Apertum Mortem

Мидория. Шото не может разобраться в своем однокласснике. В одну секунду он смертельно серьезен, когда сражается, как будто от этого зависит его жизнь. В следующий раз он похож на проклятого щенка и слишком эмоционален. Честно говоря, неприятно, как быстро он может переключаться между эмоциями, особенно то, как он обращался с котом. Если бы Шото не знал, что его причуда — это мощная причуда, возможно, усилитель силы, он бы подумал, что у него тепловизорная причуда, как у эмпата. Но это не так важно в долгосрочной перспективе. Одно можно сказать очень тревожно и наверняка Он проходил обучение. В широком спектре. И это видно как по боевой подготовке, так и сейчас. Его движения, они являются результатом многих лет интенсивных тренировок и борьбы, таких же, как и у него самого, хотя у его одноклассника, кажется, смешанная форма, между которой он переключается, а не одна. Еще более тревожно то, что его подготовка, должно быть, была ещё хуже, чем у Шото. Гораздо, намного хуже. Это было связано с тем, что он ожидал умереть в ту же секунду, когда к нему прикасались. Он даже сам так сказал. В конце концов, он назвал это выживанием, а не попыткой победить врага. Его паническая атака ближе к концу заставила его содрогнуться. Чистый страх заставил Шото увидеть в нем самого себя. Каждый раз, когда он выходил с тренировок своего отца, перед зеркалом у него было одно и то же выражение. Было бы впечатляюще думать, что он все еще борется с ним, если бы последствия боя не бросались ему в глаза. Учитывая тот факт, что он относительно легко вел мысленный подсчет времени, прошедшего во время тренировки, несмотря на приступ паники, было совершенно ясно, что его однокласснику приходилось делать это во время его собственного обучения. Это можно сказать абсолютно уверенно. Шото с подозрением относился к мальчику с самого начала учебы в школе из-за нескольких причин. Первой причиной был случай, когда все узнали о его беспричудности ранее. Поначалу это было из-за легкого восхищения отсутствия причуды такой большой промежуток времени. Однако их разговор оказался не таким, как Шото ожидал. Под сияющей улыбкой Изуку, разговаривающего на эту тему, было так много боли, как будто он ненавидел свою причуду. Как будто он мог относиться к ней разными по разному, но в то время это не имело особого смысла. Почему кто-то ненавит свою причуду, если раньше он подвергался дискриминации из-за ее отсутствия? Вот тут-то и дал о себе знать второй красный флажок. Мидория всегда избегал переодеваться в раздевалке на глазах у всех. Каждый раз он ходил в туалет, не моргнув и глазом. Раньше Шото думал, что он просто застенчив, учитывая его характер в первый день. Все время, пока он его знал, он выглядел нервным, вроде робкого кролика, особенно во время теста на понимание причуд. Теперь он не уверен, что это правда. По крайней мере, у его отца хватило порядочности не оставить шрамов на его идеальном шедевре, хотя синяки и сломанные кости могли стать хорошей зацепкой. Ожоги, вероятно, были бы более подозрительными, если бы причуда его отца не делала его практически огнеупорным, но это не значит, что они не жалят, как огненные муравьи, после спарринга с ним. Третьим поводом был разговор с Бакуго. Судя по всему, на Мидорию напал злодей, который чуть не убил его. Как ни странно, он не объяснил ни причину, по которой он напал на него, ни то, как его причуда чудесным образом появилась. Причуды не появляются просто так из воздуха, а это значит, что он, возможно, скрывал её. Из-за этих последствий кажется вероятным, что ему пришлось скрывать это из-за страха перед чем-то, показывая её только тогда, когда он находится в настоящей смертельной опасности. Учитывая вчерашнюю вспышку гнева Бакуго, когда Мидория вернулся избитый, как будто он участвовал в драке. Это еще одна вещь, которая его озадачила, но в то же время он испугался истинного ответа. Как ни странно, причуда Мидории кажется такой же мощной, как и у Всемогущего, можно