Когда с нами была Сесиль

— Вот, возьмите, — Лора протянула ему пластиковый стаканчик. Рукава её рабочей рубашки были влажными и грязными от пота, пальцы слегка дрожали. Ноа поднял на неё взгляд, впервые за последние пару часов осмелившись посмотреть ей в лицо, и принял стакан. Кофе из больничного автомата пах отвратительно — да и на вкус наверняка был таким же, — но это была неплохая попытка отвлечься, и хотя бы за неё он был благодарен, хотя прикасаться к Лоре не было никакого желания, ровно как и просто находиться рядом с ней. Эрнест делся куда-то полчаса назад, сославшись на необходимость сделать «пару важных телефонных звонков», поэтому Ноа был вынужден вжиматься в холодную спинку коридорной скамьи в неловком тяжёлом молчании, повисшем между ним и Лорой, как только Гридвери ушёл. Ривера подпирала собой стену и нервно чесала ладони. Кобура на её поясе пустовала. В голове вновь и вновь, как заевшая пленка, повторялась одна и та же картина. Выстрел в тишине кампуса. Глухой удар о кафель. Силуэт, скрывшийся в окнах галереи, и вновь воцарившаяся тишина — ночное небо, хлопья снега, и ничего более. Потом был озлобленный, полный отчаяния, вскрик и красно-синие огни скорой. Потом были холодные больничные лампы и писк приборов. Ледяная спинка скамьи, дурной кофе, шероховатая стена. Но Ноа всего этого не запомнил. Выстрел. Хлопья снега. — Зачем ты это сделала? Лора поёжилась, будто от проникшего в помещение сквозняка. Потом сделала глубокий вдох и сдавила пальцами внутренние уголки глаз. — Я не обязана перед вами отчитываться, мистер Флетчер, — она шмыгнула носом и отвернулась, сильнее впиваясь ногтями в собственные предплечья, скрещённые на груди. Ноа увидел, как она до крови закусила нижнюю губу, и как её переносицу расчертила вертикальная складка. — У меня были полномочия, это всё, что вам нужно знать. — Я не спросил, было ли это законно, — пальцы сами собой сжали стакан, недопитый кофе выплеснулся и потёк по пластиковым стенкам. — Я спросил, почему ты это сделала. Зачем ты выстрелила в него? — Потому что я хочу знать чёртову правду! — Лора резко развернулась на каблуках и вытянула руки со сжатыми кулаками вдоль тела. В каждой её мышце читалось напряжение, и Ноа вдруг осознал, что, сам того не понимая, надавил на больное. — Потому что у меня не было выбора, мистер Флетчер, потому что этот идиот был загнан в угол и в любой момент мог спрыгнуть, потому что это был единственный способ уберечь его от падения, вот почему я это сделала! — Ты хотела спасти ему жизнь, выстрелив в него? — В колено! Это чертовски больно, но от этого не умирают, — она шмыгнула носом и понизила голос. — По крайней мере, такие, как Итан. Откуда вы знаете… С чего вы взяли, что это он… Он был просто напуган! — Лора, — Ноа встал со скамьи и покачал головой, — ты пытаешься себя обмануть, но всё слишком очевидно. Я не обвиняю тебя. Я просто… — Неважно, — она отмахнулась. — Я хочу дождаться лейтенанта Гридвери и поехать домой. С меня хватит. Я же заслужила хотя бы немного отдыха. Флетчер понял, что самым мудрым решением будет вовсе не отвечать. Он искренне сочувствовал Лоре. В её возрасте он только и думал, что об учёбе, свиданиях с Эрнестом и походах в кафе и на озеро. На него не падали тягостные обязательства, а убийцы, погони и перестрелки существовали лишь на страницах его собственных рассказов — таких, как выяснилось, глупых, наивных и