Водохранилище

      Уроки парусного сёрфинга, плавно перетекающие в ужин у родителей Алексиса, плотно впились в жизнь Кристиана. Его так выматывали купание, уроки альфы, ужин с его семьей, что, придя вечером домой, омега едва мог заставить себя потратить полчаса на учёбу. После этой ужасной экзекуции он сразу ложился спать, иногда даже не переодеваясь и не осматривая себя на наличие клещей. Так случайно Кристиан однажды украл свитер Алексиса и со стыдом его вернул на следующий день, альфа долго, по-доброму смеялся над произошедшим.       Более того удивляло, что за всё это время омега не заболел, хотя каждый день по четыре-пять часов проводил в достаточно холодной воде. Оправдывая это чистейшим воздухом, восстановившимся организмом и вечерними посиделками в тёплых руках Алексиса, Кристиан не придавал этому значения. Он уже почти ничему не придавал значения. Юный, немного бесанутый, а иначе Алексиса никто бы назвал, альфа поломал всю жизнь омеги, как ломают кости, чтобы они правильно срослись.       И болтливым Алексис был назван не просто так. Кристиан, кажется, несколько раз прослушал все забавные истории из местной сельской школы, в которой альфа учился до девятого класса. Из старшей же школы ничего особенно весёлого он не узнал. Алексис только неохотно заикнулся про свою пассию, но развеял все опасения Кристиана, сразу обозначив свою позицию. Ни одного омегу он не променяет на жизнь у водохранилища и свои паруса. Потому далее Кристиану альфа рассказывал, как прогуливал уроки, как воровал из учительской журнал раз в месяц, как доводил учителя математики до истерики, как играл в футбол с соседскими детьми и как воровал яблоки в пятом классе.       К слову о яблоках. С ними же произошла примечательная история. Ветер после трёх часов дня стих, и образовалась необычайно ясная приятная погода. Кристиан и Алексис уже вылезли из гидрокостюмов и сидели у костра, отогревая промокшие бока и просушивая волосы. Омега неизменно молчал, палочкой сгребая кедровую хвою в небольшую кучку возле пледа, а альфа вновь болтал. С энтузиазмом он рассказывал о яблоках и разнице между своей яблоней и яблоней в чужом саду. Яблоки оттуда всегда казались более сладкими, если ужасную кислятину позднего сорта, что не до конца вызревала в середине лета, можно было так назвать.       Слушая финальный акт, где Алексису всегда доставалось по мягкому месту хворостинкой, Кристиан пропустил тихий смешок. — Что ты смеёшься? Между прочим, хворостинкой больно! И не говори мне, что я слишком медленно перелезал через забор, — воскликнул альфа. — Вот сам проверь! — М?.. — Не смотри на меня так скептически. Вот.. вот возьму тебя сейчас под мышку и поедем воровать яблоки.       Кристиан действительно скептически посмотрел на альфу... но уже через двадцать минут они оба сидели в пикапе, прыгающем на ухабах грунтовой дороги. Они ехали воровать яблоки. Одна только эта мысль смешила. Взрослые люди, особенно Кристиан, но собирались вломиться в чужой сад как стадо школьников. Сейчас было даже не утро, а разгар дня, только обед закончился. Однако Алексиса это не останавливало.       Он притормозил на Побережной улице, почти возле перекрёстка, и припарковал пикап на обочине. Кристиан тихо вышел из машины, оставив свитер на переднем сиденье, но взяв рюкзак. Алексис шёпотом пояснил, что самые лучшие яблоки можно своровать с участка на горе, то бишь на конце Крестовой улицы. Кристиан хотел спросить, почему машину нужно оставлять так далеко, но не решился. Соседи поглядывали на них многозначительными взглядами, но близко не подходили. Весь город знал теперь, что Кристиан слегка нервный. Это некоторое время обижало омегу, но в какой-то момент он смирился и почувствовал некоторое удовлетворение, что его никто более не пытался тревожить.       