❄️❄️❄️
В первый день зимы Арсений решил, что ему нужно взять отпуск. Желательно этот отпуск продлить на всю зиму, потому что никаких сил работать, появляться на публике у него больше не осталось. Но ужасный предновогодний режим его не щадил, он не мог вырваться, так и прошел почти весь месяц: в суматохе, работе, выступлениях, и ему некуда было деться. Как же он от этого всего устал! В конце концов, закончив с обязательными делами и спихнув с себя все необязательные, Арсений 24 декабря сбежал в деревню. Нельзя сказать, что это была обыкновенная деревня, в которой живут только старушки и алкоголики. Это был частный элитный поселок, такой очень большой эко-отель в лесу, построенный на манер маленького городка конца XIX века: там были очаровательные магазинчики, почта, ресторанчики и, конечно же, дома, которые сдавались в аренду. Дома были самые разные, но все они были выдержаны внешне в стиле особняков и коттеджей уездного города, у некоторых даже были сады и прудики, что сейчас, зимой, было не таким уж большим преимуществом. Арсений снял себе коттедж в этой живописной деревне до конца января. Конечно, он мог бы позволить себе поехать куда-то заграницу или хотя бы снять дом побольше, но он рассудил, что в его ситуации для него так будет только хуже. Он не хотел видеть людей, но в то же время страдал от одиночества, везде, куда бы он мог поехать была рождественская суматоха, ведь весь мир начинал праздновать раньше, и сегодня как раз был сочельник, а здесь в огромном особняке он, наверное, и вовсе полез бы на стены. Арсений Попов был успешным юмористом, занимался стендапом, его узнавали, приглашали на съемки в различные проекты в качестве гостя, он вел свое собственное шоу на ютубе, а его выступления неизменно собирали полные залы и их крутили на ТВ-каналах. Но при всей своей успешности и востребованности, когда дома Арсений оставался один на один со своей жизнью, он чувствовал ужасающее, пожирающее его изнутри одиночество. В последние дни ему нестерпимо хотелось напиться — предновогодняя суета его доконала, и он нашел для себя только один выход — сбежать. Сбежать ото всех и от всего, сбежать от судебного разбирательства, от вечных препирательств с уже бывшей женой, от отчаяния, с которым он уже почти сроднился за это время. Узел вокруг него затягивался, не давая ему даже шансов на возможность быть счастливым. И если всё, к чему он стремился в юности — это признание, слава и известность, то сейчас, когда он так продвинулся по этой стезе, ему это все стало словно ярмо на шее: каждая фанатка норовила влезть в его личную жизнь, разворошить в ней все, что он так хотел бы забыть, что причиняло боль до сих пор. И настигшая его популярность больно била по тому малому личному, что он пытался оставить только для себя и для своих близких, как он думал когда-то, близких. А теперь… что теперь сожалеть? Нужно идти дальше, но у него закончились силы, закончился запал, с которым он на зубах вытаскивал из себя улыбки, шутки, проводил мероприятия, участвовал в съемках, но всему существует предел, вот он наступил и для Арса. Еще на первом курсе театрального Арсений понял, что ему, оказывается, нравятся не только девочки. После одной невзаимной влюбленности в своего однокурсника и нескольких ни к чему не обязывающих ночей с парнями из клуба, Арсений отнесся к своей бисексуальности с удивительной легкостью. Ему нравились девушки за их мягкий и добрый характер, за умение проявлять заботу и создавать уют, но ему нравились и парни, особенно, когда Арсений мог почувствовать себя нужным и окруженным заботой. Ему очень хотелось чувствовать себя любимым, но для всех парней, что встречались Попову, это казалось чуждым, они просто наслаждались хорошим сексом с ним, не думая превращать его во что-то серьезное. Попов, устав от такого к себе отношения, через какое-то время познакомился с милой девушкой, с которой зародившаяся симпатия переросла в поначалу привязанность, а затем и в брак. Но их молодая семья, основанная не на искренной любви, а на обычной симпатии, скоро начала проходить испытания на прочность: разные взгляды на жизнь, разные ценности, не уравновешенные примиряющей силой любви, стали причинами скандалов, взаимных обвинений и выплеска негативных эмоций. Их ссоры все больше набирали обороты, и буквально через полтора года изнуряющего брака они оба поняли, что вместе быть не могут. Карьера Арсения тем временем шла в гору, он стал знаменитым, его выступления были востребованными и к моменту, когда он с женой подошел к процедуре развода, оказалось, что им придется очень долго делить совместно нажитое имущество. Некогда приятная и искренняя девушка, которая Попову по-настоящему нравилась, начала с ним судебные разбирательства в попытке отсудить приличный кусок его состояния. И слава богу, что к этому моменту они не завели детей — в таком случае они могли бы судиться не один год. К концу года Арсений был полностью измотан не только работой, но и чередой судебных разбирательств, и, наконец, когда он согласился уступить уже бывшей жене, они подписали документы о разводе. Теперь же печально ухмыляясь, Арсений шел по заснеженной дорожке к своему коттеджу, сжимая в руке, обтянутой в перчатку, бутылку дорогого односолодового виски. У него был повод, а уж выпить или напиться — не такая большая разница. Арсений зашёл в свой коттедж и стряхнул с себя снег. В доме было по-прежнему тихо и немного неуютно, здесь не было того самого ощущения дома, здесь совсем не чувствовалось приближение Нового года: ни елки, ни запаха мандаринов и салатов, ни веселого смеха и разговоров, ни рождественских украшений и музыки — лишь пустота и тишина. Арсений прислонился затылком к стене и закрыл глаза: он так сильно пытался сбежать ото всех и от всего, что остался на праздники один, но теперь вдруг понял, что это тоже вовсе не то, чего ему хочется. Он оживился и прошёл на кухню, поставил бутылку виски на стол и, найдя в кухонном шкафчике подходящий стакан, плеснул в него янтарной жидкости на пару пальцев. Сильно выраженный древесно-мшистый терпкий аромат алкоголя распространился по кухне. Отсалютовав пустоте, Арсений опрокинул в себя стакан и поморщился от резкого вкуса, который сначала обжег, а затем растёкся приятной теплотой и легкой сладостью. Арсений уставился в окно, где быстро темнело, а снег все также продолжал кружиться. Незаметно виски в бутылке убывал, а настроение лучше не становилось. С мрачным выражением лица Арс вылил остатки в стакан и допил виски. Бутылки оказалось мало. Арсений посмотрел на время. На часах было 21:45. — Ещё есть 15 минут, чтобы сбегать за второй бутылкой виски, — пробормотал он и, собравшись, быстро вышел на улицу. Снег все продолжал идти, но температура заметно стала ниже, поэтому Арсений, не готовый к такой ситуации и одетый слишком легко, довольно быстро начал замерзать. Виски уже ударило в голову, а учитывая, что пил он не закусывая, развезло Арса очень быстро. Он шёл, с трудом перебирая ногами по свежему снегу, и с каждым шагом решимость дойти до магазина все больше оставляла его. Дойдя до угла ограды соседнего дома, он споткнулся и упал в сугроб, побарахтался в снегу в попытках встать, но ничего не получилось, а после заметно затих и вырубился. А снег все продолжал тихо падать, заметая Арса все сильнее и превращая его самого в сугроб.❄️❄️❄️
Когда ещё в июне Антону пришла в голову идея отправиться работать на удаленку в деревню, он долго выбирал, куда же ему поехать. Хотелось жизни на природе, без шума и бешеного ритма мегаполиса, хотелось сидеть на веранде или в саду за чашкой ароматного чая, вдыхать летний пьянящий воздух цветущих деревьев и скошенной травы и спокойно работать. Но вместе с этим он хотел бы пожить в месте, где хотя бы знали, как делается флэт уайт, есть хорошие кофейни и магазины и, самое главное, есть приличная скорость интернета. Антон был программистом и мог позволить себе работать на удаленке в любой точке мира, но его почему-то непреодолимо влекло в русскую провинцию. Возможно, это была ностальгия по детству, когда он проводил лето у бабушки в деревне, а возможно, он устал от нескончаемой жары и пляжей Таиланда и Бали. Кто вообще романтизирует работу на пляже? На пляже нужно лежать, пить коктейли и ни о чем не думать, кататься на доске или нырять с аквалангом, но никак не работать. Он уже так пробовал, и ему не понравилось. Поэтому, поискав хорошо в телеграмм-каналах и чатиках, он нашёл эко-отель выстроенный как тематическая деревня, стилизованная под XIX век, но в которой был Старбакс и Перекрёсток, работали доставки из маркетплейсов и ресторанов, а также имелась парочка местных колоритных баров, куда было приятно сходить после работы. Съездив посмотреть это местечко, Антон остался доволен и снял себе на два месяца до конца лета небольшой одноэтажный коттедж, в котором была большая общая зона кухни-гостиной, санузел и отдельная спальная комната с большой двухместной кроватью. Публика, которая приезжала пожить в эту деревушку очевидно была достаточно обеспеченной, потому что аренда здесь была недешевая, зато предоставляющийся сервис был на высоте. Многие люди приезжали сюда, как и Антон, чтобы пожить на природе, работая на удаленке, но были и такие, кто приезжал только в отпуск отдыхать. Здесь была большая ухоженная территория: можно было погулять в лесу, было множество деревенских развлечений таких, как контактный зоопарк, только тут это была скорее ферма, где можно было посмотреть на домашнюю птицу, попробовать подоить корову или козу и поездить на лошади в свободном выгуле. Шастуну здесь настолько понравилось, что он решил остаться сначала на осень, а потом и до конца новогодних праздников. Вся деревушка уже была украшена, в преддверии Рождества, которое здесь, как и в России XIX века, отмечалось 25 декабря. Антон обожал Новый год, а раз здесь праздновали и Рождество, то причины для радости Шастуна только увеличивались. И вот сейчас