Невидимый мир

      С Рикардом в тот день я пересекся всего один раз за ужином. Пусть мы и сидели рядом, но не обмолвились и словом, даже несмотря на то, что супруг все время хотел мне что-то сказать.       Ночь я кое-как провел в библиотеке, устроившись на диване в тупичке, а на утро, еще до рассвета, уехал вместе с четой Райн, которая по инициативе госпожи Лэрриэн предложила подвезти меня до дома.       Рикард вернулся в поместье в тот же день поздно ночью. Лежа в своей постели, я слышал, как к дому подъехала карета. Через какое-то время в коридоре раздались родные шаги. Он остановился возле моей двери. Я же весь обратился в слух. Мгновения тишины. Он взялся за ручку и снова застыл. Отпустил, а потом вновь взялся, кажется, более уверенно. Опять тишина. В итоге он отступил и ушел в свою комнату. Я лежал, все так же сжавшись, не в силах понять, чего во мне было больше – облегчения или разочарования. Я хотел поговорить с ним, прижаться, обнять и крепко поцеловать, но в то же время совершенно не желал видеть. А что если при нашем следующем разговоре он снова начнет хвалить Ирка и порицать меня?       Утром я чувствовал себя помятым и не выспавшимся. Даже Кэрл удивился тому, как я упорно не желал вставать с кровати. В итоге мое упрямство победило, и завтрак, минуя утренние умывания, был доставлен прямо ко мне в постель. Единственное, на что смог уговорить меня слуга – прополоскать рот мятной водой и почистить зубы. Впрочем, все это я опять же делал не вылезая из кровати. Закончив с утренней трапезой, я отпустил Кэрла, попросив разбудить меня в обед.       Стоило только остаться одному, как я снова зарылся в теплое одеяло. Раздался короткий мявк Карл и звуки копания чего-то на кровати. Обрадовавшись животному, я ногой поднял край одеяла, дав кошке забраться под него, и наконец заснул.       Сквозь сон я почувствовал теплую ладонь на своем лбу, которая начала гладить меня по волосам, отгоняя сладкие видения. Но поглаживания были все равно приятными. До тех пор, пока я не уловил знакомый запах. Осознав, чья это рука, я тут же сбросил ее и откатился на другой край кровати, замотав себя в одеяло, словно в кокон.       - Лин.       Игнорирую.       - Лин.       Супруг садится на кровать, и я ощущаю его руку где-то в районе талии. Катиться больше некуда, дальше пол.       - Пожалуйста, давай поговорим.       Молчу.       - Лин, пожалуйста, повернись хотя бы ко мне. Я хочу знать, что ты меня точно слушаешь.       Не шевелюсь и даже почти не дышу, чтобы показаться спящим.       - Ладно, - в конце концов выдохнул супруг. – Сейчас мне нужно уехать в город, но завтра я вернусь. И тогда – хочешь ты того или нет – мы с тобой поговорим. Только прошу: не надумай ничего лишнего, Лин. Ты мне дорог. Очень. И я не хочу, чтобы между нами встало какое-то недопонимание. Лин, когда я вернусь, давай обязательно поговорим, а?       Я снова молчу.       Рик, так и не дождавшись моей реакции на свои слова, вздохнул, легко похлопал меня по бедру, за которое все это время держался, встал и ушел.       Я даже не шелохнулся, продолжая лежать в тишине. Зачем ему со мной говорить? Разве мы не выяснили все в прошлый раз?       Сон не шел, а тело не желало двигаться. В голове роились сотни разных мыслей, приводя меня к одному единственному итогу: я здесь никому не нужен. Все, что было до этого – лишь ложь, чтобы показать высшему обществу какая мы хорошая семья, какой у меня замечательный муж, что заботится о бедненьком слепом инвалиде, который долгое время был балластом для собственной семьи, проклятием семьи Д’Лткер, а теперь и семьи Морилль. Маленькое уродливое чудовище. Почему я тогда просто не умер от боли? Зачем меня продолжали держать в особняке? Мне же самое место в цирке уродов. Я ведь просто бесполезный нахлебник.       