Любовь по правилам и без

Для большинства людей 31 октября ассоциируется с Хэллоуином: странным праздником, который в Китае не отмечают, но про который все равно все знают. Для Лань Ванцзи этот день куда более особенный: в этот день родилось его персональное солнце. Он всегда обводил это число в календаре кружком, даже когда был уверен, что с Вэй Ином не встретится больше никогда, просто чтобы издалека пожелать ему счастья. Теперь он может сам делать его счастливым, находясь ближе, чем кто-либо когда-либо еще. День рождения Вэй Усянь решает отмечать в доме семьи Цзян: он достаточно большой, чтобы с легкостью вместить всех гостей, во дворе можно организовать барбекю, а мадам Юй смирилась с его существованием и чувствует себя достаточно виноватой за глупую ссору восьмилетней давности, чтобы самой предложить свой дом в качестве места проведения празднества. Вэй Усянь с радостью принимает приглашение, хотя он не то чтобы все еще обижен, скорее напротив, ведь та ссора и последующие три года без общения с приемной семьей помогли скрыть факт фиктивности брака и усыновления А-Юаня. Так намного проще: не надо объяснять мотивы, доказывать правильность своего решения, признаваться в своей ориентации (о, он уверен, мадам Юй со своими консервативными взглядами с радостью отправила бы его на костер, если бы узнала, насколько сильно он наслаждается тем, как ощущается Лань Чжань внутри него).  Дом и вправду чудесный: три этажа, множество гостевых спален, огромная гостиная с камином и, будто в театре, свисающей с потолка люстрой. Лань Ванцзи, внешне оставаясь невозмутимым, внутренне удивляется показной роскоши: он сам из далеко не бедной семьи, но воспитывавший его дядя скорее наоборот отличался излишним аскетизмом. Странно, что будучи настолько богатыми, чета Цзян не оформила на детей трастовые фонды: Вэй Усяню бы пригодился такой, чтобы он мог забрать А-Юаня из приюта сам, без этого странного брака. Хотя, кто знает, может, родным детям они и оформили такие фонды. Цзян Фенмянь и Юй Цзыюань никогда не нравились Лань Ванцзи. Сейчас, однако, они кажутся дружелюбными, даже заботливыми. Вероятно, к своему тридцать второму году жизни Вэй Усянь смог заслужить их уважение: неплохая работа и примерная семья сделали свое дело. А уж подробности его семейной жизни им лучше не знать, мало ли, инфаркт схватят. Вэй Усяню доверяют настолько, что даже разрешают заняться приготовлением мяса; конечно, предварительно отобрав у него все специи и отправив с ним к грилю неусыпного стража в виде Цзян Чэна, но все же. За большим круглым столом умещаются все приглашенные: сам именинник расположился между своей женой и Лань Ванцзи, дальше по кругу сидят пара друзей Вэй Усяня с работы, Цзян Фенмянь, Юй Цзыюань, Цзян Чэн, Цзян Яньли, замыкает круг Вэнь Нин, сидя между своей сестрой и, как оказалось, ее девушкой. А-Юань и Цзинь Лин носятся по гостиной, хором заявив, что не голодны, а Лань Ванцзи украдкой поглядывает на Цзян Яньли, находя в ней схожесть с тем, кого целовала Вэнь Цин у подъезда. Беседа льется непринужденно, Вэй Усянь рассказывает что-то так эмоционально, что не слушать его невозможно. Лань Ванцзи склоняется позади него к Вэнь Цин и трогает ее за локоть: — Госпожа Вэнь, — приглушенно зовет он. Она оборачивается на него, вопросительно приподнимая бровь. — Я хотел бы извиниться за то, что подумал о вас неподобающе, когда оказался свидетелем окончания вашего свидания с госпожой Цзян. Вэнь Цин удивлено хлопает глазами, а потом тихо прыскает в кулак: — Ох, не надо извинений, я могу представить, насколько это было странно. Может, перейдем на «ты»? Все же, мы практически одна семья. Лань Ванцзи облегченно кивает. Возможность ухудшения отношений с Вэнь Цин последние несколько дней не давала ему покоя. Хотя она права, они почти семья, правда, донельзя странная: она встречается с сестрой его парня, Лань Ванцзи встречается с ее мужем… Посторонним этого точно лучше не объяснять.  