Всё в крови

— Как думаешь, сколько нарезок сделают с моментом, где ты облапал нашего бедного Антошу? — Серёжа не останавливал уже довольно долгое движение машины, продолжая смотреть на абсолютно пустую, забытую людьми дорогу. Деревья покачивались от ветра и холодного дождя, который пришёлся крайне не вовремя. Струи воды размывали и без того вязкую землю, затрудняя актёрам дорогу. — Надеюсь, что не так много, как предполагает моё подсознание, — Арсений что—то печатал в телефоне, уже агрессивно нажимая пальцами по бедной сенсорной клавиатуре, — Чёрт! Нихрена не ловит! Матвиенко только усмехнулся, поворачивая направо. Попов нервно положил мобильник между ног, устремив свой взгляд в окно, пытаясь выровнять дыхание. С самого начала это была провальная затея. Чутьё Арсения так ему и кричало, что не нужно ехать с Серёжей в его эту деревню, что находилась бог знает где, хотя, мужчина допускал вероятность того, что даже он понятия не имел, куда сейчас направляются актёры. — А как ты хотел? — Попов раздражённо метнул глазами на друга, а после снова отвернулся, ещё больше зарываясь в огромном чёрном пуховике, — Думал, что в такой заднице будет интернет? Арсений только хмыкнул, последний раз с надеждой посмотрев на экран телефона, но увидев там одинокую белую полоску, что не сулила ничего хорошего, прикрыл глаза, пытаясь провалиться в сон. Но и это сделать ему не удалось, Серёжа всё же нашёл волну радио, что играла всё равно с приглушёнными помехами, но не так сильно, чтобы даже слова играющей песни было разобрать просто нереально. Попов поджал губы, наблюдая как еле видные, тёмные деревья сменяются другими, а вскоре и вовсе начинают исчезать. — Сколько там ещё? — Спросил Арсений, страдающе посмотрев на Матвиенко. — Почти на месте, — Задумчиво ответил Серёжа, явно находясь сейчас где—то в другом мире, а не на водительском сидение, — Скажи, когда увидишь рыженькую девушку. — Как я по—твоему её разгляжу? — Недовольно отозвался Попов, но всё же начал вглядываться в пейзаж за стеклом, — Тут же темень непроглядная. — Скажи хотя бы, когда просто девушку видишь, — Устало попросил Матвиенко, и Арсению стало стыдно, что его друг уже третий час сидит за рулём, а он ещё и жалуется, — Это должна быть какая—то хорошая знакомая Андрея. — Сдался тебе этот Андрей, — Попов понятия не имел, что из себя представляет загадочный друг Серёжи в лице Андрея, — Вижу! Арсений зачем—то тыкнул пальцем в стекло, указывая на явно женский силуэт, который смахивал на Самару из «Звонка». Белая ночнушка развивалась на ветру, а сама девушка стояла под зонтом, обутая в сапоги. Когда свет фар осветил её лицо, Попов действительно разглядел рыжие волосы, кончики которых потемнели от дождевых капель, как и ночнушка, коей не удалось укрыться от безжалостного бога Зевса. На личико она была хорошенькая, миловидная. Пухлые губы, маленький нос и прищуренные от света глаза. На вид ей было лет двадцать пять. Эмоций вовсе не было, что вызывало интерес. — Выходи, чего сидишь? — Вывел его из мыслей Матвиенко, который уже успел дотянуться до зонта на заднем сиденье и выйти из машины. Арсений выдохнул и накинув на голову капюшон, хлопнул дверью автомобиля. — Неудачный вы день выбрали, — А голос у неё был тягучий, строгий, но одновременно нежный. У Попова появилось глупое желание услышать то, как она поёт, потому что он был уверен, что песни из её уст будут походить на пение ангелов. — И не говори, — Серёжа приветливо улыбнулся, подойдя к незнакомке намного ближе, чем Арсений. Попов зачем—то отметил себе то, как отличается их рост, она была выше на сантиметров пять, — Все дороги размыло. — Пойдёмте, — Они развернулась, довольно стремительно уходя от мужчин. Попов только нахмурился, безмолвно поплетясь за девушкой. — Как тебя зовут? — Матвиенко поравнялся с ней, видимо, совсем позабыв о идущем сзади Арсении. — Мария, — Бесцветно ответила девушка, поворачивая за забор. — Маша, значит, — Хмыкнул Попов довольно тихо. — Мария, — с нажимом сказала она, обернувшись на Арсения, что удивлённо глядел на саму Марию. Он сказал это слишком тихо, чтобы она услышала, так его голос ещё и заглушал дождь, нужно быть ведьмой, чтобы иметь такие слуховые способности. Попов промолчал, почти поравнявшись с этими двумя, как Мария резко остановилась, почти сбив Арсения с ног. Он обескураженно уставился на девушку, что начала подниматься по маленькой лестнице. — Заходите, — она кивнула в открывшуюся дверь, освобождая проход. Первым вошёл Попов, оглядывая вполне нормальный дом. Ну, точнее, не старый. Ремонт был явно сделан недавно. Коридор был не широкий, но и не узкий, стояла деревянная подставка для обуви, на которой стояло две пары кроссовок, ну, а теперь ещё и одна пара чёрных туфель, сапоги и тёмно—зелёные ботинки. Мария подпёрла плечом стену, наблюдая