***
Новый день встретил Михаила яркими рассветными лучами сквозь неплотно задернутые шторы спальни, пустой, но еще тёплой постелью рядом, и нотками аромата сирени на соседней подушке. Четвёртый день февраля — неизменный рубеж. Его личный. Всё больше: стыло колючий, ветреный и снежный. Такой, что пролетит и не заметишь. А иногда: как сегодня. Неожиданно мягкое и уже по-весеннему ласковое солнце грело робким теплом талый снег. С этим самым днём у Агапова всегда — сложности и метания. От сладостного ожидания и зудящего предвкушения в детстве, до ноющего раздражения в период поздней юности — бурной молодости. Так было всегда. Так было до неё. Внизу мужчину ждала зыбкая тишина, вот-вот грозящая разразиться детским смехом, топотом ножек и сладкими голосами. Это будет потом, если верить часам: минут через двадцать. Тихие шаги до кухни: аромат свежесмолотого кофе и пряная сладость корицы и ванили всё ближе. Остановился в дверном проеме: застыл без движения. За окном: ясное небо, а перед ним: любимая жена. Увлеченная приготовлением завтрака Лена, мужа едва ли заметила, продолжая помешивать томящийся в турке кофе и напевать что-то себе под нос. У Михаила перед глазами сладко помутнело: соблазнительно обнаженные колени, влажно растрепанные волосы: только из ванной и его безразмерная футболка, которая вот уже два года — элемент лишь её гардероба. — Ну и чего ты встал? — Так и не обернувшись, она ласково усмехнулась, закусив нижнюю губу. У самой девушки от столь внимательно чуткого мужского взгляда внутри все в миг задрожало. Взглянуть на мужа у неё не хватило сил, потому что знала: если обернется — проиграет. Утонет в тёмном омуте родных глаз и наплевать ей станет и на пригоревший завтрак, и на все на свете. Девушка шумно выдохнула и прикрыла глаза услышав твердые шаги за спиной, а через секунду ощутив тепло родных рук на талии. — Садись давай. — С улыбкой кивнула в сторону стола, привычно ласково касаясь его губ своими. — Иначе остынет. За ее сырники Агапов совершенно точно и душу продаст. Послушно уселся на высокий стул, но глаз от жены так и не оторвал: уж слишком притягательно соблазнительной была его девочка ранним февральским утром на пустой кухне. — Иди-ка сюда! — Бесцеремонно перехватил тонкое запястье, усадил на колени и крепче сжал в своих объятиях. Не без удовольствия отметил, как ее податливое тело напряглось тугой струной. Теплые пальцы скользнули под футболку: обжигающими касаниями по внутренней стороне бедра. Она, дрожа, сама прижалась ближе, хотя казалось, что ближе уже некуда. Обхватила его голову холодными ладонями. Лицом к лицу, призывно простонала сквозь тягучий поцелуй. Спусковой крючок оказался сорван… — С Днём рождения, Папа! — Чисто звонкий смех и топот босых ног по белому мрамору. Неимоверных сил ему стоило не сорваться именно теперь, когда дети внезапно оказались в самом эпицентре. Михаила передернуло усмешкой. Лена хоть и осталась сидеть на его коленях: но теперь все было чинно и благородно. — И что: так быстро? — Хрипло шепнул на ухо смеющийся мужчина. — Я и не почувствовал ничего. — Лена цыкнула и ткнула локтем куда-то в бок. — Считай это прелюдией. — Язвительным шепотом и целомудренными поглаживаниями по густым волосам. — Еще не вечер. А пока сырниками обойдешься. — Вот так вот запросто, чмокнув гладко выбритую щеку. Будто бы вовсе не она лишь минуту назад была готова любить его как полагается. — Спасибо мои Родные. — Напряжение сменилось ласковой улыбкой и крепкими объятиями. И совершенно необъяснимым теплом за ребрами. — В ванную и за стол. И босиком не бегайте! Семейный