Рука Вэнь Цин незаметно ложится на поясницу Цзян Яньли, отчего та смущенно улыбается и краснеет щеками. Лань Ванцзи тоже хочет приобнять Вэй Усяня, но Цзян Чэн и так глядит на него с каким-то подозрением, когда ладонь Вэй Усяня накрывает его руку. Возможно, стоит потерпеть до дома. До дома потерпеть не получается, потому что пару часов спустя, когда ужин съеден, а гости разбрелись по гостиной, ведя негромкие беседы и держа в руке по бокалу вина, как на светском приеме, Вэй Усянь утягивает Лань Ванцзи в коридор, обвивая его руками за шею и притягивая к себе ближе: — Я так соскучился по тебе, — шепчет он в самые губы, дразняще лизнув их после. Зрачки Лань Ванцзи расширяются, а пальцы невольно сильнее сжимают талию Вэй Усяня. — Я все время был здесь, когда ты успел соскучиться? Его голос чуть хрипит, и Вэй Усянь улыбается хищно, чувствуя свою власть над ним. — Ты был здесь, но не рядом. Последние несколько дней ты был куда ближе… и глубже. Он высовывает язык и кончиком обводит ушную раковину Лань Ванцзи, в конце засасывая в рот мочку. Тот издает какой-то булькающий звук, одна его рука плотнее обвивает талию Вэй Усяня, а вторая забирается ему в волосы, сжимая их в кулаке. Лань Ванцзи чуть отстраняет его от себя и, проводив взглядом язык Вэй Усяня, когда тот пошло облизывает губы, вгрызается в него поцелуем. Тот тихо стонет ему в рот, и Лань Ванцзи с рыком меняет их местами, вжимая Вэй Усяня в стену. Все звуки отходят на задний план, двое растворяются друг в друге.  С вечера признания они едва ли отлеплялись друг от друга, обнаружив, как хорошо они сочетаются. Внешне холодный Лань Ванцзи всегда сдерживался из последних сил, но все равно в конце срывался на небольшую грубость, а кажущийся беззаботным и даже по-детски наивным Вэй Усянь методично выводил его на эти срывы, ловя кайф с его животных порывов. Вот и теперь Лань Ванцзи жадно вылизывает его губы, проходится языком по ребристому небу, буквально трахает его рот, собственнически сжимая его ягодицы. И приходит в себя только слыша за спиной ошарашенное: — Твою ж мать! Лань Ванцзи отскакивает от Вэй Усяня, аккуратно придерживая его за локоть, когда тот едва не оседает на пол на ослабевших ногах, и встречается взглядом с горящими яростью глазами Цзян Чэна. Вэй Усянь моргает, фокусируя взгляд, и резко бледнеет, когда осознает, что прямо перед ним стоит брат, ноздри которого раздуваются от тяжелого дыхания, а кулаки сжимаются, напоминая молоты. Цзян Чэн вообще крупнее каждого из них, не по росту, а по ширине плеч и количеству мышц. Если Лань Ванцзи — подтянутый и сухой, то Цзян Чэн — мощный и очень крепкий даже на вид, поэтому сейчас, сжимая зубы до скрипа, он напоминает разъяренного зверя, готового броситься на врага и разодрать ему глотку. Вэй Усянь ойкает и неловко пятится назад, всего через пару шагов упираясь лопатками в стену. Лань Ванцзи же смотрит холодно, стоя чуть впереди и будто загораживая Вэй Усяня собой, и Цзян Чэн смотрит в ответ прямо на него, игнорируя своего брата. — Я так и знал, что ты своего добьешься, — шипит Цзян Чэн. На его лице ходят желваки. — Я еще в школе видел, как ты на него пялился, а когда он недавно привел тебя, я понял, что с тех пор ничего не изменилось. Вэй Усянь наконец-то стал нормальным человеком, завел семью, но надо было тебе, извращенцу, припереться и все испоганить!  