Потребовалось всего пара мгновений, чтобы превратить довольно успешную спасательную миссию в полный бардак, и неудивительно, что главным поставщиком разрушений был брат.
Рицу должен был с самого начала знать, что добром это не кончится. Он мог сделать немногим больше, чем отступить с ослабленными коленями назад, прислонившись к Шо, и наблюдать, как Ханазава отбрасывает Рейгена в момент удара, от которого разлетелась земля.
— Прости! — плакал брат, двигаясь слишком быстро для обычного глаза. Ханазава снова оттащил Рейгена в сторону, швыряя мужчину заклинанием, как тряпичную куклу. Он отклонился от еще одного едва смертельного удара.
Наверху, на возвышении, остальным членам культа надоело ждать. Клоны за клонами спускались, окружая Ханазаву в попытке отвлечь его достаточно надолго, чтобы брат смог завершить приказ, который дал ему Мацуо.
— Разве ещё ты не усвоил урок? — рявкнул Ханазава, яростный оскал прорвался сквозь его сосредоточенность.
— Не помню, чтобы ты меня побеждал, — возразил Мураки.
Сакурай прошел мимо, не сводя глаз с Шо и Рицу. Клоны расступились перед Чародеем, и полы загрохотали под ним.
— Не возражаешь, если я оставлю тебя на секунду? — спросил его Шо.
Рицу высвободил руку, и в тот момент, когда он сделал шаг назад, Шо провалился в портал под ногами. Сакурай остановился и боязно огляделся, но не поднял глаз вовремя, чтобы увидеть, как Шо приземляется ему на плечи.
Шо умудрялся выглядеть так, будто ему было весело, хотя все шло до ужаса неправильно.
Предполагалось, что возвращение Шиге в целости и сохранности решит все их проблемы, не так ли? По крайней мере, так думал Рицу, но теперь, оглядываясь назад, это им совсем не помогло бы. Мацуо все еще держал его под контролем, и брат выполнял все, что он приказывал. Единственное, что у них получилось сделать, заключалось в том, что теперь брат плакал, вместо того чтобы выполнять приказы с каменным выражением лица.
Это был худший кошмар Рицу, его страхи превратились в реальность. Шиге убьет их, и ни у кого не было сил остановить его.
Разве не этого он хотел? Чтобы испытать свои силы против сил брата? Чтобы увидеть его наихудшую сторону? Чтобы они наконец смогли сразиться друг с другом.
Тошнота подступила к горлу Рицу.
Это
не то, чего он хотел. Нисколько.
Разве они не могли просто… подраться? Помериться силами в Ковене Пробуждения. Как Рицу делал с Такеши и Го.
Но брат никогда не хотел этого. Всегда на взводе, прячась в свою раковину при малейшем намеке. И Рицу никогда не давил на него.
И он гноился. Как и многое другое, что осталось невысказанным. Он не спрашивал, почему брат отказывал, думая, что это очевидно. Брат также не спрашивал, почему ему так сильно хотелось это сделать. Они неловко танцевали друг вокруг друга, медленно погружаясь все глубже и глубже в тишину, сотканную из бесполезных слов.
И теперь они здесь.
Таков был конечный результат.
Ни один из них не хотел говорить об этом.
Так что теперь им обоим пришлось расплачиваться за последствия.
Было ясно, что сердце брата не рвалось в бой. Он не хотел этого делать, не хотел быть здесь и никогда не хотел ничего большего.
Рицу ждал, что клоны нападут на него, что владелец меча попытается разрубить его пополам. Он чувствовал слабость, колени у него подкосились. Но клоны роились вокруг Ханазавы и Рейгена, а Шо не давал Сакураю покоя. В данный момент брат смотрел только на Рейгена, поэтому Мацуо тоже был увлечен им.
Трудно было сказать, на что смотрела ведьма на вершине платформы, но Рицу был почти уверен, что не на него.
Никто не обращал на него никакого внимания.
От этой мысли у него во рту появился кислый привкус. Он был здесь настолько бесполезен, что даже члены культа забыли о нем.
Однако не все оставили его в покое. Ямочки отплыл от Мацуо, пока внимание Заклинателя Духов было сосредоточено на чем-то другом, и бросился к Рицу.
— Ладно, — сказал он, — Вставай, пацан. Никто не смотрит. Пора уходить.
Что? О чем он говорил?
Если только…
Никто не смотрел. Было бы так легко проскользнуть в тень и приблизиться к возвышению с другой стороны, которую не видели остальные.
Рицу стиснул зубы. Его конечности задрожали, когда он оттолкнулся от пола.
— Давай, Рицу, — сказал Ямочки, — Нам лучше убраться отсюда, пока остальные не видят.
— Что? — кашлянул Рицу, — Убраться? В смысле? — Он изо всех сил старался направить хмурый взгляд в сторону Димпл, но он никак не повлиял на его настроение.
— Разве ты не видишь? — сказал он, — Драка вышла из-под контроля. Рейген думал, что сможет отговорить этих людей, но из этого явно ничего не вышло. Мы не можем победить Шиге, так что бой уже можно считать проигранным. Будет лучше, если мы сократим наши потери, пока еще можем, и уйдем. Вернемся в следующий раз с новыми силами.
С новыми силами? Рицу покачал головой. На это не было времени. Если они не сделают этого сейчас, то когда?
И Ямочки не говорил с остальными, не так ли? Не пытался уговорить их уйти вместе с ним. Единственная причина, по которой он разговаривал с Рицу, заключалась в том, что другие ведьмы забыли о нем.
Они двое были бы единственными, кто ушел бы, насколько Ямочки был заинтересован.
Шар темно-синего огня ударил в то место, на котором только что стоял Рейген, и бедняга отлетел в другую сторону, выглядя нездорово зеленым от такого обращения. И все это время от брата слышалась череда приглушенных извинений.
Стоя на возвышении, Рицу видел, как Мацуо стиснул зубы.
— Заткнись, заткнись, заткнись! — выдавливал из себя мужчина.
Рицу сжал кулаки на полу.
— Я никуда не уйду, — прошипел он, пытаясь подняться на дрожащие ноги. Они не держали никакого веса, скользили и дрожали в коленях. — Я забираю отсюда своего брата.
— Будь благоразумен, Рицу! — сказал Ямочки, — Никто из вас не выберется отсюда живым, если мы ничего не предпримем. Самое меньшее, что мы можем сделать, это убедиться, что хотя бы некоторые из нас выживут, чтобы отомстить. Посмотри на себя! Ты едва держишься на ногах! Что ты можешь сделать?
Немного поодаль Шо пнул Сакурая в живот, держась за его меч светящимся красным когтем. У него были видны перья.
— Я нужен брату.
Разве это не правда? Так было всегда, с тех пор, как они были маленькими. О, как Рицу это возмущало. Что он всегда должен быть ответственным, что он должен был вести себя хорошо и никогда не совершать ошибок. Что ему нужно было присматривать за Шиге, чтобы тот не вышел из себя и в конечном итоге не причинил вреда себе или кому-то еще. Ему никогда не позволялось быть тем, кто совершал ошибки, тем, кто лажал и просто жил. Он должен был быть примером. Каждое мгновение бодрствования он думал о Шиге. Ему нужно было быть таким. Мама с папой не могли быть рядом все время, и в любом случае они были не в своей тарелке со всеми этими потусторонними вещами. Они никогда не видели Шиге в худшем его проявлении.
В течение такого долгого времени Рицу был
единственным человеком, который был у Шиге. И было очень трудно выключить этот режим и двигаться дальше, избавившись от горечи.
И вот они здесь, с Рейгеном, Ханазавой и даже Шо, слишком занятыми попытками остаться в живых. Брат нуждался в нем, и он был единственным, кто мог что-либо сделать.
