Детераль

Энасдель лениво вышагивал по пустынному коридору, заглядывая в минуемые окна и любуясь ночным небом. Но вот проход завершился и перед ним предстали приоткрытые двери в зал собраний. Собравшись с духом, поправив одежды, он выдохнул и шагнул внутрь. Как и предполагалось, он был последний – все его многочисленные братья и сестры уже были на месте, разбившись на небольшие группы и беседуя между собой. Его появление никак не отметили, лишь некоторые приветственно кивнули, не отвлекаясь от своих дел, что нелюдимого младшего родственника более чем устраивало. Тут же выискав ту единственную, с кем поддерживал дружеские отношения, он мигом присоединился к её компании. – А я уже надеялся, что все закончилось, – раздосадовано произнес Энс. – Не в этот раз. Обязательно присутствие всех, – осадила его Акара. – Ради той деревяшки? – Эта, как ты выразился, деревяшка должна спасти королеву. – Да, умно, – иронично ответил Энасдель. – Кто-то вот-вот сольется с мирозданием, но вместо того, чтобы делегировать часть влияния между остальными, она лучше забабахает огромное дерево. – Ну ты же знаешь Фелензию, главная звезда на небосводе, – прыснув от шутки брата, прошептала Акара. – Впрочем, ты немного ошибся. Власть над семечком получит кто-то из собравшихся. – Кто-то, то есть Филарин, да? – И снова мимо. Насколько я слышала, сила в дереве просто бешеная, так что, кто сможет её обуздать, тот и победил. Для это мы и собрались. – Вот как? – мгновенно заинтересовался Энс. – Тогда у меня все шансы. Всем известно, что я самый стойкий. – Все же Филарин твой главный конкурент и главный претендент на эту роль. – Это мы еще посмотрим, – он с азартом размял руки. – Братья и сестры, – Филарин привлек внимание всех присутствующих, – начинаем. По негласному приказу боги расступились, образуя круг. Под потолком из ниоткуда появилось свечение, опустившееся в центр этого круга, так что все могли разглядеть обыкновенную ветку дерева зависшую в воздухе. Первой, в нетерпении, вперед выступила известная любительница природы Селена. Взявшись за ветку, она постаралась её забрать, но та никак не поддавалась, отчего, совсем скоро, первая претендентка в бессилии была вынуждена её отпустить. Следом за ней, по очереди, собравшиеся начали выходить в центр и браться за ветку, но практически все просто касались её и тут же отпускали, может, из-за неверия в собственные силы, может, из-за политических, семейных или идеологических соображений. Наконец, очередь дошла до Филарина. Ухватившись, он начал уверено её тянуть и, к удивлению остальных, ветка начала медленно смещаться в его сторону. Скалясь от напряжения, Филарин прошипел сквозь зубы: – Бесполезно. – И тут же отпустил неподвластную реликвию. – Мы будем вынуждены признать, что не сможем помочь королеве. – Ничего подобного, – возмутился Энасдель, – вообще-то есть еще моя попытка. Старший брат покорно вернулся на своё место, справедливо передавая право испытать себя. Аккуратно прикоснувшись к ветке, Энс ощутил весь спектр могущества, скрывающийся в прорастающем в городе древе. Уподобляясь своему названию, она будто вместила в себя весь мир, необъятный и неподъемный. Используя всю свою божественную власть, он пытался подчинить себе непокорный артефакт, но мощь его была столь велика, что одна только мысль о такой дерзости отозвалась в голове Энса болью, а руку сковало невыносимым спазмом. Боги с тревогой наблюдали затянувшийся процесс, но первым не выдержал Филарин: – Энасдель, уйми гордость, твоя жертва не стоит того. – Помалкивай, – огрызнулся Энс и направил к ветке всё своё естество, стараясь её подавить в грубом энергетическом противоборстве, даже не надеясь, что простых усилий воли хватило бы на такое действо. От трещащей силой ветви разлетелась волна, сбившая с ног большинство присутствующих, а те, кто устоял, с ужасом могли наблюдать, как правый глаз упёртого бога залился кровью и иссох, а на его месте начал пробиваться деревянный росток, оплетая часть его головы – словно дерево в ответ ухватилось за него и пыталось сломить, аналогично вторженцу. Вдруг, в единый миг, царящее в зале напряжение исчезло. Энс закрыл уцелевший глаз, глубоко вдохнув – росток, хищно вцепившийся в его кожу, ослабил свою хватку и продолжил оплетать лицо уже нежно, а на нем самом раскрылись цветы. Уже без всякого труда сняв ветку с воздуха, Энс, под звуки аплодисментов, победоносно вознес её над головой. – Достойно, – оценил Филарин. – Я сообщу Фелензии благую весть и мы решим, что делать дальше. А тебе пока стоит