Вдруг меня затрясли за плечо, заставляя вынырнуть из зыбучих песков своих мыслей.       - Господин Линар! Господин Линар! Что с Вами? Вам плохо? – раздался над головой обеспокоенный голос. – Госпожа Рё... Я сейчас же позову госпожу Рё!       - Не стоит. Я в порядке, - моя рука быстро ухватилась за рукав Кэрла, который еще не успел подняться с колен.       Только сейчас я заметил, что все это время лежал свернувшись в клубок, а мои конечности мелко потряхивало. Было холодно. Очень.       - Принеси лучше еще одеял, - тихо попросил я, кутаясь в то, что есть.       Слуга тут же подорвался к шкафу, откуда извлек еще два шерстяных одеяла, укрыв ими меня. Дрожь не проходила, как и холод. Лицо, почему-то, начинало пылать.       - Я сейчас принесу Ваш обед, - поклонился слуга, обеспокоенно поглядывая на меня.       - Не стоит... Я не хочу... – проговорил я.       - Пожалуйста, господин Линар, - подошел ко мне Кэрл, присаживаясь на корточки и заглядывая в лицо. – Вы слишком бледны. Вам необходимо поесть. Вы ведь даже к завтраку едва притронулись.       Я отрицательно помотал головой.       - Хотя бы суп. Хотя бы бульон, - не унимался молодой человек.       Я прислушался к себе. От одной мысли о еде начинало подташнивать. Но в желудке и правда чувствовалась непривычная пустота.       Хорошенько все обдумав, я все же кивнул:       - Бульон...       Губы слуги тронула улыбка. Кэрл быстро вышел из комнаты, чтобы через десять-пятнадцать минут вернуться с большой кружкой куриного бульона. Мне помогли сесть, не выбираясь из-под одеял, и дали в руки теплый бульон, который тут же согрел руки. Пил я медленно, небольшими глотками, даже несмотря на то, что жидкость не была горячей. Я старался ни о чем не думать. Кэрл терпеливо стоял рядом, помогая в моменты, когда мои ладони вдруг начинали слабеть. Внутри постепенно становилось теплее. Но озноб все равно не уходил.       Забрав у меня уже пустую кружку, Клэр уложил меня обратно и вышел. Сейчас, казалось, я чувствовал себя лучше, но... только казалось.       Дверь открылась, и в комнату вошла обеспокоенная Рё-ба в сопровождении моего слуги. Она тут же подошла ко мне и начала осматривать. Кожу едва заметно закололо, внутри в разных местах по очереди что-то щекотало, а потом мне начало давить на виски. По окончании осмотра Рё-ба лишь тяжело вздохнула, дала мне что-то выпить и попросила отдыхать. Почему-то я почти сразу уснул.       Проснувшись, я уже не чувствовал озноба, но появилось небольшое головокружение. Тело ослабло. Кажется, я слишком много спал. Надо встать и пройтись хотя бы по комнате. Я хотел задействовать свой «взгляд», но очертания комнаты так и не появились ни на первом, ни на третьем выдохе. Ну и ладно. В конце концов, жил же я как-то без него сначала.       Тело подчиняться не хотело и пыталось уговорить меня продолжить лежать в постели, но я собрал всю свою волю и все-таки встал. Ноги, сначала слишком расслабленные, с каждым шагом все более уверенно несли меня по комнате. Несколько раз я на что-то натыкался: то на кресло, то на стену, то на кровать. Мне это даже показалось забавным. Наверное, уже лет десять прошло, с тех пор как я вот так жил в полной темноте. И сейчас это, наверное, к лучшему. Так гораздо проще забыть о существовании другого мира, теперь совершенного чуждого. Теперь есть только я и тьма. И больше нам в этом мире никто не нужен.       По коридору раздались шаги. Они быстро приблизились к моей комнате и замолкли. Поворот ручки, и тихо скрипнувшая дверь.       - Господин Линар? Вам лучше?       Я повернулся на голос слуги:       - Да, спасибо.       