он возвращался через рождественскую ярмарку из Старбакса, где сидел со своим макбуком и любимым рождественским имбирно-мятным латте, доделывая работу до дедлайна. На подходе к своему дому, он обнаружил, что дорожку сильно занесло снегом, и, пожалуй, ее уже было пора почистить. Зайдя в коттедж, он оставил сумку с макбуком на кухне и, надев тёплые перчатки и взяв лопату для снега, отправился расчищать дорожку. Выйдя за калитку, он начал чистить к ней подход, как вдруг споткнулся о ближайший сугроб. Антон всегда был немного неуклюжим, но, чтобы споткнуться о горку свежего снега, даже ему нужно было постараться. Наклонившись, чтобы рассмотреть, за что же он зацепился, он увидел ботинок. Шастун начал разрывать снег руками, в ужасе обнаружив, что ботинок был на ноге, а под снегом лежал человек. Антон полностью разворошил сугроб и увидел, что человек был без сознания и не подавал признаков жизни. «О Боже, неужели я нашёл труп?» — мысли панически метались в голове Антона. — «Так спокойно. Сначала нужно проверить дыхание и пульс». Антон взглянул на слишком бледное от обморожения лицо, и оно ему кого-то напомнило, но ему некогда было думать, на кого же был похож незнакомец. Он наклонился ближе к его груди, пытаясь различить поднимается она или нет, но ничего этим не добившись, он высвободил руку из перчатки и поднёс ее к носу, надеясь уловить слабое движение воздуха, но и тут все было тщетно. Наконец, расстегнув куртку незнакомца, он приложил пальцы к сонной артерии, и различил слабый пульс. — Живой, — выдохнул с облегчением Антон, тут же поднимаясь на ноги и закидывая безвольное тело себе на плечо. Он занёс спасённого им несчастного в свою кухню-гостиную и уложил на диван. «Так, теперь его нужно раздеть и согреть», — Антон начал стаскивать с него верхнюю одежду, которая уже успела покрыться ледяной корочкой. Расправившись с курткой и ботинками, он отправился на поиски самых тёплых своих вещей и всех имеющихся одеял. Вернувшись, он продолжил и, раздев незнакомца до трусов, он со смущением потрогал их, не промокли ли от снега и, убедившись, что они были сухими, начал надевать на пострадавшего свою одежду. Это оказалось намного сложнее, чем просто стянуть все с него. Антон боролся со штанами, натягивая их на безвольное тело, которое, между прочим, было неудобно держать и пытаться при этом одеть. Запыхавшись, но наконец закончив с этим, он натянул ему на ноги по две пары тёплых носков, напялил свою футболку и самую тёплую худи, уложил незнакомца поудобнее на диван, подложив ему под голову две подушки и укрыл тремя одеялами. Уже в свете гостиной он внимательно рассмотрел его лицо и с удивлением узнал. На его диване лежал без сознания Арсений Попов, тот самый, выступление которого Антон вчера смотрел перед сном, удивляясь как можно настолько неожиданно и смешно шутить, будучи при этом таким красавчиком. Антон, как самая ярая фанатка, писал кипятком от каждой новой фотки в Инстаграме Попова и был подписан на него во всех соцсетях. Да он в вк заходил только для того, чтобы почитать очередные каламбуры и посмотреть ещё больше фоток с необычных фотосессий Арсения. И вот сейчас его кумир лежал в его одежде, на его диване в отключке. Черт, да он же только 15 минут назад раздевал его и трогал без одежды. Антон резко покраснел. Он никогда не заморачивался над собственной ориентацией, ему мог понравиться человек любого пола, а Арсений ему нравился не только как красивый мужчина, он был необычным, очень умным и при этом легким и изобретательным в юморе. Только от его шуток Антона просто разрывало, и он никак не мог остановить свой смех, складываясь пополам. А сейчас Арсений лежал с переохлаждением и обморожением лица. Антон почувствовал, что должен засунуть подальше все своё фанатское обожание и просто помочь ему выздороветь. Пока Арсений отогревался, он позвонил в скорую. Диспетчер расспросил обо всех подробностях и предложил справиться самостоятельно, дав рекомендации по лечению. Первым делом нужно было согреть пострадавшего и привести его в сознание, если с этим проблем не будет, то он со всем справится сам. После этого его нужно кормить теплой, питательной, но легкой едой, чтобы она также помогала больному выздороветь, поэтому Антон отправился варить для него суп. Он не особо умел готовить, обходясь доставкой и чем-то очень простым, типа яичницы, но для Арсения он готов был постараться и, найдя простой рецепт на ютубе, решил, что сможет с этим справиться. Закончив с супом, Антон попробовал результат своих трудов и остался даже приятно удивлен, поняв, что у него получилось не только что-то съедобное, но и вкусное. Шастун убедился, что Арсений ещё не пришёл в себя, и отправился в аптеку, чтобы купить лекарства от простуды и средство от обморожения. На улице снег валил ещё сильнее и начал подниматься ветер, заметая все дорожки и дороги. Посмотрев на погоду, Антон решил затариться ещё и продуктами, потому что была вероятность не выйти несколько дней из дома из-за метели. Набрав всего, он медленно шёл к своему коттеджу, сопротивляясь сильному ветру со снегом, который, казалось, сыпался ему прямо в лицо и за шиворот, отмораживал руки с тяжелыми пакетами и затруднял продвижение вперёд.❄️❄️❄️
Арсений пришёл в себя от сильной боли во всем теле. Казалось, у него ломило все кости, дышать было тяжело, ужасно горело лицо, его потряхивало от холода, а еще он оказался придавлен несколькими одеялами. Странно. Он оглянулся и заметил, что лежит на диване в гостиной, которая была похожа на его, но все же чем-то отличалась. Здесь все было украшено к Новому году: повсюду мерцали разноцветные гирлянды; на столике перед диваном стояли ароматические свечи, наполняющие комнату запахами апельсинов, имбирных пряников, корицы и ели; над электрическим камином висели рождественские носки; на входной двери красовался венок с веточками омелы и остролиста, маленькими колокольчиками и большим красным бантом; по стенам были развешаны новогодние игрушки; а на полу, словно в центре всей этой композиции, стояла довольно высокая фигурка Санты с упряжкой оленей, выполненная так искусно, что сразу было заметно, что это вручную сделанный и, вероятно, очень дорогой декор. Вся гостиная, в которой Арсений очутился, была очень похожа на гостиную в его коттедже, но выглядела так, словно ее посетил невероятный фанат Нового года, который украсил абсолютно всё. Только елки почему-то не было видно. Не понимая, как он мог здесь оказаться, Арсений попытался встать и обернулся, услышав звук открывающейся двери и нежный перезвон колокольчиков. В дом зашел довольно высокий человек, который с ног до головы был облеплен снегом, словно прорывался через метель. В его руках были объемные пакеты, которые он тут же поставил на пол. Он скинул с себя объемный пуховик и шапку с шарфом, стряхивая на пол приличную горку снега, и без верхней одежды оказалось, что это довольно молодой парень, который увидев, что Арсений растерянно за ним наблюдал, чуть приподнявшись с дивана, немедленно расплылся в дружелюбной улыбке. Парень разулся, наступив на пятки ботинок, и подошёл к Попову. — Кто вы? И где я нахожусь? Это же не мой дом? — спросил Арсений, потирая сухие воспалённые глаза. — Нет, вы в моем доме, меня зовут Антон Шастун. Я нашёл вас в сугробе возле своего дома, когда чистил дорожку. Вы были без сознания, и я даже сначала подумал, что обнаружил труп, — Антон передернул плечами от этой неприятной мысли. — Но слава богу, у вас был пульс, и я перетащил вас к себе домой. Арсений слабо кивнул, осознавая, что произошло. — Так значит, вы мой сосед, — задумчиво пробормотал Арсений. — Я помню только, что вышел на улицу дойти до магазина, но дошел только до соседнего дома упал и больше не смог встать, — он стыдливо опустил взгляд, вспомнив, что перед этим выпил в одно лицо бутылку виски и пошел за второй, потому что ему показалось мало. Что мог подумать о нем незнакомый человек? Но Антон на его удивление только кивнул — Арсений заметил это боковым зрением и, подняв взгляд, увидел, что его сосед мягко улыбается. Он постарался перевести тему. — Я в вашей одежде? — спросил Арсений, продолжая прикладывать силы, чтобы находиться в сидячем положении. — Да, я снял вашу одежду, она вся промёрзла и была мокрой, и переодел в свою. — Спасибо, — пробормотал Арсений. — Спасибо, что вытащили меня, но не буду вас больше стеснять и пойду домой. — На улице метель, а у вас переохлаждение и, кажется, обморожение. Я принёс лекарства, оставайтесь, вы меня никак не стесните. Да вы и не дойдёте самостоятельно. — Хорошо, я останусь, но тогда, раз я пока буду у вас в гостях, может перейдём на ты? У нас вроде бы не такая большая разница в возрасте, и так будет комфортнее. — Я не против, — Антон улыбнулся. — Кстати, я только недавно приготовил суп, будешь? — спросил Антон как-то робко, не настаивая. Арсений еще раз внимательно осмотрел его лицо, отмечая большие зеленые глаза парня, забавную кудрявую челку и еле заметную родинку на кончике носа, и, не найдя в нем ничего тревожного, кивнул, соглашаясь. — Хорошо, сейчас принесу, — сказал Антон, тоже кивнув, и ушел сначала за пакетами, так и оставшимися стоять возле входа, а потом на кухню. Арсений лёг обратно на подушку и только сейчас понял, что он не представился и что Антон, кажется, сказал про обморожение? Он попытался ощупать своё лицо, оно все горело, и каждое прикосновение отзывалось болью. Антон вернулся с подносом, на котором стояла тарелка супа, с поднимающимся от нее паром, и тут же быстро проговорил: — Нет-нет, не трогай, — Антон поставил поднос на столик рядом и присел к Арсению. — Пока не понятно, какое у тебя обморожение, вроде бы пока похоже легкое, но, если появятся волдыри, значит все намного серьезнее. Я купил специальное средство в аптеке, сейчас намажем и сделаем компресс. Но сначала тебе нужно согреться, — Арсений сел повыше, и Антон подложил ему под спину ещё подушку. Шастун поднял поднос и, выдвинув