Путь воды

      Вести партизанскую войну против RDA оказалось весьма эффективным для нас: за прошедшее время мы потеряли немногих, довели до белого каления Ардмор и Стрингера и хорошенько напугали наёмников так, что они боялись лишнего шороха в лесах. Мы устраивали ловушки: ставили ложные тотемы прямо на тропах хищников, устраивали ловушки, в том числе прямо и с аттрактантом — веществом, привлекающим к себе стингбэтов и адских ос, небольших насекомых, которые в стае способны быть смертельными даже для на’ви, не говоря уже о людях, уничтожали вражеские кордоны, нападая тихо и незаметно, уничтожали линии снабжения и крали людское оружие и припасы.       Увы, до Плацдарм-сити нам было не добраться: обширная зона поражения в две мили перед городской стеной не давала приблизиться ни нам, ни природе, будучи регулярно обрабатываемой неизвестной гадостью и защищённой автоматическим оружием. Всё что нам оставалось — наблюдать за новой базой издалека.       Плохо было то, что периодически на планету приземлялись новые шаттлы с новыми людьми. Иногда — на Плацдарме, иногда — в лесу. И не всегда мы могли засечь это и быстро уничтожить противника. Из-за этого порой появлялись новые участки, где люди разводили деятельность. Порой мы сосредотачивались на том, чтобы локализовать их. Но зато они так и не смогли найти нас, полагая, что мы где-то в лесу у гор.       Однако то, что они не могли найти нас не означало то, что в руки людям могли попасть другие на’ви. Мы собирались вернуться домой, установив новые ловушки, когда услышали крики сразу на двух языках. Мы даже не думали, кидаясь на помощь.       Вооружение Корпорации поменялось. Теперь солдатня ходила в новых экзоскелетах, действительно напоминавших скелеты. Они отличались от УМП они были более манёвренными и быстрыми, но у них страдала защита. Этим мы и пользовались, поражая людей стрелами. — Пусти меня, пусти! Я не знаю, что ты хочешь! Отпусти! — вопил мальчишка, чью косу сжимала рука экзоскелета. Солдат отвечал на английском и велел сказать, где прячутся его сородичи. Рядом на земле сидела девчонка и рыдала, пока другой наёмник наставил на неё пушку. У меня рука не дрогнула, когда я выпускала стрелу в того, что держал под прицелом девчонку. Остальным ничего не осталось, как помочь мне. — В сторону, живо! — велела я детям. Мальчишка тут же отполз в сторону к девчонке, ухватил её за руку и потащил прочь. Я зашипела и ухватила близстоящего наёмника, откидывая его в сторону. Закричал от боли Тсун и в этот момент всё закончилось.       Обычно мы не брали пленных и не оставляли живых. Я подошла к единственному выжившему наёмнику, которого откинула минутой ранее, достала кинжал, замахнулась и… не смогла нанести удар, не сдержав нервного смеха. Бог или Эйва — у кого-то из них всё-таки отвратительное чувство юмора, потому что это был мой родной брат.       Ну же, Джули, просто вздохни и нанеси чёртов удар. Просто…       Джереми застонал.       Твою мать! Что я такого сделала, что вечно должна с ним сталкиваться?! — Тсун, как ты? — обернулась я к товарищу, убирая нож, затем коснулась пальцами кнопок микрофона. — Больно, — прохрипел товарищ, зажимая рану на плече. — Джейк, мы возвращаемся. Тсуна подстрелили в плечо, нужна медицинская помощь. С нами двое найдёнышей и пленник. — Понял, — отозвался тот по связи. — Жду тебя сразу же.       Дети ушли недалеко и вышли сразу же, доверившись нам. Мальчика звали Сану, а девочку Синнара. Мы подозвали икранов, усадили детей, убедились, что Тсун не свалиться со своего, я перекинула бессознательного брата к себе, и мы взлетели, направляясь в лагерь, который быстро прозвали Высоким.       Передав Тсуна и Джереми медикам и убедившись, что дети под надёжным присмотром Мо’ат, я направилась прямиком к Джейку. Голова разболелась и я выдала короткий и сухой отчёт, а затем просто опустилась на землю, кляня себя. Дура, надо было не смотреть, а бить. — Я — идиотка! — сообщила я брату новость, которая, наверняка, стала открытием для меня, но не для всех остальных. — Ты это признала — уже хорошо, — присел напротив Джейк. Я закрыла лицо руками, выдохнула, а затем убрала руки. — Я его ненавижу, Джейк. Я его ненавижу — и не смогла убить. Как такое вообще возможно? — Джулс, — он сжал мои ладони, выказывая поддержку. — Никто не винит тебя в том, что ты не убила родного брата. И это хорошо. Значит, не растеряла всё милосердие и сострадание, как утверждала неделю назад. Но главное не это, а то, что вы сделали дело и спасли детей. А с твоим братом мы ещё разберёмся. — Ты — мой брат, — возразила я. — А он… — Разумеется, — перебил меня Джейк, отпустил руки и выпрямился. — А теперь соберись, пойдём к твоим найдёнышам.       