Любовь по правилам и без

На дворе стоит ранняя осень. Деревья в городском парке начинают покрываться золотом, но трава все еще зеленая, свежая, а солнечные лучи приятно греют кожу. Лань Ванцзи не замечает красоты вокруг — перед его глазами стоят цифры последних отчетов аналитиков, а в голове прокручиваются слова презентации, которые ему нужно будет озвучить примерно через полтора часа. Сейчас самый разгар дня, но вместо обеда Лань Ванцзи идет на очередную встречу, чтобы представить их семейную компанию новым инвесторам. Такая возможность — одна на миллион, и он уверен, что справится с презентацией: пускай располагать к себе людей у него получалось нечасто, но его профессионализм и финансовые результаты компании для инвесторов важнее, чем приятный собеседник. По крайней мере, Лань Ванцзи искренне на это надеется. Любой нормальный человек, особенно в дорогом белом костюме, поехал бы на встречу на машине. Лань Ванцзи по праву относил себя к нормальным людям, но именно сегодня его машине приспичило сломаться. Брат на своей машине уехал на другую встречу, а такси Лань Ванцзи презирал лишь немногим меньше, чем метро — в такси к тебе хотя бы не прижимаются потные тела, но вверять свою жизнь неизвестному человеку все равно казалось ему сомнительным предприятием. Тем более, если до нужного офиса порядка сорока минут пути пешком, да еще и через городской парк. Разовый пропуск обеда — не настолько большая потеря. Из размышлений его вырывает чей-то смех. В парке и до этого смеялись: множество детей на детской площадке неподалеку, счастливые парочки, но именно этот смех почему-то отвлек его. Яркий, солнечный, как перезвон колокольчиков. Такой, который без спросу забирается в душу и греет ледяное сердце. Лань Ванцзи замирает и удивленно осматривается, пытаясь найти его источник. И тогда видит его. Того, кого и не мечтал уже увидеть вновь. Вэй Усянь стоит посреди дорожки и хохочет, прижимая телефон к уху. На нем рваные джинсы, потертые кроссовки и абсолютно дурацкая футболка с пикачу, а на лице такая прекрасная улыбка, что сердце Лань Ванцзи сначала пропускает удар, а потом начинает колотиться с удвоенной силой. Волосы Вэй Усяня собраны в привычный небрежный хвост, парень все так же подпрыгивает при ходьбе, будто в нем слишком много энергии, которая просто не помещается в такой хрупкой оболочке, и весь Вэй Усянь как будто не изменился. Лань Ванцзи видел его последний раз тринадцать лет назад, еще в старшей школе, и ему кажется, что перед ним все тот же озорной подросток, которого обожали одноклассники и шутливо ругали учителя. Только маленькие морщинки в уголках глаз выдают то, что Вэй Усяню уже за тридцать. А еще они говорят о том, что тот так и не перестал лучезарно улыбаться всему на свете. Это греет, но отдается легким покалыванием в груди — Лань Ванцзи был лишен этих улыбок долгие тринадцать лет, все они достались другим. И он будет лишен их и дальше, потому что за тринадцать лет сам он тоже ни капли не изменился: он все так же хранит в душе трепетное чувство к слишком яркому мальчишке из параллельного класса, но все так же недостаточно смел, чтобы признаться. Навряд ли Вэй Усянь вообще вспомнит его, даже если Лань Ванцзи подойдет. Поэтому ему стоит покрепче стиснуть в руке портфель, развернуться и уйти прочь, пока его бесстыжий взгляд остается незамеченным. Но ведь смотреть так хочется, чтобы запечатлеть этот образ на обратной стороне век, найти в нем смысл двигаться дальше, подкормить им свои бесконечные фантазии, начинающиеся со слов: «если бы…». — Лань Чжань? Он удивленно моргает. Вэй Усянь, широко распахнув глаза, смотрит прямо на него, уже убрав телефон в задний карман джинсов. Небеса, Лань Ванцзи так засмотрелся на его улыбку, что совсем пропустил момент, когда столкнулся с ответным взглядом. Кажется, бежать уже поздно. — Вэй Ин, — отзывается он, кажется, слишком холодно, но Вэй Усяня это не смущает. Его улыбка становится шире, и он с разбегу впечатывается в Лань Ванцзи объятиями, заливаясь своим волшебным смехом. Лань Ванцзи забывает, как дышать. — Лань Чжань, поверить не могу, это правда ты! Сто лет не виделись! Вот уж не думал, что ты меня еще помнишь! «Каждую секунду своей жизни» — хочет сказать Лань