***
Макс давил на дверной звонок, молясь всем, кому только можно о том, что хозяин дома. Но злость была сильнее, поэтому брюнет нажал ещё сильнее. Ему было всё равно сломает ли он палец или его отпиздят прямо тут соседи за сильный шум. Наплевать. Ломка была хуже всего этого. — Да иду! — крикнули по ту сторону. Раздался щелчок, а за ним и распахнулись ворота в рай. Перед Максом стоял парень двадцати лет грубой внешности. Огромные мешки под карими глазами показывали всю его усталость за почти прошедший день. Он грозно провел взглядом сверху вниз по Нестерову, а после сказал: — У меня нет того, что тебе надо. — А что есть? — спросил Макс. — Заходи и дверь за собой закрой. Нестеров, как самый хороший мальчик выслушал первую команду и сделал то, что приказали. — Тим, меня пиздец кроет, — жалобно прошептал брюнет, снимая кроссовки. — Вижу, — Тимофей скрестил руки на груди и кивнул в сторону своей комнаты, выдавая Максу вторую команду. Они прошли в небольшое помещение. Молодой человек осмотрел знакомую ему комнату: разрисованные стены, небольшая кровать в углу, игровой стол и диван. В целом обстановка приятная, но будет ещё приятнее под дозой. Макс крутил глазными яблоками в разные стороны, сглатывая слюну в большом количестве. Опять хотелось пить. — Короче, — сказал Нечаев, доставая зип-пакетик из тайника в батарее. — Есть амфетамин. Пойдет? — Да, — ответил Нестеров, подходя к знакомому. — Черти дороги, я за сигаретами схожу, — произнес кареглазый, выдавая третью команду. Макс принял пакетик из рук Тимофея и высыпал почти все содержимое на небольшую доску, расчерчивая тонкие и равномерные линии толщиной с полмизинца. Посмотрев на свое «произведение» искусства, Нестеров подошёл к рюкзаку и вытянул из переднего кармана купюру в пятьдесят рублей, скручивая в трубочку. Заметив движение сбоку, молодой человек повернул голову в сторону Нечаева, который только что зашёл в комнату. — Сколько я тебе должен? — спросил он. — Ну, если раскидаешь потом пару закладок, то бесплатно. — В этом районе? — Да. Нестеров кивнул, а после заметил, что купюра расправилась обратно. Черт, как же его бесили такие мелочные проебы в важные моменты. Вот у него перед глазами шанс расслабиться, но нет. Что-то сто процентов должно пойти не так. Макс свернул бумажку заново и нагнувшись над доской, вдохнул порошок в левую ноздрю. Небольшая прохлада вперемешку с горечью прошла по слизистой, обмякая загруженное тело. Он сдерживал себя три недели, думая, что все изменится. Не получилось. Молодой человек пропустил Тимофея на место, а сам отошел в сторону дивана. Когда он только зашел сюда, то этот кусок мебели, обтянутый синей тканью его жутко бесил, а сейчас — совершенно нет. Макс вообще сейчас был самым счастливым человеком на планете. Наркотики вводят людей в такое состояние, что просто невозможно не улыбаться, посвящая себя всему миру. — Заебись, — простонал Нестеров, плотнее прилипая к дивану, на который только что сел Нечаев. — Слушай, а я думал, что мне опять хуйню подогнали, — воодушевленно сказал кареглазый. — А то обычно перемешенный продают. Молодой человек усмехнулся, шмыгая носом, который забился секунды две назад. Нестеров закатил глаза, проводя ладонями по своим рукам. Волосяной покров был настолько мягкий, что хотелось ощущать это всегда. Но, рано или поздно все хорошее заканчивается, нагоняя проблемы. Хотя, какая сейчас разница, когда серотонин вырабатывается в огромном количестве? Правильно, вообще никакой. Поэтому, Макс достал из пачки помятую сигарету и зажигалку, а после поджог и закурил, медленно выпуская дым из своего рта. — Предлагают послушать реп, чтобы точно накрыло, — предложил Тимофей. — Любой каприз за ваши деньги, — ответил Нестеров. — Мне больше нравится идея с отлизом, — ухмыльнувшись сказал кареглазый, ища какую-нибудь песню в телефоне, чтобы она воспроизводилась на колонке. Макса будто ударило молнией прямо сейчас. Брюнет дернулся настолько равномерно, будто вспоминая их давний диалог с Авророй. Именно в тот день рыжеволосая нашла альбом с фотографиями отца и ему было настолько её жаль, что хотелось прижать сильнее к себе. Воспоминания обожгли его, поэтому он начал припоминать себе все косяки: Первый раз он обидел её на следующий день после того, как они поцеловались на подоконнике; Второй раз он обидел её, когда она узнала, что он употребляет; Сейчас был третий раз. Но Астахова же ничего не узнает, да? Хотя, какая сейчас разница, когда Тимофей снова зовет нюхать амфетамин под пиздатый и качающий в бит рэп? Естественно никакой! Два шага от дивана. Доска. Дорожка. Трубочка. Вздох. Наслаждение.***