Дети сидели у горящего очага, прижавшись друг к другу, как маленькие котята. Мо’ат растерла травы и кинула их в чашу с водой, стоявшую на плоском камне над огнём. Вошла Кири, сообщив, что принесла всё, что просила тсахик и передала той собранную кору. Дети прижались друг к другу ещё сильнее. — Сильно пострадали? — спросил Джейк, присаживаясь напротив дрожащих Сану и Синнары. — Неприятно, но несерьёзно, — ответила Кири, следя за чашей, пока Мо’ат занялась корой. — Им очень повезло. Джули, как ты? — Порядок, — отмахнулась я и присела рядом с Джейком, протянув руку детям. — Привет, помните меня? Сану и Синнара, верно? А меня Джулия, просто Джули. Не бойтесь, вы в безопасности среди Оматикайя. А это мой брат и наш вождь, великий Торук Макто, — я улыбнулась переглянувшись с другом. — Джейк. — Я вижу вас, оло’эйктан Джейк, — набрался смелости Сану, ухватив меня за руку. — Что с нами будет? — Вернём вас домой, — пообещал Джейк, приобняв прильнувшую к нему Синнару. — Дома нет, — разрыдалась девочка, Кири в удивлении застыла, а мы с Мо’ат переглянулись.       Из сбивчивого рассказа детей стало ясно, что их родители были теми на’ви, которыми называют дикими и которые не живут в клане — большая редкость, когда-то мы с Рук’е встречали таких и не каждый был приятен, парочка чуть не убила нас. Увидев прибытие людей, семья решила, что отдельно, как было раньше, она не выживет и поэтому они отправились искать клан. Не нашли, даже дойти не успели. Люди нашли их раньше и решили, что они из Оматикайя, а когда родителей детей, не понимающие английский, сообщили, что не знают ничего, их убили. Дети убежали, но вскоре и их поймали.       Нам ничего не осталось, как оставить их у себя. Вот только людей они боялись до ужаса. Когда подошла Эйприл, сообщившая, что с Тсуном всё будет в порядке, они не знали накинуться на неё или спрятаться, по итогу вновь сидели, прижавшись друг к другу. — С тем парнем тоже всё в порядке. Небольшое сотрясение мозга и… почему он? — обернулась ко мне Эйприл. Я и сама не знала точного ответа. — Потому что это Джереми, — просто ответила я. — И я не смогла его убить. — Тогда тебе стоит зайти и объяснить ему это, — ответила женщина. Дети косились на нас — мы говорили на английском. — А без этого никак? — простонала я, не успев снять плетённый воротник — одна из тех немногих вещей, что у меня осталась после Тсу’тея. Его подарила мне спустя несколько недель после изгнания Артсут и Атейо Мо’ат. И я не надевала его, бережно хранила, пока не вернулись люди. Каждый раз отправляясь на очередную вылазку, я надевала его — так мне казалось, что я становлюсь неуязвимее.       Эйприл не ответила и я поплелась за ней. Пока ещё немногие знали о том, что я притащила в Высокий лагерь человека. И кого! Джереми Блейка, что б его!..       Боже, размышляю так, будто притащила домой хомяка или котёнка. Большого, вредного котёнка, который давно наплевал на семейные отношения и которого я всей душой ненавидела. И с которым мы постоянно встречаемся, хотя поклялись друг другу никогда не видеться. Чёртова ирония судьбы. — Здравствуй, Джереми, — стоять, согнувшись, было неудобно, поэтому я села прямо на пол, скрестив ноги.       Конечно же, он не узнал меня. За эти годы он не изменился, да и изменишься ли, пролетав столько лет в криосне? Впрочем, есл не считать синей кожи и высокого роста, внешне и я сама не сильно изменилась — аватары, как и на’ви стареют медленнее, чем люди, а мой аватар по внешнему виду был даже младше, чем мне было биологически и физиологически, когда я впервые прилетела на Пандору.       Джереми тут же сел на биобеде, свесив ноги вниз и хмуро, исподлобья глянув на меня. Как только он сменил положение, интерфейс и показатели на нём тут же сменились. — Ты б полежал, а, — предложил Уоррен. — Какого хрена я тут делаю? Да ещё и среди, — он скривился. — Туземцев. — Сама задаюсь этим вопросом, однако, убить тебя, брат, я не смогла. Поэтому ты здесь.       Джереми долго всматривался в моё лицо, а я сидела, не шевелясь и лишь нервно поддёргивая хвостом. — Джулия? Мать твою, — вдруг рассмеялся он. — Чего-то такого и следовало ожидать, верно? Ты ведь не можешь не пройти мимо убогих. — Это последствия сотрясения? — обратилась я к врачу. — Если я ему тресну, всё сильно ухудшится?       Делать я этого не собиралась, как и Уоррен — отвечать на вопрос. — Могу поздравить: теперь ты тоже среди убогих. И я не могу тебя убить, но я не знаю, что решит оло’эйктан и совет на твой счёт. А пока — веди себя паинькой, иначе некоторые не выдержат и скинут тебя со скалы.       Я поднялась, чтобы выйти. Уоррен обещал присмотреть за Джерреми.