сделать вывод почувствовав давление от броска мяча. Шото признает эту силу где угодно, особенно когда его отец буквально тащит его на некоторые из своих боев, чтобы посмотреть, как победить его в будущем. Сокрытие своей причуды имело бы гораздо больше смысла, если бы он пытался назло тому, от кого он ее скрывал, что заставило Шото полностью убедиться, что его одноклассник точно такой же, как он. Особенно из-за того спора, который возник у них двоих перед началом боевой подготовки. Мидория, возможно, злился на то, что его недооценили, но это казалось гораздо более глубоким. Как будто он должен был доказать, что ему не нужна сильная причуда, чтобы быть героем. Если это правда, что ж… Всемогущий не такой уж герой, как он думал. Возможно, что у Всемогущего появился достойный преемник, такой же, как у его мерзкого отца, просто отвратительно. И он обучает своего предполагаемого сына до шрамов? Кажется безумием даже думать об этом, учитывая, как Всемогущий представил себя публике. Хотя его отец, безусловно, входит под эту категорию во многих отношениях, и он герой номер два. Неужели все знаменитые герои действительно монстры?.. Вся эта ситуация вызывает у него мурашки по поводу его загадочного одноклассника, который, кажется, взывает о помощи в своих предполагаемых «шалостях», постоянно по-своему борясь за внимание в классе. Честно говоря, это заставляет Шото чувствовать себя безнадежным во всей ситуации, почти до слез. Хотя он не должен этого делать. Шото не плакал с детства. В конце концов, слезы никогда ничего не решат. Но, тем не менее, он чувствует сильное родство со своим одноклассником, поскольку, возможно, он единственный, кто может по-настоящему его понять. — Бакуго, мне нужно с тобой поговорить. Все остальные объединяйтесь в пары и сражайтесь. Никаких причуд, иначе я заставлю бегать вас ещё больше. Слова Айзавы-сенсея отвлекает Шото от мыслей об однокласснике, когда он наблюдает, как они уходят в более уединенное место, подальше от класса. Ему очевидно одно, ясное как день. Мне нужно поговорить с Мидорией наедине.

***

Шота совершенно ошеломлен случившимся. Хотя его класс, кажется, напуган ссорой, они, похоже, больше беспокоятся о том, сколько им придётся пробежать в случае использования причуды, чем о том, что на самом деле происходит с их одноклассником. Он не знает, с чего начать анализировать, сколько всего пошло не так в этом лонжероне, но кое-что становится понятно. Бакуго может быть ключом к выяснению того, что случилось с его Проблемным ребенком, потому что последствия того, что он видел до сих пор, были, мягко говоря, ужасающими. Честно говоря, он в двух секундах от того, чтобы дать пощечину Всемогущему за то, что он не заметил ранее красных флажков. У него было целых десять месяцев, но он был так же удивлен текущей ситуацией. Неудивительно, что ребенок еще не освоился, когда его предполагаемый наставник был полным идиотом. Любой достойный герой мог уже через пять секунд после встречи с ребенком сказать, что что-то явно не так, будь то домашняя или школьная ситуация. К сожалению, судя по тому, что он видит, это и то, и другое, хотя конкретных доказательств ни тому, ни другому, кроме шрамов мальчика, пока нет. И боги, эти шрамы. Чиё не шутила насчет серьезности. Честно говоря, ему захотелось убивать, видя их ещё дольше, и, вероятно, так и было бы, если бы она быстро не закончила проверку. Тренировки мальчика явно нездоровы во многих спектрах. Сначала он буквально бил грушу до крови, и из-за этого меньше спал. Спит он вообще или нет, еще предстоит выяснить. Вдобавок ко всему, он казался довольно искусным в своих боевых приемах, но формулировка парня была совершенно неправильной на многих уровнях. Честно говоря, его Трудный ребенок по подготовке был готов к войне и буквально только что вернулся с нее, чтобы поступить в UA, чтобы тренироваться, чтобы стать героем. Принудили ли его родители к обучению, или это было вызвано необходимостью разбираться с хулиганами, покажет только