за двумя, пока ещё, незнакомыми мужчинами. Её взгляд был пристальный, почти прожигающий, что хотелось забиться в угол, как какой—то провинившийся щенок. — И сколько же тебе лет, Мария? — Серёжа недовольно посмотрел на друга, взглядом указывая на то, какой это бестактный вопрос. — Двадцать шесть, Арсений, — Его имя звучало из её уст как что—то чужеродное и неизвестное. Она по—кошачьи склонила голову набок, подвергнув своё лицо свету лампы, давая Попову возможность разглядеть её лучше. Тёмно—карие глаза, почти чёрные в обрамлении густых ресниц, которые, на удивление, были подкрашены тушью. На нижней губе был потемневший шрам, что довольно сильно выделялся. Румяные губы привлекали внимание, ведь розовый цвет совсем не сочетался с мертвенно—бледным лицом. Что ж, на взгляд Арсения она была красивой. Обычной девушкой с редким цветом волос и леденящим душу голосом. Мария не отнимала от него своего взгляда, а он послушно смотрел в ответ, дожидаясь того, что она сама прервёт этот зрительный контакт. За всё время на её лице не промелькнуло и тени улыбки, что заставляло Попова приуныть, ведь ему было до чёртиков интересно посмотреть, какая она. Будто прочитав его мысли Мария улыбнулась, наконец—то уходя из коридора, пропадая в одной из комнат, явно зазывая ребят за собой. Арсений облизал пересохшие губы, будто выйдя из транса. — Арс, тебе тридцать девять, — Попов непонимающе уставился на резко появившегося перед ним Серёжу,— Что? Вы только что почти глазами потрахались. — Что за хрень? Во—первых, я занят. Во—вторых, я похож на любителя «по—младше»? — Немного, — Послышался женский выкрик, заставляя Матвиенко на секунду улыбнуться, а посе сразу же смутиться, понимая, что Мария всё слышала.Снова. — Ты ведьма что ли? — Пошутил Арсений, заходя в комнату. Она посмотрела на него как—то по—звериному. Как животное, которые почуяло опасность. Попов внутренне сжался, почти на физическом уровне почувствовав, как его пронизывают несколько тёмно—коричневых кинжалов. — С чего бы? — Её голос понизился, но не как в фильмах. Это изменение тембра не было сексуальным, она было устрашающим, вызывающим табун мурашек по телу. — У тебя феноменальный слух, — Она резко улыбнулась, и Арсений, не оставшись в долгу, сделал тоже самое. — Не знаю, у меня это с детства, — Мария аристократично сидела на стуле, закинув ногу на ногу. Вышколенная осанка, приподнятый подбородок, рыжие волосы, распавшиеся по лилейным плечам. И это не выглядело как—то вычурно и подстроено, чтобы завоевать внимание звёзд ТНТ, она делала это спокойно и привычно. Попов поправил шоколадные волосы, сев на стул напротив, продолжая разглядывать небольшую кухню, — Всегда слышала то, что не нужно. Матвиенко что—то печатал в телефоне, наконец—то поймав связь. Арсений же совершенно забыл о своём гаджете, на который уже пришло не менее шести сообщений. Он разговаривал с Марией, узнавая её историю, погружаясь в её мысли. Она же будто читала его, подхватывала его шутки, отвечала на те вопросы, которые он даже не озвучивал вслух. Мария говорила стальным голосом, холодным и отстранённым, будто разговаривала она не с Арсением, а сама с собой. Девушка о нём знала, знала кто он, и Попову пару раз казалось, что она даже знает что он. Как бы Мария с ним не разговаривала, он всё равно продолжал относится к ней, как к ребёнку, коим она, безусловно, не являлась, но он ничего не мог с собой поделать. Попов несколько раз переводил взгляд на открытые, хорошо выраженные ключицы. На девичьей шее была цепочка, которая уходила под ткань ночнушки. Арсений ещё и обращал внимание на то, как часто она потирает собственные запястья. — Ты играешь на пианино? — Переспросил Арсений, подняв брови. Только Марии стоило открыть рот, как телефон Попова зазвонил, прерывая её, — Прости. Арсений виновато улыбнулся, получив в ответ от девушки снисходительный кивок, ретировался с кухни, отдавая её во власть Серёжи. — Наконец—то, Арс! — Попов мягко улыбнулся, будто сейчас его собеседница стояла прямо перед ним, — Я написала тебе миллион сообщений, почему ты не отвечал? — Да так, с Маш.. с Марией разговаривал, — Расслаблено протянул Арсений, почти не скрывая свою попытку вывести девушку на ревность. — Что за Мария? — Раздражённо спросил женский голос, и Попов довольно улыбнулся, понимая, что его манипуляция удалась. — Мария, двадцать шесть лет, — Арсений услышал недовольное сопение из трубки, поэтому сразу же продолжил, — Не волнуйся, это знакомая Андрея, ну, ради которого мы сюда приехали. Я не любитель «по—младше». — Ну—ну, — Попов закатил глаза, сразу же переводя тему на то, как хочет вернуться к своей Кате. Разговор продлился от силы минут десять, а после Арсений отключился, возвращаясь на кухню. На удивление, Мария сидела всё в той же самой позе, смотря что—то в телефоне. Попову