Пока поднимались по Крестовой улице вверх, Кристиан так же узнал, что его с Алексисом все уже поженили. Это было неудивительно, ведь они вместе проводили ненормальное количество времени: целыми днями пропадали на водохранилище, всегда уезжали и всегда возвращались вместе. Кристиан задумывался об этом в редкие свободные минуты, пытался понять, почему подпустил этого человека, альфу, так близко, но к окончательному выводу не приходил. Он останавливался на собственном противоречии, из которого выхода найти не мог, как не мог определиться между настороженностью и искренней свободой, которой делился юный альфа.       Некогда было об этом думать сейчас. Кристиан весь был исполнен лёгкого волнения, потому особенно чутко вслушивался в окружение. — Наконец-то остепенился балбес, нашёл себе вторую половинку. А мальчик вроде ничего, как раз ему под стать, — услышал омега обрывок разговора, принесённый ветром.       Это развеселило. Расплывшись в неловкой улыбке, омега глянул на Алексиса рядом. Говорили о нём, но тот что-то болтал себе о яблоках и хворостинках. Альфа, кажется, даже не слышал ничего. Легкомысленный, маленький альфа. Несмотря на это с ним рядом было спокойно. Один Кристиан никогда не показался бы в городе, а уж тем более не полез бы в чужой сад. — В первый раз буду воровать яблоки, — тихо пробубнил он, прижимая кольцо к губам. — Не парься, это просто, — шепнул Алексис в ответ.       Он взял омегу за рукав и потянул за собой, прибавляя шагу. Кристиан лишь вздохнул тихо, следуя за ним. Так они прошли всю Крестовую улицу и стали подниматься в гору. В отсутствии ветра солнце с усердием согревало дорогу и дома, оглаживало плечи через чёрную футболку. Казалось бы, стоило немного подняться, как солнечные лучи стали мощнее, а под ногами распростёрлось великолепное золотое водохранилище. Несколько мгновений Кристиан любовался им, даже сняв очки. Однако нужно было идти дальше, сильно не задерживаясь на улице.       Уйдя метров на сорок от последнего дома, Алексис свернул в лесок, ведя омегу какими-то безумными тропами. Их он знал ещё с детства, удивительно, что они почти не изменились. Плутая между кедрами альфа и омега вновь вернулись к самому крайнему двору, только зашли уже с тыльной стороны, со стороны леса. Дыра в заборе оказалась заделана, притом ещё давно. Кристиан уже подумал, что на этом их приключение закончилось, но нет. Подумав немного, Алексис взял омегу к себе на плечи, чтобы тот посмотрел, что творится во дворе.       Никого там не было. Дремала только старая яблоня, украшенная крупными зреющими яблоками. Газон оказался аккуратно подстрижен, цветущие цветы явно не были обделены вниманием, а садовые дорожки часто мыли и приводили в порядок. Внимательно осмотрев всё вокруг и посмотрев в окна, Кристиан констатировал, что всё чисто. Тогда альфа помог ему залезть на забор, а затем и сам следом перемахнул через него. — Мои старые кости, — тихо заныл он. — Всё хорошо? — Конечно.       Алексис тихо засмеялся, вновь беря омегу за рукав и ведя к дереву. Ветви его гнулись под тяжестью яблок, хотя они ещё будут долго зреть. Упиваясь прекрасным зрелищем могучего дерева Кристиан поднял к его ветвям руки, прикасаясь к листьям и аккуратно срывая первое яблоко. Оно сразу же отправилось в рюкзак. Однако не до всех плодов было так легко достать, даже Алексису с его ростом. Так Кристиан оказался на плечах альфы, откуда уже залез на дерево. Всем своим сердцем он молился, чтобы ветви сейчас не сломались под его весом. Думая только об этом, а не о том, на что согласился, омега срывал яблоки, бросая их вниз альфе. Тот их проворно ловил рюкзаком. — Всё, готово! — шепнул он вскоре.       