неправдоподобных. Ривера заслуживала чего-то подобного, но то ли так сложились обстоятельства, то ли это был её личный выбор, жизнь преподносила ей совершенно другие испытания. Ноа вновь опустился на скамейку и запрокинул голову, затылком касаясь шероховатой стены. Он не очень хорошо утешал людей, особенно девушек. Если бы Сесиль была здесь, она наверняка бы смогла понять Лору. Она бы обняла Риверу, прижала к груди — сильно и по-матерински, как умела только она, и долго бы держала её так, покачиваясь из стороны в сторону и шепча всякую утешающую ерунду. А потом она бы обхватила её лицо руками и сказала бы, что всё будет хорошо. И поцеловала бы в лоб. Но после этого наверняка отпустила бы какую-нибудь колкость, какой-нибудь небрежный комментарий, чтобы сделать вид, что на самом деле ей плевать, хотя в глубине души она бы чертовский переживала. Флетчер выдохнул, приоткрыв глаза, и резко дернулся, разглядев в нише стены высокий сгорбленный силуэт — но тут же успокоился, узнав в очертаниях тени пальто Эрнеста. Он рывком поднялся со скамейки, о чем тут же пришлось пожалеть, потому что голова нещадно закружилась, и сделал шаг Гридвери навстречу, в немом вопросе напряжённо вскидывая брови. Эрнест засунул руки в карманы и перевёл тяжелый взгляд с Ноа на Лору, а потом- обратно. — Врачи говорят, состояние стабильное, но разговаривать он пока не в состоянии, так что… Видимо, придётся подождать. Лора, — он повернулся к ней всем телом, — завтра заполнишь отчёт в моём присутствии и можешь быть свободна на ближайшие два дня. А сейчас поезжай домой. Ривера провела ладонью по лицу, стараясь скрыть напряжение, и, кивнув, развернулась и поплелась прочь по коридору в сторону выхода. Её худая фигура почти скрылась за поворотом, когда Гридвери вновь окликнул её: — Лора? Она остановилась и повернула голову. — Спасибо. Ривера кивнула и, ничего не ответив, вышла из коридора. Эрнест вновь посмотрел на Ноа. На его лице измождение смешалось со страхом и каким-то своеобразным, извращённым облегчением. Ничего не говоря, он сделал шаг вперёд и уткнулся лбом Флетчеру в плечо. Не успев толком осознать произошедшее, Ноа обнаружил свои руки на чужой спине, а потом почувствовал, как его самого за талию притянули ближе, а воротник, в который мгновение раньше зарылось чужое лицо, стал ощутимо мокрым и горячим. Ноа запустил пальцы в спутанные волосы на затылке Эрнеста и прислонился к чужой голове щекой. — Я всё ещё делаю это не потому, что ты последний представитель династии Габсбургов, — пробормотал Флетчер, пряча легкую улыбку. — Мне не нужны деньги и титул. Он почувствовал, как Гридвери тихо рассмеялся на его плече. — Почему тогда? — пробубнил лейтенант, не поднимая головы. — Потому что, — начал Ноа и осёкся, совершенно неожиданно для себя заметив, каким серьёзным стал его тон. — Наверное, потому что я всё ещё чертовски тебя люблю. И потому что я виноват перед тобой. И потому что я так скучал. И потому… — Я тоже скучал, Ноа, — перебил Эрнест, подняв голову. — И это я виноват перед тобой. И перед Сесиль. Перед всеми вами… Если бы я был внимательнее к людям вокруг меня, всё могло случиться по-другому. Флетчер совладал с собой и мягко улыбнулся, обхватывая щёки Гридвери ладонями. — Не вини себя, Эрнест. Я тебя не виню. Сесиль бы не винила. И Лора не винит. Всё хорошо. — Всё хорошо, — Гридвери кивнул и, больше ничего не говоря, прижался губами к чужим.