Не дожидаясь ответа, я попытался нащупать хоть какую-нибудь опору, чтобы понять, в какой части комнаты нахожусь. Снова раздались шаги, и моей руки коснулась чужая.       - Позвольте, - плеча коснулась еще одна ладонь.       И я разрешил увести себя к креслу, на которое осторожно сел. В комнате повисла тишина. Ее нарушало лишь мерное дыхание Кэрла. Я чувствовал на себе его взгляд, но не мог даже представить в данный момент его лицо. Тихий шорох одежды. Кажется, он встал передо мной на колено. Чужие ладони легли на мои, сложенные на коленях.       - Господин Линар, что-то случилось? – обеспокоенно спросил молодой человек. – Вас как-то обидел господин Рикард?       От упоминания о супруге я вздрогнул всем телом, но промолчал.       - Господин Линар, - голос слуги дрогнул, заставив меня насторожиться. Мои руки сжали сильней. – Хочу, чтобы Вы знали – я очень предан Вам. Господин Линар, как я и говорил, Вы очень сильны духом, сильнее многих. И мне тяжело видеть, как Вы несете на себе груз Ваших переживаний. Вы не должны все держать в себе, не должны терпеть выходки господина Рикарда. Знайте, Вы всегда можете на меня положиться. И если Вам окончательно опостылет этот дом, я уйду за Вами, куда бы Вы ни направились.       Я усмехнулся. Какая трогательная речь. Впервые кто-то говорит, что готов идти за мной на край света. Хоть сейчас собирайся и беги из этого дома...       Нет... Точно... Это план. План Рикарда, как избавиться от меня. Да. Если бы он бросил меня перед свадьбой – наверняка бы опозорился. А так подослал слугу, который услаждает меня сладкими речами, яро демонстрирует свою преданность и расположение. И если я сейчас сбегу, то потом Рикард просто сможет развести руками и сказать, что он тут ни причем, это его муж закрутил на стороне интрижку и сбежал, это Рикард тут жертва... Да, все именно так.       - Убирайся... – процедил я сквозь зубы, едва сдерживая злость. – Убирайся! И чтобы духу твоего здесь не было!       - Господин Линар... – оторопел слуга.       - ВОН! – вскочил я с места не сдерживая голоса.       Послышался звон разбитого стекла. Комнату мигом наполнил пронизывающий ветер. Быстрый удаляющийся топот.       Ноги подкосились. Не в силах стоять, я осел на пол, обнял колени и начал всхлипывать. В носу сначала засвербило, а потом заложило. Дыхание с трудом вырывалось из груди.       Почему... Почему меня все ненавидят? Что я такого сделал? Что? Почему меня никто не любит?..       Когда я пришел в себя, почему-то оказался в кровати, которая была явно просторнее моей. Повсюду витал родной аромат, ставший теперь ненавистным.       Глубокий вдох, медленный выдох.       - Очнулся? – прокряхтел рядом старческий голос.       Комната постепенно наполнилась линиями, и я смог увидеть сидящую на постели Рё-ба.       - Как себя чувствуешь? Не болит голова?       Я осторожно дотронулся до лба. Кажется, немного гудит, но постепенно все становится хорошо.       - Прости, мне пришлось тебя вырубить, слишком уж ты разбушевался, - проговорила бабушка, внимательно разглядывая свои потертые туфли. – Ты впал в настоящее неистовство. Не ожидала увидеть тебя таким. Прямо растерялась. Я, кажется, переборщила чуток, но ты ведь крепкий мальчик, да? – невеселая улыбка, лишь на чуть-чуть отводя взгляд от туфель в мою сторону. – Я знаю, Рик тебе что-то ляпнул, и ты теперь из-за этого сильно переживаешь, но поверь, ты для него самый важный на этом свете.       - Из-за ребенка, - прохрипел я.       - Что? Нет! – возмущенно протянула Рё-ба. – Как раз о ребенке он думать и не хочет. Уверена, будь его воля, он бы ни в жизнь не позволил тебе забеременеть.       - Конечно, ведь тогда он смог бы освободиться от меня через месяц, - пробурчал я.       - Глупый ты мальчишка, - мне дали щелбан в лоб. – Просто.... Ах, ладно! Рик уже в пути и где-то через час будет дома. Думаю, он наконец-то решился открыться тебе. Только я прошу, выслушай его, ладно? – мою ладонь обхватила сухая старческая рука. – Вот увидишь, стоит вам только выяснить отношения – и все сразу станет даже лучше, чем раньше. А сейчас, давай ты покушаешь? Я тут такую хорошую кашку заварила. На молоке, да на восточной крупе, рисе. Давай?       Мне так тепло улыбнулись, что я просто не смог не кивнуть.       Час длился мучительно долго. За это время я перестал понимать сам себя. С одной стороны – я сгорал от нетерпения, совсем как раньше, когда ждал скорейшего возвращения супруга. С другой – постоянно убеждал себя, что не желаю его ни видеть, ни слышать. Он предал мое доверие, предал меня. Чем он сможет оправдать то, как поступил со мной? Чем он оправдает свою ложь?       Долгожданный стук копыт заставил выпрямиться как по струнке. Несмотря на длительное ожидание, я почувствовал, что абсолютно не готов к встрече с мужем. Хлопнули тяжелые входные двери поместья. Меньше минуты тишины. Звук шагов на этаже, затихших прямо перед моей дверью. Руки неожиданно вспотели. Я судорожно сжал пуховое одеяло, ожидая поворота ручки. Которого не последовало.       Он был здесь, прямо за дверью. Я видел его, слышал его дыхание, но он не спешил заходить. Чего-то ждал, буравя суровым взглядом дверь собственной комнаты. Время шло. Супруг все же решился взять ручку, но снова замер, внезапно вжав голову в плечи и крепко зажмурив глаза. Неужели он... боится? Но чего? Это его дом, его территория. Это он старший супруг – если он что-то решит, как, например, отослать меня из дома или еще что, то это не смогу оспорить ни я, ни моя семья. Он здесь полновластный хозяин. И осознание этого начало угнетать меня. Оно оказалось слишком неожиданным. Я ведь никогда не задумывался об этом, всегда чувствовал и вел себя на равных. И поэтому забыл...       Дверь открылась, отчего в голове мигом стало пусто, а мышцы словно парализовало, не позволяя ни вздрогнуть, ни сделать лишнего вдоха. Я сидел ровно, повернув лицо куда-то прямо, и ждал, не в силах даже вернуть внезапно исчезнувший «взгляд».       Два мгновенья тишины, негромкие шаги, заглушаемые длинным ворсом ковра.       - Лин, я вернулся.       Внутри что-то всколыхнулось, накрывая меня самыми разными эмоциями. Как же я рад снова услышать этот голос! Как приятно он произносит мое имя. Но я все бы отдал, только бы не находиться сейчас рядом с ним, чтобы сбежать, заставить окаменевшее тело унести меня отсюда! Ничего не хочу от него слышать!       Щека ощутила слабое тепло человеческой кожи, которое быстро пропало. Кровать прогнулась рядом со мной. Кажется, супруг сел у моих колен.       Мою ладонь накрыла чужая. От неожиданного действия с тела спала окаменелость. Сердце пропустило удар, а я, несмотря на приятное ощущение родного тепла, попытался отдернуть руку, которую сжали сильнее, не позволяя вырваться. Я отвернул лицо, показывая мужу свое отношение к его действиям.       - Мы должны поговорить, - твердо, без намека на показавшийся мне недавно страх. – Точнее, это я должен тебе кое-что рассказать.       Я насторожился, повернув ухо к мужу: слишком серьезным был его голос. Голову вновь наполнили мысли. Слишком меня взволновали его слова. Неужели меня и правда отсюда отправят? А как же ребенок? Нам сейчас ни как нельзя оставаться одним. Я ведь уже привык к мысли, что у меня будет малыш. Помню, мы как-то с мужем даже имя ему начинали подбирать. Теперь он хочет избавиться от нас обоих... Да, наверняка... Я буду один. Я снова буду один. Нет... Я не хочу этого!       - Прости меня! – мою руку резко дернули, заставляя меня встать на колени, и прижали ко лбу. – На самом деле, я с самого начала должен был обо всем тебе рассказать, но... На самом деле это так стыдно... Так страшно...       «...страшно...»       Всего одно слово, раскрывшее мне глаза на самого себя...       Я сел рядом с ним, совсем близко, бок к боку, даже не пытаясь вырвать руки. Его лоб был наморщен, веки явно плотно закрыты. Я чувствовал, как он боролся с собой. Он не хотел ничего говорить. Наверняка, так же, как и я, хотел сбежать отсюда любыми способами. Все что угодно, чтобы не продолжать разговор. Но он должен состояться. Просто обязан. Прямо сейчас. Иначе мы так и останемся в тупике, не понимая друг друга. И это... успокаивало. Удивительно, но сейчас я четко знал, что хочу быть здесь, рядом с ним и слушать. Я хочу услышать все, что он хочет мне сказать. И даже если мне придется уехать отсюда. Он ведь хороший. На самом деле хороший. Он самый лучший. Рик... Мой милый Рик.       - Честно говоря, я, наверное, вообще впервые говорю об этом с кем-то, - тем временем продолжал Рикард внезапно севшим голосом. – Никогда не мог сам поднять эту тему. А если ее поднимал другой, то... я так отчаянно пытался ее избежать.       Супруг замолчал, видимо собираясь с мыслями. Я же в этот момент сделал глубокий вдох и медленный выдох. Сейчас, прибывая в почти ледяном спокойствии, я обратил внимание на то, как потряхивало мужа. Но вот он глубоко вдохнул и твердо посмотрел перед собой:       - Я убил папу.       Эти слова настолько меня шокировали, что я даже не заметил, как дрогнул казалось бы решительный голос.       - А... Александра?.. – все еще не мог поверить я в услышанное.       - Не отца. Папу, - спокойно пояснил Рик. – Я родился в союзе двух мужчин и своим рождением убил папу.       На последнем слове голос супруга сорвался, он весь сжался, плечи крупно затряслись, а по щеке покатилась слеза.       - Как? – только и смог из себя выдавить я, поглаживая подрагивающую родную макушку освободившейся рукой.       - Мужчины не могут... рожать так же, как женщины, - всхлипывая, объяснял Рик. – Детей достают либо сверхточным порталом, либо режут живот. Если не успеть... достать ребенка в самом... начале родов, то он обязательно порвет внутренние органы папе... Я так жалею... что родился... Если бы не я, то папа был бы еще жив!..       - Рик... – попытался было я успокоить супруга, но тот меня не слушал:       - Ты не понимаешь! Он был таким хорошим человеком... Таким... светлым... Добрым... А из-за меня умирал целых шесть лет! Я на шесть лет приковал его к постели, понимаешь?! Если бы не я, то он не умирал бы в страшных долгих муках!.. Чем... Ч-чем он такое заслужил? Я так виноват.... так виноват... Как же я виноват... Зачем?.. Я так его любил... Понимаешь?..       Голос супруга, переходивший то на крик, то на шепот, совсем стих, превратившись в едва различимое даже моему уху бормотание. Не зная, что можно сделать, чем бы мог помочь, я просто позволил ему уткнуться в мое плечо и, словно ребенку, вцепиться в халат, а сам нежно обнял, прижимая ближе. Он плакал долго. Плакал так, будто первый раз за всю свою жизнь. Казалось, будто никогда раньше до этого момента он не позволял себе выпустить весь тот груз, что накопился в душе.       Когда слезы закончились, я успокаивающе поглаживал голову супруга, лежащую на моих коленях, и небольшим полотенцем, смоченным в холодной воде, охлаждал явно воспалившиеся веки. Казалось, что Рик, все еще всхлипывающий время от времени, задремал от непривычного занятия, но я почему-то знал, что это не так. Ему просто надо было немного отдохнуть.       