Рюкзак был полон. Теперь нужно было спускать Кристиана, чем Алексис и занялся. Он позволил омеге встать на свои плечи и после присел, позволяя ему безбоязненно спрыгнуть. Звук удара аккуратных ножек показался двойственным, а затем и вовсе повторился. Альфа и омега переглянулись, а после обернулись на последний удар эхо. Это оказалось не оно, а шум, который издали три школьника, спрыгнувшие с забора. Кристиан и Алексис переглянулись, смотря друг на друга несколько мгновений и следом на детей. Маленькие, лет двенадцать, не больше, они смотрели на своих старших коллег с особенным удивлением. Двое тёмно-русые, носы картошкой, а сами худющие, тоненькие. Возможно, что всем здесь присуще подобное телосложение. И между ними, как звёздочка, стоял белокурый высокий Мартин.       Увидев старшего брата, он замер на секунду, делая стеклянные голубые глаза. Алексис с лёгким смехом смотрел на него в ответ. Друзья Мартина во весь голос засмеялись, чуть ли не падая на землю. Даже Кристиан улыбнулся, забыв, что они в чужом саду. Все вокруг смеялись, только двоюродные братья молчали, одинаково морща носы с горбинкой и сжимая губы в сдерживаемом смехе. И с одинаковой задержкой в несколько секунд они быстро произнесли: — Ничего не рассказывай папе! — Я им расскажу! — Это оказался хозяин участка. — Тикаем!       Алексис схватил омегу под мышку, рванув к забору. Кристиан сам не понял, как оказался по ту его сторону вместе с кучей школьников. Следом и альфа появился. Он почти перелез через забор, как всё же получил по мягкому месту хворостинкой. Смеясь и скуля одновременно, он взял Кристиана за руку и потянул прочь. — Алексис! Ты взрослый мужик! — ругался сосед. — Появись мне только на глаза! Балбес несчастный! — Очень даже счастливый! — со смехом ответил альфа. — Бежим!       Куда убежал Мартин с друзьями, альфа и омега не увидели. Их это и не интересовало, тут каждый сам за себя, тем более, что удирали они с добычей. Кристиан никогда ещё не ощущал себя так весело и странно. Он крепко сжал ладонь альфы, смотря себе под ноги, чтобы не споткнуться обо что-то в лесу, пока бежали по-над чужими заборами к Побережной улице. Там скорее сели в машину. Только оказавшись вновь на грунтовой дороге, когда в метрах четырёх дремало тихое водохранилище, Кристиан в полной мере оценил их приключение.       Он сидел, изредка ойкая, когда Алексис не объезжал ямки и кочки, и смотрел на свою ладонь. На коленях стоял тяжёлый рюкзак, от него пахло яблоками. На сиденье рядом сидел Алексис и вновь о чём-то болтал, весело смеясь. Конечно, он жаловался на соседа, что огрел его хворостинкой. Как потом Кристиан выяснил, на заднице альфы осталась полоса.       Хотелось его пожалеть, но омега не мог этого сделать: слишком уж громко и долго смеялся. Алексис даже удивился, что Кристиан может так. Сердито фыркая, он натянул свои штаны обратно и стал вновь разводить костёр. Вскоре рядом оказался и толстый плед, сложенный вдвое, небольшая сумка, где хранилась соль и прочая мелочёвка подобного рода. Там даже нашлась тарелка. Кристиан немного побродил по лесу вокруг, ища шишки, но принёс в итоге палку, чем-то ему напомнившую змею.       Алексис искренне посмеялся над этим, но палочка была определенно ценной и в огонь не попала. Что касается яблок, то они оказались ужасно кислыми. Кристиан подумал, что навсегда останется со сморщенным лицом, похожим на старый изюм, так у него свело скулы от кислоты.       Тогда он узнал главный секрет всех яблочных воров.       Альфа порезал несколько яблок на крупные дольки и посыпал их солью. Увидев, какое лицо в этот момент сделал Кристиан, он минут десять смеялся, чуть не доведя омегу до слёз. Чтобы тот попробовал получившийся шедевр, пришлось Кристиана изрядно поуговаривать, чем Алексис с удовольствием занялся. Наверное, омега согласился съесть кусочек, чтобы только этот юный балбес замолчал.       Кислые яблоки с солью оказались вкусными. Это ввергло Кристиана в ступор. Он действительно около минуты просто смотрел на дольку, посыпанную солью, в своей руке. Даже Алексис немного заволновался, хрумкая ломким куском яблока. — Дастин, у тебя всё хорошо?       