***

Наполовину собранная сумка в темноте спальни выглядела насмешливо и Ноа почему-то стыдливо отвел от неё взгляд, как только зашёл в комнату. — Я это… — Ты правда собирался уехать? — спросил Эрнест, обходя кровать и разглядывая что-то на полу рядом с ней. Ноа замялся, тупо уставившись на расстёгнутую молнию. Зубная щётка. Записная книжка. Тёплая кофта. — Я не хотел создавать тебе больше проблем, чем у тебя уже было, — не очень уверенно произнёс он, опускаясь рядом с сумкой на кровать. — Поэтому, полагаю… Да? Он не видел выражения его лица, но по затихшим шорохам за спиной Флетчер понял, что Эрнест ощутимо сник, услышав эту информацию. — Но вообще-то, — поспешил добавить Ноа, — я не то, чтобы очень хотел уезжать. — Я рад это слышать, — приободрился Эрнест, наконец выпрямляясь. В руках он сжимал свёрток из подушки и одеяла, на которых спал прошлой ночью. Увидев на лице Флетчера замешательство, он едва не уронил их обратно на пол. — Ты ведь… В смысле, если ты против, всё в порядке, я просто… — Всё хорошо, — протараторил Флетчер. — Если только ты согласен. — Как в старые добрые. — Только обещай не вертеться. Эрнест дёрнул уголком губ. Ноа скинул сумку с кровати и откинул её в дальний угол, к стенному шкафу, полный решимости разобрать её завтра с утра первым же делом. Когда они, по очереди приняв душ и переодевшись, выключили свет и забрались под одеяло, на Флетчера нахлынули воспоминания. Тёмная комната, одеяло, вздымавшееся от чужого дыхания, тепло тела в дюймах от собственного — будто и не было двадцати лет одиноких ночей, проведённых в пустой и холодной постели с видом на стакан воды и блистер с таблетками на прикроватной тумбочке, будто и не было съедавшего ощущения ненужности и гложущего чувства вины за то, на что он не мог повлиять. Многое поменялось. В сумерках спальни Ноа разглядывал лицо Эрнеста так внимательно, будто видел его впервые. Оно казалось таким родным и таким незнакомым одновременно. Широкие скулы, складка на лбу и морщины в уголках глаз определённо принадлежали лейтенанту Гридвери; густые ресницы, неровная улыбка, внимательный взгляд из-под растрёпанных бровей — всё это говорило о том, что перед ним Эрнест, его Эрнест — ни с кем не спутать, даже если ушла юношеская гибкость и нескладность, даже если волосы стали на порядок короче, даже если виски затронула седина. — Ты чего? Флетчер вздрогнул, поняв, что тишина между ними затянулась, а его взгляд слишком бесстыдно блуждает по чужому лицу, избегая зрительного контакта. — Извини, — Ноа смущённо отвел глаза. — Я просто очень боялся забыть. — Забыл? — Эрнест выгнул бровь. — Нет, — Флетчер мотнул головой. — Ни единой черты. Гридвери улыбнулся и, протянув руку, погладил Ноа по голове. — Давай спать, — сказал он, поудобнее устраиваясь на подушке. — Дел ещё много. Ноа закрыл глаза, чувствуя приятную тяжесть усталости во всем теле, и придвинулся ближе к Эрнесту, готовый поклястья, что чужая ночная рубашка пахнет озерной водой, солнцем и подтаявшим мороженым.