стало стыдно за своё стереотипное мышление, потому что он действительно удивился, когда увидел в её руках гаджет. — Думал, что в деревне вообще никакие технологии не доходят? — Арсений вскинул брови. Да она взаправду мысли читает, — Я здесь не живу. Приехала, чтобы дом старый проведать. Попов молча кивнул, отвернувшись. Он стоял в проёме двери, будто боясь зайти. Арсений игнорировал пропажу Серёжи из кухни, понимая, что тот скорее всего сейчас снова разговаривает с тем самым Андреем. — Так ты играешь на пианино? — Да, — Мария встала со стула, обходя стол, становясь прямо напротив Попова. Под её взглядом он начинал тлеть. Почему—то его океан резко перестал побеждать землю или огонь.. он так и не определился. — А чем ты занимаешься, Арсений? Она специально растягивала слова, он это видел, понимал, но всё равно слепым котёнком вёлся на её манипуляции, постепенно теряя вшитую прямо в кожу лица маску. Его пытали, сдирая куски мяса, а он даже не издавал и звука, будто так и надо. — Я — актёр, — Мария непонятно усмехнулась и повторила неформальную позу Арсения, скрестив руки на груди, оперевшись о стену. — Это я знаю, а занимаешься ты чем? И в жизни играешь. — Последнее предложение, которое должно звучать вопросительно, она проговорила настолько уверенно и правдиво, что Попову стало жутко не по себе. — Сколько тебе лет? — Мария склонила голову набок, изучая. С нескрываемым интересом разглядывала его лицо, как будто он был экспонатом в Кунсткамере. — Я же отвечала. — Такое чувство будто ты даже старше меня, — Арсений не лгал. Он действительно начал сомневаться в том, что ей двадцать шесть, по её говору и поведению лет за пятьдесят точно. А ещё ему было некомфортно. Мужчина каждой клеточкой почти на физическом уровне чувствовал, как его откровенно читают, словно открытую книгу. И Попов понимал, что Мария распознаёт ложь, и даже, если это не так, она хорошо создаёт видимость того, что это чистая правда. — Нет, мне действительно двадцать шесть, — Она мягко улыбнулась, — Сама не могу принять этот факт. — Не волнуйся, когда—нибудь тебе будет тридцать девять, — Арсений улыбнулся в ответ, расслабившись. Мария так резко меняла.. себя? Или энергетику вокруг? Он понятия не имел, но было такое чувство, что от её голоса и эмоций зависело его настроение. — Я — Мария Петрова, — Попов поднял брови, когда она подала ему руку для рукопожатия, — Я подумала, что тебе со мной ещё ночевать, а ты даже меня не знаешь толком, — Уточнила она. — Арсений Попов, — Мужчина нерешительно подал руку в ответ. Арсений аккуратно сжал ладонь и не продержавшись и несколько секунд, одёрнул её, прислоняя к груди. Попов ошарашена смотрел на обиженную кожу, на которой, конечно, не было следов, но его ладонь будто пылала огнём. Мария даже бровью не повела, будто это было не редкостью, и ничего не спрашивая, ушла из кухни, видимо, направляясь к Матвиенко. Вечер был тихий и одновременно тревожный. Серёжа пытался наладить контакт с Марией и у него это хорошо получалось. В отличии от Арсения. Он наоборот избегал её, пытался сократить диалоги до минимума, пресечь в себе желание посмотреть в её сторону, когда она что—то рассказывала. Мария только один раз смиренно поджала губы, а после вернула свой взгляд Серёже, слушая очередную порцию историй о гастролях. Попову было неспокойно. Его ладонь всё ещё жгла, и это не было похоже на галлюцинацию. Тогда возникал вопрос, а что это, если не галлюцинация? Мария была настолько горячая? Какая должна быть температура, чтобы можно было обжечь? Это всё выглядело в голове Арсения полным бредом, поэтому он целенаправленно игнорировал ноющую боль в руке, а чтобы не напоминать себе об этом лишний раз, старался отдать Машу полностью в распоряжение Матвиенко. Хотя бы в мыслях Мария была для него Машей. Такой обычной, без вышколенной осанки, без чёрного угля в глазах, без обжигающих ладоней. Арсений понимал, что она просто могла не любить сокращение своего имени, как и он своего, но в голове он никак не мог избавиться от желание называть её как—то по—простому. Андрей так и не появился. Маша сказала, что он приедет завтра утром, причину она тоже, безусловно, озвучила, но Попов её уже забыл. — Сегодня вы будете ночевать у меня, а уже завтра вас заберёт Андрей, — Мария слишком резко встала со стула, отчего Арсений слегка дёрнулся, посмотрев на Серёжу. — Хорошо, — Ответил ей Матвиенко абсолютно спокойно. — К моему величайшему сожалению, кому—то из вас придётся лечь рядом со мной, — Голос был пропитан ядом, но и это, какого—то чёрта, Серёжу не смущало, — Выбирайте сами. Мария вышла из комнаты, уходя.. да хрен его знает, Арсению так и не предоставилась возможность нормально осмотреть дом. Попов жалобно посмотрел на Матвиенко, а тот же его взгляд интерпретировал совсем не так, как того хотел Арсений. — Ты будешь с ней, — Попов поднял брови, тыкая себе указательным пальцем в грудь, — Вот не надо мне твоего актёрского мастерства, только сам потом об этом не пожалей. Сказал Серёжа безапелляционно и ушёл следом за Машей, оставляя Арсения ошарашено смотреть на призрак когда—то сидящего на кресле—качалке Матвиенко. — Ты можешь уже ложиться, — Голос Марии заставил его встать с деревянного стула и посмотреть на Петрову, — Вы устали с дороги, я же весь день маялась ерундой, так что в сон меня не клонит. 
