Непридуманные истории

Всё сам, всё сам

      Така проснулся с зарёй. Потёр глаза, потянулся и улыбнулся новому дню. Все остальные ещё спали, поэтому он тихонечко слез со своего дивана-кровати у окна и направился на кухню как был — босиком и в пижаме.       В этом туровом автобусе кухня, конечно, была маловата, но даже там Така мог творить свои кулинарные шедевры. Он осторожно прикрыл дверь-перегородку, отделявшую жилую часть автобуса от технической, и, не создавая лишнего шума, сразу полез в холодильник.       И что же ему приготовить сегодня на завтрак? На полках обнаружилось немного грибов, яиц, острого соуса, сосисок и даже зелени. Правда, из десертов со вчера не осталось совсем ничего. Видимо, Томо умял на ночь остатки пирога.       Така улыбнулся и добродушно покачал головой. Ох уж, этот Томо — любитель много и вкусно поесть. Ну, ничего, сейчас мамочка приготовит ещё вкусненького, чтобы его мальчики не ходили весь день голодными. Ведь сегодня им предстоял концерт и нужно было выложиться на полную.       Сняв с крючка фартук с изображением рамёна, который ребята по традиции подарили ему в начале тура, Така надел его и завязал на поясе бантиком. Затем выложил все необходимые продукты и посуду на стол и достал из чехла свою гордость — острейший кухонный нож. Лезвие бликовало, будто подмигивая, и радовало глаз.       Умело нарезая продукты, Така забрасывал их один за одним в десятилитровую кастрюлю, которую перед этим поставил на плиту, добавлял соусы и помешивал. По кухне разнёсся чудесный аромат лучшего авторского блюда, который наверняка захотели бы повторить шеф-повара мишленовских ресторанов, но никогда не смогли бы. Этот рецепт предназначался лишь для избранных — для его мальчиков.       Закончив с основным блюдом, Така перешёл к приготовлению пончиков с начинкой. Для начала он замесил тесто и сварил глазурь, после чего достал из заначки баночку с джемом и шоколадную пасту. Как хорошо, что Томо ещё не нашёл этот тайник, иначе все остались бы без сладкого.       За окном уже совсем рассвело, запели птички, а из-за двери в жилую часть автобуса всё ещё не доносилось ни звука. Значит, все ещё спали.       Когда соус сварился, Така отставил его с плиты и принялся жарить пончики. Кидая их по очереди в раскалённое масло, он тихонько напевал сегодняшний концертный трек-лист и прикидывал, что можно предложить сделать зрителям: мошпит или стену смерти.       Золотистые пончики легли ровными рядами на поднос, напоминая выключенный софит. Така улыбнулся: сейчас он сделает из них произведение искусства. Добавив в каждый поочередно начинку, он перешёл к самому важному — украшению глазурью. На каких-то он осторожно вывел пожелания хорошего дня, на каких-то нарисовал счастливые рожицы и цветочки, создавая не просто пончики, а самые настоящие кусочки счастья.       Когда и с десертом было покончено, Така снял фартук и повесил его обратно на крючок. С чистой совестью он посмотрел на свои труды, и тепло разлилось в его груди: завтрак он приготовил на славу.       Но радовался он недолго. Взгляд упал на плиту, затем на стол и Така нахмурился. Было как-то грязно. Кивнув самому себе, он принялся наводить порядок. Сначала перемыл всю посуду, после этого вытер везде пыль и намыл полы и окна заодно.       Теперь всё сверкало.       Довольный, он вышел из кухни и отправился в миниатюрный отсек между кухней и водительским местом, заменявший ванную комнату. Дверь-перегородку он на всякий случай прикрыл, чтобы шумом воды не потревожить ничей сон.       Пора было умыться. Но и в ванной он тоже остался недоволен чистотой поверхностей. И когда всё успело так запачкаться? Он ведь только вчера вечером навёл здесь порядок. В любом случае, такая грязь могла плохо повлиять на его мальчиков. Они наверняка расстроятся, увидев мыльные разводы, и плохо отыграют концерт, а этого допустить, ну никак, было нельзя.       Поэтому пришлось сначала отмыть раковину и унитаз, начистить до блеска душевую кабину и, вообще, все стены. А после — на сладкое — натереть зеркало так, чтобы оно отражало всё в эйчди качестве. И, вот, когда глаза начало слепить от чистоты Така наконец успокоился. Теперь-то его мальчики точно смогут настроиться на нужный лад перед концертом.       После этого он сам принял душ, умылся и радостный пошёл переодеваться из пижамы в повседневную одежду.       В закутке, который они оборудовали под гардероб тут же напротив ванной, он заметил, что вещи ребят мятой кучей валялись на полу, а не висели глаженные на вешалках, и он недовольно покачал головой. Вот засранцы.       Мысленно причитая, какие же его мальчики неряхи, он развесил всю одежду по вешалкам и достал отпариватель. Тщательно всё прогладил, чтобы не осталось ни единой складочки, и только после этого переоделся сам из пижамы в штаны и майку и обулся.       Но стоило ему повернуться в сторону мини-гримёрки, как что-то начало закипать у него внутри. Что-то очень сильно похожее на раздражение или даже злость. А ведь он просто хотел причесаться и надушиться. Но его вещей даже видно не было под завалом из тюбиков, кисточек и прочей косметической ерунды! И когда они только успевают так свинячить? Така начинал понемногу закипать.       Стиснув зубы и недовольно хмурясь, он разложил все крема и тоналки по выдвижным ящикам (где им и было самое место), гели для волос расставил по полкам, предварительно убрав салфетками липкий слой с тюбиков. Выгреб тонну волос из расчесок, а затем столько же собрал с пола. После чего намыл зеркало и натёр сам гримёрный столик.       Хорошее настроение как рукой сняло. Устало присев за уже чистый столик, Така аккуратно уложил волосы в привычный творческий беспорядок. Затем намазал лицо увлажняющим кремом, чтобы дольше оставаться молодым, и надушился любимым ароматом.       Злость немного отошла, и Така даже улыбнулся своему отражению, немного натянуто, правда, но то были мелочи. Сейчас он вкусно поест, выпьет кофе и поболтает за завтраком со своими дорогими мальчиками.       Но только он отодвинул дверь-перегородку, как его чуть не хватил сердечный приступ. На полу уже валялись носки, кровати мальчиков были в полнейшем беспорядке (одеяла свисали в проход), а сами они уничтожали на кухне еду, даже не подумав о том, чтобы отставить хоть немного ему — Таке.       Глаза застала пелена и словно в тумане Така закатил своим мальчикам такую истерику, чтобы они точно поняли, насколько они — неблагодарные — не помогают матери…ой, ему, и совсем не ценят его труд.       Хлопнув дверью автобуса так, что задрожали все стёкла, Така отправился в ближайшее кафе позавтракать и выпить огромную кружку кофе, немного разбавленного (где-то 50 на 50) виски.       Как же тяжело жить с такими неблагодарными детьми!