завтрак — уже такой привычный за два года сегодня стал будто бы откровением для его уставшего в конец истрепанного сознания. Вспомнилась и та промозгло пьяная ночь, и тот злополучный почти обледенелый мост, и Ленка. Дрожащая. Зарёванная. Испуганная. И такая: девочка-отличница с хронически кристальной честностью в мокрых и красных глазах. Подумать о том, что его авантюрная придурь с игрой в спасателя затянет так глубоко, у него, тогда нетрезвого не хватило сил. А потом и думать об этом не было никакого резона: закрутилось, завертелось, покатилось. И теперь Агапов смотрел на свою жену совершенно недвусмысленно влюбленными глазами. Тепло и спокойно было рядом с ними. Маленький мир, разрушить который теперь уже никому не под силу. — Сладкая… — Протянув почти шепотом уткнувшись носом в тонкий изгиб шеи судорожно вдыхая запах кожи. — Моя. — Внезапно: без предупреждений, Михаил развернул жену к себе лицом. Губы мягкие и влажные. В такой критической близости думать о чем-то было сложно. — Ты не задержишься? — Зажмурилась и не сдержала улыбки, вдохнув знакомый запах одеколона. — После обеда дети с тобой. — Я помню. — Кивнул и коснулся губами ее макушки. — А что это у тебя за встреча такая внезапная нарисовалась? — Нахмурился, слегка приподнимая лицо жены за подбородок. — Ничего особенного. — Девушка наскоро отмахнулась и поцеловала Михаила в губы. — Не бери в голову…***
За плотно закрытой дверью то и дело гремели мужские голоса и твёрдые шаги. В просторном кабинете начальника Следственного Комитета неприветливо сквозило из всех щелей февральским ветром, а холодный электрический свет нещадно слепил глаза. Долго сидели молча и неподвижно: друг напротив друга. Семён выглядел осунувшимся и дико усталым. Несколько месяцев в камере следственного изолятора не прошли бесследно. Ну, ничего: ждать и терпеть, стиснув зубы осталось еще недолго. Пару дней, неделя — максимум. И все вернется на круги своя. Пережить бы им эту самую неделю. — Ты прости меня, Мих, я без подарка… — Сёма — такой Сёма. Как бы тяжко и беспросветно ни было вокруг, он шутил и подкалывал окружающих. Даже когда самому на стенку лезть хотелось. — Я переживу. — Агапова подернуло нервной улыбкой. Знал бы Сёма как долго Михаил добивался этого внеочередной, подпольной встречи с лучшим другом. Хотелось именно сегодня. И плевать было, что такой внезапный интерес к подследственному перед финальной частью операции мог выйти боком. — Ты мне сам как подарок. Хреново, да? — Ну, знаешь: не Багамы…– Коротко усмехнулся мужчина, прокручивая в голове несколько месяцев заключения. — Кстати, вы же на Острова собирались как раз к твоему дню рождения. — Ой, я тебя умоляю! — Агапов враждебно ощетинился. Какой мог быть к чёрту отдых, если у них такое творилось? — Вот сделаем дело и вместе поедем. Немного еще осталось. — Не рефлексируй. — Немногословно отрезал нордически спокойный Сёма. — Всё по плану: побуду наживкой на крючке, и дело с концом. Конечно, уж чего было проще, чем два месяца к ряду сидеть в следственном изоляторе без всякого повода. Не потому, что в чем-то виноват, а потому что по-иному с ненавистным призраком прошлого было не разделаться. Опальный, мечтавший увидеть плоды своего кропотливого труда, наверняка явится в страну в момент самой кульминации. Достать Опального здесь будет явно проще. — Я Ирку с Юлькой к нам на время заберу. — Успокоительно выронил Агапов, инстинктивно догадываясь, что о жене и дочери Сёма сейчас переживал сильнее всего. — Так всем спокойнее будет. А там: может и Маша с Гошей подтянутся.Помирать — так вместе!
