20:05

У нее были короткие черно-матовые волосы. Между зубов зажат фильтр тонкой сигареты. Ронда безучастно наблюдала из машины как Хельга о чем-то болтает со своей единственной подругой. Работа Ронды заключается в полном контроле жизни этой юной белокурой девицы. В ее солнцезащитных очках, кажущимися нелепыми в такую погоду, отражались два силуэта. Один из них пошел в сторону, попутно махая рукой. Второй направился к машине. — Прости, задержалась, — Без капли сожаления сказала Хельга, садясь в машину на заднее сидение. — О чем вы говорили? — Ронда потушила сигарету и выбросила ее в окно. — О том, как здорово быть подростком, — Воздух проникся нотками самоиронии. — Ты сама прекрасно понимаешь, что я не могу ослушаться твоего отца, — Голос женщины стал мягче. — Мне нужна всего одна ночь, — Белобрысая девчонка пальцами сжимала ремень безопасности. — Твой отец… — Мой отец даже не в городе, — Перебила Хельга. — Если он узнает, меня уволят, — Парировала Ронда, сворачивая в следующий квартал. — А если не узнает? — Милая, это опасно, лучше не рисковать и делать то, что тебе говорят, — Твердо и безжизненно. — Я и так делаю все что мне говорят, почему нельзя хоть раз в жизни отдохнуть? Я буду тем более не одна, со мной пойдет Фиби и вообще, — Темные брови девушки сдвинулись к переносице. Кровь начинала кипеть под кожей. — Если твой отец даст добро, то ради Бога, — Солнцезащитные очки Ронды скрывали ее настоящие эмоции и чувства. — Умоляю, разве не ты говорила, что сейчас мое самое счастливое время? — На глазах уже целлофановая пелена слез. Женщина поджала губы. Она рядом с Хельгой со дня ее рождения и до сегодняшнего дня. Ронда заменяла ей маму, которая умерла при родах. Она утешала ее, когда отец винил Хельгу в смерти его любимой жены. Он невероятно строг с ней, но еще раз потерять родного человека равно самоубийству. — Говорила, — Голос дрогнул. Как бы поступила ныне покойная мама Хельги? — Тогда разреши мне одну ночь, — Мир Патаки рушился. Только она начала чувствовать себя обычной, как снова эти тесные рамки зажимают со всех сторон. — Милая, — Прозвучало бесконечно нежно и печально. Сама она не могла иметь своей семьи — не с такой работой. Хельга заменила ей дочь и Ронда желала ей только лучшее и часто позволяла несколько больше положенного, но сейчас есть реальный риск попасться. — Я хочу быть как обычный подросток, — Настаивала Хельга. — Меня уволят, а тебя посадят на пожизненный домашний арест, если твой отец узнает об этом, — Упрямо стоял на своем ее личный охранник. — Как он узнает? Он сейчас в Даллесе и будет там еще неделю, — Белобрысая девчонка бессовестно играла на струнках сочувствия женщины. Сомнения терзали Ронду. С одной стороны она права, а с другой… Все это неправильно и рискованно. — Где ты собираешься провести ночь? — Лед в голосе Ронда с треском надломился. — Сначала с Фиби на вечеринку, а через час к ней на ночевку, знаешь, как в том фильме, который мы смотрели, — Голубые глаза ярко загорелись, а щеки приобрели здоровый румянец. — Что за вечеринка? — Ронда не отрывала взгляда от дороги. — Ну, там у одного мальчика, друга Фибс, день рождения, — Кожаные сиденья в машине уже не казались мертвенно холодными, а воздух в салоне не выжигал слизистые. Стало тепло и довольно уютно. Словно она сейчас не говорит со своей подчиненной, а с мамой или старшей сестрой. — Что за друг? — За окном размытыми пятнами виднелись вывески магазинчиков с нелепыми названиями. Афиши с неправдоподобно счастливыми семьями и их питомцами казались карикатурными и до ужаса