Ему пришлось встать. Оттолкнувшись изо всех сил, он поднялся на ноги. Его голова была слишком легкой. Вынужденная разлука с духом брата все еще давила на него тяжелым грузом. Руна чистой болью пробежала по его нервам. Болел каждый мускул. Они были слабым, не как после тщательной тренировки, а как будто он голодал целую вечность, и его мышцы начали атрофироваться.
— Не будь идиотом! — рявкнул Ямочки.
— Я… никуда не пойду, — процедил Рицу сквозь зубы, — Если ты так спешишь… то убирайся!
Ямочки громко выругался и содрогнулся всем своим существом.
— Прекрасно! — сказал он, — Пеняй на себя! Мне все равно!
Он прошел сквозь пол и выбрался из логова.
Рицу стиснул зубы и сосредоточился на дыхании. Было тяжело, когда его легкие горели так, словно вот-вот откажут. Как будто он бежал несколько часов, а не пытался удержаться на ногах.
Брат был так близко. Может, он мог… Если он доберется до брата…
— Знаешь, а если подумать—
Рицу споткнулся и потерял равновесие. Ямочки стоял рядом с ним и ухмылялся.
— Я заметил кое–что забавное, — сказал дух.
— Я думал, ты ушел, — процедил Рицу сквозь зубы.
— Я ушел. Но я передумал. Не хочешь узнать, что я заметил?
— Если это какой-то бред, то—
— Тот парень, Мацуо, который контролирует Шиге? Видишь его? Он кажется слабым, — сказал Ямочки, — Он избегает драк, держится на расстоянии и заставляет своих питомцев делать все за него. Когда все ввязываются в драку, он просто стоит рядом и орет.
Рицу посмотрел на Заклинателя Духов. Мужчина стоял, обхватив себя руками, постукивая ногой по полу, время от времени поглядывая на драку, затем отводя взгляд. В то время как Сакурай и Мураки были заняты борьбой, Мацуо просто стоял, даже не думая о том, что присоединиться к ним.
Ямочки был прав.
Мацуо выглядел так, словно он упадет после нескольких ударов.
— Думаешь… — начал он.
— Нужна помощь? — спросил Ямочки.
Рицу посмотрел на ухмыляющегося духа.
— В чем подвох? — спросил он.
— Какой подвох? — сказал Ямочки, притворяясь обиженным, — Понятия не имею, о чем ты. Разве я не могу просто помочь своим друзьям?
Рицу поморщился. Как бы ему ни было неприятно признавать это, он не смог бы в одиночку совершить прогулку до Мацуо. Никакое чувство вины не могло привести его в форму.
— Ты вылетишь, как только брат вернется домой, — выплюнул он.
— Думаешь, он позволил бы мне остаться подольше? — сказал Ямочки и исчез. Следующее, что Рицу осознал — в нем снова появилось чужеродное присутствие.
Прошло много времени с тех пор, как Ямочки пытался овладеть им. В то время Рицу был молод, и дух обещал ему всевозможные вещи. Власть, контроль, свободу. Рицу быстро усвоил, что Ямочки скор на обещания, но медлителен в их выполнении.
Сейчас это ощущалось по-другому по сравнению с тем, когда его мана была для нег новой, свежей и волнующей. Может, потому, что теперь ему было с чем сравнить. И по сравнению с всеобъемлющей, властной, переполняющей его силой, которая была духом Шиге, Ямочки был ничем. Он едва был заметен, как намек в глубине его сознания. Податливый. Сотрудничающий.
«
Боже, пацан», — сказал Ямочки: «
Надо было предупредить, что ты так устал.»
Он вскочил на ноги.
«Я не могу дать тебе много. Поторопись.»
— Да, да, — сказал Рицу. У него не было ни малейших сомнений в том, что, если дела пойдут плохо, Ямочки выйдет быстрее, чем тот успеет сказать «Подожди!»
В море клонов брат обхватил свою голову руками. Его фигура исказилась, как будто он пытался разломиться надвое и собраться заново.
Сквозь шум борьбы до ушей Рицу донесся голос Рейгена.
— Все в порядке, Шиге, — кричал мужчина, поднимая руки в знак капитуляции. Он выглядел так, словно его стошнит, если Ханазава бросит его еще раз. — Все в порядке. Я знаю, это не ты!
— Нет! — закричал брат, — Отойди. Отойди!
Клоны окружили их, Рицу не мог видеть должным образом, но он мог чувствовать бурное давление сил брата, усиливающееся из-за его беспокойства.
Ему нужно поторопиться. Рицу пригнулся, двигаясь в тени возвышения. Шо был занят тем, что удерживал мужчину с мечом подальше от драки, а клоны изводили Теруки и Рейгена. Никто не подумал о нем дважды.
Свет падал как раз под нужным углом, чтобы нарисовать длинные тени рядом с возвышением и вокруг стен комнаты. Рицу отступил в темноту и начал кружить по комнате.
Никто и глазом не моргнул.
Сквозь клонов Рицу мог видеть брата, стоящего неподвижно, обхватившего себя руками за туловище. Рейген медленно приближался к нему, как идиот, с поднятыми руками, так, чтобы Шиге мог их видеть, как будто это могло чему-то помочь.
Клоны попытались приблизиться, но были отброшены Ханазавой.
— Рейген! — крикнул блондин, но он не смог остановить мужчину.
— Все в порядке, — услышал он мягкий голос Рейгена. Он подошёл совсем близко. — Я знаю, что ты никогда бы намеренно никому не причинил вреда. Иногда это трудно, я понимаю. Но ты всегда усердно работаешь и делаешь все, что в твоих силах, и мы все желаем тебе наилучшего.
— Ради всего святого, — крикнул Мацуо, — Моб, сломай ему руку.
Треск был слышен даже с того места, где стоял Рицу. Он поморщился, отводя взгляд. Вопль брата был почти таким же громким, как и Рейгена.
— И перестань плакать! — рявкнул Мацуо, скрестив руки на груди так, что костяшки пальцев побелели на закатанных рукавах.
Силы брата заколебались — они были достаточно сильны, чтобы это почувствовал даже Рицу.
«
О, боже», — голос Ямочки эхом отозвался в голове Рицу: «
Нам надо спешить».
Сквозь тени Рицу добрался до темной стороны возвышения. Он начал медленно подниматься по лестнице, чтобы его не заметили. Мацуо находился невысоко, но даже с этой высоты Рицу лучше видел перепалку внизу.
Благодаря глупости Рейгена клонам Мураки удалось отделить Ханазаву от этого человека. Теперь Рейген стоял совсем один в кругу с братом. Шиге заметно дрожал, почти согнувшись вдвое от силы, которую он использовал, чтобы просто стоять неподвижно.
— Все в порядке, Шиге, — произнес Рейген, выдавливая слова сквозь зубы, прижимая сломанную руку к груди. Его улыбка выглядела неуверенной даже с такого расстояния, но он упрямо держался за нее. — Нет ничего, с чем не смог бы справиться величайший экзорцист нашего времени.
Брат шмыгнул носом, его рот был открыт, а губы шевелились. Должно быть, он что-то говорил, прошептал что-то тише, чем Рицу мог расслышать, потому что Рейген покачал головой.
— Я знаю, — сказал Рейген громко и отчетливо, — Мы справимся, обещаю.
Лицо брата сморщилось, и он превратился в размытое пятно, бросаясь к Рейгену. Рицу хотел отвести взгляд, но не мог. Это было все равно что смотреть на автокатастрофу. Они ничего не могли поделать.
Что-то пролетело между атакующим демоном и Рейгеном. Брат врезался в него на полной скорости, споткнулся об него и с громким треском ударился головой прямо об пол.
Рицу потребовалось мгновение, чтобы распознать в куче обрезков одного из клонов Мураки.