В ответ омега кивнул. Он настолько был ошарашен, что поднял взгляд к альфе, смотря в его глаза. Ступор только усилился. Неожиданно Кристиан забыл о яблоках. Он не двигался, не отводил взгляд, только медленно шевелил губами, не в силах выразить свой восторг. Кажется, никогда омега не видел столько открытой человеческой души. Всё его сердце ощутило смесь неясной тревоги и спокойствия. Оно испугалось, сжалось, очутилось совершенно одно, потому что разум на мгновение покинул омегу.       Кристиан оставил яблоки, поднимая руки к лицу альфы, к его щекам. Кожа Алексиса оказалась обветренной и немного шершавой. В его глазах цвета тёмного ореха отразилось всё его доброе юное удивление. Он не сопротивлялся, позволяя прикоснуться к себе, пусть и не понимал, почему Кристиан это делает. Утопая в карих оттенках, глубоких и вязких, как чёрный дуб, омега весь подался к альфе. Он упал в руки Алексиса и тихо заплакал. — Как же ты прекрасен, — прошептал Кристиан.       Впервые Алексис не нашёлся что-то ответить. Он бережно обнял омегу, поглаживая его по спине и по волосам, снял его очки, откладывая в сторону. Так они очень долго просидели вместе, перед костром, рядом с ворованными яблоками. Кристиан почти лежал в объятиях юного альфы, слушая, как бьётся сильное сердце. Кажется, на всю жизнь он запомнил взгляд Алексиса. Никогда ещё омега не видел таких глаз. И если глаза — зеркало души, то не может существовать человек прекрасней.       И будь у Кристиана силы, он бы вновь посмотрел альфе в глаза. Но он пока не мог сделать этого, только изредка собирался с силами, но сдавался. Все случайности, которые благоволили этому, казались настороженному сердцу недостаточно случайными. Однако после этого момента что-то действительно сломалось. Менее острыми и внезапными стали объятия Алексиса, его активная жестикуляция больше не вызывала опасений и рефлекторного страха. Кристиан просто не мог поверить, что человек с такими добрыми глазами может обидеть хоть кого-нибудь в этом мире. Сам он был в этом убеждён, но старые привычки отпускали неохотно.       Изредка, когда не слишком сильно уставал или не было ветра, омега, повиснув на шее альфы, задумывался об этом. Он ощущал щекой и ухом биение сильного сердца и прикидывал, может ли это всё быть планом Алексиса, чтобы заполучить омегу себе. — Вряд ли, — вслух подумал омега, пребывая в очередной раз в подобном состоянии. — М? Что такое? — сразу откликнулся Алексис.       Кристиан только рот приоткрыл, но ничего сказать не смог. Ощутив, как в воздухе не хватает слов, он быстро зажмурился, будто пытаясь прикинуться спящим. Алексис нашёл это забавным, потому вскоре его грудь всколыхнулась от лёгкого смеха. Это заставило Кристиана поднять голову. Делать это ужасно не хотелось. Омега ощущал происходящее так: он покидает шикарную кровать с не менее шикарным матрасом, а какое на ней было тёплое одеяло. Замурлыкав, Кристиан не удержался и положил голову обратно.       Он хотел бы так лежать вечность. И Алексис ему потакал. Альфа положил ладонь на тёмные черные волосы, бережно поглаживая и перебирая крупные, немного влажные пряди. Это казалось непростительной обыденностью, но для Кристиана было чем-то иным и далёким. Последний раз Дастин нежно гладил его по волосам и обнимал. И если тогда омеге тяжело было понять происходящее, то сейчас он ясно ощущал чужую заботу и привязанность. — О чём ты думал? — спросил альфа. — Я? — Да, уже не первый день, когда мы так сидим, ты о чём-то думаешь, вздыхаешь, — пояснил Алексис. — Редко я оказывался в таком положении и того реже меня гладили по волосам.       