у него специальные ножки, поставил его как столик, перед Арсением. Попов попытался самостоятельно поднести ложку ко рту, но его руки мелко потряхивало, и он чуть не расплескал все содержимое ложки. Антон взял ложку из его рук и сам зачерпнул ею суп. — Я забыл представиться. Арсений, — тихо сказал Попов, следя за тем, как Антон набирал в ложку суп и подносил ее к его рту. — Очень приятно, Арсений, — улыбнулся Антон. — Давай, ещё ложечку. Арсений послушно ел, не думая о том, мог ли его новый знакомый его узнать и как-то воспользоваться этой информацией. После приема пищи Антон забрал грязную посуду, и Арсений лёг обратно под три одеяла. Его все ещё трясло от холода, хоть после супа он и чувствовал себя лучше. Его беспокоило состояние его лица, ведь он был медийной личностью, и его внешность была не последним фактором в его работе. Шастун вернулся с медикаментами, которые он накупил в аптеке, и чашкой тёплого чая с лимоном. — Кстати, у тебя был с собой телефон? — Антон поставил чай и положил таблетки на столик. — Да, был, — кивнул Арсений. — Просто я нашел твои ключи и портмоне с документами, они были в карманах твоей промокшей одежды, но почему-то не нашел телефон, может, он выпал из кармана и остался в сугробе? Арсений взглянул на него растерянно. Ему было непривычно остаться без телефона, но это была не самая большая проблема сейчас. Голова и все тело болели нещадно, лицо словно ошпарили, конечности тряслись в легком треморе, ему было больно просто шевелиться. — Выпей вот это, — он выдал Арсению несколько таблеток и чай. Открыв лечебную мазь, он лёгкими движениями, чтобы не причинить боль, нанёс ее на лицо Попова и наложил тканевую повязку, предварительно вырезав в ней отверстия для глаз, носа и рта. Затем отошел к термостату и поднял температуру, чтобы пострадавшему не было слишком холодно ночью. — Спасибо, тебе за все, — произнёс Арсений, медленно закрывая глаза и погружаясь в дрему. — Выздоравливай, — тихо ответил Антон, убирая все ненужное на нижнюю полку столика и выключая по дороге в свою спальню свет. Ветер за окном жутко завывал, на улице неслась дикая метель, и из окна не было видно даже заборчика перед домом — все утонуло в белой мгле.❄️❄️❄️
Проснулся Шастун посреди ночи по будильнику, который он поставил, чтобы снять больному компресс с лица. Он поспешил в гостиную и, включив торшер, чтобы яркий свет не бил в воспаленные глаза Арсения, посмотрел на него, лежащего на диване. По Арсению было заметно, что ему холодно: компресс на его лице уже остыл и холодил красную обмороженную кожу, от чего ему было некомфортно; у него поднялась температура, и он лежал под тремя одеялами весь мокрый и постоянно трясся от озноба; его сознание путалось, и он с трудом отличал мысли от реальности. Он что-то неразборчиво шептал и морщился, складывал брови в молящем выражении, словно ему казалось, что рядом был кто-то заботливый, кто-то, кто мог ему помочь, но его мысли ускользали прочь, не позволяя вынырнуть из этого затягивающего омута. Отреагировав на включившийся свет слегка приоткрытыми глазами, Арсений потянулся навстречу к Антону, который медленно присел рядом с ним, внимательно рассматривая его лицо. — Согрей меня, — только сумел шепнуть тихо Арсений, очевидно не понимая даже к кому обращается, но в этот момент он показался Антону таким трогательным и уязвимым, таким ранимым и нуждающемся в заботе, что Шастун твердо поставил перед собой цель — во что бы то ни было помочь страдающему мужчине и сделать все, чтобы ему стало лучше. Антон достал термометр и таблетки из аптечного пакета, он сунул термометр Попову подмышку и заставил выпить таблетки. Когда раздался слабый писк из-под трех одеял, он вновь пробрался рукой в кокон, в который завернулся Арсений, и вытащил термометр. — 39,8, да ты весь горишь, и промок насквозь! — Шастун ощупал абсолютно мокрую футболку и даже толстовку. — Тебе надо переодеться в сухое и срочно согреться, — Антон немного смущенно опустил глаза, но сейчас было не время для этого. Все дело в том, что он вычитал в интернете самый быстрый способ согреть человека после переохлаждения — это греть его теплом другого тела. Арсению нужно было согреться, просто жизненно необходимо, поэтому Антон решил, что может оставить все свои трудности морального выбора до момента, когда его гостю не будет так сильно необходима его помощь. А пока оставалось только действовать. Он помог Арсению подняться и отвел его в душ, чтобы тот мог смыть ощущение липкого холодного пота с кожи. Арсений еле вышел из душа на заплетающихся ногах практически без сил, завернутый в полотенце, и Антон тут же набросил на его плечи и голову все одеяла обратно, а затем, обняв за плечи, повел его в свою спальню. Попов стащил с себя полотенце и остался в одних боксерах под тремя одеялами, Антон в это время тоже разделся до трусов. Арсений лег на кровать в своих одеялах, его не переставая трясло от холода, и Антон откинул их, чтобы накрыть собой, прижаться всем телом и согреть, наконец, мерзнущего мужчину. Попов лежал, придавленный сверху Антоном и тремя одеялами, и Шастун заметил, как постепенно тело под ним перестало трястись, медленно расслабляясь — он начал согреваться. Может, подействовали лекарства, которые снижали температуру, а может то, что Арсений прижимался к сильному горячему телу парня, который его спас от ужасной участи. Антону и самому стало так тепло и комфортно в объятиях этого мужчины, он слегка повернул голову, чтобы рассмотреть лицо Арсения, и увидел у него выражение спокойствия и расслабленности, казалось, его мозг постепенно начал уплывать в мир сновидений, и Антон тихонько улыбнулся, видя эту картину. В его руках лежал сейчас такой прекрасный мужчина, необыкновенно красивый и интересный, но теперь это была не картинка на экране, это был живой человек, волнующий, заставляющий чувствовать разный спектр эмоций, от беспокойства за его здоровье до топящей все сознание Антона радости, что он может вот так прикасаться к этому человеку, что ему хорошо и комфортно рядом с таким, казалось бы, ничем не примечательным Шастуном. И сквозь пелену этих мыслей он почувствовал, как его радость подозрительно скопилась внизу живота, что его член дернулся в нетерпении. Антон лежал поверх Попова ни в силах встать и уйти, чтобы избежать неловкости, ни в силах даже просто пошевелиться, чтобы не нарушить сон Арсения, который только-только отогрелся, уверенный, что тот наверняка почувствовал, как в него упирается стояк Антона. Шастун чувствовал себя больным извращенцем, потому что у него встал на мужчину, который был болен, у которого была температура и лихорадка, которому некуда было деться, и все равно Антон его хотел, желал всего целиком и полностью с невероятной силой, но не мог себе позволить даже пальцем шевельнуть. Он должен был позаботиться о больном человеке, а не мечтать его трахнуть, но Антон ничего не мог поделать с однозначной реакцией своего организма на близость Арсения. Он так и заставлял себя лежать, с болезненным ощущением в паху из-за нахлынувшего возбуждения, не смея даже уйти в душ, чтобы сбросить напряжение, только бы не разбудить Арсения.❄️❄️❄️
На следующее утро Арсений проснулся и обнаружил, что он лежал в объятиях Антона, и они оба почему-то были в одних только трусах. С трудом вспомнив события прошлой ночи, он смутился, поняв, что незнакомый ему человек заботился о нем больше, чем его бывшая жена за время их брака. Этот парень сейчас лежал на боку, осторожно сквозь сон обнимая Арсения, и от осознания этого факта ему стало так тепло. Температура упала, и лицо почти не болело, поэтому Арсений попытался выбраться из постели, хоть и чувствуя сильную слабость во всем теле. Сон снял боль, но все же он был не способен за одну ночь справиться с последствиями переохлаждения. Антон проснулся из-за возни Арсения, пока тот пытался незаметно встать. — Доброе утро! — Антон расплылся в сонной улыбке, потягиваясь на кровати. — Как себя чувствуешь? Что-то болит? Температура есть? — Доброе, — Арсений выпрямился и попытался прислушаться к своим ощущениям. — Кажется, ничего не болит, и температуры тоже нет, но состояние какое-то ватное. — Я читал, что тебе лучше соблюдать постельный режим до полного выздоровления и не переохлаждаться. Ложись, я принесу тебе термометр и сделаю завтрак. Антон встал, оделся и затем вышел в кухню-гостиную. Он забрал со столика возле дивана термометр и таблетки, налил стакан воды из бутылки и понёс все это в спальню. — Померяй температуру, — Шастун протянул больному термометр, поставил стакан на прикроватную тумбочку и сгрузил все принесённые таблетки. Антон вышел и отправился готовить завтрак. Когда он вернулся с подносом, на котором стояла манная каша, маленькая вазочка с малиновым вареньем и большая кружка чая, Арсений уже промерил температуру и сидел в кровати, накрытый одеялом. Антон поставил поднос на свободную сторону кровати и взял из рук Попова термометр. — 37,3, — прочитал Шастун показание на дисплее. — Я читал, что так и бывает при переохлаждении, постоянная температура до 38, озноб. Хорошо, если не будет других симптомов и осложнений, — Антон положил термометр на тумбочку. — Если будет некомфортно от температуры, то нужно будет выпить жаропонижающее. Арсений кивнул, затем переведя свой взгляд на лицо Антона, спросил: — А разве не нужно вызвать скорую? — Я пытался вчера, — он вздохнул и взглянул на Арсения. — Но до ближайшей больницы отсюда 150 километров. Мне сказали, что по такой погоде они могут доехать через 4 часа, потом расспросили, что случилось и дали рекомендации, что делать и как помочь. — Понятно. Хорошо, что хоть проконсультировали, — Попов увидел искреннее желание помочь в зеленых глазах напротив, и осознание этой искренности, направленной на него от, казалось, совсем незнакомого человека слегка смутило его, но вместе с тем и согрело где-то глубоко внутри. — Я не сказал тебе спасибо, ты так много для меня сделал и