 Попов молча кивнул, почти шёпотом попросив Марию о том, чтобы та показала ему путь. Перспектива уснуть без Маши его привлекала больше, чем с ней, поэтому он через несколько минут уже сопел в подушку, которая, по—видимому, была недавно постирана, ведь от неё не несло ароматом елейного леса, как от всех вещей в этом доме. И как от одного человека, который тоже был в этом доме. Арсений не знал, сколько было времени, потому что его бессовестно вырвали из сна чьи—то терзания на другой стороне кровати. Попов сонно и устало привстал на локтях, шмыгнув носом. В комнате был непроглядный мрак, и даже свет одинокого фонаря, что доносился из окна не спасал положение. Арсений посмотрел на виновницу своего пробуждения. Эта картина завораживала, сковывала сознание, не позволяя двигаться. В плохом смысле. Её ресницы подрагивали, как и нижняя губа, лицо было обезображено отчаянием и ужасом. Рыжие волос были в беспорядке раскиданы по подушке, а на лбу было несколько капель пота. Маша бормочет что—то в бреду, как будто моля о спасении. Сейчас она выглядела так беспомощно и грустно, что хотелось завыть. Но самое ужасное было то, что Арсений сейчас думал совсем не о том. Прикоснись к ней. Одинокая слеза скатилась по бледной щеке, спускаясь к скуле и падая на подушку. Прикоснись к ней. Машины руки то сжимались, то разжимались, что заставляло Попова зажмуриться. Коснись её. Прикоснись к ней. Нет! Ей нужна помощь. Так помоги. Арсений нерешительно и боязливо тянет руку к её ладони. Тихонько гладит большим пальцем по её запястью. Она горячая. Не такая, как во время их рукопожатия, но всё равно.. горячая. У Маши поднялась температура. Попов не выдерживает, подсаживается ближе и прикладывается губами к её лбу, оценивая масштабы катастрофы. Ей снится кошмар. Он должен её разбудить, но всё никак не решается, так и не отняв своих пальцев от её ладони. Арсений зачем—то подносит её руку к себе. Арсений зачем—то целует каждую костяшку, обдавая её кожу таким же горячим дыханием. Арсений зачем—то гладит её по плечу. Арсений зачем—то рассматривает растянутый вдоль всей её ладони шрам. Арсений зачем—то его целует. И она успокаивается. Маша больше не ворочается, её дыхание перестаёт быть сбивчивым и прерывистым, руки расслабляются, а ресницы перестают дрожать. Попов тихо радуется тому, что его и её кошмар прошёл, но сразу же поникает, не понимая, что только что делал. Он никогда не мог устоять перед беспомощными и такими загадочными девушками. Арсению хотелось ей помочь, помочь так, чтобы сама Маша об этом не знала. Понимая, что уснуть он не сможет, Попов садится на кровати, беря в руки телефон с прикроватной тумбы. На главном экране висит несколько уведомлений о сообщениях. Катя 23:53 Арсений Сергеевич, как вы там? Катя 23:57 Арс, ты чего молчишь? Катя 23:57 Снова со своей Марией разговариваешь? Катя 00:00 Ясно. Это сухое «ясно» не сулило ничего хорошего. Арсений 04:21 Кать, я спал. Она моментально заходит в сеть и читает сообщение. Арсений усмехается и сразу же оглядывается на спящую сзади него Марию. Катя 04:22 С Марией? Попов сглатывает, не зная, что ответить. Да, с ней? Арсений 04:24 Заяц, прекрати. Нет. Спал я, к великому сожалению, один Катя 4:25 А хотел бы с ней? Нет. Не хотел бы. Арсений 04:26 Нет, хотел бы с тобой Катя 04:27 Ну-ну. Арсений устало кладёт телефон обратно на тумбу, смирившись с тем, что поговорить им нормально не удастся. Он снова откидывается на подушку, слушая тихое дыхание Маши, что была повёрнута к нему лицом. — Почему не спишь? — Арсений задаёт вопрос тихо, почти обречённо. — А ты? — Попов усмехается, продолжая сверлить взглядом потолок, так и не набравшись смелости посмотреть на Марию, что так пристально его изучала. — Баш на баш? — Так нечестно, — Арсений вскидывает брови, — Полагаю, у нас одна и та же причина столь раннего пробуждения. Попов положительно кивает, ухмыляясь. — Что за кошмар тебе снился? — Он поворачивается и видит, как она отводит взгляд в сторону, убегая от зрительного контакта. — Смерть, — Мария облизывает пересохшие губы, сглатывая. — Твоя? — Догадливый ты, — Она шмыгает носом и отворачивается, устремляя взгляд в окно. Арсению становится страшно. А в какой момент она проснулась? После или до? — Хочешь знать, откуда шрам на ладони? Попов прочищает горло, понимая, что