***

Следующие два дня пролетели в бюрократических хлопотах — составление отчётов и заполнение рапортов не минуло никого. Не то, чтобы это было любимым занятием Эрнеста, но это, как минимум, помогало избегать неприятных мыслей, поэтому лейтенант все силы отдал на исполнение своих служебных обязанностей. Лора — спасибо ей! — в кои-то веки послушала его и, заполнив все требовавшиеся от неё документы, ушла домой, чтобы лишний раз не путаться у начальника под ногами, поэтому хотя бы за Риверу Эрнест был спокоен — нечего ей было бесцельно слоняться по участку, нервируя себя и окружающих. А на третий день, когда Эрнест позволил себе десять минут перерыва, ему позвонили из больницы, чтобы сообщить, что Перри пришёл в себя и готов говорить, поэтому пришлось мчаться туда, прихватив с собой парочку подчинённых, только чтобы в дверях палаты столкнуться с Риверой и Флетчером, который, через слово извиняясь, попытался объяснить, что всеми силами старался Риверу задержать, но потерпел неудачу. Вот ведь бардак. Наконец, оставив значительную часть эскорта, включая Лору, в коридоре, Эрнест зашёл в палату, попросив Ноа постоять у двери, и сел на стул напротив кровати. Итан, облеплённый датчиками, молча и внимательно следил за его перемещениями с абсолютно нечитаемым выражением лица, и лишь когда Гридвери опустился на стул, выразил что-то, отдалённо напоминавшее заинтересованность. — Здравствуй, Перри. — Лейтенант. — Как ты себя чувствуешь? С губ Итана сорвался едкий смешок. — Достаточно хорошо, чтобы ответить на ваши вопросы. Ни к чему проволочки, лейтенант, я знаю, что меня ждет, поэтому давайте поскорее покончим с этим. Его присутствие, — Перри кивнул на дверь, — обязательно? — Есть что-то, что ты бы не утаил от следствия, но хотел бы скрыть от мистера Флетчера? Перри снова усмехнулся. — Какая теперь разница. Записываете? Я, Итан Перри, сознаюсь в умышленном убийстве Сесиль Мартен. Всё? Довольны? Эрнест невозмутимо достал из кармана и положил поверх одеяла диктофон, нажимая красную кнопку на его корпусе. — А теперь от начала и до конца, — спокойно, будто говоря с раскапризничавшимся ребёнком. — Почему и как вы убили Сесиль, зачем подставили Тревиса Питерсона и как связаны с похищением Лоры Риверы. Итан сделал глубокий вдох. — Я не знал Сесиль Мартен до того дня, как убил её недалеко от кампуса университета. У меня не было никаких личных мотивов для убийства. Поверьте, я не чувствовал к этой женщине ни ненависти, ни обиды, и для меня она не отличалась от множества других незнакомых женщин на улицах города. Но, полагаю, мой рассказ должен начаться чуть раньше, чем ночь её убийства, — он говорил с неподдельным равнодушием, будто пересказывал сюжет недавно просмотренного фильма, который не очень-то его впечатлил. — В произошедшем, лейтенант Гридвери, косвенно виноваты вы. Ноа у двери судорожно выдохнул, но Эрнест поднял руку, призывая к тишине. — Я жду пояснений. — Я работаю под вашим начальством уже пару лет, и за всё это время я не дождался от вас ни единой искренней похвалы или благодарности. Ни от одного из коллег. Я только и слышал — «Итан, принеси кофе», «Итан, встреть гостя», «Итан, твоя версия несостоятельна». Со многими рядовыми в участке обращались лучше! Всё, чего я хотел — это немного признания. Самую малость одобрения. И тогда я подумал, может быть, лейтенант Гридвери станет меня уважать, если я сделаю что-то действительно значимое? Скажем, раскрою дело? Серьёзное дело, с которым не справились бы даже вы. Эрнест спрятал лицо в ладонях и тяжело вздохнул. — Но что может быть проще, чем раскрыть преступление, которое ты сам и совершил, верно? Вдобавок, в этом скучном городе никогда не случается ничего интереснее магазинной кражи. Впрочем, я хотел удостовериться, что вы им заинтересуетесь. Все в участке знают, что вы — выпускник Корнелла. Поэтому я пошёл в библиотеку, чтобы, ну, знаете, поискать