абсурдными в этом сером, холодном и дождливом городке. — Юджин, она недавно с ним заобщалась, но как по мне он просто самовлюбленный паршивец, —Выругалась Хельга, чем вызвала тихий смешок у Ронды. — У тебя все мальчики паршивцы, — Подметила женщина. — Нет, вот я познакомилась с мальчиком, Арнольдом, он очень хороший, — Хельга не говорила как зрелая не по годам девушка у которой в комнате сотни различных грамот, кубков, ленточек, наград, а как обычный подросток ее возраста. Говорила не о темах из учебника, финансовых проблемах или всемирном голоде, а о мальчишках, о несносной подруге, о том что хотела бы надеть на вечеринку по случая дня рождения. — Симпатичный? — Ронда сняла свои солнцезащитные очки. — Очень, он, кажется, понравился мне, а еще он сказал что у меня глаза красивые, — Болтала так беззаботно, покачивая ногой в темп своего повествования. —М, он еще и честный, — Подначила Ронда. Уголки губ невольно поднимались вверх. Словно сейчас она просто забрала своего ребенка из школы и слушает то, как она провела этот день. — Арнольд классный, он бы тебе точно понравился, — Задумчиво предположила Хельга. Машина приближалась к огромному особняку с цветущим садом. До нелепости роскошный и шаблонный, он возвышался, кажется, над городом и его малочисленными жителями. — Милая, давай так, я отвезу тебя на вечеринку и отпущу на ночь к подруге, но обещай что будешь брать от меня трубку и сама звонить время от времени, — она повернулась к Хельге, — Дай все адреса и номер телефона Фиби. Вместо ответа девушка крепко обняла Ронду за шею. — Спасибо, я люблю тебя, — Тихо в шею сказала Хельга.

***

Биение сердца не уступало стуку в дверь. Воздух становился гуще. Лайла открыла дверь и ребра заныли так сильно, словно вот-вот рассыпаться. Арнольд мягко приулыбнулся уголками губ. — И тебе привет, как себя чувствуешь? — Подросток не заметил резкой перемены в лице подруги. Он прошел в дом и снял куртку. Сладковатый, даже терпкий аромат чужих духов сдавливал горло, сжигал небо и въедался в кожу лужами кислоты. — Я? Ну… В норме, наверно, голова так разболелась, — Хрипло отозвалась Лайла, прижав ладонь ко лбу. Арнольд обеспокоенно окинул ее взглядом и мягко положил руку на плечо, чуть наклонившись. — Может стоит прилечь? — Он почти невесомо положил руку на плечо. — Нет, все в порядке, — Вежливо отказалась Лайла и когда Арнольд выпрямился, больно закусила нижнюю губу. — Если что, ты только скажи, все сделаю, — Обнадежил подросток и вместе с подругой прошел в гостиную. Холодный камин веял тоской и сырым пеплом. — Что было в школе? — Начала издалека Лайла, сжимая пальцами и без того мятую футболку. — Абсолютно ничего интересного, тебя не было, Стинки уехал встречать маму в аэропорт и тоже не пришел на занятия, — будничным тоном ответил блондин. — Один весь день провел? — Ответ на этот вопрос или разобьет ей сердце или заставит считать себя больной, параноиком или ревнивой стервой. Арнольд поджал губы. Учитывая состояние Лайлы, он не мог сказать правду, но врать не хотелось. — Без вас со Стинки всегда одиноко, — Неумело парировал он. — А что с рукой? — Вопросы сыпались словно крупа из упаковки. — Медсестра обработала, был в медпункте сегодня, — Не то правду, не то ложь сказал Арнольд. Лайла осмотрела обработанные раны Шотмена. Может незнакомый аромат женских духов от него это аромат той медсестры? Может она просто себя накручивает? — Сказал бы мне, я бы сама обработала твои руки, — Немного недовольно отозвалась рыжая. Арнольд виновато приулыбнулся. — Лучше бы ты о себе заботилась, а