесла… — Пьяно пробормотала Аннис. Губы Нефи непроизвольно скривились в отвращении, и она сбросив гору платьев на пол, подхватил девицу под локоть и под беспокойное щебетание Несты, передала леди стражникам. Стоило дверям закрыться, и Неста устало упала в кресло, закрыв лицо руками. — Нефи, мне нужен твой совет. — Сказала принцесса отчаянным тоном, посмотрев на девушку умоляющим взглядом. — Я слушаю, моя леди. — Нефи опустилась на колени, взяв руки госпожи в свои. — Что мне делать с Аннис? Я столь благодарна ей, но с тех пор как она спуталась с Эйгоном, поведение ее все невыносимей и несносней. Недавно, о Боги! Недавно, бедняжка Шарлин подошла ко мне и пожаловалась, что на пиру в честь моей свадьбы, Аннис все подливала и подливала ей вино, а когда девчушка напилась так, что с трудом волокла ноги, та оставила ее. Бедная Шарлин в ту ночь попалась в лапы какого-то лорда, который недолго думая снасильничал ее. Какой кошмар! И уж ничего не сделать, тот лорд помер в потасовке в борделе, а моя бедная Шарлотта, всю жизнь помнить об этом будет. Хвала Богам, она хоть не понесла! Как только Аннис могла бросить ее? А это ведь не все, сколь жестоки ее слова по отношению к слугам, сколь невыносимо ее отношения к фрейлинам. Как дерзка стала эта девица, неужто дружба со мной ее столь развратила? Неужто, ей подумалось, что во имя теплых отношений, я буду прощать ей любую выходку? Неста закусила губу и уставилась на Нефи, которая пусть в душе и ликовала, но ничем этого не показала. — Миледи, у леди Аннис черная душа, скажу вам без обиняков: вам с ней водится — лишь себе хуже делать. — Серьезно произнесла Нефи, поглаживая ладонь своей госпожи. — Ты думаешь мне стоит ее отдалить? — Да, в ином случае, вам не избежать грязи, которая будет следствием ее поступков.