вдохновения в архивах, — едкая улыбка тронула его губы, когда он увидел промелькнувшее на лице Гридвери осознание. — Да, лейтенант. Достоевский меня совершенно не интересует. И, справедливости ради… Я совершенно не знал имени Ноа Флетчера до того дня, как, оказавшись в архиве, обнаружил его имя на газетной полосе. Гридвери отвернулся и пару секунд смотрел на Ноа — тот выглядел обеспокоенным и виноватым. Эрнест мотнул головой и вновь обратил взгляд на Итана. — Продолжайте. Что было потом? — Я прочёл рассказ, и план созрел моментально. Со всей честностью скажу, что понятия не имел, что вас и Ноа Флетчера что-то связывает. Я просто подумал, раз уж вы учились в университете, вы наверняка бы вспомнили рассказ, так что я решил, что это будет неплохим способом заставить вас погрузиться в это дело. Вечером того дня я возвращался домой и услышал крики, доносившиеся из окон какой-то квартиры, а потом увидел выбегавшую оттуда женщину и Тревиса Питерсона на пороге. Мы не были с ним хорошо знакомы, но я пару раз пересекался с ним на улицах и в баре. Так вот, пока Питерсон меня не заметил, я погнался за этой женщиной. Бежать пришлось недолго, она вскоре сбавила шаг, так что я довольно скоро нагнал её — неподалеку от мотеля, к слову. Ну, вы знаете, идеальная жертва — одинокая приезжая женщина средних лет. У мотеля были люди, поэтому, чтобы не привлекать к себе внимания, я развернулся и пошёл в сторону участка. А потом, пару часов спустя вернулся — на служебной машине со всем необходимым. Знаете, довольно просто приобрести что-либо в маленьком городке, когда у вас есть полицейское удостоверение. Чтобы предотвратить ваши вопросы: салфетку я сжёг, а пузырёк с остатками выбросил с моста. В общем, я ждал в машине у мотеля. Часа в четыре утра она вышла на улицу, чтобы покурить. Это был идеальный момент. Все, что мне оставалось — довезти её до кампуса и удачно обустроить место преступления, а потом подождать, пока кто-то из работников университета обнаружит труп и вызовет полицию — к тому моменту снег уже засыпал следы моего присутствия там. Дальше вы всё знаете сами. Эрнест нажал на кнопку паузы на диктофоне и поднял ладонь, призывая Итана прерваться. Достав записную книжку, он сделал пару пометок в ней, после чего встал и подошел к Ноа. — Ты можешь выйти, если хочешь. — Нет, — Флетчер отрицательно покачал головой. — Пускай договаривает. Гридвери поёжился, но всё же вернулся на место и кивнул Перри, усиленно изображавшему на лице смертную скуку. — Теперь, — он вновь нажал кнопку записи, — о Питерсоне. И о Лоре. — Что ж, — Итан почесал нос и посмотрел на потолок, как будто пытался вспомнить события месячной давности. — Когда дело было сделано, я вернулся в город. Если было преступление, и была жертва, должен был быть и убийца, верно? Я же не мог допустить, чтобы следы привели ко мне, — он нервно усмехнулся. — И тогда я вспомнил про Питерсона. Мотив был идеальный. Я как раз придумывал, как бы убедить его в собственной виновности, когда вы позвонили мне и попросили забрать мистера Флетчера через пару часов. Потом я отвёз его на место преступления, а когда он, вы и Лора вернулись в участок, я поехал в бар, надеясь встретить Питерсона там. Если честно, я думаю, мне просто повезло, что он был там. И что он был пьян. Мне удалось заболтать его. Подсунуть свою версию событий. Убедить, что я смогу ему помочь, если он поможет мне, и… — Что конкретно вы ему сказали? — Что он должен помочь мне поймать настоящего убийцу. Что это загладит его вину перед Сесиль. Я знаю, мне стоило остановиться, но тогда… Тогда всё, что я придумал, казалось мне таким гениальным! Видите ли, — его тон вдруг стал мягче, голос — тише, — дело было не только в вас, лейтенант Гридвери. Впервые за всё то время, что Итан говорил, с его лица сползло выражение безразличия, и он посмотрел на Эрнеста с печалью и надеждой. — В чём ещё? — Гридвери выгнул