продолжаешь делать, что я никогда не смогу отплатить тебе за твою доброту. — Мне ничего и не нужно, я делаю это не из корыстных целей. И ты вчера уже поблагодарил меня. Я просто рад, что у меня появился шанс познакомиться с тобой, хоть и при таких малоприятных обстоятельствах. Сердце Арсения пропустило болезненный удар: — Ты узнал меня? — Арсений вопросительно поднял брови, ожидая чего угодно от неадекватного проявления фанатской любви до признания в похищении и лишении его свободы. Да и телефон его мог вовсе и не пропадать сам по себе. Попов с подозрением посмотрел на лицо Антона, но черты лица того смягчились, а в глазах была вся та же искренность, что и раньше. — Не сразу. Когда я откопал тебя в сугробе, то мне некогда было разглядывать лицо — тебя срочно нужно было вытащить из снега, занести с мороза в тепло и оказать первую помощь. Я рассмотрел уже в доме, когда переодел тебя и уложил на диван, — Антон виновато потупил взгляд. — А когда ты пришел в себя, я сделал вид, что не знаю тебя, прости меня за это. Просто я не хотел казаться сумасшедшим фанатом, готовым любым способом влезть в твою частную жизнь. Хотя, вообще-то, я поклонник твоего таланта, — Антон поднял взгляд на Арсения, и когда увидел, что тот не злится, слегка улыбнулся и продолжил, уже глядя в глаза. — У тебя очень необычное и неожиданное чувство юмора, а еще мне нравится, что твои шутки, они как бы не для всех. Для того, чтобы их понять, нужен определенный бэкграунд и склад ума. Это делает их очень элегантными и невероятно смешными. — Я не ожидал услышать такую пламенную речь. Спасибо. За твою честность, и за теплые слова, и за интерес к тому, что я делаю, — Попов немного замялся. — Я же могу тебе доверять? Что ты не выложишь никуда мои фотки, например? Лицо Антона резко изменилось, отображая теперь встревоженность и удивление, он округлил глаза. — Конечно, можешь! Ты здесь гость, и я со всем уважением отношусь к твоим тайнам и частной жизни. Я бы ни за что не стал пользоваться такой ситуацией. И вообще, — он достал из кармана телефон и снял с него блокировку. — Ты можешь пользоваться моим телефоном, когда нужно, ты ведь теперь остался без связи. Если бы Антон захотел похитить его и удерживать в своем доме, то вряд ли бы он дал возможность связаться с внешним миром. Арсений встряхнул головой, он был все еще в неприятном болезненном состоянии, и его воображение, хоть температура и была небольшой, все же начинало рисовать слишком мрачные и пугающие картины. А если посмотреть на факты, то этот парень спас его от переохлаждения, принес в свой дом и заботился, переодевал, кормил, лечил и согревал, хотя не всякий незнакомый человек стал бы проявлять такой пример милосердия. Арсений кивнул с легкой улыбкой Антону и взял протянутый айфон. — Я только зайду в Инстаграм, — сказал он, тыкая в иконку приложения и добавляя свой аккаунт вторым к открытому аккаунту Антона, и сразу же отправил несколько сообщений Сереже, обрисовывая сложившуюся ситуацию. — Да без проблем, — откликнулся Антон. — Будешь завтракать? Я кашу сварил. Манную. День тянулся очень лениво, Арсений после завтрака все же воспользовался предложенной Антоном возможностью пользоваться его телефоном, проверил свои соцсети и рабочую почту, подключился к своему облаку и проверил свои последние фотки и даже заказал себе новый телефон, правда было не понятно, когда его смогут доставить, потому что метель, которая началась еще вчера вечером, хоть и немного успокоилась, но все же ещё не закончилась. Снега намело уже очень много, Антон включил радио на умной колонке, и Алиса рассказала им, что за ночь выпала четверть месячной нормы осадков, а по прогнозу снегопад продолжится еще 4-5 дней. Сколько выпадет снега, и как людям куда-то выбираться, было не очень ясно. Была вероятность, что их деревушка останется отрезанной от остального мира на все новогодние праздники. В этом безусловно было своё очарование: в огромном количестве снега можно было придумать множество зимних забав, можно было уютно сидеть у камина, включить гирлянды и пить какао, можно было наслаждаться этой тишиной и чистотой, но вот если случится какая-то чрезвычайная ситуация, помощи придётся ждать очень долго. К середине дня у Арсения поднялась температура и, выпив таблетку, он снова лёг спать. Проснулся он, когда за окном уже было темно. Антон принёс ему ужин, и они беседовали, поедая приготовленное мясо с картошкой. — Я не особо умею готовить, могу сделать что-то очень простое, типа такое жаркое, — сказал Антон, отправляя в рот очередной кусочек. — Все очень вкусно, — ответил Арсений, ковыряясь вилкой в картошке. — Ты и так делаешь очень многое для меня, я не хотел бы обременять тебя, — он почти ничего не съел, и еда так и лежала в тарелке, хоть Попов и попробовал немного. — Почему же ты тогда не ешь? — спросил Антон, заметив, что Арсений только делает вид что ест, и указал подбородком на почти полную тарелку. — Нет аппетита, прости, ты старался, готовил, — Арсений опустил взгляд, чувствуя, что он совсем неблагодарный пациент, который мало того, что занял кровать хозяина дома и вынуждал того носиться с ним и лечить его, так еще и не ценил его труды, даже не пытаясь съесть то, что для него приготовили. Да и вообще, когда в последний раз ему кто-то готовил домашнюю еду? Арсений уже затруднился бы ответить. — Ничего, не заставляй себя, — Антон мягко ему улыбнулся. — Когда болеешь почти всегда нет аппетита, но все же тебе нужно съесть ещё хотя бы пару кусочков, чтобы были силы выздороветь. Давай немного? Арсений кивнул ему и почувствовал себя капризным ребенком, которого добрый понимающий родитель уговаривает поесть. Он отправил в рот несколько вилок с едой, потому что Антон его убедил. Закончив с ужином, он отставил полупустую тарелку от себя, и Антон со вздохом забрал ее вместе с остальной посудой и отнес на кухню. Вернулся он оттуда уже с двумя кружками горячего чая, от которых поднимался пар. Арсений взял свою кружку чая и, ощутив сладкий запах малины, исходивший от напитка, блаженно прикрыл глаза. Он обожал пить чай с малиной, особенно он был вкусным, когда Арсений болел, и больное горло искажало вкусы привычной еды, делая при этом чай с малиной чуть ли не напитком богов. Антон тем временем, вытащил все необходимые лекарства из пакета на тумбе и протянул несколько блистеров Арсению, чтобы он выпил их вместе с чаем. Они молча пили чай, и Попов рассматривал стены в спальне, которые были украшены разноцветными гирляндами, но без прочего обилия декора и игрушек, что были в гостиной. — Я обратил внимание, что у тебя дом украшен к Новому году, но почему-то нет елки, — сказал Арсений, благодарно улыбнувшись, когда Антон протянул ему термометр, чтобы измерить температуру вечером. — Я хотел бы живую елку, чтобы ею пахло на весь дом, но ее нужно покупать позже, чтобы она не осыпалась, а сейчас с этой метелью, похоже, что я вообще останусь без елки, — Антон вздохнул грустно. И Арсений по-доброму взглянул на него. Ну что за парень? Он как ребенок радовался всему, что связано с Новым годом, так украсил весь дом, что внутри и правда было ощущение, как будто находишься в новогодней сказке, и так расстроился из-за отсутствия елки. Арсений весь день обитал в кровати Антона и наблюдал, как тот писал код, сидя рядом с ним на другой стороне кровати, и слегка хмурился, когда не мог найти баги. Попов не хотел бы, чтобы из-за него Антон переселялся на диван в гостиной, и попросил его остаться, ведь Антон благородно отдал ему свою кровать, потому что в ней болеющему было объективно удобнее и теплее, а раз у Попова было переохлаждение и обморожение, то этот вопрос стал для Антона принципиальным. Арсений начал привыкать к этому человеку, к его доброте и обеспокоенности здоровьем и самочувствием Попова, он весь день изучал его мимику, его реакции на различные действия. Это было так интересно для болеющего Арсения, который не мог долго смотреть в экраны телефона или ноутбука из-за слезящихся воспаленных глаз. Живой человек рядом, который заботился о нем, делал все возможное для удобства Арсения и его скорейшего выздоровления и который ничего от него не требовал и не ждал. Арсений чувствовал себя рядом с ним спокойно и защищенно, несмотря на непрекращающуюся метель за окном и отрезанность от внешнего мира, он нашел свой маленький уютный мирок здесь, рядом с этим удивительным парнем. Попов не мог не отметить про себя, что Антон был очень даже привлекателен: высокий и стройный, с заразительной улыбкой и восхитительными зелеными глазами, которые не могли оставить Арсения равнодушным. Он был такой живой и яркий, как пламя, которое смогло найти его и отогреть в эту белую стужу, он был такой заботливый и внимательный, что Арсений готов был расплавиться от его доброты, он совершенно отвык от того, что люди могут быть такими. Он сидел рядом с Антоном в кровати и пил с ним вкуснейший чай, размышляя, что может, все люди и не могли быть такими добрыми? Может, это мог только Антон? Но в таком случае этот факт делал парня в глазах Арсения еще более уникальным, единственным в своем роде, таким, что все естество: и тело, и душа Арсения стремились к нему навстречу, чтобы тот его принял, обнял и никуда больше не отпустил. — Ты же ляжешь со мной? Я бы не хотел выгонять тебя из собственной кровати, — осмелившись, спросил он Антона, когда пришло время ложиться спать. — Хорошо, — Антон сдержанно ответил, не выдавая своих истинных чувств на это предложение. — Заодно смогу проследить, чтобы тебе не стало хуже ночью. Совершив все необходимые приготовления перед сном, они, наконец, легли каждый со своей стороны, не касаясь друг друга. — Спокойной ночи, — прошептал Арсений, закрывая глаза. — Сладких снов, — ответил ему Антон, пытаясь уснуть. Арсений быстро заснул, но продолжал беспокойно ворочаться, пока не повернулся к Антону и не уткнулся носом ему в грудь, и только тогда затих, согревшись от тепла тела по соседству.