— Кагеяма! — закричал Ханазава, — Мне так жаль! Ты в порядке?
У Рицу заложило уши. Даже на таком расстоянии он чувствовал изменение давления воздуха. Изо рта Шиге вырвалось густое адское пламя, и он зарычал, как зверь. Он прыгнул, на мгновение исчезнув из поля зрения, и сердце Рицу подскочило к горлу, пока он не увидел, как Шиге приземляется на ближайшего клона, разрывая его пополам голыми руками.
Мгновение никто не двигался. Сердце Рицу бешено колотилось в груди, когда Шиге поднял голову с большими, как блюдца, глазами.
Когда его взгляд остановился на другом клоне, он бросился вперед, оскалив зубы. Он вонзил их в шею клона, разрывая его, словно это была не более чем ткань.
— Мацуо! — закричал один из клонов значительно более высоким голосом, — Сдерживай своего— Клон вспыхнул пламенем.
Конечно. Блестяще. Мураки, в некотором смысле, тронул брата. Брат, должно быть, видел его клонов как единое целое, и теперь, поскольку один из них прикоснулся к нему, он решил, что все они вступили в контакт. И поскольку Мацуо велел ему причинять боль любому, кто прикоснется к нему, у брата теперь было две противоречивые команды. Он был волен выбирать, кого из них он прикончит первым, и, выбирая между Рейгеном и Мураки, он, естественно, набросился на клонов.
Это был шанс Рицу. Преимущество должно было продлиться не так долго, прежде чем Мацуо откроет рот и перекроет его своими словами. Рицу побежал еще до того, как осознал это, а Ямочки настойчиво повторял «
Давай, давай, давай!» в его ушах.
Мацуо заметил его на мгновение позже, уже открыв рот, чтобы выкрикнуть команду, но слова превратились в удивленный вскрик, когда Рицу схватил его.
«
Время расплаты», — сказал Ямочки, помогая Рицу поднять кулак и обрушить его на лицо Мацуо.
Ямочки был прав. Мацуо не был бойцом. Рицу никогда не был из тех, кто затевает драки, но Заклинатель Духов мог сделать немногим больше, чем поднять руки и закрыть лицо.
— Что ты— закричал он, — Помогите! Моб—
Еще один удар заглушил его команду прежде, чем она вышла из его уст. Рицу отвернулся, чтобы посмотреть на пол, беспокоясь, что это могло привести брата в еще одно неистовство, но он все еще был очень занят клонами. Несколько клонов заметили Мацуо, лежащего на лестнице, и уже поднимались наверх. Они не успели пройти далеко, как тут же загорелись. Ханазава раздражающе самодовольно улыбался по этому поводу в угасающем свете своих рун.
— Как… как ты смеешь? — выдохнул Мацуо, когда Рицу поднял его на ноги, — Я один из высокопоставленных членов Седьмого круга и—
Рицу придушил его.
— Верни мне моего брата! — закричал он.
Мацуо моргнул, и у него хватило наглости выглядеть запутанным. Как будто он действительно не понимал, о чем говорил Рицу. Рицу оскалил зубы и толкнул мужчину так, словно хотел сбросить его с лестницы. Мацуо вскрикнул и схватил его за руку, крепко сжимая, в глазах появилась паника.
Может, ему следует это сделать. Пусть этот человек упадет. Подобное падение могло закончиться переломом шеи. Это решило бы все их проблемы, не так ли?
— Сакурай! — закричал Мураки, — Сделай что-нибудь!
Рицу не видел, что именно сделал Сакурай, но внезапно земля, на которой он стоял, задрожала. Возвышение сместилось, части лестницы вплелись в конструкцию платформы. Руны, которые оставались невидимыми внутри сооружения, стали видны, когда лестница подалась назад у него под ногами, заставив его потерять равновесие.
Камень, который всего мгновение назад был твердым у него под ногами, исчез, как будто его никогда и не было, и Рицу оказался в воздухе. Его внутренности сжались, шок пробежал по конечностям, а в голове стало пусто.
Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что он не падает.
Его окружала знакомая аура. Холодное голубо-розовое сияние адского пламени его брата удерживало его на плаву.
Он изо всех сил пытался развернуться в его объятиях, чтобы увидеть брата. Даже когда он борется с захватом ведьмы, даже когда сражается с ордой клонов, он все равно…
Рицу стиснул зубы. Он отпрыгнул за пределы досягаемости маны и приземлился обратно на лестницу. Ямочки толкнул его в спину, чтобы он не свалился обратно вниз.
Оглядевшись, Рицу заметил, что Мацуо убегает. Пока Рицу был занят тем, что не умирал, Заклинатель Духов решил попытаться добраться до вершины и начал карабкаться по лестнице к лидеру ковена. Он получил неплохую фору.
Рицу знал не так уж много заклинаний. Он пробудил свои способности несколько лет назад, но разбираться в рунах было нелегко. Они требовали большой концентрации, а Рицу был никем иным, как перфекционистом.
Видя, что его цель пытается убежать от него, единственное, что пришло ему на ум, была руна барьера. Произнеси заклинание тысячу раз, и ты сможешь произнести его во сне, сказал Мицуура, и Рицу принял это близко к сердцу. Его рука метнулась вперед почти сама по себе. Барьер был маленьким и незначительным, скользким, как стекло, под ногой Мацуо.
Заклинатель Духов поскользнулся и упал. У Рицу было достаточно времени, чтобы понадеяться, что тот, возможно, скатится на пол и сломает по пути несколько костей, но лестница снова сдвинулась, образовав площадку, о которую он шлепнулся с жалобным хныканьем.
Стоя над ними, Ишигуро просто наблюдал.
Пыхтение и тяжелые шаги предупредили Рицу о том, что кто-то приближается к нему. Поскольку брат был занят разрыванием клонов на куски, Рейген воспользовался своим шансом пройти мимо него и вскарабкаться туда, где находился Рицу. Он положил руку на его плечо в манере, которая, возможно, должна была ободрить, но поскольку другая рука лежала на колене Рейгена, а мужчина так тяжело дышал, как будто собирался выкашлять легкие, это было больше похоже на борьбу с обмороком.
— Хорошо… рад видеть, что у вас двоих все хорошо, — сказал он, проводя рукой по своим щекам. Он несколько раз вдохнул и выдохнул, прежде чем пройти дальше.
Мацуо с трудом поднялся на ноги, когда увидел приближающегося Рейгена.
— Отойди! — рявкнул он, — Как ты смеешь! Ты хоть представляешь, кто я такой?
— Это ты заслужил за похищение людей, — сказал Рейген серьезным голосом и невозмутимым выражением лица. — Ты называешь себя могущественными, а потом заставляешь детей сражаться за тебя?
Мацуо запыхтел, закашлялся и махнул рукой в сторону драки, происходившей под ними.
— Тогда почему ты—?
— Мы выше обычных людей, — вмешался Ишигуро. Он подошел к краю и вглядывался в них, как птица на жердочке. Маска приглушала его голос, но звучавшее в нем ликование было невозможно скрыть. Он наслаждался зрелищем того, как рушится его ковен. — Твои слова ничего не значат для кого-то нашего уровня.
— И что это за уровень? — спросил Рейген, поднимая руки и поворачиваясь, словно пытаясь разглядеть, о чем говорит Ишигуро. — Что хорошего в том, что вы достигаете этой предполагаемой власти, когда вы делаете это, наступая на других?
— И почему мы не должны использовать других, если у нас есть такая возможность? — возразил Ишигуро, — Люди в этом мире были разделены на инструменты и тех, кто ими пользуется.
— Сам ты инструмент! — крикнул Шо снизу.
Ишигуро заметно ощетинился.