бровь, ничуть не впечатлённый переменой настроения Перри. — В Лоре, — незамедлительно ответил Итан. — Видите ли, в чём дело, лейтенант. Я привык к пренебрежению с вашей стороны, но Лора… Она ведь не старше меня по званию. Она относилась ко мне так не потому, что это ей позволяла субординация, а потому что это было её истинным взглядом на меня. А мне было важно его изменить. Вы понимаете, о чём я? Эрнест кивнул. Монотонный писк приборов заполнял повисшую тишину. — …Я пустил вас всех по ложному следу. Убедил вас, что убийца — Питерсон, а ему сказал, что вышел на преступника, и им оказалась Лора. Я хотел столкнуть вас. Хотел, чтобы во всей этой путанице она увидела меня героем. В день похорон я отправился к Тревису и предложил ему поехать поохотиться, чтобы вы заметили его отсутствие в городе. И это я подсказал ему отвезти и спрятать Лору на фабрике, и сам же потом вывел её оттуда. Знаю, звучит глупо и наивно, но, лейтенант, это сработало. Если честно, — он сделал паузу, чтобы взять с прикроватного столика стакан с водой и сделать несколько глотков. — Я ожидал, что на допросе Питерсон меня сдаст. Но он, очевидно, сам так запутался в придуманных нами версиях, что не смог сказать ни слова правды. Вот и всё. Весь состав преступления. Я знаю, что меня ждёт. И я хочу сказать, что сожалею о том, что пострадали невиновные. Но я не чувствую вины ни перед кем из вас. Вы могли всё предотвратить, если бы проявили ко мне хоть немного человечности. Но вы этого не сделали. Он замолчал и отвернулся к стене. Эрнест с тяжелым вздохом выключил диктофон и убрал его во внутренний карман пальто. Желтые закатные лучи пробивались через окна палаты, мягко играя на бледных стенах. — А что насчет газетной полосы? — мрачно выдавил Гридвери, немного помолчав. — Зачем ты подкинул её под дверь моей спальни? — Я думал, так у вас не останется сомнений в виновности Питерсона, — Перри пожал плечами. — Не самый продуманный из моих ходов. — Что ж, спасибо за подробный рассказ. Как только врачи подтвердят удовлетворительность твоего состояния, ты предстанешь перед судом. Надеюсь, ты осознаешь все последствия содеянного тобой, — Гридвери поднялся с кресла и направился к двери. Потом остановился и обернулся через плечо. — Ты мог бы стать ценным сотрудником, Перри, ты знаешь? Итан не ответил, продолжая бездумно пялиться в стену, и лишь когда Эрнест повернул ручку двери, пропуская Ноа вперед себя, окликнул их: — Лейтенант, мистер Флетчер… Не рассказывайте Лоре. Пожалуйста. Гридвери кивнул, поджав губы, и дверь за ними захлопнулась.

***

Оказавшись на улице, Эрнест первым делом закурил. Высоко в небе ветер гнал белые слоистые облака куда-то на юго-восток. Солнце, проглядывавшее между ними, подтапливало лежавший на козырьке больничного крыльца снег, и тот монотонно капал на бетон внизу. Жмурясь от яркого света, Эрнест зажал сигарету в зубах, подпалил, и, выдохнув серый дым, положил голову Ноа на плечо. — Как ты? — осторожно поинтересовался Флетчер, легким касанием проводя по чужому затылку. — Розмари была права, — отозвался Эрнест. — Я слепой идиот. Но мне сейчас гораздо… Гораздо легче. — Мне тоже, — кивнул Ноа и оставил на макушке Гридвери поцелуй. — Мне тоже. Поехали домой? Гридвери затушил сигарету и вместо ответа достал из кармана ключи от автомобиля и символически потряс ими в воздухе. Ноа проследил за его движением и последовал за ним. Когда они переезжали мост, Флетчер попросил остановиться ненадолго. Он вылез из машины, засунул руку в карман, и, вытащив оттуда обломки того, что когда-то было заколкой для волос, выбросил их в реку. Потом они с Эрнестом переглянулись и, не сговариваясь, перегнулись через перила и долго кричали на бурлящую внизу воду. Весенний ветер нёс издалека смех толпы и трель звонков, шелест страниц и мотив какой-то очень знакомой мелодии, название которой Ноа все никак не мог вспомнить. Да и не хотелось.