у него есть всего два вопроса, на один из которых она уже скрыто, но ответила. Не до и не после, а во время. Хорошая из Марии актриса. — Ты мне сейчас Джокера напоминаешь, — Шутливо отозвался Арсений, но увидев серьёзный взгляд Марии, улыбка сразу сползла с его лица, — Хочу. — В ведьм веришь? — Что? — Попов в изумлении поднимает брови и немного улыбается, — Нет, не верю. — А я в детстве верила, — Она продолжает смотреть в окно, — Я так любила всё необъяснимое и магическое, что это было почти маниакальной зависимостью. Помню, бабушка мне дала гримуар и сказала, что всё что там написано — чистая правда. Я так радовалась, вчитывалась в каждую буковку, рассматривала каждую картинку и вот наткнулась на ритуал. Что—то типо «как узнать, какая ты ведьма». Я, конечно, поверила, ну и выполнила всё, что там было указано. Одним из пунктов было разрезать себе ладонь и кровью написать на листке своё имя. Арсений внимательно слушал, нахмурив брови. — И как? Узнала? — Ведьма огня, — Они улыбнулись одновременно, смотря друг на друга, — Ты, я полагаю, со мной не уснёшь, так что я пойду, чаю выпью. — Нет, что ты.. — Всё в порядке, — Голос Петровой явно не предполагал отказа, поэтому Арсений послушно кивнул, зарываясь в одеяле. Попов благодарно и стыдливо смотрел ей в след. Чувство вины сожрёт его утром, а сейчас он усиленно закрывает глаза, вспоминая, как играл постановку в театре, где обычный парень влюбился в такую загадочную ведьму. Хорошие были времена. — Рота подъём! — Голос Серёжи режет слух, поэтому Попов раздражённо разлипает глаза, гневно смотря на друга, — Давай—давай, Арсюш, ты же у нас жаворонок, я думал ты ещё два часа назад встал. — Ночь выдалась бессонная, — Арсений мысленно дал себе по лбу, вспоминая в каком ключе переведёт эту фразу Матвиенко. В эту ночь ему впервые ничего не снилось. Вообще ничего. И, на самом деле, это было неудивительно, ведь после такого короткого разговора с Машей в голове не осталось не единой мысли. Он через сон чувствовал, как прогибается матрас, как его спину начинает обдавать теплом чужого тела, как она перетягивает одеяло на себя. — Неужели? — Насмешливо протянул он, уходя прочь из комнаты, — Правильно, Арс, тринадцать это всего лишь цифра. — Идиот, не кричи! — Не беспокойся, Машки дома нет. Арсений морщится. «Машка». Это звучало чужеродно и некрасиво. И совсем не подходило Маше. — А где? — К Андрею пошла, — Попов снова хмурится, входя в кухню, смотря на стул, на котором так удобно развалился Серёжа, — Вы всё проспали, Арсений Сергеевич. Матвиенко продолжал спокойно пить чай, смотря на Попова. Арсений сел напротив Серёжи, замечая, что для него стоял заваренный, до сих пор горячий кофе. Он с опаской пригубил напиток, но, к счастью, тот оказался не отравленным. — Когда же я уже познакомлюсь с этим загадочным Андреем? — Сегодня, — Матвиенко снова завис в телефоне, совершенно забывая о сидящем напротив друге. — Надеюсь, я наконец—то смогу удостоиться отдельной кровати? — А что так? — Арсений поднял брови на пропитаний сарказмом голом Серёжи, — В свои двадцать шесть она не особо опытная? — Возможно Арсений в свои тридцать девять до сих пор девственник, — Матвиенко вздрогнул вместе с Поповым, поворачиваясь в сторону неожиданно пришедшей Марии. — Молодец, — В проёме вместе с Петровой показался мужчина среднего роста, который был на сантиметра два ниже Марии. Волосы чёрные, кудрявые, тело его было слегка худощавым. На лице растягивалась гордая улыбка, образовывая ямочки на щеках, — Я её научил. Петрова хмыкнула, закатив глаза. Арсений прищурился, уделяя своё внимание далеко не долгожданно появившемуся Андрею, который уже дружелюбно пожимал руку Серёже. Мария же охотно отвечала на его любопытствующий взгляд, немного склонив голову набок . В этот раз на её губах была броская красная помада, что сильно выделялась на бледной коже. Попов рассматривал длинную юбку в пол, на концах которой красовалось чёрное кружево. Приталенная рубашка довольно плотно обхватывала грудь, что тоже непозволительно сильно бросалось в глаза. — Да я тут шуткую просто, — Арсений наконец—то смог расслышать оправдания Матвиенко перед Марией. — Я не могу утверждать точно, шутила я или нет, — Петрова довольно однозначно ухмыльнулась, игриво заправляя рыжую прядь волос за ухо, — Может Арсений скажет? Попов не растерялся, улыбаясь. — Шутка, — Мария улыбнулась в ответ. — Арсений, приятно познакомиться, — Андрей протягивает руку для рукопожатия, и Попов протягивает в ответ. Не жжётся. — Взаимно, — Петрова удаляется с кухни, попутно собирая прямые волосы в хвост. — Пойдёмте за вашими сумками, сегодня вы перемещаетесь ко мне, — Арсений кивает, лениво поднимаясь со стула. Уйти без прощания было не прилично? Это оправдание было крайне кстати, когда Попов затормозил посреди коридора