— Нет, — сказал он, — Я выше этого. Мы выше. Мы слишком долго стояли в тени. Хватит с нас! Все вы, вы могли бы присоединиться к нам! У тебя есть власть, у тебя есть сила, и все же ты решил поиграть с простыми людьми. Ты мог бы что-то изменить!
— Мы просто живем в реальном мире, — сказал Рейген, — Где люди несут ответственность за свои действия.
Спор явно начал раздражать Ишигуро. Маска чумного доктора опустилась еще ниже, когда он сердито уставился на Рейгена.
— Этот реальный мир, о котором ты говоришь… Разве люди, облеченные властью, не должны иметь возможности формировать ее так, как они считают нужным? У нас есть власть, поэтому по праву мы должны быть в состоянии сделать все так, как мы захотим. С наибольшей пользой для нас.
— Конечно, — сказал Рейген, — Мир продолжает меняться вместе со своими людьми. И как бы тяжело это ни давалось, иногда все и правда идет так, как нам нравится. Но немногие избранные могут решиться пойти против желаний всех остальных в ожидании, что проблем не возникнет. Это просто не сработает. Мне жаль.
Исигуро захныкал:
— Неправда! Мы бы показали вам другой мир, если бы ты не ворвался в мое логово и все не испортил!
Рейген с преувеличенным видом огляделся по сторонам.
— Мы пришли сюда с четырьмя людьми и двумя духами. А из нас шестерых четверо еще даже не достигли совершеннолетия. Если ты даже нас не можешь убедить, что дальше? — Он махнул рукой в сторону лифта.
Это… это действительно работало. Драка прекратилась, и теперь и Мураки, и Сакурай смотрели на них снизу вверх. Когда Рицу повернулся, чтобы посмотреть на них, Сакурай отвернулся и поправил очки на носу. Некоторые из клонов потирали свои шеи.
Слова Рейгена дошли до них. Из всего дерьма, которое когда-либо извергал этот человек, оно прижилось, и прижилось хорошо.
— То, во что вы играете здесь, в вашем собственном клубе — это все хорошо, но если вы строите свои воображаемые миры, вы не можете ожидать, что внешний мир последует за вами без боя. Если вы хотите внести изменения, вы должны это понимать. Никто не собирается воспринимать вас всерьез в таком состоянии. Посмотрите на себя! — Он указал пальцем на каждого из них и сказал: — У нас есть мужчина в деловом костюме, размахивающий катаной, взрослый мужчина в одежде, которая выглядит так, будто ее купили на распродаже в магазине костюмов, и парень, который похищает детей просто так. — Он развел руками. — Над вами будут смеяться, а затем арестуют, если вы выйдете отсюда и начнете нести чушь о контроле над миром. И у нас есть ты! — Он махнул рукой в сторону Ишигуро. — Кто носит костюм чумного доктора на открытом воздухе в двадцать первом веке? Очнитесь.
Оскорбление его наряда заставило Ишигуро согнуться пополам, и из маски вырвалось что-то похожее на булькающее шипение. Теперь, когда Рицу пригляделся, он действительно выглядел немного безвкусным.
— Ты… ты не имеешь права врываться в мое логово и извергать эту ложь! — сказал он.
— Член вашего культа похитил моего ученика, брата Рицу и… друга Теруки. Мы имеем полное право находиться здесь.
— У вас нет—
— Ладно, ты безнадёжен. — Рейген повернулся к Мацуо. — Ты, — сказал он, указывая на него, а затем разводя руками. — Будь благоразумен. Ты ведь видишь, что здесь происходит, не так ли? Большинство ваших последователей ушло, даже некоторые из ваших высокопоставленных членов, потому что поняли, насколько это всё чушь. Ты же не можешь думать, что это нормально.
Заклинатель Духов ничего не сказал, просто уставился на свои ботинки. Сочетание того, что его лицо встретилось с кулаком Рицу, а затем с полом, оставило на его лице синяки и рассеченную нижнюю губу. Горькая усмешка обнажила его зубы.
— Еще не слишком поздно сократить свои потери, — сказал Рейген, — Это был долгий день и долгая неделя. Давайте не будем затягивать.
Мацуо прищелкнул языком и покачал головой.
— Это нелепо, — сказал он, — Ты понятия не имеешь, что делаешь с этим демоном!
— При всем уважении, — сказал Рейген, — я имею дело с Мобом почти десять лет. Возможно, у нас не самый лучший результат, но я бы сказал, что у нас довольно хорошо получалось.
Мацуо поморщился.
— Если, — громко начал он, затем повторил чуть тише, —
Если я выпущу демона… Сможешь ли ты гарантировать мою безопасность? Он мог бы свободно атаковать, и ты ни за что не смог бы его сдержать. Использование его истинного имени больше не принесет тебе никакой пользы.
— Зная
его, — сказал Рейген, — это не будет проблемой.
Внизу, под ними, брат смотрел вверх. Он прекратил свое неистовство, чтобы внимательно следить за ними, переводя взгляд с Рейгена на Мацуо.
— Ты же видишь, — сказал Рейген, указывая на брата, — Он не нападал ни на кого другого, кроме клонов, с тех пор, как у него появилась такая возможность. Кроме того, он нападал только на тех, которые, как он знает, являются копиями. Я уверяю, что тебе ничего не угрожает. Просто поступи правильно.
Мацуо так сильно стиснул зубы, что Рицу услышал, как они заскрежетали друг о друга. Но он мог видеть точно так же, как и все остальные. Рейген добрался до него. Он измотал этого человека.
Они победили.
— Ладно, — сказал Мацуо. Он поднял руку и помахал брату. — Иди сюда.
Брат двигался медленно, поднимаясь по лестнице, переводя взгляд с одной фигуры на другую. Ханазава неуверенно улыбнулся в его сторону, и брат на мгновение остановился, чтобы посмотреть на него, прежде чем продолжить свое восхождение к Мацуо.
Заклинатель Духов не посмотрел на брата, когда тот приблизился, вместо этого выбрав точку где-то на задней стене. Брат нервно огляделся по сторонам краем глаза. Рицу затаил дыхание. Мацуо вытащил толстый красный маркер из внутреннего кармана своей куртки, который он откупорил зубами, прежде чем нарисовать метку на рубашке брата, прямо над его сердцем. Красные чернила впитались и растеклись по белой ткани, но это, казалось, не имело значения.
Когда Мацуо заговорил, он сделал это быстро, вполголоса и глядя скорее за его плечо, чем на брата.
— Я, Мацуо, Заклинатель Духов, сей освобождаю тебя, демона Моба, из своих объятий.
Эффект был мгновенным. Руна мигнула один раз темно-красным, прежде чем потускнеть.
Пол под братом треснул. Розовый и голубой вырвались из него, когда он упал на колени, издав вопль, который звучал совсем не человеческим. Он схватился за голову и закричал, когда возвышение начало рушиться под ним. В бетоне образовались глубокие трещины, большие куски конструкции отвалились. Ударная волна заставила всех упасть с разрушающейся платформы, их падение лишь несколько смягчил оранжевый адский огонь.
Ну. Некоторые из них упали мягко. Мураки и Сакурай, уже лежавшие на земле, без проблем увернулись, как только начался вой, но Мацуо упал как подкошенный, ударившись об пол с громким стуком, к огромному удовольствию Рицу.
Он не видел, что случилось с Ишигуро.
Комната вокруг них разваливалась на части, бетон и камень пролетали совсем близко. Рейген здоровой рукой схватил Рицу сзади за куртку и дернул их за большую плиту. Ханазава скользнул на ограждение, умудряясь при этом выглядеть круто, в то время как Шо просто выскочил из своего адского пламени без каких-либо проблем.
Рицу снова начинал уставать. Он чувствовал, как боль ползет вверх по его рукам и ногам, как его дыхание становится тяжелым в собственных ушах.