не тратила силы на меня, — Если бы он знал, что именно это и помогает ей чувствовать себя живой. — Не говори глупости, — Она села ближе и больше не мяла руками одежду. Чужой запах на нем почти не сдавливал легкие. — Глупости? А мне кажется это вполне серьезным, — Он тихо рассмеялся, удобно устраиваясь перед камином. Лайла вздохнула и уткнулась в его плечо, обвив руками его руку. Она прижималась как можно плотнее, чтобы чувствовать только и только его. Без примесей сладкого цветочного аромата. — Стинки гей? — Вдруг спросил Арнольд. — Ну да, а что, понравился слишком? — Ехидно подколола Лайла. — Эй, нет, просто у него в комнате плакаты с разными бойсбендами и он вчера весь вечер пялился на попу того низкого афроамериканца, — Оправдался Арни. Рыжая девушка рассмеялась и прикрыла глаза. Светлые ресницы в цвет ее волос защекотали кожу. — Я рассказал папе правду о нас, — Вдруг серьезно заговорила Лайла. Арнольд молчал. Тишина, окружившая их, блаженно потягивалась и зевала. Камину не обязательно гореть, чтобы создать уют. Арнольду хватало этих огненно-рыжих локонов, рассыпавшихся по плечам своей подруги. Она засопела, прижавшись к нему. Все ее тревоги и страхи постепенно рассеивались в присутствии Арнольда. Только рядом с ним она могла беззаботно задремать. Блондин разглядывал их гостиную, старательно избегая камин. Такой громоздкий и призванный хранить в себе огонь. Нет огня — нет и камина. Но он тут стоял. Такой нелепый и ненастоящий. Все равно что кружка без чая или сад без цветов. В чем его смысл? Этот памятник, монумент стоявший у них в гостиной чем-то тоскливым откликался в душе парня. Лайле мирно спала. Напоминала ребенка, уснувшего в кровати родителей после того, как его разбудил посетивший сон кошмар. В последнее время она спит только в его присутствии. Только с ним. Может ли это иметь последствия? За окном нетерпеливо забарабанил дождь. Видимо те тучи не блефовали. Капли шумно разбивались о подоконник и стекали по пластиковому стеклу. Он наверно холодный. Сейчас как никогда не хватает зажжённого камина, кружки чая и теплого пледа. Отец Лайлы снова куда-то ушел. Наверно чувствует себя неловко в их присутствии или вспоминает о своей безграничной любви к бросившей его женщины. У него довольно грустная, правдоподобная история. Его нельзя назвать обреченным, ведь он не остался один. Арнольд прикрыл глаза, ощущая теплое дыхание под боком. Лайла запуталась и видит выход в Арнольде, но на самом деле он лишь тупик. Очередной тупик. Она погрязнет вместе с ним в этой серой мешанине из чувств. Арнольд хороший друг, но ужасный любовник. Блондин вздохнул, слушая шум за окном. Лайла достойна лучшего. Она заслуживает парня, который вытащит ее отсюда. Того, кто влюбиться с первого взгляда в эти изумрудного цвета глаза, в ее веснушки на плечах, неровные мизинцы, рыжие волны и ямочки на пояснице. Подросток водил пальцами по короткому ворсу на красном ковре. Мысли уводили его в дебри из сомнений и самобичевания до тех пор, пока прохладный воздух с улицы не начал просачиваться в дом. Если они продолжат так сидеть, то Лайла точно простынет. Арнольд очень медленно и осторожно взял девушку на руки, прямо как вчера, и понес в ее спальню. Лестница угрожающе скрипела и выла. Арнольд невольно поджимал губы и останавливался на каждой ступеньке. На улице стемнело и дождь не прекращался. Парень уложил Лайлу на кровать и тепло укрыл. Она ворчала во сне, хмурила брови. Арни сидел на ее кровати. Повернув голову снова заметил то самое зеркало. По ту сторону на него смотрел уставший