***

      Джереми было решено оставить как в Высоком лагере, так и в живых. Мне понадобилось две недели, чтобы понять, почему я его не убила. Просто не смогла бы вынести этой крови на своих руках. Если бы его убили тогда пятнадцать лет назад, если бы убил кто-то другой, я бы, наверное, даже и не стала бы брать это в голову. Но убить Джереми своей собственной рукой?..       По началу он ворчал и не желал ничего делать, хотя ребята всячески привлекали его к участию. Через неделю он стал выходить из модулей и помогать по мелочи: перенести то или это. К концу второй недели он сам подошёл ко мне, когда я работала за ткацким станком. Я даже не сразу его заметила, напевая себе под нос, но Джереми сел рядом и просто молчаливо наблюдал, не мешая. — Си 'экон те’лана, те’лана ле-На’ви, оэру тейа си, — продолжала я делать вид, что Джереми здесь нет, выплетая узор. Ткачество оказалось весьма увлекательным занятием: мне нравилось как наблюдать за работой других, так порой и заниматься этим самой. Со временем плести простые ткани, циновки или гамаки выходило без особых усилий, а вот чтобы соткать что-то более необычное — уходило время и труд. Но мне нравилось стараться, а Ийен, кажется, доставляло удовольствие обучать меня новым узорам. — Забавно, как оно всё сложилось: ты теперь большая и синяя, носишься по лесу с аборигенами, я у вас в плену, идёт война. И ты… ты ненавидела шитьё, даже пуговицы не желала пришивать, когда тебя учила мама, — я взглянула на него. Джереми задумчиво наблюдал за работой моих рук. — Это совершенно не похоже на шитьё, совершенно другое. — Однако, как сложилась жизнь, а, Джулс? — Учитывая, как мы с тобой постоянно сталкиваемся — весьма забавно. Что, потянуло на философские мысли? — Вроде того, — вздохнул Джереми. — Пытаюсь во всём разобраться.       Я хмыкнула и ничего не ответила, продолжив работу. Ещё чуть-чуть и подарок для Пейрал будет готов. Очень хотелось порадовать наставницу. — Знаешь, забавно… За столько лет мы с тобой говорим и не срываемся на взаимные оскорбления или крики. — заметил Джереми. — За двадцать лет, или больше, — согласилась я. — Я тут размышлял, — я вновь не удержалась от хмыканья. — Говорил с Уорреном… Как мы докатились до такой жизни, а, Джулс? Как мы пришли к такому? — К к какому «такому»? — не без раздражения отозвалась я. — Мы по разные стороны баррикад на другой планете, ты стала синей, я у тебя в плену. Вроде как природные враги теперь, а? Почему вы не сдались? RDA обещала амнистию вам и новую жизнь. — Новую жизнь? — я отложила челнок и нервно рассмеялась. — Джер, для людей — да, а для нас? Да они пришли уничтожить нас, хотят превратить Пандору во вторую Землю. Пойдём. — Куда? — удивился брат. — Заткнись и пошли.       Мы направились прямиком к выходу из Высокого лагеря. Я даже не стала брать с собой лук и просто подозвала Блю. Проходящий мимо Норм спросил далеко ли мы собираемся. Я пообещала скоро вернуться и велела Джереми залезать на икрана. — Ладно, — не стал он спорить. — Только спокойнее, парень. — Это она, — поправила я, создавая связь с баньши и помогла брату сесть спереди меня, затем села сама. — Блю. — Оригинально…       А в следующую секунду он заорал, когда мы сорвались вниз. Обычно, когда я брала с собой Паука, он смеялся. Забавно было наблюдать за разницей реакцией людей. А затем Блю выпрямилась и мы полетели меж парящих скал и срывающихся вниз водопадов. Каждый день от этого зрелища невозможно было оторваться, особенно когда закатные лучи играли в спадающих струях воды.       Велев держаться крепче, я направила икрана вверх, махнув рукой летевшим домой охотникам. Мы ныряли вниз прямо в туманные облака и поднимались вверх к свету, облетая столовые горы, пока не сделали остановку на одном из зелёных островков.       