***
Елена осознанно солгала мужу, заверив того, что в ее так внезапно организовавшейся встрече не могло быть ничего особенного. Солгала, а теперь страшно нервничала в попытке удержать лицо перед этой смутно знакомой, но явно ненавистной девушкой. Кристина выглядела, как всегда, безупречно и с претензией. Платиновые кудри в дорогой укладке, красная помада и по бриллианту на двух безымянных. — Добрый день…– Блондинка запросто уселась в кресло напротив и теперь беззастенчиво разглядывала Лену, наплевав на правила приличия. — Света, кажется? — Вот же неймется ей. — Нет, Лена… Мы встречались с тобой у Гоши в офисе. — Чем обязана? Лена совершенно точно понимала, что сдерживать бурю не самых приятных эмоций, долго не сможет. Ей только за те бесконечно долгие две минуты захотелось заткнуть Кристину сразу и на месте. Но держать себя в руках жизненно необходимо, иначе вся эта авантюрная затея могла с легкостью прогореть. — Давай откровенно… — Лена легко усмехнулась, сделав мелкий глоток из чашки Латте. — Ты ему бывшая, я настоящая… — Негласное упоминание о Михаиле заставили Кристину туго выпрямить плечи. — Не сегодня завтра Агапов по этапу отправится. — И что ты хочешь этим сказать? — От такого почти реального представления бывшего мужа за решеткой у блондинки засосало под ложечкой. — Поделить активы будет не так уж и сложно. — Агапова буднично развела руками, будто бы все это — само собой разумеющаяся истина. — Половина мне, а половина тебе. Все же проще простого. — Голос надменно спокоен. — Каким это образом? — Кристина недоверчиво зыркнула холодным взглядом. Но подумать о подноготной не успела. Перспектива получить половину «жирного пирога» застелила глаза. — Забирай ребёнка прямо сейчас! — Скольких усилий Лене стоил этот мерно недрогнувший голос, а особенно, когда внутри второчило десятибалльным цунами. Вдруг не выгорит? — Ты — мать, и никто не может тебе запретить. — Сердце в истерике колотилось о грудную клетку. — Агапов грозится своих архаровцев натравить. — Кристина нарочито дёрнула плечами. Вступать в открытое противостояние с бывшим она не хотела, хотя и прекрасно осознавала, что по сути: ничего ей не угрожает. — Ой, что он там грозится… — Усмешка вылетела искренне и без надрыва. — У него самого: земля под ногами горит. Ты уж мне поверь. — Страшно было даже представить: что будет, если Она не поверит. — Допустим: я заберу Алекса, а дальше что? — Мысль о том, что уже сегодня вечером этот ребёнок мог находиться с ней в одном доме наводила на Кристину волну тоскливого ужаса. — Часть имущества Агапова всегда будет принадлежать его сыну. А распоряжаться ими сможешь ты– как мать. — Лишь бы блондинка не догадалась, что той самой статьей УК предусмотрена и конфискация имущества. — Вот только: как ты своему мужу гражданскому объяснишь, что у тебя вдруг ребёнок появился? Кристина вмиг очнулась от великосветского морока и встрепенулась. Это уже бесспорно переходило всякие границы дозволенного. Кто дал право этой девке копаться в личной жизни посторонних ей людей? — Ты на что это намекаешь? — Сквозь плотно сжатую челюсть голос приобрел отзвук металла. — Да боже упаси. — Язвительно усмехнулась Елена, для верности поднимая ладони в примирительном жесте. — Просто согласись: достаточно странно три года убеждать богатого мужчину, что детей у тебя нет и быть не может, а потом вдруг привести к нему в дом семилетнего ребёнка. А если вдруг твой благоверный все узнает? Некрасиво получится. Вот уж теперь: Кристина попала по полной. Совершенно понятно было только одно: эта Девка была отчаянно права. Права во всем. И дернул же Кристину чёрт ещё когда-то давно на этапе знакомства с очередным престарелым ловеласом, ляпнуть, что детей она иметь никогда и не могла. А теперь что? Просто так привести ребёнка к нему в дом уже не получится. Был, конечно, ещё один вариант: забрать Алекса у отца и, имея прочный финансовый фундамент в виде алиментов, начать подыскивать себе нового лубровника. Рискованно. Терять столь тёплое и прикормленное место рядом с большим и безотказным кошельком было по меньшей мере: глупо. Да и потом, Алекс… Кристина совершенно четко понимала, что бок о бок с уменьшенной копией Агапова она жить не сможет, хотя бы потому что рано или поздно Лёша непременно станет своим отцом. Без вариантов. — Чего ты хочешь? — Резко выпалила блондинка, неприкрыто сморившись. — Подпиши отказ от ребёнка. — С секунду Лена и сама не верила в то, что смогла наконец это озвучить. — И тогда тебе нечего будет скрывать от мужа. До конца не верилось: неужели она поведется? — Я значит тебе отказ от сына, а ты всё Агаповское имущество себе заграбастаешь? — Кристина ведь была далеко не дурой, ну или просто думала, что всегда просчитывала все на три хода