«
Извини, приятель», — сказал Ямочки, — «
Тебе не долго осталось.»
А потом он отключился. Дух подплыл к Рейгену, и Рицу почувствовал, что может упасть замертво в любую секунду, если позволит себе.
Стеклянный потолок треснул надвое, прежде чем разлететься на куски, и осколки дождем посыпались вниз.
Ярко-желтый пузырь защищал их от града, но даже Ханазава начал выглядеть устало.
— У кого-нибудь есть идеи? — закричал Шо, перекрывая нечеловеческий визг. Значительный кусок бетона пролетел у них над головой.
— Шиге! — закричал Рейген, но его голос либо не был слышен, либо не возымел никакого эффекта. Трудно было сказать, в чем дело.
Скоро всё закончится. Брату просто нужно было извлечь это из себя.
Здание издавало тревожные звуки. Полы тряслись, как в когтях землетрясения.
— Я пойду к нему! — крикнул Ханазава, вскакивая на ноги. Сила брата ударила по его барьеру в тот момент, когда он вышел из-за плиты, отчего по всей ее поверхности пошли трещины.
— Приятно было знать тебя, — крикнул Шо.
— Теруки! — позвал Рейген, — Пригнись, ты погибнешь. Я разберусь.
Ну да. Как будто у него было гораздо больше шансов добраться до брата. Рицу стиснул зубы и перелез через обломки.
— Как будто ты— Чт— Эй! Держи Рицу! — закричал Шо, но не остановился. Брат уже затихал. И Рицу знал… в глубине души он знал, что брат никогда бы не причинил ему вреда.
Ну. Возможно, он не
хотел этого делать. Но иногда он причинял.
Точно так же, как и Рицу.
Он стиснул зубы и подошел ближе. Адский огонь брата пролетел мимо, не причинив вреда, и хотя обломки угрожали подобраться слишком близко, большинство самых крупных осколков уже были сбиты. Чем ближе он подбирался к Шиге, тем тише становился шторм, пока он не превратился в легкое дуновение ветерка, касающегося его кожи.
Брат стоял на коленях на земле, в кратере, который он сам создал, там, где всего мгновение назад стояло возвышение. Полосы адского пламени, как розового, так и голубого, вырывались из него, даже когда его крик становил тише.
Хватка Заклинателя Духов, должно быть, удержала его от взрыва после того, как две его половины снова соединились. Но теперь ничто не остановило брата от того, чтобы впасть в неистовство.
Каждый всхлип отдавался грохотом, само здание резонировало с его срывом.
Рицу с трудом перебирался через обломки, передвигаясь на четвереньках, чтобы спуститься туда, где плакал брат. Сердце билось где-то в горле, на ладонях выступил холодный пот.
— Брат? — Его голос дрогнул. Совсем чуть-чуть.
Брат свернулся калачиком на земле. Его тихие причитания превратились в приглушенные рыдания, доносящиеся из-за бетона.
Рицу не знал, что сказать. Было так много всего. Извинения в сотне различных форм. Однако в тот момент ни одно из них не пришло на ум. В голове у него звенело пустотой при виде разрушений, которые учинил Шиге.
— Брат, — сказал он и опустился на колени рядом с дрожащим телом Шиге. Крылья брата были достаточно большими, чтобы заслонить луну, если поднять их над головой, его рога были высокими и утолщенными вместо крошечных красных вершин, какими они обычно были. Адский огонь плясал на его коже и остатках разорванной рубашки.
— Брат, все в порядке, — сказал Рицу, — Все кончено. Ты в безопасности.
Брат продолжал причитать. Его руки были сжаты в кулаки по бокам головы.
Рицу протянул руки и положил их ему на плечи. Брат подпрыгнул, поднял голову так быстро, что оцарапал бы лицо Рицу своими рогами, если бы тот вовремя не отпрянул.
Его глаза сияли ярко-белым светом.
Рицу больше не был уверен, с каким существом он разговаривает. Воздух был раскален от запаха серы, и, возможно, остальные были правы. Может быть… может, никакой другой сущности и не было. Может, её никогда не существовало.
Рицу притянул Шиге в объятия.
— Я так рад, что ты в безопасности, — сказал он.
Шиге застыл в его объятиях. Воздух застоялся, и Рицу чувствовал, что не может нормально двигаться. Поэтому он держался крепко.
— Мне так жаль, — сказал он, — За все. Я… Мы были… так далеко друг от друга так долго, что я забыл… Я хотел поговорить с тобой, но чувствовал, что не могу, и тогда я обвинил во всём тебя. Мне жаль, Шиге. Мне так жаль.
Медленно, очень медленно брат съежился, как и стены и пол вокруг них, сжимаясь в объятиях. Когтистые руки обхватили его и удержали в хватке.
— Прости.
Голос Шиге был тихим, очень тихим из-за плеча его куртки.
— Нет, это… — Рицу сглотнул. — Да. Ты прощен.
Когти царапнули его по спине, и Рицу шевельнулся.
— Ау, осторожнее, брат, — сказал он, — У тебя сейчас немного заостренные руки.
Послышалась влажная икота, которая могла быть легким смешком или просто последними звуками последнего плача. Однако, прежде чем уйти, напряжение спало. Брат прислонил голову к плечу Рицу, вялый и едва двигающийся.
— Пойдем домой, — сказал Рицу.
Брат кивнул.
Остальные собрались вокруг кратера, помогая им взобраться наверх. Брат придвинулся, чтобы навалиться всем своим весом на Рейгена, в то время как Ханазава завис слишком близко. Шо схватил Рицу за руку и потянул его вверх. Рицу изо всех сил старался удержаться на ногах, в то время как Шо, все такой же энергичный, как всегда, подпрыгивал на месте.
— Я надеялся на финальную схватку, — сказал он, ударив кулаком по ладони, — Брат против брата. Последний кровный поединок!
Ноги Рицу скоро подкосятся, если они не двинутся с места.
— Меня бы размазало по стенам.
— Недостаток практики! — сказал Шо, — К тому же, не думаю, что твой слабак-братец и пальцем бы против тебя пошевелил.
— Я же сказал, прекрати! — рявкнул Рицу, переводя взгляд с Шо на Шиге, но брат не слышал ни слова. В данный момент он держал свои когти на плече Рейгена.
Когти брата так и не превратились обратно в пальцы.
Шо закатил глаза, открыв рот, чтобы сказать что-то еще, но был прерван, когда из-под обломков поднялась фигура, одетая в темное.
Ведьмы Седьмого круга исчезли. Они воспользовались своим шансом выбраться во время всей суматохи и не оглядывались назад во время бега.
Единственным, кто все еще оставался в живых, был Ишигуро.
Лидер шабаша крепко держался за свою маску, защитные очки были разбиты, а птичий клюв помят при падении. За ней он прятал лицо старика. Ничего впечатляющего, насколько считал Рицу. Даже на удивление обыденное, если не считать множества рун, вырезанных на его плоти. Он выглядел совсем не так устрашающе, как когда он нависал над ними с высоты.
В таком виде он был едва ли выше брата.
Ишигуро бросил маску на пол, отчего стекло ее глаз еще больше треснуло.
— Как вы смеете! — завопил он. Его кожа натянулась вокруг лица, очертания рун подчеркивали его морщины. — Все вы! Как вы посмели ворваться в мое логово и разрушить мой круг?
— Ты ещё стоишь? — спросил Рейген, — Да ладно тебе. Все кончено. Мы уходим.
—
Нет! — закричал мужчина, топая ногой по земле, как ребенок. — Никто из вас не уйдет без моего
разрешения!
Он поднял руки над головой. Сила хлынула потоком, между его руками появилась замысловатая руна. Рицу не узнал её, у него не было времени прочитать, прежде чем она погрузилась в темную сферу.