Ванцзи. Но он только сдержано кивает, когда Вэй Усянь отпускает его, чувствуя от этого легкое разочарование. Он хотел бы обнимать Вэй Усяня всегда: просыпаясь по утрам, встречаясь после работы, в долгих путешествиях и смотря фильм, длинными ночами, чтобы никогда не чувствовать всепоглощающего холода одиночества. Но он не может. Не в том мире, где признаться в своих чувствах ему не хватит сил. Не в той стране, где после этого абсолютное большинство посмотрит на него с отвращением. Отвращения к себе на этом прекрасном лице он не переживет. — Мы же с тобой даже не попрощались тогда по-человечески, — продолжает Вэй Усянь. — Я надеялся на выпускном у тебя контакты выпросить, а ты взял и не пришел! Вэй Усянь обиженно дует губы, а Лань Ванцзи пробирает дрожь. Вэй Усянь заметил, что его не было на выпускном? Сам он чувствовал себя скорее предметом интерьера, умным и, вроде, симпатичным, но не слишком интересным. Но Вэй Усянь заметил. И даже хотел взять его номер. Хотя, в таком случае Лань Ванцзи было бы еще тяжелее: тринадцать лет смотреть на молчащий телефон, зная, что Вэй Усянь мог бы позвонить, если бы захотел, стало бы настоящей пыткой. А так у него есть оправдание: ему не звонили, потому что не знали номера. И он не звонил по этой же причине. — Вечеринки — это не мое, — коротко отвечает Лань Ванцзи. Это хотя бы правда. Множество пьяных, незнакомых людей, громкая музыка, развязные танцы. Лань Ванцзи не представляет себя в такой обстановке. — Знаю-знаю, — кивает Вэй Усянь. — Но выпускной — это же способ попрощаться. Неужели ты ни по кому не скучал? «По тебе» — остается неозвученным, Лань Ванцзи краснеет мочками ушей. Он жалеет, что его волосы недостаточно длинные, чтобы спрятать это. Он бы хотел отрастить их, но он должен выглядеть представительно, а не как бунтующий подросток, каким он никогда не был. Вэй Усянь же снова смеется, и, слава Небесам, переключает тему: — Кстати, а что ты тут делаешь? Разгар рабочего дня, а ты тут весь такой официальный, в костюме, по парку гуляешь. — Иду на встречу. Машина в ремонте. А ты? Вау, браво, он смог задать вопрос. Нет, это не сарказм, Лань Ванцзи правда собой гордится. В школе его хватало, в основном, на короткие взгляды и стремительные побеги в надежде, что Вэй Усянь не заметил его пылающих ушей. — Ох, так ты занят! Прости, я, как обычно, слишком много болтаю. Наверняка отрываю тебя от дел. Я всегда всем мешаю. Он неловко смеется, почесывая шею, но его улыбка уже не такая искренняя. Лань Ванцзи это царапает изнутри. — Вэй Ин не мешает. Никогда не мешает. Теперь румянцем покрывается Вэй Усянь, но правильно — щеками. Лань Ванцзи не думал, что тот может стать еще красивее, а теперь задыхается, утопая в его глазах. Боги, он не сможет жить, когда эта встреча подойдет к концу. — А я тут как раз гуляю, — продолжает Вэй Усянь, заправив выбившийся из прически волосок за ухо. — Со своим… — Папа! Они оба оборачиваются на перебивший Вэй Усяня радостный крик, и сердце Лань Ванцзи падает куда-то к ногам любви всей его жизни и разбивается вдребезги. Потому что очаровательный мальчик лет пяти со счастливым смехом повисает на шее наклонившегося к нему Вэй Усяня. Тот выпрямляется, обхватив его двумя руками, как огромную ценность, коей он, несомненно, является, и поворачивается обратно к Лань Ванцзи. На их лицах сияют одинаковые солнечные улыбки, которые, несмотря на всю свою красоту, разрывают Лань Ванцзи изнутри. — Со своим сыном, — заканчивает Вэй Усянь фразу, не осознавая, что сейчас прошелся по осколкам его сердца, растерев их в пыль. Лань Ванцзи сглатывает. Он не сентиментален, его за спиной называли «ледышкой» что в школе, что на работе, но сейчас сохранять нейтральное выражение лица как никогда сложно. Что ж, это… Это логично. Вэй Усянь — взрослый мужчина, прекрасный взрослый мужчина, если на то пошло. Понятно, что к тридцати с небольшим у него будет любящая жена, ребенок, интересная работа. Чего в его жизни не будет — так это Лань Ванцзи, с его ледяным лицом и чувствами, на законодательном уровне признанными неправильными. Лань Ванцзи должен быть счастлив за него, но почему-то то, что он сейчас чувствует, находится на диаметрально противоположном конце эмоционального спектра. Его