и, наклонившись, прошептал: — Спасибо за кофе, ведьмочка. Мария только кивнула, устремив взгляд в пол. На восковых щеках появился застенчивый румянец, заставляя Арсения напоследок улыбнуться. Он в последний раз оглядел картину с оголённой натурой, висящую на стене. Прошёлся взглядом по клавишам пианино, что, как оказалось, часто принимали женские пальцы, которые играли разные мелодии. Наконец—то Попов глотнул свежего воздуха, почувствовал облегчённость. В доме будто что—то сковывало, заставляло страху растекаться по венам. И воздух там был другой, наполненный елейным лесом, дымом свеч и сигаретами. А сейчас была лёгкость. Благодаря такому холодному ноябрю начинало быстро вечереть, так что увядающее солнце подгоняло мужчин, чтобы те не засматривались на красоты деревни, а быстрее переносили сумки. Дом Андрея был не далеко от дома Петровой, из окна на кухне даже можно было увидеть окно выходящее в ту самую спальню, где спали Арсений и Маша. Одинокий фонарь, стоящий прямо посередине дороги навеивал ужас, если бы здесь оказался Антон, он бы обязательно этого боялся, по крайней мере вечером. Небо медленно переставало быть ярким, тучи начинали затягивать голубые просветы, что уж говорить про солнце. Арсений тоскливо нарезал помидоры для салата, чувствуя себя маленьким мальчиком, коего привели на день рождение к друзьям родителей. За всё время Маша в спальню не заходила. А Попов и не высматривал, просто взгляд всё время туда падал. Случайно. И Арсений снова взглянул в окно, в желании оглядеть мрачное небо, но вместо этого увидел не менее мрачную Машу, что вышла на улицу с зажженной сигаретой между пальцев. Красиво обхватила фильтр губами, явно оставляя красный след от губной помады, сделала длительную затяжку и выпустила дым через рот, закрывая лицо завесой табачного дыма. Угольки в её глазах Попов рассмотреть не мог, да и не хотел особо. Наверное. Снова затянулась, посмотрев на Арсения в ответ, сразу же оторвалась от сигареты, рассеивая рукой дым. Попов глупо выпрямился, заметив, что она начала идти к нему, аристократично приподняв полы юбки. Подобно восьмикласснице он отвёл глаза, сделав вид, что безумно занят нарезкой налитых алой краской помидоров. Долгожданный стук в окно, и Арсений, чувствуя себя Джульеттой, открывает, пытаясь отбиться от сползавшей полупрозрачной занавески. — Ну здравствуй, Рапунцель, — Мария обворожительно улыбнулась, игнорируя упавшую ей на лицо прядь неизменно прямых волос, — Я смотрю, тебя из принцессы в служанку переименовали. — Да, прекрасный принц, тогда уж я начинаю на Золушку смахивать, — Попов улыбается в ответ, совсем забывая о салате. — Ты действительно золушка, Арсений, — Он вскидывает брови, — Ты забыл свои часы у меня на тумбе. Мужчина секундно жмурится, скрючиваясь, но после снова возобновляет свою улыбку, но уже обнажая белые зубы. Мария повторяет тоже самое. Теперь он может рассмотреть разгорающиеся угольки. — Не против, если я заберу их у тебя вечером, сейчас я немного занят. — Я заметила, — Арсений молча кивает, снова беря в руки нож, — Вам Андрей хоть деревню показал или пожадничал? — Пожадничал, — Отвечает Попов, — Ты какая—то не такая. Он глупым котёнком хлопает глазами, хмурясь. — Какая? — Ты улыбаешься, шутишь, взгляд у тебя свободный, — Без стеснения говорит Арсений, будто озвучивая мысли вслух. Петрова сразу поникает, радость её сменяется задумчивостью, а после и вовсе грустью. Попов сразу же жалеет о сказанных словах, хоть и не видит в них ничего особенного. — Это плохо? — Это прекрасно. Она снова скромно улыбается, но взгляд её больше не свободный. Сдержанный и строгий, как тогда в её доме. — Ты здесь живёшь? — Нет, — Арсений вторит ей, склоняя голову набок, — Просто приезжаю сюда на осень, немного на зиму и на весну. — Попов своего вопроса не снимает, смотрит также выжидающе, — Традиция такая. Он понимающе кивает, обращая свой взгляд к бубнящему что—то телевизору. — Хочешь деревню покажу? — Мария чисто улыбается, мило складывая руки на подоконник. — Ты меня, принц мой, прям добиваешься, я погляжу, — Она смеётся. Искренне и красиво, — Хочу. — Тогда предупреди двух драконов и подходи сюда, — Арсений кивает, ухмыляясь. Уходит с кухни, так и не дорезав не сдавшиеся ему помидоры. Попов реакцию Серёжи предвидит. Тот многозначительно улыбается и кивает головой, одними губами говоря благословение. Андрей же наоборот хмурится, непонятно качает головой и ничего не говорит. Арсений зарывается в чёрном пуховике, завязывает шнурки туфель и выходит на улицу, заходя за угол дома. Мария стоит к нему спиной, юбка немного развивается на ветру. Куртки или пуховика на ней нет, на что Арсений возмущённо сводит брови в переносице. — Ты не замёрзнешь? — Она медленно поворачивается и отрицательно мотает головой. — Не—а, я с детства мерзлячка, — Попов