Аврора поднималась по больничной лестнице, впитывая в свою кожу запах медикаментов и спирта. Было настолько мерзко тут находиться, что хотелось сбежать прямо сейчас в другую страну, забывая всех, кто с ней когда-то был знаком. Но нет. Она лично хотела посмотреть в лицо человеку, которому доверилась, растаптывая его прямо на месте. Заходя в небольшой коридор, девушка увидела всю шайку-лейку, которая потревожила её в столь поздний час. Денис и Никита вместе подняли голову, услышав шаркающие шаги по каменной плитке пола. Виолетта лишь тяжело вздохнула, понимая, что сейчас будет тотальный пиздец. Брюнетка никогда ещё не видела Флэша таким злым. А Аврора видела, поэтому этот острый взгляд её абсолютно не пугал. Он означал что-то на уровне ядерного взрыва, который сегодня демонстрировал Эдуард Валентинович. Астахова воспринимала два этих события благоприятно и спокойно. Потому что обе вещи не избежать. Либо прими как должное и умри, либо пытайся убежать. Но это бессмысленно. — Живой? — спокойно спросила Аврора, смотря прямо в глаза Дениса. — Да, — ответил Никита, придерживая друга за плечо. Астахова подошла поближе к палате, смотря на Макса через тонкое стекло. Хищные темно-зеленые глаза сразу же потухли и опустились ближе к полу. Они были связаны теми самыми красными нитями, которые могло разорвать что-то острое по типу ножниц. Да… Именно эти два острых лезвия с пластмассовой ручкой, которые легко бы разрезали эту дурацкую нитку. Только есть одно но! Ножницы — это экстренный вызов, а сейчас можно обойтись и осознанием произошедшего, ведь именно оно может вытянуть свои прозрачные руки и ловко прикоснутся к крепкому узлу, проводя небольшие алгоритмы по развязыванию. Аврора ещё раз посмотрела в местность противных зеленых стен и ей стало так грустно, так одиноко и так невыносимо больно от одного вида тряпичного тела, лежавшего на кровати. Она была уверена, что осознание сидело где-то рядышком с ним, потихоньку разминая пальцы для того, чтобы развязать те самые красные нити привязанности и любви, но никакой не безысходности. Девушка уставила взгляд на него и поняла — не поможет тут чужая помощь. Астахова справится сама, потому что любит... И он наверняка тоже… — Блять, ты серьезно? — Флэш скинул руку. — Твой брат чуть не сдох, а ты ей даже ничего не скажешь?! — переходя на крик спросил Астахов, прожигая дыру во лбу Никиты. — Денис, она тут не причем, — неожиданно ворвалась Шувалова. — Давайте мы все успокоимся и поговорим позже, хорошо? — Виолетта аккуратно погладила его рукой по лицу. — Нет, я не буду успокаиваться, потому что моя сестра — ебучая тихушница, которая могла бы все рассказать раньше, и мы бы тут не сидели, — снова взвыл Флэш. Аврора обернулась в сторону брата, вспоминая японскую пословицу: береги одно лицо для людей, второе для близкого и третье для себя. Нельзя показать слабину в этой схватке с человеком, обвинявшим во всех грехах близкого человека. — Он три недели не употреблял, — спокойно ответила Астахова. — Ну конечно, это же офигеть какой рекорд, блять! — Денис поднялся со скамейки и подошёл к Авроре вплотную, сжимая её плечи до дрожи. — Лучик, ты сама продавала наркотики и знаешь, что люди никогда не завязывают с этой хуйней, — шепча в ухо сказал он, а после убрал руки обратно. — Молодые люди, вы можете тише говорить, — с другого конца коридора попросил мужчина средний лет в белом халате. — Извините, мы уже успокоились, — словно змея прошипела Виолетта, усаживая