затапливает отчаяние, а во рту становится кисло при мысли о какой-то женщине, которая дарит ему объятия по ночам. — Лань Чжань? Все в порядке? Улыбка Вэй Усяня становится обеспокоенной, но все равно не исчезает до конца. — Д-да. Конечно. Просто… не ожидал. Этим, вероятно, действительно можно оправдать долгую паузу, в которую Лань Ванцзи собирал себя по частям. Мальчик на руках Вэй Усяня смотрит на него огромными наивными глазами, и он, на самом деле, очень милый. Лань Ванцзи понимает, что не смог бы подарить Вэй Ину ребенка, а теперь тот счастлив. Его чувства — просто эгоизм, глупое желание получить то, что никогда не могло бы принадлежать ему. Он заставляет свой обычно стальной голос стать мягче, когда обращается к мальчику: — Привет. Мое имя Лань Ванцзи, но можешь звать меня просто «гэгэ». А как зовут тебя? Мальчик оборачивается на Вэй Усяня, ожидая разрешения заговорить с незнакомцем, а когда тот одобрительно кивает, снова смотрит Лань Ванцзи в глаза: — Мое имя Вэнь Юань. Вэнь — фамилия моей мамы, но все зовут меня просто А-Юань. Ты тоже так зови, красивый гэгэ. Вэй Усянь прыскает: — Лань Чжань, тебе хватило пары минут, чтобы покорить моего сына! Есть хоть один человек, чьего сердца ты не украл? Для Лань Ванцзи ответ очевиден, но он только качает головой, потому что Вэй Усянь имеет в виду явно не это. А-Юань дергает отца за воротник, привлекая внимание: — Папа, я нашел каштан, — он вытаскивает его из кармана, демонстрируя с немалой степенью гордости. — Сделаем из него поделку для мамы? Почему-то от этого вопроса снова становится больно. Лань Ванцзи знает, откуда берутся дети, так что наличие у А-Юаня матери не стало неожиданностью. Но, возможно, в нем жила крохотная надежда на то, что Вэй Усянь разведен или вдовец… За такие мысли хочется ударить себя по лицу. Его любимый человек счастлив, а он надеялся на то, что это не так. С такими друзьями враги не нужны. — Конечно, сделаем, — улыбается Вэй Усянь. — Она очень обрадуется, когда придет домой, — он переводит взгляд на Лань Ванцзи. — А ты, Лань Чжань, в целом, как поживаешь? Остепенился? — Нет, — выдыхает тот. — У меня никого нет, — ему кажется, что голос звучит жалко и умоляюще, как будто он предлагает себя в дар. И пусть это и правда, никому не стоит об этом знать, поэтому он считает нужным оправдаться. — Работаю много. Кстати, да. Работа. Он же шел на встречу. Уходить хочется и не хочется одновременно. Хочется — чтобы перестать пытать себя видом счастливой семьи, к которой он не имеет никакого отношения. Не хочется — потому что тогда Вэй Усянь снова превратится в воспоминание, фантазию, теперь уже точно — несбыточную. — Очень странно, ты же такой завидный мужчина! — восклицает Вэй Усянь, и это похоже на ощущения в мышцах после тренировки — одновременно больно и приятно. Вэй Усянь считает его завидным мужчиной. Вэй Усянь все равно никогда не рассматривал его в качестве варианта. — Раз тебя еще не успели захомутать, значит, тебя ждет кто-то особенный! И он игриво подмигивает, пока Лань Ванцзи пытается придумать, как спасти мозг от перегрузки. Это так чертовски похоже на флирт, но нет, это не может быть им, потому что Вэй Усянь, пусть и не отличался особой серьезностью, никогда бы не предал. Особенно, как думается Лань Ванцзи, свою любимую, мать его ребенка, которого, по глазам видно, он обожает до трясучки. Лань Ванцзи топит в себе всколыхнувшиеся вдруг чувства и смотрит на часы на запястье. Стрелки расплываются перед глазами, и время узнать никак не получается, но он все равно говорит: — Уже поздно, я могу опоздать на встречу. Всего доброго. Он разворачивается, чтобы уйти, но Вэй Усянь хватает его за руку, и Лань Ванцзи застывает, чувствуя, как кожу будто обжигает там, где ее касается Вэй Усянь. — Лань Чжань, подожди! Давай обменяемся номерами? Не хотелось бы снова потеряться. Совесть требует сказать нет или хотя бы назвать неправильные цифры. Лань Ванцзи, определенно, не нужен этой семье, ему нельзя в нее лезть со своими глупостями, но Вэй Усянь смотрит с такой надеждой, а Лань Ванцзи так слаб… Он диктует свой номер, пока Вэй Усянь забивает его в телефон, а потом уходит быстрым шагом, заставляя себя не оборачиваться. Цифры он назвал верные.