Сейчас, сидя в молчании, я переосмысливал себя. Я вспомнил то время, когда еще не знал толком магии, когда после получения ожогов в помощь исчезнувшему зрению обострились все остальные чувства. Особенно слух. Тогда я впервые узнал цену человеческим улыбкам, узнал, что такое лесть, что я стал настоящим уродом, от вида которого всех тошнит вокруг. Тогда во мне зародился страх. Я боялся быть отвергнутым всеми, остаться в одиночестве. Тогда я стал носить повязки, пытался учиться на слух, взялся за так ненавистную мне тогда скрипку... Но друзей это не вернуло, да и слухи среди слуг становились с каждым разом все хуже и хуже. Утешение тогда я находил только в беременной матери, которая продолжала меня любить несмотря ни на что. Сестра, приезжая из пансиона на каникулы, никогда не позволяла мне скучать и долго подслушивать за прислугой. А однажды, она начала учить меня магии: в основном воздушным заклинаниям, недавно пройденным в пансионе. Мне казалось, что все не так плохо. Немного, но я смог снова видеть благодаря магии. Сначала я мог рассмотреть лишь какую-нибудь небольшую часть своего тела, потом всего себя, а еще немного позже уже и кое-какие предметы вокруг. Тогда я был действительно счастлив и ни о чем не жалел. Пока мама не скончалась при родах. Отец был весь в делах, сестра смогла приехать лишь на похороны, после чего ее снова увезли в пансион, Ирк обходил меня десятой дорогой, но за это я мог сказать лишь спасибо, младшие братья и сестры сидели по нянькам и их просто не подпускали ко мне, а слуги... их сплетни, взгляды, скривленные в отвращении лица... Все это добивало меня. Я был один... Совсем... Даже моя няня старалась держаться от меня подальше, предпочитая обществу уродливого забитого ребенка молодых слуг. Я никому не хотел верить, ни с кем не хотел общаться, думал лишь о том, как было бы хорошо, если бы меня на этом свете вообще не было. Почти год я просидел в изоляции и стойко игнорировал даже Лису, приезжавшую на каникулы. Первые, с кем я тогда начал общаться, это были Мая и Марк. Они догадались, что ко мне никто никогда не заходит, пока я в комнате, и прятались у меня от учителей. Сначала мы просто молчали, каждый сидя в своем углу. Потом... не помню как, но мы разговорились. Конечно, доверие к семье я еще долго не мог вернуть, но тогда мне хотя бы становилось легче от присутствия молчаливых двойняшек. Каким-то чудом, я снова смог доверять хотя бы Лисе, двойняшкам и отцу. К сожалению, с младшими братьями и сестрами у меня отношения так и не сложились. Как я понял, Ирк сначала наговорил им страшилок, а потом сдернул с меня повязку у них на глазах, видимо, в подтверждение своих слов. Никогда не забуду взгляда младших. На меня смотрели, как на монстра.       Потом была свадьба. Честно говоря, я был очень изумлен, когда узнал, что отец все же принял решение о том, что я женюсь. Еще больше меня поразило то, что моим суженным стал мужчина. Нет, конечно, однополые браки в нашей стране не редкость, особенно среди аристократов, но у меня все же были мечты о милой скромной жене, которая подарила бы мне детишек. Но, долго не раздумывая, я смирился. От паршивой овцы должен быть хотя бы шерсти клок. Конечно, первая встреча с Риком не удалась. Я думал, что теперь мы будем всегда так жить – в постоянных ссорах и драках. На мое удивление, муж решил выбрать тактику игнорирования. Тогда меня это более чем устраивало. Конечно, постоянно сидеть взаперти было скучно, но зато спокойно. А потом... я, кажется, нашел свое счастье. Рик оказался на самом деле очень хорошим. Он всегда был внимательным, несмотря на напускную строгость и частые брюзжания. Он показал мне столько всего нового, что я начал считать, что лучшей жизни и быть не может. Впервые за долгое время я был невероятно счастлив, что живу: мне стали доступны столько новых событий, знаний, ощущений! Я тонул в этой каждодневной радости, почти забывая свои прежние годы, наполненные тьмой и отчаянием. А потом эта ссора... Эта треклятая ссора! Я чуть с ума не сошел, решив, что Рик все это время врал мне, что на самом деле он точно такой же, как Ирк...       