время. Думаю, это на потом… Давайте разберемся с Трудным ребенком #2… Как только они оказываются на приличном расстоянии от всех, он начинает рассказывать о своих трудностях, — Бакуго, вчера у нас не было возможности поговорить, но я хотел спросить тебя кое-что о Мидории. Я понимаю, что вы учились в одной средней школе, поэтому вы должны знать друг друга лучше, чем остальные одноклассники. Бакуго прищурился на своего учителя, — И он меня должен волновать, с чего это? Это заставляет Шоту остановиться, поскольку он мысленно обрабатывает то, что сказал его ученик. Он решает сначала проверить почву, на всякий случай, чтобы узнать, готов ли он вообще говорить, — Бакуго, мы беспокоимся за благополучие Мидории. Бакуго скрещивает руки в знак протеста, — Тогда почему ты не спросишь об этом ботаника? — Мы пробовали, — Шота отвечает с невозмутимым взглядом, — Он сбежал вчера прежде, чем мы успели задать вопросы. Фактически дважды. Это заставляет Бакуго остановиться, явно о чём-то глубоко задумавшись, — Ты спросил, обижала ли тетя Деку? Шота переходит в деловой режим, когда его ученик, похоже, настроен на разговор, — Мы не уверены точно, но у Мидории обширные шрамы на туловище. Эти шрамы включают в себя ожоги и ножевые ранения, а также различные травмы, связанные с использованием причуд, различного происхождения. Вероятно, в других местах есть еще, но это те, о которых мы знаем на данный момент. Бакуго напрягается от этой новости со слегка широко раскрытыми глазами, — Как всё плохо? Шота вздыхает, поскольку он почти уверен, что Бакуго — ничего не знает, если это вообще сюрприз, — Скажем так, один из этих шрамов был получен от травмы, от раны которая была, по словам Исцеляющей девочки, у него было мало шансов выжить, учитывая, как её обрабатывали. Он никогда не обращался в больницу из-за этой раны. Вот почему мы обеспокоены тем, что он может подвергаться насилию. Мы не пытаемся перекладывать вину на других, но мы обеспокоены тем, что, если насилие, которому он подвергается, продолжится, он может умереть. Это то, что мы пытаемся предотвратить. — Ебать! — Бакуго рычит, испуская в отчаянии несколько взрывов, — Эти ублюдки! Эх… Нам действительно нужно поработать над этими склонностями к гневу… — Кто конкретно Бакуго? — Шута требует дополнительной информации. — Это не тетя. Зная её, она ничего не знает, потому что он не хотел, чтобы она беспокоилась, — Бакуго вздыхает, поскольку теперь он выглядит очень виноватым, — Скажем так, его школьные годы были даже хуже, чем я думал. Я убью этого ботаника за то, что он солгал мне! Значит, он лжет не только нам… это плохой знак… — Бакуго, ненавижу вовлекать тебя в такой деликатный вопрос, но можем ли мы как-нибудь заставить Мидорию доверять нам? Я не говорю, что ты неправ или что-то в этом роде, но нам действительно нужно знать, в безопасности он или нет. Если это хулиганы, есть вероятность, что они все еще преследуют его. Но в нынешнем положении он не скажет нам даже больше нескольких слов, не уйдя. — Его дерьмовые тетради, — упоминает Бакуго, неловко передвигаясь, — Он всегда в них пишет. Если вы попросите его поговорить о них он может довериться вам или что-то в этом роде. Шута пытается понять, что говорит его ученик, — Тетради? — Ага, — Бакуго пожимает плечами, — Он всегда что-то пишет в них и все такое. Ему нравится анализировать странности. Вот что было в этом блокноте. Надо было осмотреться, прежде чем идти разбираться со стервятниками… — Я понял, — Шота оглядывается позади Бакуго и видит нетерпеливого красноволосого студента, ожидающего своего партнера, — Присоединяйся к одноклассникам для спаррингов. Мне нужно позвонить. Дай мне знать сразу же, если Мидория расскажет тебе что-нибудь в любое время, особенно если это подвергнет его опасности. Возможно, ты единственный, кому он доверяет настолько, чтобы сказать что-то, даже если это мимоходом. Бакуго кряхтит и поворачивается, чтобы уйти, и Шота снова достает телефон, чтобы позвонить. — Недзу, у меня есть идея.