❄️❄️❄️
Довольное долгое время Антон не мог уснуть, потому что близость Арсения снова вызывала в нем однозначную реакцию. Внутренне он ликовал, что Арсений сам предложил ему остаться, ведь он так не хотел с ним расставаться даже на ночь, чтобы всегда иметь возможность посмотреть на него, убедиться, что с ним все в порядке, у него не поднялась температура, и он может свободно дышать. Антон был рад видеть рядом с собой эти ясные голубые глаза, которые сейчас выглядели слишком болезненно, это осунувшееся, но не менее прекрасное лицо, что он с радостью согласился на эту просьбу больного. Но теперь его собственный организм подводил его, заставляя испытывать слишком яркие эмоции, которые захватывали Антона при близости Арсения. И то, что тот так трогательно сопел в его шею, только усиливало желание, зародившееся в его теле. «Похоже, сегодня тоже придётся спать со стояком», — подумал Антон, даже не допуская мысли, что можно было бы выйти в ванную и справиться с этой ситуацией. — «Хорошо хоть, он сегодня об этом не узнает». Следующие несколько дней не принесли ничего нового: на улице все так же валил снег, не давая возможности выйти из дома, Арсений все еще болел, и хоть его состояние медленно становилось лучше, его по-прежнему мучали слабость и головная боль. Антон старался окружить его максимальным комфортом и уютом, заботился о его самочувствии и настроении. Он работал, готовил им еду, занимался домашними делами, носился с новогодними игрушками, украшая спальню, потому что они проводили здесь больше всего времени, радовался, как ребенок, разноцветным мигающим огоньками, которые мягко подсвечивали профиль Арсения, создавая вокруг них обоих какую-то сказочную ауру, и неизменно улыбался, когда ловил взгляд Попова. Вечером 28 декабря Антон особенно долго засиделся со своими рабочими задачами, разгребая наконец, все дела, чтобы дальше уже со спокойной совестью можно было отдыхать и не думать о работе. Он просидел до полуночи, уставив взгляд уже покрасневших от напряжения глаз в монитор, еще раз проверяя код, когда на столик рядом с ним опустилась кружка, полная горячего чая. Шастун поднял измученные глаза и увидел, как Арсений, замотанный в плед, чуть улыбается, стоя рядом со своей кружкой в руках. — Ты очень загружен, и я решил, что чай может тебе помочь немного расслабиться, — он чуть смущенно опустил взгляд. — Я сделал, как ты обычно завариваешь — с лимоном и сахаром, так, чтобы чай был светло-коричневым, — Антон в удивлении поднял брови — Арсений и правда запомнил, как он любил пить чай, хотя сам Попов предпочитал пить чай крепче и с малиновым вареньем. — Спасибо большое, Арс, — Антон сделал глоток чая, пробуя его на вкус. — Ты удивительно точно запомнил, какой чай я люблю, спасибо тебе за заботу, — Антон улыбнулся, ловя ответную улыбку в светлых глазах напротив. — Ты так много делаешь для меня, и я так тебе благодарен за все, что это всего лишь маленький жест признательности за все твои действия, — Арсений уселся на кровать со стороны Антона, для чего, тот спешно подтянул колени к себе, освобождая для него место. Антон кивнул и, попивая чай, постепенно справился со всей своей работой, и, наконец, отложил макбук в сторону глубокой ночью, когда Арсений уже лежал на своей половине, задремав при свете прикроватной лампы со стороны Антона. — Спокойной ночи, Арс, — прошептал Антон, выключая свет и укладываясь лицом к Арсению. Он поправил непослушную прядку, упавшую на глаза Попова, и невесомо погладил его по голове. — И спасибо за то, что ты рядом, — улыбнулся он, закрывая уставшие глаза.❄️❄️❄️
С каждым проведенным вместе днем Арсений начинал чувствовать себя все лучше, но вместе с этим в его душе зарождались какие-то давно забытые чувства, ворочались там, заставляя Арсения порой чувствовать себя слишком счастливым, когда Антон с улыбкой приветствовал его утром, или слишком обеспокоенным, когда Антон уставал от работы, но тем не менее продолжал выполнять бытовые дела, чтобы помочь все еще не важно чувствовавшему себя Арсению, окружить его теплом и уютом. В такие моменты Арсению казалось, что он не благодарный, что он пользуется чужой добротой, в его голове всплывали все те ужасные обвинения, которыми в пылу ссоры часто бросалась его бывшая жена. И Арсений начинал чувствовать себя виноватым. Но Антон продолжал так искренне смотреть на него и улыбаться, что даже это отвратительное чувство отступало. Когда Попов попытался выразить словами, что он чувствует себя неблагодарным, Антон лишь ответил: — Арс, это нормально, что ты болеешь и тебе что-то трудно делать, это нормально, что о тебе кто-то заботится и помогает во время болезни. Ты не должен все делать сам, тебе пока тяжело и некомфортно, так бывает. Кто тебе вбил в голову, что, если ты нуждаешься в заботе, значит ты не благодарный? — Антон с вопросом смотрел на него, ожидая ответа, и Арсений даже растерялся не зная, что на это сказать. — Все? — предположил он. — Все, кто видел меня во время болезни утверждали, что я просто невыносим, и делать столько для меня никто никогда не будет, — он опустил голову, понимая, что вот как раз Антон делает, еще и успокаивает его, что это нормально. — Я не знаю, что это были за люди, но позаботиться о больном — это самая элементарная обязанность любого здорового человека. Ты же не просишь чего-то невозможного, — Антон на мгновение задумался, — Да ты вообще ничего не просишь делать! На каждое мое действие рассыпаешься в своих бесконечных спасибо. И как можно было обвинять тебя в неблагодарности? Арсений слабо улыбнулся. За эти несколько проведенных вместе дней он достаточно изучил Антона, он так много за ним наблюдал, что медленно, но верно, в голове Арсения появилось осознание, что он смотрит на Антона не просто так, не потому что ему скучно или нечем заняться. Нет, он смотрит на Антона, потому что ему нравится то, что он видит: забавные кудряшки, безразмерные мягкие худи, которые так любил Антон, милая родинка на кончике носа, смешные слегка оттопыренные уши, которые придавали его спасителю определенное очарование, и его неиссякаемая забота, поддержка, помощь и искренность, которые потоком лились из этого парня. Забытые чувства в груди Арсения вдруг разлились теплом, уютно свернулись клубочком и мурчали в присутствии Антона. За эти несколько дней Арсений безбожно влип. Он приехал сюда с разбитым сердцем, приехал, чтобы сбежать от проблем, которые не давали ему продохнуть, и встретил человека, который дал ему глоток свежего воздуха, дал надежду и смысл его жизни, принес свой свет и тепло. Арсений осознал, что он влюбился. Влюбился в парня, как много лет назад еще в универе, и хоть тогда его влюбленность не нашла взаимности, сейчас он не боялся этого чувства, он позволил ему прорасти в его душе, и оно распустилось прекрасными цветами. Он признавал, что каждый человек имеет право на любовь, и совсем не важно, какого эта любовь будет пола, главное, чтобы она придавала жизни смысл. После завтрака 29 декабря Арсений всё так же лежал на кровати, лениво тыкая в телефон Антона пальцем, просматривая рилс в своем Инстаграме. Он уже чувствовал себя намного лучше, и свет от экрана уже не раздражал его глаза. Он знал, что Антон вчера глубокой ночью закончил с работой и больше не должен был просиживать все время за компом, выискивая куски нерабочего кода, но тем не менее Антон уткнулся взглядом в монитор макбука, что-то сосредоточенно там просматривая. Через пару минут он окликнул Арсения, отрывая того от просмотра уже надоевшей ленты, задав вопрос: — Арс, давай посмотрим что-нибудь? — Антон сложил брови домиком, словно он собрался упрашивать о чем-то действительно серьезном, а не о совместном просмотре фильма. — Конечно, давай, — Арсений кивнул и вышел из своего аккаунта, откладывая айфон в сторону. — Что ты хочешь посмотреть? — Для меня всегда символом Нового года был марафон фильмов о Гарри Поттере, посмотрим их вместе? Арсений на мгновение поднял брови от удивления и улыбнулся: — Я никогда не смотрел все фильмы подряд. Может видел несколько кусков из первых двух частей и все, — он замолк, обдумывая предложение Антона. — Давай посмотрим, тебе же нравится. Антон заторможено кивнул и встал с кровати, когда он уже почти подошел к двери, он обернулся и с все еще удивленным выражением на лице спросил: — Серьезно, Арс? Никогда не смотрел? — Попов отрицательно покачал головой, продолжая умиляться такой реакции. — Хорошо, я надеюсь тебе тоже понравится. Пойду только приготовлю кое-что для просмотра, а ты пока переползай на диван в гостиной — будем на телеке смотреть. Пока Арсений собрал все свое бумажные платочки, таблетки от горла и плед, в котором он передвигался по дому, и расположился на диване, Антон успел включить и настроить фильм и теперь с чем-то возился на кухне спиной к Арсению. К моменту в фильме, когда Хагрид вломился в хижину, где от писем спрятались Дурсли, Антон вернулся к дивану, на котором уже сидел укутанный Арсений, и поставил на столик перед ним две кружки с горячим какао. Арсений бросил взгляд сначала на напиток, потом перевел его на лицо Антона, который от души ему улыбался, и сам не смог сдержать улыбки. — Ты приготовил какао, — это был даже не вопрос, просто утверждение. — Я его уже тысячу лет не пил, — Антон осторожно передал ему в руки горячую кружку, и Арсений сделал первый глоток. — Вкусно, правда, очень вкусно, я такого еще не пробовал. — Это потому, что я сварил его на молоке из настоящего какао-порошка, а не развел Несквик, — улыбнулся Антон в свою кружку. — Что тут уже успело произойти? — он кивнул на экран. Пока Арсений увлеченно рассказывал ту часть сюжета, которую Антон пропустил, хотя тот и так прекрасно ее знал, Попова не оставляло чувство, что такого уютного вечера у него не было, наверное, ни с кем до этого: никто не интересовался его мнением по поводу любимого чая, не варил ему рождественский какао, не рассказывал, от восторга размахивая руками, почему вселенная Гарри Поттера такая интересная и не смотрел на него так искренне. Так может тогда у его внезапной влюбленности есть шанс?❄️❄️❄️