Кристиан вздохнул, слегка сжимая футболку на спине альфы, словно бы тот вдруг исчез и никогда больше не вернëтся. Омега знал, что будет скучать по нему, по его объятиям и юношеским глупостям. И водохранилище, на которое Кристиан сейчас смотрел, больше не будет прежним. Оно внезапно опустеет, его холод станет ярче, а небо нависнет так низко, что облака намокнут и расплачутся, разразятся нескончаемым дождём. — И никогда ещё, кажется, я не испытывал таких ощущений, как сейчас. Мне так страшно, но и так хорошо. — О чём ты? Дастин? — Это всё не моё. Я сам чужой себе. Я наконец-то живу, но это жизнь не моя. Она чужая, — тихо сказал омега. — Я так боюсь. Я разучился жить.       Он знал, что Алексис не поймёт смысла этих слов, но молчать не мог. Кристиана разрывали его несказанные слова. Сотни... нет, тысячи тысяч слов давили на его рёбра, как самая тяжелая глыба, как вина. Он так много молчал и будет молчать, потому что разучился говорить и никогда, наверное, не сможет вновь выразить свои чувства, как прежде.       Альфа понимал, что эти слова были сказаны не для него, что это все те чувства, которые Кристиан испытывает во время своих раздумий. Мягко проводя по чёрным, смольным волосам ладонью, словно бы мог успокоить и избавить от прошлого, Алексис молчал. Возможно, он чувствовал, что именно хочет сказать омега, но понять не мог. Казалось бы, всё поведение Кристиана говорило о том, что с ним произошло, но многие детали ускользали. Кристиан действительно слишком мало говорил.       Задумавшись, Алексис, кажется, собрался с мыслями, собираясь заговорить, но не успел: — Хочешь сказать, что не умеешь поддерживать? — спросил омега. — Да, а ещё хотел посоветовать тебе жить так, как умеешь. Сейчас ты ведь тоже живёшь. И разве ты не счастлив? Каждое утро ты уходишь к водохранилищу, а потом приходишь ко мне... и скоро тебе уже не нужна будет моя помощь, ты почти научился кататься. Мне не сложно дать тебе снаряжение. Разве тебя это не радует? А потом ужин у меня, разве тебя заставляют идти? Ты до того отказывался, избегал меня, мою семью. И сейчас тебя никто не заставляет, — сказал Алексис. — Мы, я... я не тревожу твоё прошлое.       Кристиан вздохнул, отстраняясь от альфы и садясь. Покидая его тёплые руки, он внезапно ощутил себя так одиноко. Сдавшись, растерянно поднимая взгляд к глазам альфы, омега всем своим сердцем ощутил, как всё внутри корчит и ломает. От этой привычки так тяжело избавиться. И как бы ни отвлекали глаза цвета кофе, Кристиан всё равно боялся. Он смотрел, как Алексис простодушно улыбается, как подрагивают его длинные ресницы, когда он моргает, как лёгкий ветерок треплет кедровую хвоинку в его волосах.       Вновь вздохнув, омега протянул руку и вытащил эту иголочку, длинную и уже давно сухую. Он чувствовал себя этой хвоинкой, которую поставили в воду, но она никогда уже не станет вновь живой. — Не переживай, — сказал Алексис.       Он забрал эту хвоинку и откинул в сторону, говоря: — Просто живи. Правильно жить никто не умеет, особенно я.       Кристиан тихо засмеялся, опуская глаза. Он все больше хотел верить, что действительно нашёл близкого человека. Хотя пока что встретил только юного балбеса, который вновь поймал омегу в объятия. И вместе они смотрели на водохранилище, его златую облачную гладь и далёкие гористые холмы на другом берегу. Алексис непринуждённо болтал, мягко проводя ладонью по спине омеги. Тот слушал его, то задумываясь, то полностью лишаясь мыслей.       И так каждый день. Омега действительно жил. Утром задумывался о том, чего бы хотел настоящий Дастин, день проводил с Алексисом, а поздним вечером оставался один, вновь вспоминая о том, кем он является. Вечером же посещали странные, иногда непристойные мысли. Кристиан с неохотой признавал, что он живой, что он оживает и становится нормальным человеком. Всем своим простодушным существом Алексис располагал к себе.       