Черная дыра. Должно быть, это была модификация портальной руны, но гораздо более опасной. В тот момент, когда она активировалась, её мощь стала очевидной. Камни размером с кулак, выбитые взрывом брата, полетели к ней, поглощенные чернильной чернотой пустоты. И чем дольше она была активна, тем сильнее становилось притяжение.
— Я не проиграл! — закричал Ишигуро, — Я никогда не проиграю! Я сотру вас всех! Начну все сначала с новыми рекрутами, новой базой, новым
всем!
— Лады, — сказал Шо, — Я готов. Позволь мне разобраться.
Он исчез со стороны Рицу, появившись рядом с Ишигуро. Быстрым ударом ноги под колени лидер ковена Ишигуро, спотыкаясь, упал. Руны исчезли, как и заклинание.
Ишигуро крутанулся, призывая в свои руки новые заклинания, посылая в Шо какие-то мощные удары, но тот с легкостью уклонялся от них, мало заботясь о том, что проклятия въедались в бетон.
— Стой смирно, маленький дьявол! — закричал Ишигуро.
Шо ухмыльнулся от уха до уха, обнажив ряд очень острых зубов. Он прижался к земле, готовый к прыжку.
— К несчастью для тебя, — сказал он, прежде чем прыгнуть и повалить ведьму на землю, — Ты больше не нужен.
Ишигуро издал последний вопль, прежде чем с треском упасть на землю. Он не встал, когда Шо выпрямил спину.
— Что ж, — сказал он, — Готовы убраться отсюда?
*
Водитель такси, возможно, и не был тем, которым они пользовались раньше, но ему, казалось, было так же неуютно наблюдать, как окровавленная компания подростков с одним взрослым, баюкающим сломанную руку, помогают мальчику в самом реалистичном костюме демона, который он когда-либо видел, забраться на заднее сиденье его такси.
Крылья брата не скрылись. Ни рога, ни хвост тоже. По крайней мере, сияние в его глазах угасло, а волосы не плясали вокруг черепа темным ореолом, но это мало помогло ему вписаться в машину. Ему приходилось откидывать голову назад, чтобы его рога касались подголовника, а не царапали потолок. Никто ничего не сказал об этом на обратном пути, но Рицу был почти уверен, что все думали об этом. То, как Ханазава неоднократно тянулся к брату, а затем с силой отдергивал себя, когда кончики крыльев брата волочились по земле, заставило Рицу так сильно стиснуть зубы, что теперь он мог добавить боль в челюсти к списку многих болей, которые он испытывал прямо сейчас.
— Итак, — дрожащим голосом произнес водитель, пытаясь скрыть его за смехом. — Вы из какой-то театральной группы или что-то в этом роде?
Он довольно быстро закрыл рот, когда Рейген попросил его отвезти их в ближайшее отделение неотложной помощи.
Не все из них поместились в такси, поэтому Шо сказал, что он пойдёт своим путём.
— Куда ты пойдешь? — спросил Рицу, как только брата благополучно запихнули в кабину, Рейген устроился на переднем сиденье, а Ханазава — на среднем.
— У меня есть свое жилье. Мы остаёмся в доме одного из моих товарищей. Не очень-то похоже на логово. Квартира с одной спальней. — Шо раскачивался взад-вперед. — Мне действительно следует проверить, как они там. Посмотреть, не нуждается ли кто-нибудь еще в спасении.
Рицу переминался с ноги на ногу.
— Итак… что будет теперь? — спросил он.
— Со мной? — сказал Шо, затем пожал плечами. — Не знаю. Зависит от того, что папаша решит делать дальше. — Он быстро взглянул на Рицу, прежде чем улыбнуться. — Не волнуйся! Это не последний раз, когда ты меня видишь.
Вымученная улыбка тронула уголок рта Рицу.
— Конечно, — сказал он. — Однажды я попытался избавиться от своих демонов. В итоге я сам и вернул их.
Шо просто рассмеялся на это, слегка помахал рукой и исчез.
Таксист поднял голову от того места, где он барабанил пальцами по рулю. Он огляделся, сбитый с толку тем, что один из клиентов только что взял и исчез, пока он не видел. Его взгляд блуждал по опушке леса, и мурашки пробежали у него по спине.
— Двигайся, — рявкнул Рицу на Ханазаву, — Я сяду рядом с братом.
— Что? — сказал Ханазава, раздражающе искренний в своем притворном замешательстве. — Но я уже сел. Давай, Младший, нам нужно отвезти Рейгена в больницу.
Рицу… слишком устал для этого дерьма. Брат был почти без сознания, и Ханазава думал, что он сможет извлечь что-то из этой ситуации? Он стиснул зубы.
— Хорошо, — выдавил он из себя и забрался внутрь, захлопнув дверцу с чуть излишней силой.
Таксист, казалось, почувствовал облегчение от того, что просто тронулся с места. Рицу видел в зеркале заднего вида, как он намеренно смотрит куда угодно, только не на дым, поднимающийся из леса.
Отделение неотложной помощи в это время ночи было переполнено, большинство пациентов шумели и были более или менее навеселе. Брат удостоился нескольких странных взглядов и неприятных слов, но был слишком в отключке, чтобы даже полностью осознать, что с ним разговаривают.
Ханазаву с вывихнутым запястьем выписали с простой повязкой и инструкциями держать её в прохладе, чтобы уменьшить отек, и принимать обезболивающие, если станет совсем плохо. Рейгену, с другой стороны, предстояло задержаться еще ненадолго, чтобы наложить гипс на руку.
— Вам троим следует пойти домой, — сказал он, развалившись в приемной и выглядя таким же изможденным, как и остальные. — Идите и расскажите Кагеямам. Они будут на седьмом небе от счастья от того, что им вернули их сбежавших мальчиков.
Хорошо. Брату не стоило стоять с ними в разорванной рубашке и куртке Рицу, неловко накинутой на спину на холоде. Они должны отдыхать дома. Он немного беспокоился о том, как отреагируют мама и папа. Он не сказал им, куда направляется. Но, конечно, они могли бы простить его, раз уж он вернул Шиге. Рицу потянул брата за руку, чтобы привлечь его внимание. Они подошли к стоянке такси возле больницы, и, к большому неудовольствию Рицу, Ханазава последовал за ними.
Шиге не произнес ни слова с тех пор, как они покинули логово. Из всех них он, должно быть, был самым уставшим. Конечно, он выглядел соответствующе, начиная с его конечностей и заканчивая одеждой, свисавшей с него. Казалось, ничего не могло вывести его из оцепенения.
Должно быть, он был измучен.
Рицу убедился, что дверь, закрываясь, не ударит брата по хвосту и крыльям, и в своем беспокойстве пропустил Ханазаву, который снова занял среднее сиденье. Сейчас он даже не стал спорить.
Когда он назвал водителю их домашний адрес, брат двинулся.
— Хей, — тихо сказал Ханазава, — Чувствуешь себя лучше?
Полностью игнорируя его, брат неловко повернулся на своем сиденье и перегнулся через него, чтобы схватить Рицу за руку. Его когти казались громоздкими, скручиваясь на краю рукава Рицу. Он открыл рот, но вскоре закрыл его, не сказав ни слова, и покачал головой.
Рицу знал, что он имел в виду.
— Нет, брат, — сказал он, — Нам нужно отвезти тебя домой. Ты даже не представляешь, как волновались мама с папой.
Брат с трудом сглотнул и снова покачал головой.
— Я, — прохрипел он, его голос звучал ужасно, — Я не пойду.
— Но… но почему? — спросил Рицу, — Я… Ты так устал. Тебе нужно лечь. Хорошо отдохнуть. Мы можем поговорить обо всем утром. Но нам пора домой.