Утром, а скорее уже днем, потому что они полночи смотрели фильмы, 30 декабря Антон попытался выйти на улицу. Завтра уже должен был наступить Новый год, а они все так и сидели эти несколько дней в доме, запертые снегопадом, который побил все рекорды, став самым обильным в этом месте за всю историю наблюдений. Антон долго готовился к своей вылазке на улицу: он надел пуховик и ботинки, полностью экипировался в шарф, шапку, капюшон и перчатки. Когда он попробовал открыть входную дверь, та не сразу поддалась, но после того, как он приложил усилия, ему это удалось. Выйдя на веранду, он первым делом заметил, что даже на нее нанесло столько снега, что входная дверь была завалена до половины. Антон взял лопату для снега и начал расчищать себе проход к ступенькам ведущим к дорожке. Ступенек не было видно, все было покрыто ровным высоким слоем снега — тут оставалось только рыть туннель, чем Антон и занялся. Потратив почти 2 часа времени, он расчистил проход до калитки, но открыть ее не сумел, так как она открывалась наружу, а снег мешал ей это сделать. Улица, на которой стоял коттедж Антона, была не расчищена, и складывалось впечатление, что они с Арсением были совершенно одни посреди этой огромной снежной пустыни. Антон поежился и пошел обратно в дом, чтобы отогреться и отдохнуть. О том, чтобы сходить в магазин и что-то купить, можно было забыть: по дороге было не пройти, а чистить весь путь до магазина он мог бы целые сутки. Но даже не это было самое страшное, а то, что снегопад продолжался. Вечером парни сидели вместе на диване, смотря седьмой фильм о Гарри Поттере. Каждый из них сидел на своей стороне дивана, с очередной порцией какао, который сварил Антон, не касаясь друг друга, и поочередно бросали друг на друга взгляды так, чтобы второй ничего не заметил. Кажется, никто из них не следил за тем, что происходило на экране, но они продолжали сидеть молча, каждый в своих мыслях. Каждому из них было страшно начать разговор о том, о чем очень хотелось поговорить, прояснить ситуацию, потому что при любом неудачном исходе, их ожидало бы мучительное отчаяние от невозможности покинуть этот дом, в котором они были заперты вдвоем снежной стихией. Вдруг весь свет, горевший в доме, на мгновение мигнул и погас, оставляя парней в темноте. — Что случилось? — Арсений с вопросом обернулся к Антону. — Выбило пробки? — Не знаю, сейчас пойду проверю, я видел возле входа электрический щиток. Антон встал и прошел ко входной двери, подсвечивая себе фонариком на телефоне, отыскал щиток и открыл его. — Не знаю, что тут нужно жать, — он попробовал переключить рычажки, которые он видел в первый раз, вверх-вниз, но ничего не происходило. — Наверное, неисправность не у нас, а где-то дальше, — он выглянул в окно и попытался хоть что-то рассмотреть, но за окном мела метель и разглядеть что-то было невозможно. Арсений подошел к нему и тоже взглянул в окно. — Антон, отопление ведь электрическое, если света долго не будет, мы тут просто замерзнем, ведь здесь нет ни печки, ни камина, которые можно было бы топить дровами. Шастун опустил ему руку на плечо. — Не замерзнем, не бойся. Спать ляжем вместе, как в первую ночь, все будет хорошо, — Антон попытался успокоить Арсения и обнял его, чтобы тот расслабился. Арсений послушно размяк в его руках, и Антон ощутил, как его страх отошел куда-то на задний план. Арсений уже выздоровел, но Антон по-прежнему продолжал заботиться о нем, и сейчас только эта мысль заставляла его сохранять спокойствие. Они подождали еще немного, бессмысленно ходя по дому и нажимая на выключатели, но ничего не менялось. Радиаторы медленно остывали, и хоть в доме еще было тепло, но Антон почувствовал, что в гостиной стало немного прохладнее, чем раньше. — Нужно закрыться в одной комнате и не выпускать оттуда теплый воздух. Арсений кивнул на это предложение Антона, и они, притащив немного еды и воды из кухни в спальню, закрылись в ней, подложив под дверь ненужное одеяло, в надежде, что это хоть немного изолирует их от быстро остывающего воздуха в большой кухне-гостиной. По ощущениям уже было поздно, и они оба разделись до трусов и легли вместе под одеяло, прижавшись друг к другу. Антон лежал на боку, без зазрения совести прижимая к себе Арсения, которого ему не хотелось вообще никогда выпускать из объятий, но тут обстоятельства сложились так, что он мог себе это позволить, не получив в нос за то, что распустил руки. Попов лицом утыкался куда-то в шею Антона и выдыхал в нее влажный горячий воздух, от чего у Шастуна внизу живота начал завязываться болезненно-трепетный узел возбуждения. Антон старался успокоить дыхание, как внезапно Арсений прижался к нему еще ближе всем телом, водя носом по его шее. В следующее мгновение он легко прикоснулся губами к шее, приникая к ней, словно к источнику спасительной влаги в жаркий день. — Что ты делаешь? — спросил Антон, пытаясь слегка отстраниться. — А на что это похоже? — ответил вопросом на вопрос Попов, пытаясь снова придвинуться и дотянуться до такой желанной шеи. Антон отодвинулся и заглянул ему в глаза: — Стой, Арс, что ты хочешь? — Мне показалось, что я симпатичен тебе, но видимо, я ошибся, прости, — прошептал Попов, опуская взгляд. — Боже, я почти домогался человека, который меня спас, вылечил и во всем помогал. В самый первый раз, когда мы ночевали в одной кровати, мне тогда показалось, что ты уперся в меня стояком, но видимо, это была лишь фантазия моего лихорадочного сознания. Как же стыдно! — Арсений закрылся ладонями от взгляда Антона и попытался от него отодвинуться, чтобы больше не смущать его, но Шастун только поднял его лицо за подбородок, чтобы взглянуть ему в глаза. — Боже, Арс, ты себя в зеркало видел? Ты же грёбанное совершенство. И в ту ночь, тебе не показалось, это я тут должен стыдиться, что я просто извращенец, который не может себя контролировать. Но я старался, Арс, я очень хотел, чтобы тебе было хорошо и комфортно, я очень хотел тебе помочь. Хоть и был уверен, что тебе не нужен такой невзрачный и самый обыкновенный парень, как я. — Что? С чего ты это взял? — зрачки Арсения расширились, и он замер в объятиях Антона. — Ты самый удивительный человек, которого я встречал. Ты заботливый, ты добрый, и ты очень красивый. Не только телом и лицом, хотя ими, конечно же, тоже. Ты красивый вот здесь, — он указал пальцем в грудь Антону. — Твоя душа самой невероятной красоты. Антон смотрел ему в глаза и видел переживание и искренность. Он видел, что Арсений говорит то, что чувствует, раскрываясь и отдавая все свои сокровенные мысли на суд Антона. И тут до него дошло, что все это время его тяга к этому человеку была взаимна, он так глубоко утонул в нем, что даже не мыслил о спасении, ему ничего не было нужно кроме Арсения. Он не просто хотел его, не просто влюбился в образ на сцене или интервью — он полюбил живого Арсения, со всеми его мыслями, страхами, невероятной харизмой и сексуальностью, порой грустного или уставшего, порой с энергией, бьющей через край, такого, каким он был без сценических образов, масок и улыбок на камеру. Настоящего. — Арс, ты пиздец: твои мысли, твои шутки, твое лицо, эти невероятно красивые глаза, весь ты, просто пиздец. Я был уверен в этом еще до нашей встречи, а после нее только еще больше убедился в этом. Поэтому скажи мне, вот это все, что это значит? Чего ты хочешь? — Антон непроизвольно сложил брови домиком, ожидая решения Арсения, как своего приговора. Арсений опустил ресницы и снова придвинулся вплотную к шее Антона, приникая к ней поцелуем. — Тебя, — выдохнул он, опалив дыханием влажную кожу на шее. Арсений спустился ниже и легко приник губами к его соску: — Здесь, — он скользнул языком по яркой бусинке соска, тут же затвердевшей и набухшей, выбив из Антона рваный выдох. Он спустился ниже, поцелуями прокладывая себе дорожку к низу живота. Жаркое прикосновение языка обожгло Антона: — Здесь, — Арсений ещё раз широким мазком облизнул живот Антона, который затрепетал под его действиями, а дыхание над головой Попова участилось. Арсений, продолжая покрывать поцелуями живот Шастуна, медленно опускался к кромке белья, и Антон под ним нетерпеливо заерзал от этих действий. Попов огладил заинтересовавшийся происходящим член прямо поверх белья, оттянул резинку боксеров и вытащил уже наполовину вставший член Антона, проходясь ладонью по всей длине. Он наклонился и горячим влажным воздухом выдохнул прямо в головку: — Здесь, — шёпот его губ, сразу же перешёл в легкое прикосновение к чувствительной коже, и Антон судорожно выдохнул. Арсений разомкнул губы и медленно обвёл языком бархатную плоть, пульсирующую под его касаниями, поигрался кончиком языка с уздечкой, чтобы затем широким движением полностью накрыть своими губами ярко-малиновую головку. Антон зашипел от нахлынувших на него ощущений, а опустив взгляд вниз, он увидел, как самый красивый мужчина погружает его член все глубже и глубже себе в рот. Эта картина снесла все предохранители в голове Шастуна, казалось, что весь он, все его тело, все его мысли полыхали пожаром, а самый его эпицентр находился во рту Арсения, так нежно и одновременно по-блядски смотревшего на него из-под длинных ресниц. Арсений наполовину запустил член Антона себе в рот, втягивая щеки и создавая вакуум. Он не старался брать очень глубоко, но ему так хотелось ощутить, как это, именно с Антоном, что он действовал, почти отключив сознание. Он облизывал член, полностью выпуская его изо рта, изучая языком его рельеф, каждую венку, каждый сантиметр, потому что это был Антон. Он ощутил языком солоноватый привкус от выделившейся капли смазки, когда Антон остановил его, вытаскивая свой член из такого жаркого и жадного рта. — Постой, — голос охрип и стал на тон ниже, Арсения пробрало до мурашек. — Я так долго не выдержу. — Антон поднял его с колен, подтянув за подмышки, так, чтобы оказаться лицами на одном уровне. — Скажи, что ты хочешь? — Хочу чувствовать тебя везде, — Арсений зашептал, облизывая ухо Шастуна. Его зрачки полностью поглотили голубизну глаз, сейчас в них была лишь бездна, которая желала ласки, желала страсти, желала всего Антона целиком. — Хорошо, что скажешь, если я языком коснусь тебя, чтобы ты почувствовал, насколько горячо в моем рту? — подхватил эту игру Антон, легко вливаясь в ее правила. В конце концов, они обговаривали условия, на которых были оба согласны на близость, а если их озвучивание доставляло дополнительное удовольствие, это был приятный бонус. — Да, мне понравится. Я чист, у меня даже справка есть, поэтому если ты хочешь секса с проникновением, я бы хотел быть снизу, я так давно не был с мужчиной, позволишь мне вспомнить это забытое удовольствие? — Арс, я для тебя сделаю что угодно, и если ты хочешь без резинки, то я тоже чист, только вот возни потом будет очень много, ты готов к такому? — Антон оставил цепочку поцелуев на линии челюсти. — Да, я готов, я хочу тебя в себе, без посторонних предметов, хочу, чтобы ты шептал мне на ухо, а затем перешел от медленных и плавных действий к быстрым и слегка грубым. Я доверяю тебе и хочу, чтобы ты поставил меня на колени и трахнул, так чтобы меня не