Флэша обратно. Аврора усмехнулась, понимая, что все это — ералаш, где в конце должна звучать веселая песня из титров. Лицо для близких испарилось в один момент, размяк до состояния мокрой земли. Она чувствовала, как по щекам текут влажные дорожки вперемешку с крупинками того, что обычно входит в состав земли. Возможно какие-то камушки, мусор или сухая трава. Астахова провела рукой по лицу, убирая все накопившиеся там за последние двадцать секунд и мигом перенесла на ладонь, часто моргая, чтобы это не повторилось снова. — Вы же к Нестерову Максиму? — спросил тот же самый мужчина. — Да, — снова ответил Никита, который будто не знал других слов кроме этого. Старший Нестеров вообще был каким-то чересчур странным. Но Аврора понимала его чувства в данный момент, потому что она знает какого это узнать о родственнике наркомане. Астахова испытывала ровно такое же, когда Денис рассказывал об отце. — Его сейчас ещё раз прокапают и домой отпустят, так что подождите ещё минут двадцать, — быстро проговорил врач и удалился в одну из ближайших палат. — Аврора, я сейчас вызову тебе такси и поезжай домой, — серьезно сказал Денис, открывая приложение на телефоне. — Мы потом приедем и ещё раз поговорим. — Нет. — Что нет? — Я никуда не поеду и вообще, идите все дружно нахуй, — ответила рыжая, вытирая новую порцию слез с лица. — Меня заебал весь этот цирк, поэтому я умываю руки! И схватив свой рюкзак со скамейки она буквально убегала от места, из которого теперь вместо медикаментов пахло болью и бессилием. Флэш кричал что-то в след, но девушка этого уже не слышала, закрывая уши руками. Аврора больше не ассоциировала себя с одуванчиками, белыми бабочками и гаснущими фонарями. Все это исчезло в миг ровно так же, как и её ментальное состояние сейчас. Она достала телефон из кармана и вызвала такси до дома Сони, потому что больше идти некуда.***
Двумя часами ранее. Макс и Тимофей находились на марафоне три часа. За все это время они вдвоем вынюхали почти грамм, но им было мало. Нечаев откуда-то достал траву, которую молодые люди скурили почти сразу. Нестерову было так хорошо, что он буквально улыбался в тридцать два зуба, рассуждая со знакомым о жизни. — Бля, тут на дороги четыре осталось, — жалобно сказал Максим, высыпая остатки из пакетика. — Давай тогда финальные и по домам, окей? — спросил Тимофей, подходя к столу. — А то скоро бабушка придет. Нестеров кивнул и взяв в руки пластиковую карточку, начал чертить обыденные дорожки с наркотиком. Закончив действие, он взял купюру и скрутил её. Макс моментально вдохнул сначала первую, а потом и вторую, передавая эстафету Нечаеву. — Заебись! — хлопнув в ладоши сказал брюнет, падая на синий диван. Опять стало хорошо. Эйфория прошла по всему периметру тела, заставляя молодого человека слегка дернуться от кайфа. Засунув в карман шорт руку, он достал помятую упаковку жвачки и вытянув одну подушечку сразу отправил в рот. Самый неприятный момент каждого наркомана, который нюхает — это сдавливание челюсти до такой степени, что аж скрепят зубы, стирая всю эмаль. Макс знал: такого допускать нельзя. Он помнил все прошлые марафоны на которых забывал про жвачку, купленную заранее, чтобы не мучатся потом почти сутки с больной челюстью, доставляя самому себе дискомфорт. Приход дошел полностью, погружая наркотик в каждую клеточку крови. Нестеров дотянулся до телефона знакомого и нажал на play, включая какую-то песню. Слов Макс не знал, но каким-то образом умудрялся угадывать слова заранее, возбужденно подпевая. Амфетаминовые наркоманы эмоционально подвижны, совершая разные хаотичные действия. Например, сейчас Нестеров вскочил с мягкого места и встал в центр комнаты, чтобы потанцевать. Нечаев громко рассмеялся, наблюдая за знакомым. — Есть что-нибудь поесть? — спросил Макс резко останавливаясь. — Вроде да, — ответил Тимофей, поднимаясь с кровати. Молодые люди прошли на кухню, открывая холодильник. Животы заурчали в один такт. Нечаев достал какую-то кастрюлю и даже не погрев, поставил на стол. Максу было настолько наплевать, что он начал есть холодный суп, хлебая ложкой. — Спасибо. Тимофей кивнул, присаживаясь рядом с Максом за стол. Кареглазый взглянул на парня, замечая насколько у него большие зрачки размером с пять копеек. Кожа стала темно-розовой. На самом деле это очень плохо предвестник. Нечаев тяжело вздохнул. — Давай короче доедай и домой. Нестеров поднял жалобный взгляд на знакомого, понимая, что домой ему ну никак нельзя! Но он, итак, бесплатно его сюда пустил, делясь наркотиком, поэтому спорить смысла нет. Хозяин — барин. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Тимофей. — Тревожно почему-то, но это вроде нормально. А ты? Нечаев каждый день, как и Аврора раньше видел наркоманов в большом количестве. Он помнил каждый приход в стенах его дома. То, что Максу сейчас тревожно — не норма. Обычно люди под феном начинают наносить себе вред, поэтому молодой человек поднялся, забрал кастрюлю и поставил в холодильник. — Спасибо, Тим. Я в долгу не останусь, — сказал Макс, пожимая руку знакомому. — Да ничего не надо. Всё ок, — ответил кареглазый. Нестеров улыбнулся на прощание и вышел за пределы квартиры, путаясь в пространстве. Паника повышалась в колоссальном размере. Макс спускался по лестнице, удерживаясь за стены. Как только он оказался на улице стало ещё хуже, поэтому пройдя метров сто, молодой человек остановился. Темно-розовая кожа лица становилась такой сухой, что хотелось снять её в один слой. Все слизистые жгло, умоляя принять хотя бы капельку воды, чтобы стало полегче. Но этого не случилось. Макс пытался шагать в нормальном темпе, хотя получалось очень плохо. Дойдя до ближайшей скамейки, он сел и отдышался, приходя в себя. Голова очень сильно болела, а в груди вообще будто взрывалась бомба, разрывая все органы на кусочки. Тревожность резко сменилась на сонливость и молодой человек лег на скамейку, засыпая. Выходящая из подъезда женщина лет тридцати увидела молодого человека, у которого изо рта течёт пена вперемешку с рвотой. Она пыталась окликнуть его и привести в сознании, но получилось ненадолго. — Здравствуйте, можно скорую по адресу… — единственное, что услышал Макс и сразу же потерял сознание.***
Астахова постучала пару раз по двери своими тонкими пальцами, заливая себе в горло горькую и горячую жидкость из бутылки. — Кто? — спросил мужской голос с противоположной стороны. — Аврора. Дверь распахнулась и перед рыжей стоял тот самый Женя с вечеринки Димы три недели назад. Девушка закатила глаза, проходя мимо молодого человека смазливой внешности. Из комнаты вышла Фирсова, кутаясь в одеяло. — Аврор, ты чего? — сонно спросила Соня. — Мне ночевать негде, — ответила Астахова, делая ещё один глоток. — Иди в мою комнату, родители все равно на даче, — Фирсова подошла к подруге и приобняв её за талию отвела в помещение. Аврора села на кровать, прижимая ноги поближе к себе. Ей было настолько плохо, что даже алкоголь не помог. Она так тщательно собирала себя по кусочкам, что неловко попала под мясорубку. Железка прокрутила все её тело и душу на мелкие кусочки, не желая склеиваться обратно как фарш. Слезы покатились по щекам двумя ровными дорожками. — Все в порядке? — спросил Женя, заходя следом. — Ага. — Поговорим завтра? — теперь спросила Соня, подходя ближе к своей кровати. — Ага. Аврора находилась в таком глубоком отчаянии, что могла отвечать лишь одним словом, потому что внутри вместе с чувствами и смыслом жизни испарился словарный запас. Слезы скатывались дальше по шее, а после пропитывали толстовку, образуя достаточно большое влажное пятно. Это было похоже на озеро, которое начинало замерзать. Фирсова сделала большой вздох и погасив свет в комнате, шепнула Жене что-то на ухо, отправив его в родительскую комнату, а сама села рядом с подругой, поглаживая её по волосам, пока та рыдала ей в плечо. Все внутренние переживания сдавливали тот самый лед, покрывающий гладь воды, начиная образовывать трещины, которые моментально окунули Аврору в холод. Если двадцать один день назад она находилась там лишь на половину, то сейчас — целиком.