Взглядом Лань Ванцзи можно замораживать океаны, но он стойко сносит все несправедливые обвинения. Ему плевать, что подумает о нем Цзян Чэн, приемные родители Вэй Ина, да весь мир, если это поможет сохранить тайну Вэй Усяня и его душевное спокойствие. — Цзян Чэн, все не так! И, пожалуйста, не кричи, если тебя услышит твоя матушка, меня здесь похоронят заживо, — пытается вступиться Вэй Усянь, но, кажется, делает только хуже. — А ты! — оборачивается на него Цзян Чэн. — Чего тебя вечно на приключения тянет?! И ладно бы адекватное чего, так нет, ты в голубые дали податься решил! Жена умница, сын замечательный, а у тебя в заднице шило и не только, — с отвращением выплевывает он. Кулаки Лань Ванцзи сжимаются, он недобро прищуривается, готовый в любой момент пустить в ход грубую силу. Он не слишком хорош в словах, зато за дорогих ему людей готов драться. Вэй Усянь, замечая это, успокаивающе кладет руку ему на плечо и снова обращается к Цзян Чэну: — Пожалуйста, давай обойдемся без грубостей и спокойно поговорим.  Цзян Чэн хмыкает: — С Вэнь Цин поговори. Мне прям интересно, как ты будешь жене свои заднеприводные пристрастия объяснять. Она же верит тебе, а ты, как последняя скотина, на кого попало вешаешься. — Лань Чжань — не «кто попало»! И вообще Вэнь Цин нормально… — О, так она «нормально»! — перебивает Цзян Чэн, а затем грубо хватает его за запястье. — Так пойдем, расскажешь ей, то-то она счастлива будет! Цзян Чэн волочет его по коридору, не слушая его бормотания и не обращая внимания на неуверенное сопротивление. Лань Ванцзи идет следом, сдерживаясь от того, чтобы силой не отцепить руку Цзян Чэна от Вэй Ина, потому что последний взглядом умоляет не вмешиваться. Если они затеют драку, сюда точно сбежится весь дом, и их отношения станут достоянием общественности. Они почему-то идут в сторону гостевых комнат, а не гостиной, но Лань Ванцзи в принципе не особо обращает внимания на направление, потому что грубость Цзян Чэна его на удивление сильно раздражает. Они уже почти подходят к одной из гостевых, когда Цзян Чэн продолжает: — Вэнь Цин с шицзе сидят сейчас, обсуждают свои женские штучки, детей… Твоего, между прочим, сына! А ты в это время вылизываешь рот какого-то… — Подожди, Вэнь Цин сейчас с шицзе? — Вэй Усянь вдруг начинает вырываться активнее. — Цзян Чэн, стой, я потом скажу жене, обещаю, при тебе скажу, только не надо сейчас… — Что, стыдно перед сестрой такое говорить? — он ухмыляется, проворачивая дверную ручку, и втаскивает Вэй Усяня в комнату, тут же замирая на месте. Распластавшаяся на кровати, с покрасневшими щеками Цзян Яньли вскрикивает, спихивая с себя Вэнь Цин, и резко садится, дерганным движением оправляя юбку. Вэнь Цин облизывает налившиеся кровью губы, садясь рядом и неловко смотря на шокированного Цзян Чэна: — Упс. Это все, что она успевает сказать, перед тем как Цзян Чэн срывается в гостевую ванну, выкручивая кран с холодной водой и подставляя под него голову. Его провожают четыре пары глаз, обладателям каждой из которых сейчас некомфортно и несколько стыдно. Хотя вообще-то нормальные люди стучат, прежде чем войти. Лань Ванцзи предусмотрительно запирает дверь и приветственно кивает Цзян Яньли, с которой они еще не успели нормально познакомиться. Кажется, это надо сделать в ближайшее время. Когда Цзян Чэн возвращается из ванной, с его волос капает вода, а в комнате стоит тишина. Он окидывает четверку взглядом, задерживаясь на Лань Ванцзи и не задерживаясь на крайне смущенной сестре. Наконец он резко выдыхает и почти военным шагом отходит к креслу, явно решив, что информацию, которую он собирается сейчас получить, лучше слушать сидя, во избежание несанкционированных падений. — Так что, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