отдохнуть. – Ну ты и дурак, – Акара приободряюще хлопнула по плечу подошедшего Энса. – Тебе что-то в глаз попало. – Мелочи, – он осторожно ощупал нарост на голове, – пусть Селена завидует. – Пойдем, отпразднуем, – сестра повела за собой героя вечера, оставив все серьезные дела остальным. ________ Под музыку и веселье ночь прошла незаметно. Не успели они опомниться, как тьма сменилась рассветом, а он, в свою очередь, полуденным солнцем. Неизвестно, насколько еще это могло затянуться, если бы не слуга, сообщивший Энсу, что его срочно ожидают на совете. Неохотно оторвавшись от праздника, он пробрел вслед за слугой в тот же зал, где ночью проходило собрание. Распахнув двери, он, гордой походкой, прошел внутрь, отвесив поклон ожидающим его родственникам. – Ну что, королева довольна? – все так же гордо произнес Энс. – Более чем, – подтвердил Филарин. – С учетом, что план увенчался успехом, мы можем двигаться дальше. – Рассказывай. – Мы учредим специальную организацию, которая будет заниматься исключительно Семенем Мироздания. Ты его контролируешь, решения принимает совет, в который войдут некоторые из наших братьев и сестер, а возглавлять организацию и совет буду я. – Постой, постой, – прервал его брат. – После момента, где я контролирую древо, мне уже как-то не интересно. – Прекрати паясничать, – грозно произнес Филарин, – Это очень серьезно. – Так и я серьезно. Это исключительно моя заслуга и я не хочу ей делиться. – Ты говоришь как капризный ребенок у которого отбирают игрушку. – Пусть так, но это моя игрушка. Я не хочу выполнять роль цепного пса, которому вы будете говорить, что делать, – повысив голос, пререкался Энс. – Тебе недостает опыта, чтобы единолично принимать решения. Мы советовались с Фелензией и решили, как будет лучше. – Вы решили… – Энасдель неожиданно успокоился и смиренно поклонился. – Знаешь, наверное, ты прав. Я слишком погорячился. – Спасибо за благоразумие, – облегченно сказал Филарин. – Будь еще добр, поприсутствуй на празднике в честь открытия сада на центральной площади. – Не переживай, я там буду, – пообещал Энс и покинул зал. _______ Праздник на площади. Именно на нем он увидел кузнеца, которого бессердечно отверг Филарин. Бессердечно? В голове Энасделя зарождался безумный план, оказавшийся таким простым в исполнении. Они хотели посадить его на цепь, сковать его потенциал – ну и кто теперь на цепи? Энасдель обернулся на своего закованного в цепи Огерона пленника, безвольно следовавшего за ним. Пропавшие в своей важности и незаменимости боги из последних сил цепляются за власть, но даже на пороге краха они так боятся перемен. Мир давно изменился, но Фелензия со своим верным Голосом отказываются это признавать. Что ж – Энасдель поднял перед собой пульсирующий Вестник, вглядываясь в своё отражение, – тогда он сам принесет им эти перемены. В мрачной решимости медленно шагая к древу, он как будто и не замечал выстроившихся перед ним солдат. Накачанные божественной силой, они были надежными стражами города, но что они могут противопоставить настоящему богу, вооруженному таким оружием? Небрежный взмах мечом – и все собранные защитники пали от одного удара. А Энс, как ни в чем не бывало, подернул цепью, погоняя за собой Филарина. Наконец, они предстали у подножия Семени Мироздания. Несмотря на своё положение, Филарин не утратил ни капли гордости, оставаясь всё тем же заносчивым богом, пусть и закованным в цепи. – Ты можешь убить меня, но это ничего не изменит, – подал голос пленный. – Убить? Нет, я преследую другие цели. – Тогда чего ты хочешь? – Справедливости? – Энс задумался. – Да, наверное, так. – Прямо сейчас своими действиями ты лишь доказываешь, что ты не годишься на роль обладателя такой силы. Ты можешь быть сколь угодно могущественным, но в тебе просто нет того, что делает Фелензию великой. – Я и не надеялся на твоё понимание. Но всё же предоставлю последний шанс и право выбора. Либо я единолично контролирую древо, либо оно не достается никому. – Ты смеешь надеяться, что сможешь ему хоть как-то навредить? Я плюю на этот шанс. – Как всегда, – протянул Энасдель, – опрометчиво переоцениваешь королеву и непростительно недооцениваешь всех остальных. Тогда проверим твою правоту. Поворачиваясь к дереву, он грустно опустил взгляд, несколько секунд копошась в своих мыслях. После чего, взглянув на свою цель исподлобья, сжал рукоять меча и с силой вонзил его в кору. Высвободившаяся от удара мощь пронеслась позади древа, тут же взрываясь, вызывая разрушения таких масштабов, что вся часть города, находившаяся