лишь хмыкает и, по привычке, берёт Марию под руку, начинаю идти вперёд. Петрова не сопротивляется, только поддаётся изумлению на пару секунд, а после приходит стадия принятия, — У нас тут речка есть. — Где? — Мария указывает пальцем в левую сторону и это, конечно, Арсению ничего не объясняет, поэтому она начинает вести, — Купалась там? — Однажды да, только один раз, — Петрова прижимается ближе, обходя ещё один фонарный столб. — Расскажи о себе. — Мы анкету на тиндер пишем что ли? — Арсений усмехается, — Только если баш на баш. — Договорились, — Они выжидающе смотрят друг на друга, оставляя в воздухе неловкую паузу, — Ты первая. — Ладно. Я обожаю клубнику, отлично знаю историю, имею склонность к лёгкому БДСМ, — Арсений сглатывает, — И боюсь огня. — Ведьма огня боится своей же стихии? — Мария улавливает его иронию и тихонько хихикает, закрывая рот рукой. — А насчёт БДСМ.. — Лёгкий такой. — Верю. Они смеются. Смеются весь вечер, и когда Мария неуклюже поскальзывается на уже появившемся льду, и когда Арсений утыкается носом ей в макушку, обдавая кожу горячим дыханием, и когда его телефон разрывается от телефонных звонков, и когда Попов не выдерживает и отдаёт Петровой свой пуховик, на что та отнекивается, но всё же его принимает. Минуты складываются в часы, за которыми они не следят. Мария не соврала, она отлично знает историю: рассказывает всё интересно и затягивающе, описывает каждый дом и жизнь, что в нём протекала. За всё прогулку Петрова ни разу не обожгла Арсения, что разрушало все его подозрения. Какие к чёрту подозрения? Просто это всё было странно. Непривычно. Двадцать шесть лет в сравнении с ним было немного. Не сказать, что Попов старый, нет, он опытный. Но за время всех их разговоров, Арсению казалось, что двадцать шесть тут ему. — Тебе, Мария, сколько лет? — Снова спрашивает Арсений, улыбаясь. Голос его начинает скатываться в сбивчивую нежность, что не сулит ничего хорошего. Щёки уже, как ни странно, пылают от мороза, а пальцы начинают промёрзло подрагивать. — Совсем немного, Арсений, — Отвечает она, беря его руки в свои, пытаясь унять больную дрожь. — Очень жаль, — Искренне тянет Попов, походя на кота, нализавшегося валерьяны. Лицо её больше не походит на лицо утопленницы, наоборот, румяное и живое. Нос и щёки налились краской, угольки во всю горят. — Знаешь, что есть ещё? — Мария ещё больше закутывается в чужом пуховике, опираясь о стену неизвестного дома. — Я должен изнывать от любопытства? — Петрова только хмыкает. Руки снова начинают мёрзнуть, лишившись согревающего, женского дыхания. — Необязательно. Здесь есть один домик, там гадалка живёт, — Арсений вскидывает брови, вторя Марии, — Я к ней даже один раз захаживала. Её лексикон всё время заставлял Арсений теряться на несколько секунд. Всё его окружение не использовало таких слов.. никогда. — И что же она тебе нагадала? Мария после его слов тускнеет на несколько секунд, но после она снова выпрямляется, возвращая свой взгляд Попову. — Сказала, что жизнь у меня мрачная и туманная, что и светлого просвета в ней нет, — Арсений хмурится, но не перебивает. Слушает, внимая её словам, — И встречу я однажды чуть ли не принца прекрасного, с глазами цвета моря, но только жизнь он мою поломает. Сделает всё ещё хуже, утянет в пучину проблем и любви, что спать я не смогу спокойно. Обожжёт он тебя сильно. Больно, скверно тебе будет, не справишься ты, сгоришь. Выберешь смерть страшную, чем топку в глазах морских и сгинешь в мир иной, только крови следы оставляя. Звучит знакомо и горько, время будто замедляется как в кино. Арсению будто рассказывают старую сказку, будто напевают знакомую до боли, но забытую где—то на пыльном чердаке прошлого мелодию. Попов только мотает головой, хмурясь. Актёр молчит, тупит глаза в землю и мнётся. Петрова только губу закусила, наоборот взгляд в небо поднимая. Попов снова чувствует назойливую вибрацию, что привлекает внимание их обоих. Не выдержав, Арсений достаёт из кармана джинс вибрирующий телефон. — Алло. — Попов, ты в конец охренел?! — Арсений морщится, смотря на то, как Маша от него отходит, пряча руки в карманы его пуховика, — Я звоню тебе весь чёртов день, а ты игнорируешь! — Гулял, — Отвечает он спокойно, — Кать, прости. — Угу, — Угрюмо хмыкает она в трубку, — Как ты? — Хорошо. Андрей неплохим парнем оказался, — Арсений устало улыбается, прижимая телефон ближе. С Катей так всегда было. Сначала ссорились из—за пустяков, чаще всего из—за ревности, а потом как ни в чём ни бывало общались. Она льнула к нему как кошка, слизывала с губ каждую каплю выпитого на корпоративе виски. Всё время она открывала ему дверь, только в мыслях проклиная Арсения за то, что он появился. Прижималась ближе, стоило ему уложить свою голову на девичьи плечо. Расцеловывала каждую родинку, будто в последний