— Нет, Рицу, — брат покачал головой, глядя вниз. Он сглотнул еще несколько раз, его рука дернулась на рукаве. — Тебе нужно пойти домой. Я останусь в офисе.
— Си… Система отопления в офисе вышла из строя, — вмешался Ханазава. Он немного пошевелился, чтобы повернуться к брату. — Не знаю, насколько хорошо ты помнишь, что произошло за последнюю неделю, но в офисе стало очень холодно. Это не самое подходящее место для тебя сейчас.
Хорошо. По крайней мере, Ханазава не был полностью бесполезен.
— Тогда… — начал брат, медленно отпуская руку Рицу. Он перевел умоляющий взгляд на Ханазаву.
А. Вот и все. Кажется, Ханазава был легкой добычей этого взгляда, он тут же опустился на свое место и нервно рассмеялся. Его рука метнулась к шее, энергично потирая ее.
— Что ж, — сказал он, — Ну, я же говорил, что тебе всегда рады. — Он снова усмехнулся. Рицу наклонился. — Просто… Может, вам двоим стоит сначала обсудить всё? С родителями. Это… Ну, я был бы рад пригласить тебя к себе. Правда! Но это как бы… важнее.
— Они не мои родители.
— Они твои родители, — сказал Рицу.
Брат уставился на него. Он выглядел смертельно уставшим и как будто вот-вот потеряет сознание, независимо от того, уложат его в постель или нет. Но под всем этим, физическим истощением и синяками, скрывалась гораздо более глубокая усталость, приправленная беспокойством.
— Правда, Рицу, — сказал Шиге, — Ты не обязан говорить это. — Он отвел взгляд. — Я бы не… причинил тебе боль. Даже если ты сказал что-то, чего я не хотел слышать. Я бы никогда…
— Я знаю, — сказал Рицу, — Я знаю, что ты бы этого не сделал. Я… Так долго волновался. Я думал, что однажды ты просто… сорвешься. Я держал все в себе, хотя должен был поговорить с тобой о своих тревогах. Но я… Наверное, я беспокоился, что это тоже может вывести тебя из себя. И когда я замалчивал ситуацию, она становилась все хуже и хуже, и… В итоге я сказал то, чего не хотел говорить.
Шиге промычал.
— Я понимаю. — И он правда понимал, не так ли? Не похоже было, что Рицу был единственным, кто скрывал неприятные вещи.
— Правда в том, что я беспокоюсь о тебе. Я просто чувствую, что иногда я слишком сильно забочусь и не могу это отключить, и забываю, что ты сам можешь позаботиться о себе и что сейчас у тебя есть другие, которые могут тебе помочь.
Брат посмотрел на свои когти. Его нижняя губа дрожала.
— Я хочу домой, — тихо сказал он.
— Тогда поехали.
Глаза брата блестели от непролитых слез, когда он кивнул. Он потерся носом о рукав рубашки, в которую его одел Мацуо, и тихо шмыгнул носом.
— Да, — сказал он.
*
Моб, возможно, не учел все последствия его ухода для окружающих. Он пришел к выводу, что уход будет рассматриваться только как положительный момент в долгосрочной перспективе, поскольку его присутствие причиняло им столько неприятностей на протяжении многих лет. Беспокойство, которое он причинил, ложь, на которую им приходилось идти, чтобы скрыть своего старшего сына от всех остальных. Ущерб, причиненный его силами. Всё. Всё это.
Он думал, что так было бы проще.
Но когда мама обхватила Моба руками и притянула его в объятия, от которых ломило кости, и когда папа одарил его слабой улыбкой, прежде чем присоединиться к объятиям, Моба осенило, что, возможно, у него дома было немного больше места, чем он помнил.
Его пальцы дрожали, сжимая грубый материал маминого свитера, когти впивались в ткань. Знакомый запах дома и любви был почти невыносим, и от него зачесались глаза и потекло из носа. Крылья, которые свободно свисали у него за спиной, поднялись и задрожали.
Было много шума. Все говорили одновременно, смешиваясь в мешанину звуков. «Ты нас так напугал», — сказала мама. «В следующий раз хоть предупреди нас», — папа постарался, чтобы это прозвучало с юмором. Моб не мог придумать ни единого слова, которым он мог бы оправдать себя. Все это казалось таким бессмысленным, когда его вели в дом. Он не думал об этом. Ну, скорее наоборот, он думал очень много. Не мог перестать думать. Все плохое превратилось в решение, которое в то время казалось таким неизбежным, что ему нужно было сбежать. Но он не мог выразить все это словами, поэтому он цеплялся за свою семью, пытаясь впитать все, разогреть холодную панику, которая все еще скользила у него между ребер и угрожала взять верх.
Его втолкнули на кухню и усадили за стол. Теплое одеяло, накинутое ему на плечи, казалось, было ему не по размеру, оно топорщилось сзади, пока кто-то не помог ему подоткнуть под него его слишком большие крылья. Папа начал готовить ему горячий шоколад, и все просто… говорили, говорили и говорили. Так громко. Но хорошо.
Он чувствовал себя дома.
Рицу объяснял. Моб ловил обрывки то тут, то там. Насчет Мацуо. Насчет Когтя. И насчет драки. Голос Ханазавы то и дело прорезался, словно всплеск тепла по комнате, яркий и резкий по сравнению с более угрюмым тоном Рицу, только для того, чтобы заглушиться, когда Рицу снова повышал голос. Моб мычал. Он закрыл глаза и опустил плечи.
Теплая рука обхватила его за плечо. Улыбка папы была немного неуверенной, но любовь в его глазах не дрогнула.
— Держи, — сказал он грубым голосом, протягивая Мобу чашку.
Моб прижал её к груди и снова закрыл глаза, вдыхая тепло.
Учитель Рейген прибыл некоторое время спустя, его правая рука была полностью в гипсе, но он все еще умудрялся размахивать ею дикими движениями, объясняя о каком-то странном происшествии, с которым они с Ямочки столкнулись по пути. Возможно, он был немного навеселе от обезболивающих, сказал Ямочки.
Они сидели вместе в гостиной, пока Учитель Рейген объяснял свою сторону событий. Рицу и Ханазава подменяли друг друга, когда это было необходимо, но в основном мелочи оставались за Учителем. Время от времени они поглядывали на Моба, но он слишком поздно понимал, что они ждали, что он скажет что-нибудь, и кто-то другой вмешивался, чтобы продолжить, прежде чем он успел собраться с мыслями. Впрочем, он не возражал.
В какой-то момент Ханазава испуганно сел.
— Стоп! — сказал он так резко и неожиданно, что Моб удивленно вскинул голову. — К чьей душе ты привязан, Кагеяма?
Все взгляды были устремлены на него, и Моб моргнул.
— А, — сказал он, затем закрыл рот. Он осторожно поставил свою чашку на кофейный столик, убедившись, что она находится достаточно далеко от края, чтобы не упасть. Затем он потянулся за тем, что осталось от разорванной белой рубашки под одеялом.
Раны зажили хорошо, но шрамы остались, создавая грубую руну на его животе, прямо под той, которая объявляла Мацуо единственным носителем его истинного имени.
— Я больше не могу покидать это тело, — сказал он.
Он не ожидал, что остальные будут выглядеть настолько испуганными, глядя на шрамы. То, что он теперь был заперт в своем собственном теле, не должно было иметь такого большого значения, если он решил остаться в этом царстве навсегда. Он не был заинтересован в том, чтобы уходить в ближайшее время, и считал, что жить без чьей-либо души предпочтительнее.
Но, возможно, они скорее беспокоились о шрамах.
Он предположил, что было больно, когда вырезали руну. Он не был уверен.
Он не был уверен во многих вещах, которые произошли с тех пор, как он вернул Учителю Рейгену душу. Все было каким-то… размытым. Фрагменты здесь и там были яснее, но большая часть была слишком запутанной, чтобы думать о ней.