Как же я рад, что все оказалось не так! Рик... он ведь такой же, как и я. Он увяз в прошлом, увяз в своих страхах. Он ведь тоже боится остаться в одиночестве, да?       - Лин, - окликнул меня из своих мыслей тихий хрипловатый голос.       - Да?       - Давай избавимся от него?       - От кого? – я замер, догадываясь об ответе мужа.       - От ребенка, - Рик открыл воспаленные глаза и серьезно посмотрел на меня. – Давай завтра же с утра поедем к госпоже Лэрриэн и узнаем у нее, как нам от него избавиться, а?       В голосе супруга слышалась наивная надежда на мое согласие.       - Рик, - я нежно провел большим пальцем по щеке мужа. – Так нельзя. Ты не должен убегать от своих страхов. Поверь мне, от этого будет только хуже. Видел бы ты, что я устроил, когда подумал, что ты мне все время врал и на самом деле хочешь избавиться от меня. Если бы я вместо того, чтобы сходить с ума от страха поговорил с тобой...       - Ни за что! – Рикард схватил мою руку, приподнявшись на локтях, и вперился взглядом в мое лицо. – Я ни за что тебя не оставлю! Слышишь? Лин, я люблю тебя! Люблю больше всех на свете! Прошу тебя, верь мне!       - Верю, - тихо произнес я, наклонившись и уткнувшись супругу в плечо.       - Лин, честно, пусть лучше у нас никогда не будет детей. Это гораздо лучше, чем потерять тебя...       - Ой! Рик-Рик-Рик-Рик!..       Муж внезапно обхватил меня руками и так крепко обнял, что я тут же начал заваливаться на него, к тому же не в самой удобной позе. От окончательного падения меня спасли лишь вовремя уперевшиеся в кровать руки.       - Прости, - смущенно произнес Рикард, отпуская меня и кладя голову обратно на мои колени.       В ответ я лишь негромко рассмеялся. От недавних злобы и ненависти не осталось и следа, как будто их и не было. Но и прежними наши отношения не остались. Я чувствовал, как между нами упала стена, не дававшая нам приблизиться друг к другу. Но осталась еще одна... В этот раз – нерушимая.       - Спасибо, Лин, - произнес Рикард, садясь рядом. – Мне так полегчало... Я понимаю, что глупо было винить себя все это время, но... – Рик оперся руками на поднятые колени, скрестив пальцы, и посмотрел куда-то прямо. На губах его растянулась облегченная улыбка. – Единственной, с кем я мог об этом поговорить, была Рё-ба. Но после смерти папы поднялся такой шум из-за наследства, что я боялся хоть как-то ее обременить. Рё-ба ведь защищала меня. А отец... Сначала при нем все боялись даже заикнуться о папе... Его взгляд, полный ненависти к миру на всех наводил ужас. А потом он исчез на семь долгих лет. Я до сих пор не знаю, ни где он был, ни чем он занимался. До сих пор помню, как он вернулся в поместье: помятый, ободранный. Его даже пускать не хотели, - супруг грустно усмехнулся, опустив голову и взъерошив себе ладонью волосы. – Но он не сдался и пробрался ночью в мою комнату. Когда я хотел позвать слуг на помощь, он упал передо мной на колени и слезно просил прощения. Это был первый раз, когда я видел его слезы. Он сказал мне, где сейчас живет, что к семье Морриль возвращаться пока не намерен, и что я могу посещать его, когда захочу. Потом меня официально объявили наследником семьи, и мы с Рё-ба кое-как уговорили отца вернуться, и он вновь стал главой Морриль. Вот такая история.       - А как же другие Морриль? – спросил я, мысленно постепенно все больше утопая в своих мыслях. Меня гложило то, что я нечестен по отношению к Рику. Он открылся мне, он сломал свою стену! А я? Я даже смотреть в ее сторону боюсь! Но ведь Рик тоже боялся. И преодолел свои страхи! А я? Я...       - Для них я навсегда останусь жалким бастардом...       - Почему? – меня это так удивило, что я полностью сосредоточил свое внимание на супруге. Понимаю, почему еще меня родственники не любили – все-таки я урод. Но Рик ведь сильный, красивый, образованный и очень ответственный молодой человек! Он умело управляет делами поместья и лично знаком с одним из министров, обучался у его жены, одной из ведущих магов мира! А еще он вежливый, с ним всегда есть о чем поговорить. И у него точно есть чувство такта. Так почему?       - Из-за отца. Лично я его ни в чем не виню, уважаю и люблю его. Главная проблема заключается в наших родственниках. Все сплошь и рядом аристократы до мозга костей! Поэтому, когда узнали, что папа хочет жениться на простолюдине, тут же начали выражать свое категорическое несогласие.       - Подожди, то есть, твой отец не из знатных семей? – поразился я.       - Он был самым обычным шулером, - Рик так хитро улыбнулся на этих словах, что я не смог сдержать смешка. – Знал бы ты, сколько всему научил меня отец! Да с его навыками ободрать каждого нашего родственничка до нитки – плевое дело! Даже если бы он не женился на наследнике семьи Морриль, он мог бы в любое время получить все наше состояние лишь за одну партию!       Видя, как гордо Рик рассказывает о своем отце, я не мог не смеяться: слишком уж важным он выглядел в этот момент.       - А как они познакомились? – поинтересовался я.       - О! Ты хочешь узнать? Сейчас расскажу! – по тому как выпрямился супруг, как довольно задрал свой милый носик, было видно, что сейчас он начнет рассказывать свою любимую историю. И это было милее всего – вид ребенка, с гордостью и любовью рассказывающего о своих родителях. Хотелось бы, чтобы наш ребенок унаследовал эту черту Рика.       Рассказ был действительно интересным, но постепенно, видя, как супруг открыт передо мной, я снова погрузился в свои мысли. Я должен сломать ее. Просто обязан. Ведь Рик разрушил свою стену ради меня. Он показал мне все, что скрывал. А я... Я не могу! Нет! Это невозможно! Наши стены совершенно разные! Если моя падет, то Рик точно отвернется от меня. Сейчас я знаю, что дорог ему, но уверен, сразу после того, как откроюсь, его передернет от отвращения, к тому, что я скрываю. Нельзя этого допустить. Он любит меня и сейчас, значит, эта стена нам совершено не мешает. Да, совсем не мешает! Пусть все так и остается!       - ... Ну, как ты понял, папа мой был вовсе не из слабохарактерных, так что в ту же ночь он собрал все свои вещи и пришел к отцу. Отец был совершенно против этого, сказал, что тогда его могут засудить за похищение, зная Моррилей, и услать куда-нибудь, где они точно не смогут увидеться. Ну, они в тот вечер повздорили, как рассказывал отец, легли спать в разных комнатах, а с утра он проснулся в телеге, едущей куда-то на восток. Ха-ха! Как потом оказалось, папа всю ночь не мог заснуть из-за их ссоры, а потом решил бежать с отцом, не предупредив последнего о своем плане! Знаешь, я еще в детстве восхищался предприимчивостью папы. Он умел всех заставить плясать под свою дудку.       - У тебя был замечательный папа, - улыбнулся я.       - Да, - в который раз за свой рассказ попытался незаметно смахнуть подступившие слезы Рик. – Если... Если ребенок родится, уверен, ты станешь не хуже.       Я лишь тихо рассмеялся в ответ и отвернул от него лицо. Я должен сделать все возможное, чтобы между нами все оставалось, как сейчас. Я просто обязан! Да, это необходимо. И ему, и мне. Нельзя никому и ничему позволить разрушить то, что есть сейчас. Нельзя!       - Рик.       - М?       Мои руки, снявшие повязку, были другого мнения. Как и лицо, повернувшееся к замершему супругу.