на пути взрыва, в мгновение исчезла, а следом за постройками обрушилась и земля, осыпаясь обломками на дно образовавшейся пропасти. Само же дерево, хоть и разошлось ужасной трещиной, но осталось стоять. Энасдель же не остановился на достигнутом и с размаху ударил по рукояти торчащего в коре меча, полностью погружая его внутрь. Скрытая ярость обладателя клинка сделала своё дело – в сердце пострадавшего великана разгорелся огонь, отчего древесина начала медленно тлеть. На глазах свидетелей нерушимое дерево начало съеживаться, угрожающе нависая над уцелевшим городом, но все же сумев удержаться и не надломиться, прежде чем огонь потух. Наблюдающий за последствиями своих деяний Энс, неожиданно, как невесомая кукла, отлетел вперед, впечатываясь в подожженное древо, а цепи, до этого сковывающие Филарина, мгновенно захлопнулись кандалами на его руках, приковывая к коре. Осторожно смахнув кивком растрепавшиеся от такого полета волосы, Энасдель обратил взор своего единственного глаза в никуда, просто обращаясь в пустоту: – А, привет, сестренка. Ты немного опоздала. Словно сумасшедший, разговаривающий сам с собой, он мотал головой, продолжая: – Тебе стало хуже? Ужасно выглядишь, – взглянув на скованные руки, он продолжил. – Нет, я не против. Всё, что я хотел, то уже сделал…. Поверь, так будет лучше….Нет, конечно, я всё понимаю. Прощай. Растирая запястья, освобожденный Филарин сжимал кулаки, порываясь броситься на брата, но, в конце концов, по завершению странного монолога, просто бросил презренный взгляд и поспешил оставить того в одиночестве. Бессильно свисая на цепях, Энасдель оглядел устроенные разрушения и запрокинул голову. – Ну вот и всё… зато теперь ты только моё. ________ Дни сменялись месяцами. На глазах пленника город преобразился: он помнил, как сначала горожане днями напролет осыпали его проклятиями; потом руины несколько раз пытались восстановить, но постоянно забрасывали стройку; всё больше людей покидало город, началось запустение, пока в один неотвратимый момент его просто ни бросили. Без жителей коротать дни стало намного скучнее, счет которых Энс просто прекратил, когда все они слились в простую череду дня и ночи. В один из таких периодов, свисая на цепи, он безмятежно качал ногами, не утруждая себя держать голову поднятой, пока в его не посетило озарение. Размяв шею, он слегка повернулся, прошептав: – Слушай. Ты прости, что я так с тобой обошелся. И что деревяшкой называл. Я думал, мы подружимся… хотя, для этого еще не поздно. На, держи, сохраним хотя бы уцелевшую твою часть. С этими словами он слегка подтянулся на цепи и приложил руку к пораженной коре, передавая дереву серьезную часть своих божественных и жизненных сил. Аналогично связанной с ним сущности, одна из сторон головы Энасделя иссохла, ставшей похожей на голый череп, но находившиеся на ней ростки все так же дышали жизнью. Как и искореженное дерево наполовину сохранившее свою целостностью. Стоило ему оторвать руку от коры, как отпечаток его ладони тут же покрылся свежими зелеными зарослями, которые начали постепенно распространяться в стороны, создавая под пленником травяную поляну – и даже его кандалы озеленились, получив украшение в виде нескольких красивых цветков. – Вот и славно, – устало шепнул Энс, погружаясь в сон. Неизвестно, сколько он проспал, и сколько продолжал бы пребывать в беспамятстве, если бы не шум, выдернувший его из забытья. Приоткрывая глаза, пленник увидел карету, двигающуюся без лошадей, подчиняясь какой-то неведомой магии – но внутренние ощущения подсказывали, что косвенно к этому приложила руку его божественна сестра. Карета остановилась на площади, прямо напротив древа, и из неё вышли две фигуры; одна незнакомая, а другая – неуклюже вываливаясь наружу, едва не упав, – сразу же отозвалась в памяти. Огерон тут же подскочил к Энсу, держа в руках инструменты, чтобы перебить звенья цепи, что он и сделал, отправляя освобожденного в падение. Успев его подхватить, Огерон помог Энсу встать на ноги, позволяя почувствовать под ними долгожданную почву. – Энасдель? – сухо поинтересовался подошедший пожилой мужчина. – С кем имею честь разговаривать? – Виктор, главный королевский судья. – Судья человек? – не скрыл своё удивление Энс. – С каких пор Фелензия имеет дело с людьми? – Я и забыл, сколько же ты тут просидел, – вставил слово Огерон. – Мир сильно изменился. – Ха… чего я и добивался, – Энасдель сквозь силу улыбнулся и постарался выпрямиться, встречая своего судью с достоинством. – Тогда я готов услышать приговор.