Я с удовольствием зарылась пальцами ног в траву, вдохнув вечерний горный воздух. Внизу, под скалой, стали бесноваться дикие баньши, и Блю вторила их крику, заволновавшись. Я коснулась пальцами сенсорных кнопок микрофона. — Группа Эхо, что происходит? — обратилась я на на’ви к соплеменникам. — Здесь было два корабля небесных людей, — ответил мне радостный Иму. — Больше их нет. — Икраны? — уточнила я. — Немного. Помогли с одним, пока мы занимались вторым. — также ответил охотник. — Теперь всё хорошо.       Я кивнула, отпуская кнопки, хотя собеседник меня не видел. Каждый раз, когда люди прилетали к горам на своих новых кораблях, их встречали стрелами либо наши всадники, либо дикие баньши, словно бы беснуясь.       Как-то мы сидели и размышляли почему дикие икраны нападают на корабли и предположили, что Эйва выработала что-то вроде иммунитета на вторжение боевых кораблей, а потому каждый раз, желая защитить себя и Колодец Душ, отправляла баньши на их уничтожение, что немало облегчало задачу. Но это было лишь предположение, наверняка узнать точно мы не могли, а потому удовлетворялись этой теорией. — Ты говорил о новой жизни. Так вот она, — я обвела рукой пространство. — И она мне нравится. Здесь. В этом теле и со всеми этими прекрасными людьми. Я люблю эту жизнь. — Но что это за жизнь — прятаться по лесам и каждый день быть на грани жизни и смерти? — задал вопрос Джереми. — А что за жизнь на Земле? — ответила вопросом на вопрос. — Что есть вообще жизнь? Жиреть на диване и пить дешёвое пиво? Тупо пялиться в телевизор и смотреть очередной матч по бейсболу? Воевать в гребанных войнах за ресурсы, которых нет? Убивать последнего кита? Нет, это не жизнь, Джер. Вот же она, перед тобой, оглянись. Не за стеклом, — я постучала пальцем по стеклу его маски. — Не за бетонной стеной, а здесь и сейчас. Это свет древесных духов в ночи, это дыхание па’ли, когда создаёшь первую связь, это рёв штурмбистов во время миграции, это тень, ложащаяся на траву и тающая на закате. Это энергия вокруг, понимаешь? — я говорила совершенно искренне, не скрывая эмоций. — Вот она — жизнь. Этот мир не должен быть разрушен, как Земля. Я готова быть каждый день на грани, чтобы только он продолжал существовать таким, какой есть сейчас.       Джереми молчал, просто наблюдая за мной. Я сделала шаг к Блю, поглаживая её, чтобы просто занять руки. — Корпорация говорила нам, что главная опасность Пандоры — это всё, что ходит, ползает или летает. Главная опасность этой планеты в том, что с каждым днём ты любишь её всё сильнее. А главная угроза — RDA.       Я перевела дыхание и смахнула непрошеные слёзы. Брат всё ещё молчал и я предложила вернуться домой. Он спорить не стал, а Блю летела спокойно, чувствуя моё смятение. Да, это действительно за столько времени был нормальный разговор, когда мы не оскорбляли и не орали друг на друга.       Кажется, мои слова возымели эффект: я стала чаще видеть Джереми. Он стал больше времени проводить не только с людьми, но и чаще выходить из модулей, был часто поблизости где-то со мной. И иногда мы говорили, не срываясь друг на друге. И это было удивительно. И даже приятно.       Джереми до сих пор не нравился многим на’ви. Они видели в нём убийцу и того, кто разрушает их дом. И их можно было понять, но брат старался пересекаться как можно меньше с недоброжелателями и не вступать в конфликты. Больше всех был недоволен Вокан, пришедший ко мне и сообщивший, что то, что здесь находится человек — моя вина и мне стоило его убить сразу же. Даже сил спорить не было. Возможно, Вокан и прав.       Однако, с каждым днём Джереми начинал меня волновать всё меньше. Возникал другой вопрос: как нам быть дальше? Конечно, мы могли и дальше партизанить и выводить из себя Ардмор, вот только как долго это продолжится? Как долго мы сможем продержаться, пока не потеряем надежду? Пока люди не добьются разрешения на использование ядерного оружия? Всё слишком сложно, всё слишком запутанно.       И смотря на то, как Джейк выносит из хаоса бойни на своих плечах Нетейама, я вновь и вновь задавалась вопросом: что с нами будет дальше?