Кристиан не мог понять, почему альфа так себя ведёт, почему не пытается навязать отношения по дружбе. Он был не таким, каким омега его ждал и видел. Оказалось, что альфы умеют дружить. Сам Алексис называл происходящее дружбой, а Кристиана — другом. Но если сам омега был рад дружбе, то его тело в один прекрасный момент пожелало большего.       Вечером, пытаясь отдать всего себя занятию иностранным языком, Кристиан подумал, что с большим удовольствием он бы отдался Алексису. Это насмешило. Однако поймав себя на мыслях эротического характера, в которых альфа принимал непосредственное участие, омега посмеяться не смог. Он отложил учебник, поднося запястье к носу. Запаха не было, но Кристиан готов был поклясться, что в здравом уме не подумал бы о таком. Помотав головой, омега вновь заставил себя сесть за учёбу, только бы отвлечь себя от произошедшего.       Радовало, что после занятий заснул омега быстро. Однако сон был неспокойный. В душной комнате, под одеялом скоро стало слишком жарко. Кристиан долго ворочался, пока не оказался на животе, сжимая подушку. Тут сквозь неглубокий, беспокойный сон он ощутил прикосновения к себе. Знакомые сухие руки нежно оглаживали тело. На пальцах и ладонях были привычные мозоли, слегка щекочущие кожу и поднимающие на ней мурашки. Просыпаясь, омега слегка приподнялся, но упёрся спиной в грудь альфы.       Не успев открыть глаза, Кристиан вновь оказался на постели. Альфа наклонился к нему, медленно расцеловывая плечи и шею, покусывая и оттягивая кожу. Растерявшись, омега поддался неожиданной ласке. Стоны и дыхание сорвались с губ. Пряча лицо в подушку, Кристиан невольно прогнулся в спине. Страху не было места. Омега не мог думать об этом. Он ни о чём не думал. Все мысли превратились в чувства, невероятные ощущения.       На мгновение Кристиан обернулся. Сердце его затрепетало и забилось. Алексис выглядел так притягательно и горячо. Всем телом ощущая его жар, омега вновь уткнулся в подушку, позволяя альфе делать с его телом всё, что тот пожелает. Наслаждаясь его поцелуями, прикосновениями, Кристиан не заметил, как скользнула рука альфы по его спине вниз. Пальцами он проник внутрь омеги, вторгся в него, оглаживая нежные стеночки. Кристиан чуть не застонал в голос. Неожиданное удовольствие током прошибло позвоночник, заставляя выгнуться и заплакать. — Всё хорошо? — заботливо спросил альфа.       Однако ответить не дал, вводя второй палец и проникая глубже, добиваясь от Кристиана больших стонов. Казалось, что Алексис издевается, специально тянет, сладко мучает омегу. Для Кристиана время тянулось нечеловечески долго. Он был готов поклясться, что вот-вот и сорвёт голос, кончит без рук и будет долго лежать на постели почти без чувств, ощущая только запах кедровой хвои и прикосновения альфы.       Будто желая сделать мысли омеги явью, Алексис с пошлым хлюпаньем вытащил пальцы. И не успел Кристиан неловко ахнуть, как они сменились огромным членом. Даже будучи далеко не девственником, Кристиан забыл, что должен дышать. Он приоткрыл рот и неожиданно кончил. Ощущения на мгновение обострились более обычного, и член, распирающий нежные стеночки, показался таким горячим. Не собираясь так просто отпускать омегу, Алексис подался немного назад и вновь полностью вторгся в него, выбивая совершенно тихий, протяжный стон. Кристиан закрыл глаза, на секунду теряясь и теряя всякую связь с миром: всё исчезло.       Кристиан открыл глаза, но никого не было, как не было и ощущений. Тяжело дыша, весь потный и раскрасневшийся, он сел, стаскивая с себя одеяло. Оно, как и живот омеги, было испачкано в сперме, а на простыне виднелось пятно естественной смазки. Проводя по внутренней стороне бедра, Кристиан бесстрастно собрал на пальцы прозрачные капельки, ярко пахнущие ромашкой. — С днём течки тебя, Крис, — прошептал он.       