раз, блуждала разгорячёнными руками по телу, пытаясь запомнить всё до мелочей. Попов же все ласки и заботу принимал, только в ответ ничего не выказывал, разве что не изменял. Каждый раз уходил под утро, то на съёмки, то на очередной тур, то на просто так. А Катя его всегда отпускала, ничего не требуя, также и впускала. — Это хорошо, — Протянула она как—то задумчиво, — Серёжа там как? — Серёжа отлично, — Вспомнишь солнце, вот и лучик? — Вот и он рвётся со мной поговорить. — Ладно, я спать пойду, — И сбросила. Сопливого «люблю» она никогда не говорила, молча прекращала звонок и дело с концом. Арсений упустил из вида то, как Петрова уже сняла с себя пуховик, переминаясь с ноги на ногу. — Да, Серый, слушаю. — Арс, пожалей бедную, вы на каком кругу уже? — На девятом, — Попов отсылку Марии понимает и усмехается. — Короче, ракету в задницу и пулей домой. — Хорошо, мамочка. Петрова сразу же вручает пуховик Арсению обратно в руки, мягко улыбаясь. Попов зябко дрожит, кутаясь в тёплую одежду, прячась в неё даже носом. — До встречи, Арсений, — До встречи так греет душу, что на луну выть хочется. — Арс, — Мария вскидывает брови, — Зови меня «Арс». — «Арсений» мне нравится больше, но ладно, Арс, до встречи, — Попов нелепо улыбается и по привычке тянется навстречу, расставляя руки. Петрова стоит в ступоре, Арсений прижимает её к груди, и приподнимаясь, кладёт подбородок на её макушку. Мария застенчиво обнимает в ответ, прикрывая глаза, но слишком быстро отстраняется, не давая шанса привыкнуть. — Достаточно, Арс, — Петрова безмолвно уходит, оставляя Попова одного. — До встречи.. — Арсений стоял ровно до того момента, как фигура Маши пропала из виду, оставляя за собой только пьяное, распалённое шутками и морозом сознание Попова. Арсений почти бегом пошёл к дому, пытаясь вспомнить дорогу. Путь не занял и десяти минут, хотя Попову казалось, что они с Машей ушли достаточно далеко. Деревня выглядела устрашающе красиво. Оголённые, окутанные во мрак деревья, слегка пошатывающиеся от нарастающего, зябкого ветра. Окна, большинство из которых уже были зашторены, а лампочки не излучали тёплого, ржавого света. Еле—еле работающие фонари, что никак не спасали. Телефон неудачно завибрировал и сразу же замолк, оповещая Арсения о новом сообщении. Попов секундно съёжился, но прийдя в норму достал мобильник, слегка сощурившись от резкого света в глаза. Антон 23:04 Ну что вы? Доехали в эту деревню за три версты, за три пизды? Арсений усмехнулся, начав печатать ответ. Арсений 23:04 Да, ещё вчера. Здесь какой-то фильм ужасов. Антон 23:05 Что так? Антон 23:05 Ради экстрима приехал бы к вам Арсений 23:06 Давай, Приезжай. Тут гадалка есть, судьбу твою скажет. Арсений привычно закусил губу, увидев, как его сообщение осталось висеть непрочитанным, а Шастун бессовестно оборвал диалог, выйдя из сети. Попова несколько секунд мялся у порога, как провинившийся школьник, который обещал быть к девяти, а вернулся в три ночи. Выпрямившись, он постучал, и дверь ему открыл Андрей, от которого был еле прослеживаемый запах пива. Арсений только хмыкнул и вошёл в дом, снимая грязные туфли. Блять, часы! — Вернулся, — Серёжа вальяжно сидел в кресле, раскинув ноги и руки и, конечно, трезвый как стекло, — Ну и как? — Серёж, утихомирься, — Раздражённо бубнит Арсений, не снимая куртки, уже смотря на только что поставленные в прихожей ботинки, — Я снова ухожу. — Уже соскучился? — Часы забыл, — Попов видит, как Матвиенко ухмыляется, а Андрей наоборот только украдкой посматривает на мужчин и отпивает ещё пива, отводя хмурый взгляд в окно. Арсений бежит к соседнему дому и не успевает постучать, как перед его лицом сразу же открывают дверь. Тяжёлый, красный шёлк струился по ногам, добираясь до самого пола, небольшой вырез на груди, но и недостаточно маленький, чтобы не привлекать к себе внимание. Губы больше не были подведены помадой, тушь оставалась на ресницах, не размазавшись ни на сантиметр. Между средним и указательным пальцем была зажата тлеющая сигарета. Попов только хлопает глазами, превратившись в такую ненавистную ему немую рыбу. — Я увидела, как ты бежишь сюда, полагаю, ты за часами? — Арсений смог только кивнуть и через несколько секунд получил в руки часы, что неприятно холодили и без того окоченелую кожу. Попов продолжал стоять на пороге, а Петрова выжидающе на него смотрела, ожидая.. чего—то. — Спасибо, — Мария протянула букву «М» и собиралась закрыть дверь, как Арсений выставил свою руку, как преграду, — Покажешь тот дом, где проживает гадалка? — Сейчас? — Она удивлённо вскидывает брови, но взгляд, будто зачарованный, продолжает оставаться ледянее погоды, стоящей на улице. — Нет, конечно нет, завтра, — Мария хмыкает и согласно кивает, вызывая на лице Попова довольную улыбку. — До завтра, Арсений. — До завтра, Мария.