держали собственные руки и ноги. Сделаешь это для меня? — Арсений ластился к груди Антона, терся об него, облизывал выступающие косточки ключиц горячим языком, притирался пахом к паху сидящего напротив него Шастуна. — Я сделаю это, — Антон страстно зашептал ему в ухо, делая паузы и посасывая мочку его уха. — Но у меня есть два условия, — он двумя пальцами покрутил левый сосок Арсения, на что тот выдохнул сквозь зубы, стараясь сдерживать стон. — Первое, я хочу вылизать тебя, хочу трахнуть тебя языком, — Антон все сильнее сжимал его сосок, и Арсений извивался под ним. — И второе, хочу, чтобы ты не сдерживал себя, чтобы стонал во весь голос, хочу, чтобы даже сквозь метель соседи слышали, как тебе хорошо. Арсений кивнул, нервно сглотнув. Антон перекатился по кровати и нашел в тумбочке тюбик смазки, которую всегда держал рядом с кроватью. Там же лежала и пачка презервативов, но Арсений ясно дал понять, что хочет без резинки, и Антон не мог ему в этом отказать. Придвинувшись обратно вплотную к Арсению и бросив тюбик со смазкой рядом на кровать, чтобы потом в ответственный момент не искать ее, Антон прикоснулся губами к соску Арсения и, вобрав его в рот, прошёлся по нему зубами. Сосок тут же напрягся, а из парня под ним вырвался громкий несдержанный стон. — Вот так, умничка, не сдерживай себя, я хочу слышать тебя, хочу быть уверенным, что тебе хорошо, — Антон жарко шептал, сочетая в своих словах развратность с нежностью. Он заметил реакцию Арсения на обращение — тот плавился от его слов, позволил себе расслабиться и наслаждаться действиями Антона, который покрывал поцелуями все его тело, и Шастун, сделав себе пометку в голове, что у его партнера есть кинк на похвалу, намеривался воспользоваться данным знанием в самый подходящий момент. Везде, где Шастун мог дотянуться, он втягивал кожу губами, легко проходился зубами, касался кончиками пальцев и тут же сжимал, чувствуя упругость мышц Арсения, от его действий расцветали засосы и отметины, помечая все тело. С его губ постоянно срывались похвалы Арсению, от чего тот тихонько постанывал на каждое слово, все сильнее распаляясь от поцелуев и касаний. Антон спускался ниже, одновременно с этим пальцами поддев резинку боксеров Арсения, немедленно стянул их до колен. Его член уже налился кровью был ровным и прямым, увитым венами, и чуть кренился влево. Антон провёл по нему сверху вниз кольцом из двух пальцев, с усилием нажимая на основание. Затем он сместил руку ниже, удобно уложив в ладони яички и перебирая их пальцами. Арсений потянулся к Антону, но в последний момент откинул голову назад и резко вскрикнул от того, как Антон сжал в руке его яйца. Антон знал, что это было одновременно болезненное и приятное ощущение, чувство подчинения, когда чувствительное место находилось под контролем партнера, который в следующий момент мог сделать все, что ему было угодно: сжимать, гладить, перебирать, массировать. Арсений метался по кровати, он отдавал контроль над своим телом в руки другого человека, которому он доверял. Антон разложил Арсения на кровати и спускался вниз поцелуями, повторяя путь, который прошел сам Арсений на теле Шастуна. Наконец, он достиг лобка и подняв ноги Арсения, закинул их себе на плечи. — Какой ты гибкий, мой хороший, — прошептал Антон, опускаясь головой к члену Арсения. Он легонько подул на головку и услышал сверху нетерпеливый жалобный стон. Передумав мучать Арсения, он погрузил его член в свой рот, сразу на половину, медленно пропуская его все дальше и дальше, пока он не уперся в заднюю стенку горла и услышал, как Арсений громко застонал. Антон сунул пальцы ему в рот, и тот, мигом поняв зачем это, пропустил их вовнутрь, облизывая языком. Затем пальцы переместились к отверстию ануса и медленно погладили кончиками вход по кругу. Антон продолжал насаживаться ртом на член, медленно пропуская первый палец в Арсения. Он погрузился в него на одну фалангу и медленно оглаживал дрожащие стеночки изнутри круговым движением. Когда мышцы чуть привыкли и расслабились, Антон начал поступательные движения пальцем, с каждым разом все сильнее проникая вовнутрь. Услышав от Арсения слабый скулеж, Антон остановился и рукой нашарил на кровати смазку. Он напоследок облизнул член Арсения, отстраняясь и позволяя ему выскользнуть и шлепнуться на живот Попова, на что тот издал громкое фырчание. Антон открыл смазку и выдавил себе большое количество на пальцы и на колечко мышц, что снова поджалось. — Сейчас-сейчас, мой хороший, я согрею, — и Антон приник губами ко входу, целуя все без разбора и проходясь языком по ложбинке. По подбородку текла слюна, смешанная со смазкой, но Антон не обращал на это никакого внимания: он вводил кончик языка в тугое колечко мышц, оглаживая и расслабляя их изнутри. Наконец, он проник внутрь и начал вылизывать Арсения. Он массировал вокруг пальцами, вводил их по очереди с языком не глубоко и поворачивал внутри по кругу, ища заветную точку. Арсений нетерпеливо изнывал сверху, теряясь от поначалу непривычных, но таких ласковых касаний и ощущений, что затем позволил себе расслабиться и теперь тихо постанывал на каждое движение Антона внутри, получая удовольствие. Но когда Антон, как-то по-особенному нажал внутри пальцем, его подбросило на кровати, и он издал протяжный стон: — Анто-о-он! — Арсений извивался, пытаясь уже самостоятельно насадиться на пальцы, чтобы они снова попали по этой точке. — Еще, пожалуйста, еще! — он в полусознательном состоянии просил о большем, чтобы снова почувствовать это невероятное ощущение. Он потянулся к собственному члену, оставшемуся без внимания, но Антон слегка шлепнул его по руке. — Не торопись, мой хороший, — прохрипел Антон, погружая в него уже два пальца. Теперь он знал, где искать, и с каждым движением безошибочно попадал по простате, вырывая из Арсения стоны и всхлипы. Он разводил пальцы на манер ножниц, крутил ими, расслабляя и растягивая Арсения под себя. Когда Антон добавил уже третий палец, Попов жалобно всхлипнул, но продолжил насаживаться на пальцы. — Тебе больно? Неприятно? — Антон тут же зашептал с нежностью, пытаясь вытащить пальцы, чтобы не причинить Арсению боли. — Нет, мне хорошо, я просто уже очень хочу тебя, твой член в себе, пальцы не могут его заменить, прошу тебя, я готов, — Арсений опустил ресницы, продолжая выстанывать на каждом чувствительном движении по простате. На мгновение пальцы исчезли, и он лежал полностью раскрытый и готовый перед Антоном, в нетерпеливом ожидании. Тут к его входу прикоснулось что-то намного большее и горячее, чем пальцы. Антон приставил головку и начал потихоньку надавливать, наблюдая за тем, как края раскрываются для него, пропуская его в жаркое желанное тело, куда раньше он мог только мечтать попасть. Антон продвигался в нем медленно, давая Арсению привыкнуть к давно забытым ощущениям и стараясь самому взять себя в руки, чтобы не кончить слишком рано. Нет, он должен дать Попову насладиться всеми этими приятными ощущениями, чтобы он почувствовал каково это, когда тебя любят. Именно это и пытался передать Антон в своих действиях — любовь. Хоть говорить о ней вслух было рано, но ничего не могло заставить его перестать ощущать это невероятно захватывающее его чувство. Дойдя до упора, он взглянул на лицо Арсения, ожидая сигнала, что он готов продолжать. Арсений чуть кивнул, глядя в глаза Антону, и тот начал медленно двигаться внутри. Ощущения у Антона были непередаваемыми: он любил секс и часто им занимался без каких-либо чувств — чистая физиология, но здесь все было совсем по-другому. В нем трепетала нежность к парню под ним, и одновременно с этим он хотел втрахивать его в кровать, чтобы того распластало от ощущений. Антон был и буйным, и страстным, и трепетно нежным сразу, наслаждение от секса смешивалось с захватывающим его чувством влюбленности, создавая в итоге невероятную смесь, которая привязывала его сердце, сознание и тело к этому человеку. Он постепенно набирал скорость, найдя правильный угол и попадая по заветной точке, от чего Арсений стонал, не прекращая, растягивая его имя на всех гласных звуках и прося еще — все это было музыкой для слуха Антона. На мгновение он замер и затем медленно вышел из Арсения, переворачивая его на живот и подкладывая подушку, чтобы ему было удобно. Антон, стоя на коленях на кровати, подтянул к себе Арсения за бедра, чтобы он тоже стоял перед ним на коленях, и, наклонившись, проник языком внутрь. После его члена стенки ануса были уже достаточно растянуты и не полностью сходились, позволяя Шастуну поддаться соблазну и полностью засунуть свой язык в Попова, вылизывая его изнутри. — О, боже, Анто-о-он, — тихо всхлипывал Арсений, чувствуя, как жаркий сильный язык ласкает его там, где никто никогда его не трогал. Член Арсения давно стоял, истекая смазкой, но Антон не позволил ему к себе прикоснуться, и теперь, когда Антон взялся за него и начал в такт своим движениям языком надрачивать, Арсению сорвало крышу — он тоненько скулил, захлебываясь от ощущений, которые дарил ему умелый язык Антона. Антон вытащил язык и вновь подставил ко входу головку, плавно входя в Арсения одним слитным рывком. Ритм его движений изменился, он стал более резким, с большей амплитудой, с каждым разом все сильнее втрахивая Арсения в кровать. Попов упал грудью на постель, не в силах уже стоять на локтях, Антон крепко держал его за бедро, второй рукой надрачивая в такт своим движениям, все увеличивая темп и с каждым разом выбивая из Арсения весь воздух. Голоса уже не было, он только хрипел каждый раз, когда Антон проезжался своим членом по простате. Антон почувствовал по напрягшемуся под ним телу, что Арсений близок к пику, и прохрипел: — Ты такой прекрасный, такой хороший, самый лучший, — и Попов услышав эти слова, промычал в ответ что-то нечленораздельное и кончил в подставленную ладонь Антона, сотрясаясь в мелких судорогах. Шастун, чувствуя, что тоже долго не продержится, двигаясь внутри сокращающегося вокруг него Арсения, в несколько резких толчков обильно кончил, ощущая накрывший его оргазм, который ярчайшим светом вспыхнул в мозгу, и выпуская свою сперму глубоко внутри Попова. Антон вышел из него и чуть отодвинулся, пытаясь отдышаться. — Блять, — Арсений повернулся и взглянул ему прямо в глаза, выравнивая дыхание. — Это просто пиздец, Антон. У меня как будто космос перед глазами взорвался. Я никогда раньше такого не ощущал. Шастун, поймав взгляд Арсения, разжал ладонь, в которую тот кончил, и вылизал ее дочиста. — Что? Зачем? Можно было вытереть грязь салфеткой, — Арсений не понимающе посмотрел на него. — Это не грязь, это часть тебя, а мне очень хотелось попробовать тебя на вкус, — ответил Антон. — И в следующий раз я хочу, чтобы ты кончил мне в рот, — добавил он, ловя совершенно поплывший от его слов взгляд. Антон повернулся и поцеловал его в плечо. — Тебе нужны салфетки? — он завороженно смотрел, как из анального отверстия Арсения обильно выливается его сперма, стекая по бедру вниз. — Да, я не могу это облизать так же, как и ты, — Арсений слабо улыбнулся. Антон достал пачку влажных салфеток и бережно вытер все следы. Они увалились обратно на кровать, потные и мокрые, но абсолютно счастливые, и обнявшись так, что сложно было различить, где чьи конечности, наконец уснули под одним одеялом. Несмотря на неработающее отопление им было тепло, они согрели друг друга.❄️❄️❄️