Омега просто упал на кровати и закрыл лицо руками. Сон вспоминался нечёткими, но очень яркими картинками. Тихо выругавшись и захныкав, Кристиан свёл ноги. — Четыре года у меня не было течки, но вот опять.       Да, жилось омеге с мужем так плохо, что за четыре года у него не случилось ни одной течки. Потому сейчас Кристиан был к ней совершенно не готов и полностью разбит. Хорошо, что она началась дома, иначе бы омега точно изнасиловал несчастного (совершенно наоборот) Алексиса. И даже не во сне. — Кошмар-кошмар-кошмар, — выдохнул Кристиан.       До ванной ещё нужно было добраться, а ноги ощущались такими ватными, как и голова. Думалось тяжело, ужасно тяжело. Наверное, будь в доме альфа, любой, то он уже бы оказался в постели и его бы оттуда не выпустили ближайшую неделю. Хорошо, что в доме не было запаха альф, потому крыша у Кристиана ещё держалась. Он сумел умыться, перестелить кровать, приготовить завтрак. Наконец-то рассвело.       Рассвет Кристиан встречал на крыльце, подложив под себя подушку, чтобы не застудить о ступеньки особенно чувствительный зад. Встречала рассвет и чашка кофе с бейлисом, хотя пить кофе в такой момент было не лучшей идеей. Смотря на калитку, запертую на ключ, который спрятал от себя подальше, омега тихо вздохнул. Он всё хотел написать или позвонить альфе, что сегодня за ним не нужно заезжать, но не мог. Хотелось взять Алексиса за шкирку, затащить в дом и в кровать, о чём Кристиан точно будет очень долго жалеть.       Альфу долго ждать не пришлось. По истечении двадцати минут уха коснулось рычание мотора. С недовольным ворчанием пикап остановился вблизи двора омеги. Хлопнув дверцей, вышел хозяин машины и, привычно позёвывая, прошёл к калитке. Кристиан чуть не расплакался, вспоминая сон. Всё его тело сейчас вожделело этого альфу. Да какое тело, весь Кристиан сейчас желал его.       С трудом дождавшись звонка, омега скорее прошёл к калитке, прижимаясь к ней лбом, ладонями, всем телом. Ощутив яркий, настоящий запах альфы, вдохнув его, Кристиан медленно сполз по калитке вниз. Нутро и душу пробила дрожь. Первый день был ужасен. — Дастин, у тебя там всё хорошо? Ты упал? — взволнованно спросил Алексис. — Всё хорошо, всё хорошо, просто... стоять тяжело. — Заболел? Открой, давай я помогу тебе. Зачем ты встал?       Альфа ещё что-то говорил, но Кристиан его почти не слушал. В ушах шумело, а голова казалась шариком на тоненькой шее-ниточке. Наверное, не будь между ними калитки, то Алексису бы точно не поздоровилось. Смирившись, что тело сходит с ума, Кристиан закрыл нос и рот рукой, хотя это мало что изменило в его текущем положении. — Уходи, — попросил он. — Но почему?       На несколько мгновений повисло неловкое молчание. Кажется, до Алексиса наконец-то дошло происходящее, или его сломанный в детстве нос ощутил мощный запах ромашки. Оценив по его голосу, ставшему резко глухим, омега понял, что тот тоже закрыл нос и рот ладонью. Это вызвало слабую улыбку. Вообще, глупо со стороны Кристиана было надеяться на какой-то там забор высотой два метра, ведь Алексис показал, что для него это не преграда. — Мне зайти к тебе через?.. — Неделю, да, — сказал омега и тихо засмеялся: — А ты мне снился. — Даже знать не хочу, что ты со мной делал.       Алексис тоже засмеялся, вернувшись к пикапу. Он попрощался и поскорее покинул омегу. А тот ещё немного посидел, пока не смог подняться, и ушёл в дом. Там он присел на кухонный диванчик, медленно допивая кофе и жалуясь Дастину на свою глупую-глупую голову. Наверное, не будь у Алексиса совести, то они бы точно покоряли спальню. Оставшись же наедине с собой, Кристиан мог в полной мере оценить его выдержку, потому что крышу у альфы явно повело: ушёл он максимально быстро. — Эх, Дасти. Из-за этой несчастной течки я всем сердцем скучаю по нему, хотя... даже не сердцем. — Кристиан засмеялся, укрываясь пледом и закрывая глаза. — Надеюсь.