подросток с проблемами, которые сам же и создал. Ссутулившись, он еще долго вглядывался в свое призрачное отражение. Было в нем что-то не то. Оно почему то вызывало плохое предчувствие. Арнольд повернулся на Лайлу. Рядом с ней его с головой накрывают разрушающие мысли и страхи. Из-за этого он нуждается с отвлечении от них. Он нуждается в ней. Это все равно что резать вены и обрабатывать эти раны. Бессмысленное занятие с сомнительным садо-мазохистским удовольствием. Она действует как наркотик. Арнольд лег на спину, чтобы не видеть ни отражения ни ее. Может все его влечение к Лайле это гормоны? Нужда в мимолетном дофаминовом всплеске? А Хельга это его настоящие искренние чувства? Тогда это нечестно по отношению к Лайле. Дождь барабанил все громче и громче, заглушая поток мыслей. Уйти, отказаться от Лайлы он не мог, но и бросить Хельгу тоже. Он был прав. Он тупик. Веки стали тяжелее, но сон не хотел приходить. Бессонница и усталость вновь на него свалились тяжким грузом. Ему лучше уйти. Подросток сел на кровати и вновь посмотрел на беззаботно спящую подругу. Арнольд поднялся и вышел из ее комнаты. Скрипучие ступеньки попрощались с ним и тот вышел на улицу. Действительно холодно м мокро. То что ему сейчас и нужно. Шотмен шел вдоль улицы по направлению домой. Тусклые фонари не совсем ответственно подходили к исполнению своих обязанностей. Некоторые из низ отказались работать, оставляя участки дороги неосвещенными. Взгляд парня не за что не цеплялся и даже редко проезжавшие машины казались незаметными. Наконец виднеется крыша его дома. Как давно он тут не был. Арнольд открыл дверь и в нос ударил знакомый запах оладьев и бабушкиных духов. Везде горел свет, а из ее спальни доносился смех и густой бас ухажера. Арни устало улыбнулся, представив, как его бабуля снова рассказывает несмешные шутки про черепах или мексиканцев. Теплый свет, разлившийся по дому, согревал. Арнольд снял промокшую одежду и закинул ее в стирку. Сходил в душ, смыв с себя остатки последних дней. Вода из лейки еще никогда так сильно не расслабляла напряженные мышцы. Она словно просачивалась под кожу, вымывая все токсины. Парень переоделся в постиранные старые спортивные штаны и растянувшуюся футболку. От них пахло порошком и гелем для стирки с запахом сирени. С белесых прядей как бусинки скатывались капли воды. Нашарив в ванной махровое полотенце, Арнольд вытер волосы. Они спутались и пушились. Шотмен оставил полотенце на плечах, чтобы оставшиеся вода с них не намочила футболку и спину. Умывшись и почистив зубы мятной зубной пастой, он наконец вышел из ванной комнаты. Звуки из спальни бабули стихли. По всей видимости они легли спать. Арнольд в мягких тапочках дошоркал до кухни. Здесь на столе стояла тарелка с оладьями и записка, в которой говорилось: «Я слышала как ты пришел, наверно проголодался». Аппетита не было, но парень все равно поставил чайник и сел за стол. Дождь продолжался и будет идти всю ночь. Чайник наконец-то закипел и Арнольд заварил себе свой любимый зеленый чай. Он не размешивал его холодный водой, упорно считая, что так портится его вкус. Такое же отношение у него было и к сахару. Тепло теперь было не только снаружи, но и внутри. Мысли о Лайле не покидали его. Она его подруга и он будет рядом с ней до тех пор, пока Лайла сама не попросит уйти. Это ли позиция взрослого человека? Арнольд водил пальцем по краю кружки. Клуб пара мягко рассеивался и дарил аромат, не передаваемый словами. Что-то между ягодным и запахом свежевыкошенной сухой травы. С приходом парня бабули, она