Ханазава потребовал осмотреть его раны, но там было не на что смотреть, кроме на зажившие шрамы. Однако подтверждение, казалось, всех успокоило, так что он предположил, что все было в порядке.
Он потянулся за своей чашкой, когда разговор возобновился. Содержимое уже начало остывать, но в домашнем тепле ему было уютно.
Дом. Как странно. Он даже не осознавал, насколько это было важно для него. Как много он пропустил… пропустил бы, если бы мог. Но сейчас, здесь, со своей семьей, он чувствовал, что никогда не захочет уйти.
Они долго разговаривали, голоса были мягкими и успокаивающими. Моб по большей части старался слушать. Правда. Это было важно. Но через некоторое время тембр разговора начал звучать в его ушах как колыбельная. Его глаза отяжелели, голова поникла, в какой-то момент стало легче перестать слушать.
Прежде чем он успел осознать это, он моргнул и открыл глаза, обнаружив, что свет в гостиной выключен. Он был уложен на диван, накрытый двумя одеялами. Кто-то принес ему его подушку и… Ох. Он и не подозревал, как сильно скучал по собственной подушке. Моб снова уткнулся в нее головой и глубоко вздохнул.
Пахло уютом и воспоминаниями.
На полу лежали три футона. Рицу был ближе всех к дивану, его рука дотрагивалась до одеяла Моба. Его рука вот-вот онемеет, подумал Моб, и он убрал руку Рицу с одеяла. Рицу что-то пробормотал во сне, но не проснулся. Рейген крепко спал на другом футоне подальше, а третий, пустой, лежал рядом с кухонной дверью.
В дверной проем проникал свет. Моб прищурился, моргая, чтобы избавиться от жжения. Он пошевелился, чтобы сесть, только для того, чтобы удариться рогами об обивку дивана.
Странно. Они не—
Моб потянулся к голове, затем быстро одернулся, когда понял, что его рога были не такими, какими должны были быть.
Он судорожно втянул в себя воздух. С его крыльями тоже было что-то не так. Слишком тяжелые.
Моб стиснул зубы.
О нет.
Он плотнее закутался в одеяло и передвинулся, чтобы спустить ноги на землю. С некоторым трудом обойдя футон Рицу, Моб пробрался на кухню.
Ханазава сидел один на кухне с чашкой чая в руках. Он поднял глаза, когда вошел Моб, и усталая улыбка тронула его губы.
— Ты только проснулся? — спросил он, — Боюсь, я слишком обеспокоен, чтобы уснуть. И твоя мама сказала, что я могу пользоваться всем, что у вас есть. — Он поднял чашку в поле зрения Моба.
Моб подвинул себе стул напротив Ханазавы, но обнаружил некоторые проблемы с сидением со своими крыльями. Он взглянул на Ханазаву, который смотрел прямо на него. Моб сглотнул, затем встал, чтобы повернуть стул так, чтобы его спинка была слева от него, оставляя достаточно места для крыльев.
Какое-то мгновение они просто сидели. Моб старался активно не думать о крыльях, но это становилось все труднее и труднее.
— Как ты себя чувствуешь?
Моб поднял глаза на Ханазаву.
Он на мгновение задумался. Он подумал, что все еще устал, хотя остатки сна сильно поблекли с тех пор, как он понял, что его черты не вернулись к своему первоначальному размеру. У него внутри все слегка скручивалось каждый раз, когда он думал об этом.
Но он был дома, с людьми, которые заботились о нем. Его родители скучали по нему, они были счастливы, что он вернулся. Рицу, Учитель Рейген и даже Ямочки упорно боролись, чтобы добраться до него, когда он попытался сбежать и в итоге оказался в еще худшем положении, чем изначально. Они слишком многим рисковали.
Он все еще смотрел на Ханазаву, который начал немного ерзать, отводя взгляд и снова возвращая его. В тусклом свете кухонной лампы его щеки казались красными, что не имело никакого смысла.
Ханазава одарил его неуверенной улыбкой, совсем не похожей на его обычные, неистовые ухмылки. Моб проследил от мягкого изгиба улыбки до усталых теней под его глазами и сияния чего-то более глубокого за ними.
Ханазава тоже многим рисковал.
Эта мысль развернулась в его сердце, как маленькая пропасть. Как удар хлыста, хотя он даже не двинулся.
Ох, подумал он про себя. Это странно. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но все мысли улетучивались. Ханазава наклонил голову, теплый взгляд сменился беспокойством.
— Кагеяма? — сказал он таким тихим голосом, что его почти не было слышно.
Эти слова, они предназначались ему. И только ему.
У Моба пересохло во рту. Он мог… он видел. Мягкое биение чего-то теплого.
Ханазава потянулся к его лбу, убирая волосы, чтобы провести тыльной стороной ладони по коже. Моб несколько раз открыл и закрыл рот, не в силах вообще что-либо сказать.
— Кажется, ты лихорадишь, — сказал Теруки, его голос звучал издалека, как будто Моб находился на дне океана.
Ханазава пришел вместе с остальными. Он сражался так же упорно, как и остальные. И он смотрел на Моба с такой теплотой, что ему казалось, будто он вот-вот сгорит.
Ох.
— Спасибо, — сказал он.
— Хм?
— А, — охнул Моб, — Я… спасибо за то, что ты… был рядом.
Более глубокий румянец залил его лицо. Моб зачарованно наблюдал, как он распространился до кончиков его ушей и горла.
— Ну, — сказал Ханазава, а затем некоторое время больше ничего не говорил. — Конечно. Я… Ты можешь рассчитывать на меня. Если у тебя когда-нибудь будут неприятности, позвони мне, хорошо? Потому что… — Он судорожно втянул в себя воздух. — Ты… Ты для меня много значишь. Несмотря на… то, что я показывал своими действиями раньше. — Он немного помедлил, как будто не мог решить, продолжать или нет. — Потому что, — сказал он и больше ничего не произнес.
Моб поймал себя на том, что затаил дыхание.
— Ты мне очень, очень нравишься, Кагеяма.
Ох.
Моб уставился на стол между ними.
Повисло тяжелое молчание. Ханазава немного поерзал, потом сильнее, прежде чем внезапно снова разразиться речью.
— В любом случае, — сказал он немного громче, чем было необходимо. — Ты бы слышал, как твой брат спорил с твоей мамой, чтобы принести его футон сюда, чтобы мы все могли спать в гостиной. — Он неуверенно рассмеялся. — Но в конце концов единственным, кого она смогла убедить уйти, был твой отец.
Моб открыл рот. Было так много вещей, которые он хотел бы сказать. Множество своенравных мыслей проносилось в его голове, одни громкие, другие потише. На самом деле это было немного пугающе. Он стиснул зубы, последние несколько фраз Ханазавы прошли прямо через одно ухо и вышли через другое, не оставив после себя ни единого следа.
Говоря всё это, Ханазава размахивал одной здоровой рукой, в то время как другая, обмотанная бинтами, оставалась на столе. Медленно, неуверенно и осторожно Моб потянулся к ней.
Может, он что-то снова неправильно понял. Но…
Но…
Ханазава слегка подпрыгнул, когда пальцы Моба коснулись его пальцев. Моб не осмелился поднять глаза, его эмоции неузнаваемо бурлили в груди.
Ханазава медленно повернул свою руку в руке Моба, чтобы обхватить её пальцами, и Моб почувствовал, как солнечная мана проходит через его кожу, дико колебаясь.
Ханазава прекратил говорить. Моб осторожно взглянул на него исподлобья. Странная легкая улыбка осталась на его лице, как будто о ней там забыли, его лицо пылало красным.
Моб не был до конца уверен, что это значит. Но он надеялся, что что-то хорошее.