вперед. — Не жирно тебе будет? — Нормально. — Осадила жестко и беспристрастно. — Дом, машина, квартира и счёт в банке. Согласись: невысокая цена за то, что я два года ему и за расходный материал, и за кухарку, и за подстилку, и за няньку для его щенка… Столь отчаянного блефа, кажется, еще на свете никто не видел. И даром, что Ленку трясло крупной дрожью. Даром, что внутри полыхало яростью и злобой. Даром, что рядом: за ширмой сидит и слушает все это юрист из компании её мужа, взятый с собой ради успокоения собственной нервной системы. Пусть слушает и думает о жене хозяина все что угодно. Лене теперь было отчаянно наплевать на все: кроме спокойствия своей семьи. Сёмы сейчас дико не хватало. С ним было бы спокойнее всего. — Ты подписываешь? — В очередной раз надавила неугомонная Лена. Уходить отсюда без необходимого результата она явно не собиралась.***
Коротать время в ожидании возвращения жены оказалось безумно сложно. Даже в компании расслабленного Гоши, коллекционного виски и кубинских сигар. До всего этого имениннику не было решительно никакого дела. Из бокала Михаил пригубил лишь пару раз, Егора слушал вполуха, а сигары и вовсе оставил до лучших времен. Зато то и дело нервно поглядывал на часы, судорожно проверял уведомления мобильного каждые пять минут, тихо ругался и отшвыривал смартфон прочь: Ленка даже и словечка не настучала. Хотя, могла бы и поволноваться о том, как Агапов управлялся с ватагой чересчур активных детей. Из гостиной то и дело доносились вопли разыгравшихся Лёшки и Ксюхи с Юлькой. Заболтавшиеся в гостиной Маша и Ира уже явно уговорили пару бокальчиков сухого шампанского. Странный праздник — странный день. В доме тепло, светло и вкусно. Тихие шаги: почти на цыпочках, дабы не спугнуть увлеченных игрой детей. Девочки валялись на ковре в ворохе мягких игрушек, а Лёшка носился рядом, испытывая новую машинку на радиоуправлении. Завидев маму задумчиво меланхоличный, Лёша без раздумий отбросил тяжелый пульт и выбежал навстречу. — Мам! — Она порывисто схватила сына в свои нежно-крепкие объятия, даже закрывая глаза. Улыбнулась. От Лёшки вкусно пахло шоколадом. — Я тот неуд за поведение уже исправил. — Сбивчиво сообщил мальчик, для верности закивав головой. — Ты мой молодец. — Тихо выронила Лена, прижимая голову ребенка ближе, путаясь пальцами в мягких. — Голос сорвался, а на глаза навернулись стылые слезы. — Мой родной. — Теперь уже точно. Твердых шагов она, видимо, от переизбытка эмоций, даже не услышала. Лишь слегка вздрогнула, когда тяжелая рука ласково накрыла плечи. Улыбка у Агапова вышла натянуто вымученной, так что девушке в миг стало непомерно стыдно. Оставить мужа так надолго, в столь необычный день, при этом еще и ни словом не обмолвиться о месте своего нахождения — весьма легкомысленный поступок. — Пойдем-ка на секунду… — От его голоса Лену потянуло улыбнуться: так забавно слышать его попытки оставаться невозмутимо холодным, когда на самом деле внутри уже ураган эмоций. — Лёха, беги играть. — Миш, куда? — Будто бы она не понимала. — А гости…? — И не стыдно ли над мужем столько времени издеваться? — Подождут гости. — Не дрогнув заверил ее мужчина. — Им и без нас там весело. — В подтверждении: задорный Машкин смех и звон бокалов. — Дай руку мне. Лена не противилась, когда муж крепко ухватил её холодные пальцы, обнял покрепче и увлёк на второй этаж дома: в темноту и тишину. Видимо только так она сможет окончательно выбросить из головы всю ту ересь, что наплела Кристине. Дверь кабинета закрыта на ключ, а из источников света: только тускло светящаяся лампа в дальнем углу. Лена поцеловала его сама, с первых секунд: глубоко и недвусмысленно. Обнимала крепко, до боли цепляя пальцами крепкие плечи под тканью рубашки. Прижималась тесно, порывисто вдыхая одурманивающий запах. Его. Тёплый ладони ползли по тонкой коже, оставляя повсюду раскалено красные следы. Его тяжелое дыхание и хриплый шепот у неё в лопатках тысячей мурашек. Цепкие пальцы трепетными касаниями по ее бедрам. Бешеный ритм не оставлял даже секунды для вдоха. Несколько мгновений: волна дрожи захлестнула с головой. Агапов улыбнулся, подобно ребёнку, получившему самую заветную конфету. Сильными руками схватил жену в крепкие и теплые объятия, а потом и вовсе закутал в шерстяной плед. Она еще долго приходила в себя: мелко дрожала в теплых и родных руках, касалась сухими губами капелек пота на его груди. — Девочка моя…– Нежная, сладкая, податливая, крышесносная. — С Днём рождения. — Самый лучший на свете тиран. Ему, наивному, казалось, что лучше и быть не могло. Рядом на коленях: любимая жена, от спонтанной нежности которой мурашки пробирали по позвоночному столбу. За надежно запертой дверью слышались восторженные крики их детей. Лучше не бывает.***