перестала нуждаться в постоянном наблюдении Арнольда. В доме всегда чисто, готова еда и ее сердце больше не болит. Удивительно, что она влюбилась в таком-то возрасте. Эти двое создали место, куда хочется возвращаться. Не хватало в этой тишине тихо бормочущего радио. Арнольд мог и почитать газету, но буквы расплывались и не хотели складываться в привычные ему слова. Так бывает, когда сильно устал и просто хочешь поспать. Но бессонница вгрызлась в его шею. Арнольд кинул взгляд на лежащий рядом мобильник. Интересно, как там Стинки. Нужно будет расспросить его завтра в школе. Школа. Встретится ли он с Хельгой? О чем они будут говорить? Она вызывала действительно мальчишескую влюбленность, искреннее смущение и трепет. Разговоры с ней легкие, беззаботные и полные флирта. Невинного флирта. С ней он не чувствует обременяющего чувства предательства. Арнольд откинулся на спинку стула. Скрывать все равно не получится, а значит придется признаваться, но кому и в чем? Снова тупик. Тупик, который он сам же и построил. Часы, висевшие на стене глухо тикали, отчитывая минуты до следующего часа. Очередная формальность — время. Просто мера измерения той всеобъемлющей бесконечности. Обставили свое существование всякими измерительными единицами и воображаем, что все знаем об этом мире. Так абстрактно и наивно. — Не спится? — Теплый бас раздался в тишине. — А? Да, сон никак не идет, — Арнольд повернулся к Филу. Все еще непривычно видеть его дома. Словно он иностранец в чужой стране. — Мешает что? — Расслабленный, он подошел выпить водички на ночь. — Наверно, просто запутался, — Вздохнул парень, отпивая из кружки. Фил сел напротив него. Одет мужчина в плюшевый черный халат, под которым пряталась пурпурная футболка и серые штаны в клетку. Такой домашний. — В чем запутался? — Фил держал в руках стакан воды и делал вид, что одного глотка было мало, чтобы утолить жажду. — Ну, мне нравится одна девочка и я вроде ей тоже, но также я нравлюсь своей лучшей подруге и не хочу сделать ей больно, — Сознался Арнольд. На секунду показалось, что стало даже легче. — Дилемма. Но вот что я скажу — выбирай свое счастье. Нет твой вины в том, что ты хочешь быть счастливым, внучок, — Его слова казались правдоподобнее из-за низкого баритона. — Но как я могу быть счастлив, делая несчастным другого человека? — А почем ты знаешь, в чем заключается счастье другого человека? Может она переживет это и найдет другого, с которым построит свою личную жизнь, внучок, жизнь длинная и одним только завтра она не ограничивается, — он добродушно улыбнулся, — просто живи свою жизнь и не делай никому зла, а остальное все само собой устроится. Часы тикали тише, а аромат чая вызывал легкое привыкание. — А ты счастлив? — Раз он обращается к Арнольду как ко внуку, то и он а праве обращаться к нему на «ты». — Я счастлив и рад, что в жизни появилась моя дорогая Пуки и ты, — Что-то промелькнуло в его голубых глазах. Похожее на искру, которой разжигают огонь. — Спасибо, что заботишься о ней, — Арнольд наконец почувствовал себя получше. Этот разговор дал понять, что не сломает жизнь Лайле. Что ее жизнь только начинается и влюбленность в Арнольда один из этапов взросления. Фил посидел еще немного с «внучком» и пошел дальше смотреть сны в объятьях возлюбленной. Арни допил чай и пошел в комнату. Давно он в ней не был, но с его уходом ничего не изменилось. Все тот же знакомый и уже родной беспорядок. Подросток свалился на кровать и закрыл красные от недосыпа глаза. Он потерялся в забвении, темном, безмолвном и полнейшем самозабвении.