***
В колонии Эндрю было скучно. Вероятно, скука была приятнее, чем все, что он испытывал до этого, но приятнее от этого все равно не становилось. В конце концов, Эндрю от скуки отчаялся настолько, что отправился в библиотеку. Библиотека, конечно, была бы слишком громким словом для обозначения той тележки, наполненную книгами, которую три раза в неделю привозили к ним в колонию. Эндрю знал, что многострадальная тележка перемещалась вместе с библиотекарем между двумя колониями, расположенными неподалеку: мужской, в которой сидел Эндрю; и женской. Некоторые парни, сидевшие с ним вместе, ходили в библиотеку, только чтобы потрогать книжки, которые до них трогали девчонки. Эндрю такое не интересовало. Книжки он не любил. Но слушать парней, говорящих только о девчонках или о преступниках с таким воодушевлением, словно бы они дали и тем, и тем, было выше его сил. Поэтому он в конце концов выбрал книжку по вкусу: в темной обложке, с огромным вороном, нарисованном на обложке. «Эдгар Аллан По» значилось в названии. Кто такой этот Эдгар Аллан По, Эндрю не имел ни малейшего понятия, но ворон на обложке так и манил себе, поэтому он расписался в журнале библиотекаря и унес книжку с собой. Когда в свободное время он наконец добрался до книги и открыл ее, из нее выпал листок.«Привет, незнакомец, — значилось в записке. — Надеюсь, кто-нибудь все-таки прочтет это отчаянное письмо о помощи. Мне скучно! Моя прежняя жизнь тоже не была веселой. Но у меня были тренировки с утра и до ночи, а здесь я как будто бы в западне. Прочти стихи старика Эдгара — и верни ее на место. Не забудь написать ответ и спасти прекрасную девушку от страшной смерти от скучания. К».
***
— Кто такой К.? — спросила однажды Би. — Ты пару раз упоминал его. — Неужели? — Да. Когда я рассказала тебе про Хемингуэя — ты сказал, что К. тоже нравился Хемингуэй. И фигурное катание… — Я помню. — Ты можешь не рассказывать. — Я знаю.***
Сначала Эндрю спрятал записку и принялся читать стихи. Книжка его интересовала, а девчонки — нет. Тем более девчонки, которые пишут глупые записки и оставляют их в книжках, словно любовные послания. Полчаса Эндрю пытался читать книгу, а потом понял, что это бесполезно. Он достал лист, карандаш и набросал:«Привет, К. Мне тоже скучно. Но я не люблю общаться с девчонками. Э».
С парнями Эндрю тоже не любил общаться. Но К. об этом знать было необязательно. Да и вряд ли бы она ответила ему. Возможно, эта записка уже годами валяется в этой книге, а эта самая К. уже вышла из тюрьмы и сдохла где-нибудь в подворотне.***
— К. — это не парень. Это девчонка.***
Через неделю он сдал книгу со стихами Эдгара Алана, вложив в него свою записку. Взял сборник рассказов Джека Лондона. А еще через неделю вернул Лондона и перехватил записку, торчащую из стихов По.«Ух ты! Наконец-то кто-то ответил! Я думала, я здесь состарюсь и умру, но так и не познакомлюсь ни с кем классным. А ты точно классный, раз взял почитать стихи Эдгара. Расскажи, кто ты. Как ты попал в колонию? К».
***
— Как вы познакомились с ней? — Мы и не знакомы. Я никогда ее не видел. Только ее письма.***
«Я совсем не классный. И мне не понравились эти дурацкие стихи. Я не хочу рассказывать о себе никому. Тем более девчонке, о которой я ничего не знаю. Э».
«Ладно-ладно, ты бука, я поняла. Если не хочешь рассказывать — не говори. Но я могу рассказать о себе, мне скрывать нечего. Я вовсе не стесняюсь своего поступка. Мне не стыдно. Я порезала парня. Он не умер, но у него теперь шрам во всю рожу. Ты не думай, что я психованная. Но он приставал ко мне. Я боялась, что он… Ну, знаешь. В общем. Я его порезала. И меня отправили сюда. К».***
— Она единственная, кроме тебя, кому я рассказал о том, что делал Дрейк. — И ты почувствовал облегчение? — Нет. Не знаю. Но писать об этом было как будто проще, чем говорить вслух. И я знал, что никогда ее не увижу. Никогда не увижу осуждения в ее глазах, потому что не увижу ее глаза. — Как она отреагировала? — Она написала, что ей очень жаль. И что я… что я сильный. — Ты сильный, Эндрю.***
«Ты знаешь, я больше всего скучаю по тренировкам. Я знаю, что я скоро выйду отсюда и жизнь продолжится. Я буду учиться, наверное, пойду в колледж. Буду общаться с друзьями, ходить в кино, читать книги. Но я больше не смогу кататься. Я была одной из лучших фигуристок штата. Мы с мамой надеялись, что я пройду на федеральные соревнования! А потом, может быть, и на олимпиаду… Это была моя мечта. Но мне нельзя больше участвовать в соревнованиях. И от этого больнее всего. Глупо, наверное, так убиваться из-за этого. То, что случилось с тобой, намного хуже и несправедливее. К».***
— Как ты думаешь, она была права? Когда писала, что то, что случилось с тобой, несправедливее? — Что такое несправедливость? Мы оба не заслужили этого. — Я рада, что ты так думаешь, Эндрю.***
«По ночам мне постоянно снится этот ублюдок. Э».«Каждую ночь мне снится кошмар, в котором я замираю от страха и не бью его, а он трогает меня и не останавливается. К».
«Не понимаю я эту дурацкую игру! Футбол мне гораздо интереснее. К».«Согласен. Экси — отстой. Э».
«Мне кажется, ты скрытый фанат экси. К».«Эй! В жизни не стал бы играть в ЭТО. Э».
«К нам завезли новые детективы. Обязательно зацени «Чем дальше в лес…» К».«Чем дальше в лес… тем хуже твой литературный вкус. Детективы — полный отстой. Они нереалистичны. Э».
«Сам ты нереалистичен. К».***
— Тебе никогда не хотелось найти ее? — Это было бы не сложно. Не так много фигуристок, раскроивших лицо своим партнерам и попавших в колонию. — Но тебе не хотелось ее встретить? — Нет.***
«Через две недели меня выпустят отсюда. Я вернусь домой, к маме, и буду готовиться к поступлению в колледж. Я хочу забыть все это. Я просто хочу исцелиться, понимаешь? Но мне страшно, что этого не случится. Что, если это сломает меня и я навсегда останусь преступницей? К».«Ты не преступница. Ты защищала себя. Ты все сделала правильно. С тобой все будет в порядке. Э».
«С тобой тоже. Ты очень сильный. Ты обязательно справишься. Спасибо, что был здесь со мной. Прощай. К».«Прощай. Э».
***
— И вы больше не общались? — Нет, ни разу. — Она единственная, кому ты рассказал про свое детство. Ты рассказал ей про Аарона? — Нет. — Почему? — Я не знаю. Нет. Я знаю. Я не хотел говорить о нем — никому. Мне было страшно. — Ты хотел его защитить? — Я не справился. — Разве ты не защитил его? — Я не знаю.