На следующее утро Арсений проснулся довольно поздно, сумрачный свет уже проникал в окно спальни. Разбудил его звонок телефона Антона, и тот, сняв трубку, через несколько секунд поставил на громкую. — Антон Андреевич, у вас все в порядке? Вы не замёрзли в доме ночью? — из трубки раздавался женский голос. — Я приношу вам свои извинения от имени администрации нашей тематической деревни. Из-за сильного снегопада оборвало провода и весь наш комплекс остался без света и связи. Сейчас уже аварию устранили, и мы обзваниваем всех наших постояльцев, чтобы узнать нужна ли кому-то срочно помощь. Кстати, вы может видели кого-то из соседей, потому что не всем нам удалось дозвониться, — девушка сделала паузу, в которую как раз вклинился Антон. — Да, видел, со мной в доме Арсений Попов, он снимает соседний коттедж, с ним тоже все в порядке. Арсений попытался сесть поудобнее в кровати и подал голос: — Да, со мной все в порядке, вы скорее всего мне не дозвонились, потому что я потерял телефон где-то в снегу. Я в коттедже Антона, у нас все хорошо, мы не замерзли, — говорил Арсений, глядя в глаза Антону, но на последней фразе слегка покраснел. — Я пойму, если вы захотите высказать нам какие-то претензии за неудобства, — сказала девушка на том конце провода, видимо, приготовившись слушать обвинения в свой адрес. Арсений переглянулся с Антоном и ответил: — Что вы, мы все понимаем, у нас нет никаких претензий, все в порядке. — Хорошо, спасибо. К нам приехала дорожная техника, и чуть позже, когда мы расчистим дорогу, к вам доставят нашу извинительную корзину. К Вам, Арсений, тоже. Арсений взглянул на Антона, и тот ему мягко улыбнулся. — Вы можете доставить все в коттедж Антона, я все равно буду здесь, — сказал Арсений и, увидев улыбку на лице Шастуна, и сам улыбнулся. — Хорошо. Может у вас еще есть какие-то пожелания? — Да, — Арсений решил, что возможно это последний шанс, и нужно им воспользоваться. — Если можно, мы бы хотели живую ёлку. У нас ее до сих пор и нет, а какой же Новый год без елки. Вас это не слишком затруднит? — Нет-нет, что вы! Это меньшее, что мы можем сделать, чтобы принести свои извинения за причиненные неудобства, — было слышно, что девушка на том конце трубки улыбается, обрадовавшись, что хоть сейчас ей попались адекватные гости. Антон с благодарностью взглянул на Арсения, когда понял, что тот хочет встречать Новый год вместе. После того, как Антон положил трубку, он заглянул в глаза Арсения с некоторым беспокойством. — Как ты себя чувствуешь? Что-то болит? — Все хорошо, сидеть правда немного не комфортно, но это ничего. — Подожди, у меня была в холодильнике мазь, она поможет, — Антон встал с кровати и, отбросив одеяло, лежавшее на полу, открыл дверь. В гостиной был теплый воздух, радиаторы включились, и в помещении снова стало тепло. Быстро сходив за нужной мазью, он вернулся к Арсению в кровать. — Ляг на живот, — попросил Антон, и Арсений перевернулся. Он осторожным движением развел половинки в стороны и нанес заживляющую мазь, предварительно согрев ее на пальцах. Арсений размышлял о прошедшей ночи и был уверен, что такого он никогда раньше не испытывал — невероятное возбуждение, наслаждение, смешанное с чувством, которое прошивало насквозь его сердце, обостряло все ощущения. Он словно перешел на новый уровень реальности, недоступный для других, все его эмоции были выкручены на максимум, любое прикосновение Антона отзывалось трепетом в груди, током под кожей и все нарастающим раскаленным шаром возбуждения. Арсений даже не подозревал, что он может чувствовать столько всего и сразу. Даже сейчас, когда тот просто наносил на него мазь, он чувствовал в каждом прикосновении заботу, нежность, его плавило от таких, казалось, совсем несексуальных действий. И правда, Арсений ведь хотел Антона не только как сексуального партнёра, он хотел его как человека, хотел быть рядом с ним и каждый день ощущать эти прикосновения, наполненные любовью. — Вот так, скоро подействует. У тебя нет никаких травм, слава богу, но есть небольшая припухлость от растяжения, и от этого болезненность, но она скоро пройдет, — и, наклонившись, Антон поцеловал Арсения в левую ягодицу. Арсений замер под его руками, но почувствовав касание губ, тихо протянул его имя. Он перевернулся и остался лежать, глядя в глаза Антону. — Ты просто невероятный, — сказал тихо Арсений. — Спасибо тебе за все и за то, что у меня есть возможность встретить Новый год с тобой, а не в одиночестве, как я планировал. — Арс, брось, это счастье для меня, что я встречу его с тобой дома, а не в баре с незнакомцами, как я до этого планировал. Не то чтобы планировал, конечно, но просто не хотел заморачиваться. Попов протянул руку к лицу Шастуна, чтобы погладить его по щеке. Антон притерся к его ладони, как огромный кот, разве что мурчать не начал. Так они и провели время, молча даря друг другу невинную ласку, пока Антон наконец не спросил: — Ну как, тебе стало получше? — Арсений кивнул, поглаживая Антона по голове, пропуская его кудряшки сквозь пальцы, на что тот продолжил. — Хочешь сходить в душ? У нас снова есть горячая вода, а то ты же вчера попросил в тебя кончить, стоит теперь хорошо все промыть, чтобы не приносило неприятных ощущений. — Хорошо, — Арсений поднялся с кровати, и в этот момент в дверь позвонили. Пока Попов был в душе, Антон открыл дверь и впустил курьера в дом: у того были два огромных пакета, а еще он принес замотанный сверток, в котором оказалась самая настоящая елка. — Доставка для Антона Шастуна и Арсения Попова. Здесь ваши корзины от администрации и елка, как и просили. Антон затащил все это внутрь дома и, пожелав курьеру счастливого нового года, закрыл за ним дверь. Арсений вышел из душа, уже полностью одевшись, и они вместе отнесли пакеты на кухню. Пока Антон был в душе, Арсений занимался пакетами на кухне: в них оказалось все, что было нужно для праздничного стола и, убрав все продукты в холодильник, он подошел к свертку с елкой, начав его разворачивать. — Настоящая живая елка! — Антон как раз вышел из душа и обнаружил прекрасную пушистую ель, от которой исходил тот самый праздничный хвойный аромат, которой маленький Антоша любил с детства — радости Шастуна не было предела. Началась суматоха, куда поставить елку и чем ее украсить, Арсений собрал по всему дому разнообразные игрушки и принес их Антону, который уже поставил елку в гостиной и разматывал гирлянду, чтобы начать ее вешать. Елка у них получилась прекрасная — они оба приложили руку к ее украшению и теперь сидели за кухонным столом, разбирая продукты, которые были нужны им для приготовления праздничных блюд. — Антон, что ты хочешь из еды? — спросил Арсений, понимая, что теперь он в состоянии хотя бы частично отплатить Антону за его заботу и приготовить что-то для праздничного стола. — Оливье, шампанское и мандарины, — ответил Антон. — Больше мне ничего для праздника не надо. А хотя нет, подожди, надо. Еще нужен ты. У Арсения в груди разлилось тепло от таких слов, и он, улыбнувшись, принялся за приготовление оливье.
❄️❄️❄️
За пять минут до полуночи, парни уже разлили шампанское по бокалам и стояли в ожидании боя курантов, которые возвестили бы о начале Нового года. — Это был непростой год. Но его завершение и встреча с тобой сделали его намного лучше, ты спас меня и сделал столько всего, что я в жизни не смогу рассчитаться, я счастлив быть сегодня здесь, с тобой, — сказал Арсений, глядя на Антона. — Я тоже счастлив быть сегодня здесь с тобой, — повторил за ним Антон, не позволяя себе сказать большее, что так и просилось наружу. Он боялся поспешить и спугнуть Арсения. Они чокнулись и выпили шампанское, и пока везде по стране пускали салюты, гремели фейерверки, разносились крики, в гостиной небольшого коттеджа стояли два парня и каждый из них загадывал самое сокровенное желание, о котором только мог помыслить. Арсений взглянул на Антона из-под ресниц и тихо спросил: — Что ты загадал? Антон посмотрел на него и почувствовал, что если сейчас не скажет, то может упустить что-то очень важное в жизни, поэтому честно ответил: — Тебя. Быть с тобой, быть твоим парнем, если ты, конечно, этого захочешь. — Я загадал то же самое. — Значит, сбылось? — Антон приблизился к Арсению, заглядывая в невероятную синеву его глаз. — Сбылось. Антон накрыл губы Арсения своими губами, втягивая его в поцелуй такой трепетный и чувственный, посасывая то верхнюю, то нижнюю губу парня, и чувствуя, как он отвечает, откликаясь на ласку Антона. Наконец, когда легкие уже начали жечь от недостатка кислорода, они оторвались друг от друга, и Антон тихо спросил, прикасаясь своим носом к кончику носа Арсения: — Ты не боишься, что все узнают? За тобой и твоей личной жизнью следят тысячи фанатов, журналисты, что они все скажут, когда узнают, что ты встречаешься с парнем? — Фанаты, конечно, важны, но ты важнее. Мне все равно, что скажут, я тебя люблю и скрывать не буду. — Стой, что ты только что сказал? Арсений залился краской, осознав, что он сказал, но он решил идти до конца, ведь в конце концов, они только что стали парой, когда такое говорить, если не сейчас. — Я сказал, что люблю тебя, — спокойно повторил Арсений, внутренне в страхе сжимаясь, что ему на это ответит Антон. Но Шастун увидел этот промелькнувший страх в глазах Арсения, поэтому мягко улыбнулся и погладил его по спине. — Я тоже люблю тебя, Арсюш, — он обнял Попова и прижал его к своей груди, продолжая мягко поглаживать по спине и голове. — Я чувствую то же, что и ты, мой хороший, не переживай. Мы с тобой два влюбленных придурка, которые бы молчали, пытаясь не сказать важные слова слишком рано. Но хорошо, что у тебя это вылетело случайно, и за это я тебя тоже люблю. Арсений взял лицо Антона в свои руки и, заглянув ему в глаза, спросил: — Теперь ты не сомневаешься? Теперь ты будешь со мной? — Да, теперь я тебя всегда согрею.