***

Когда Цзян Чэна, выглядящего так, словно его хорошенько стукнули по голове, выпроваживают из гостевой с пожеланием непременно найти бутылочку хорошего вина для успокоения нервов, комната погружается в тишину. Четверо переглядываются, оценивая реакцию друг друга на откровения перед Цзян Чэном и размышляя о будущем. Хорошо, что Цзян Чэн согласился сохранить их секрет. А что если бы он не? И как вообще они планируют жить дальше, через пять, десять, пятнадцать лет? — Рад нашему знакомству, пускай и в не самых лучших обстоятельствах. Надеюсь узнать вас получше, — кивает Лань Ванцзи Цзян Яньли.  Та пожимает протянутую ей руку: — Взаимно, и можно не так официально. А-Сянь рассказывал о тебе много хорошего.  Лань Ванцзи снова кивает, Вэй Усянь подныривает под его руку, прижимаясь всем телом. — Что будем делать дальше? — озвучивает мучающий всех вопрос Вэй Усянь. — Я имею в виду, сегодня нам повезло, в будущем мы можем быть более осторожными и проявлять нежности только дома, но… В любом случае будет несколько подозрительно, если я буду слишком часто ходить к Лань Чжаню, а Вэнь Цин к шицзе. Нас заметил Цзян Чэн, значит, могут заметить и другие: родственники, знакомые, коллеги. Каждый из нас рискует работой и репутацией, ночуя друг у друга, за нами с Вэнь Цин и вовсе приглядывают органы опеки. — И у нас есть два ребенка, каждого из которых надо бы вырастить в заботливой семье. Наши похождения могут заметить родители их друзей, а в будущем — родители одноклассников, учителя и все прочие, — вздыхает Вэнь Цин.  — И мои родители регулярно интересуются, когда я снова выйду замуж, — тихо добавляет Цзян Яньли. — Боюсь, если я не сделаю этого в ближайшее время, они сами организуют мне брак. В любом случае, через десять лет, когда мне будет уже за сорок, я буду выглядеть очень подозрительной белой вороной в обществе, где семейные узы ценятся превыше всего. Но уезжать из Китая я не хочу и не могу. Думаю, у Лань Ванцзи похожая ситуация. Тот не отрицает: дядя последнее время все чаще интересуется тем, нашел ли он уже себе избранницу. Если он вдруг узнает, что Лань Ванцзи нашел себе вместо этого избранника, дядя скончается от инфаркта, предварительно отрекшись от младшего племянника и запретив ему даже могилу навещать. Если их «противоречащие нормам морали» предпочтения обнаружат, то о любой хоть сколько-нибудь престижной работе можно будет забыть навсегда, от позора они не отмоются. А еще у них могут забрать детей. А-Юаня уж точно, а может и Цзинь Лина, если сочтут, что детей растят в «развращенной обстановке». Было бы проще, если бы ориентацию можно было бы выбирать, но в реальном мире это работает совсем не так. Если каждый из них хочет сохранить свое счастье, то найти выход из этой ситуации трудно, почти невозможно. Лань Ванцзи, например, видит только один. — Цзян Яньли, ты не будешь против выйти за меня замуж? — осторожно интересуется он. Трое синхронно оборачиваются на него, непонимающе моргая, но с каждой секундой в глазах каждого медленно появляется осознание. — Это гениально, — выдыхает Вэнь Цин. Вэй Усянь закусывает губу, чтобы не улыбаться слишком широко, и быстро кивает несколько раз: — Две очень дружные полные семьи. Вполне логично дружные, потому что у нас дети почти одного возраста, а я, муж из одной семьи, являюсь братом А-Ли, жены из другой. Нет ничего странного, что жены, как подружки, ходят друг к другу в гости, пока мужья уезжают, я не знаю, на рыбалку. Нам с Вэнь Цин не надо разводиться, и органы опеки не интересуются почему мы это сделали, а еще надоедливые родственники никого не спрашивают про брак. — Можно купить таунхаус с одним подъездом на две двухэтажные квартиры, и тогда даже если кто-то заметит, что мы идем в один подъезд, это никого не смутит, — тихо добавляет Цзян Яньли. — А кто в какую квартиру направляется — никто уже не узнает, так что мы все сможем жить с возлюбленными. Улыбка Вэй Усяня растягивается почти до ушей. — Вот только как же А-Лин? — Цзян Яньли взволнованно смотрит на Лань Ванцзи. — Я усыновлю его, — пожимает плечами тот. — Не вижу в этом проблемы, я всегда любил детей. Будем вчетвером растить двоих, мальчикам будет весело вместе. Цзян Яньли тепло улыбается, глядя на него, а Вэнь Цин стискивает ее в объятиях, пока Вэй Усянь переплетает их с Лань Ванцзи пальцы. — Я согласна, — шепчет Цзян Яньли.