Шаттердом на Уллындо

Ким Тэхен спать не любил, то есть на самом деле очень любил, но не мог. Стоило ему закрыть глаза, как на обратной стороне век начиналось кино. Всегда одно и то же. Сначала резня в лагере беженцев в Сомали — площадь у питьевого колодца усыпанная телами. Уже не черными, а каким-то серыми. Отрубленные руки и ноги, свернувшая кровь, которую лакают набежавшие гиены. И запах. Он, кажется, так и остался в носу — не промыть, не вытравить. Сладкий гниющий запах мертвечины. Потом — Чили. Там тоже были трупы, вспоротые животы и невыносимо жужжащий рой мух. Он думал, что после Сомали его вряд ли что шокирует, но как оказалось — ошибался. С тех пор со сном были проблемы. Снотворные Тэхен принимал только в самых крайних случаях, нагонять сон алкоголем считал унизительным, всякую чепуху типа считания овец и АМСР просто не принимал всерьез. Так что большинство его ночей были наполнены беспокойной дремотой, а еще Сомали и Чили. Он всегда мечтал быть врачом. В детстве начитался книжек, насмотрелся фильмов и мечтал спасать людей. Этакий бог в белом халате. Иллюзии развеялись уже на первом курсе. К шестому он уже стал законченным циником, иначе в медицинском не выжить. Но где-то глубоко внутри еще жил мечтательный Ким Тэхен, мечтающий спасать людей и все такое. Он собирался стать инфекционистом. Спасать людей от чумы и прочих эпидемий. Носился с этой идеей, как одержимый. Когда его позвали в ординатуру на хирургию, отбивался, как мог, вызывая истеричные завистливые смешки у однокурсников. Ординатором к профессору Чха мечтали попасть многие. Еще бы — светило медицинской науки, практикующий в одном из научных медицинских центров. Ходили слухи, что Чха Джеун издевается над своими ординаторами, как дьявол, но защищает их перед всеми и, главное, учит не жалея сил. А Тэхен не хотел в клинику, он хотел на волю, воевать с невидимым врагом и, конечно же, одерживать победу. Но профессор Чха не хотел уступать. Он уже выбрал Ким Тэхена и не хотел, чтобы тот сорвался с крючка. — Я переболел малярией, — сказал ему человек с бесконечно усталым взглядом, сидящий в кабинете профессора Чха. И добавил, понюхав виски в тяжелом хрустальном стакане: — трижды. У меня хронический гепатит. — Врачи-инфекционисты редко заражаются, если они правильно подготовлены к работе, — в ответ растерянно брякнул Тэхен словами из вступительной лекции по инфекционным заболеваниям. И заткнулся, потому что увидел, как стакан с виски отставляют в сторону, не сделав ни одного глотка. — Глупости, — пожал плечами человек. Вынул из внутреннего кармана таблетницу, закинул в рот две таблетки, разжевал и проглотил насухо. Чха Джеун тут же налил ему воды. — Как бы ты не был внимателен и осторожен, всегда есть риск. Особенно, если ты не в чистенькой лаборатории где-нибудь под Сеулом, а в африканской деревне или кишлаке в пакистанских горах, — человек кивнул профессору и выпил воду. — И потом они все время умирают. Знаете, как умирают от вируса Эбола? А от холеры? Человек очень гнилое существо. Профессор Чха еле сдерживал торжествующую улыбку. — Но когда ты побеждаешь очередную дрянь, — вдруг продолжил поникший и уставший человек, и глаза его загорелись, заполыхали золотом, — ты чувствуешь себя всемогущим, почти богом!!!! — Сын Ён, я убью тебя! — рявкнул профессор, но тот взмахнул рукой, призывая его к молчанию. — Идите в хирургию, юноша, — сказал человек по имени Сын Ён. — Там вы сможете биться на равных. А инфекционист… вы либо станете лабораторной толстой крысой, либо сгорите после пары эпидемий. Нужно быть занудой и уметь отпускать. Иначе нет смысла. Ким Тэхен пошел на хирургию. Но не простил профессору Чха крушения своих идеалов, поэтому после обучения уехал в Сомали, отказавшись от работы в престижной клинике. Чха Джеун довольно потер руки: мальчик должен был получать опыт, а не стать салонным хирургом. Сомали напоминало ад. Да собственно и было им. Но практики (крайне разнообразной) было хоть жопой жуй. Ким Тэхен первые полгода не видел ничего кроме пациентов, но потом втянулся, устроил несколько запоминающихся пьянок в местном баре, открытом в ангаре из листового гофрированного железа, организовал турнир по волейболу через натянутую рыболовную сеть и конкурс красоты среди медсестер. Завел пару романов: один с девочкой, другой с мальчиком, чтобы никому обидно не было. И в целом был как-то доволен своей жизнью и работой. А потом пришли люди из племени дарод и устроили резню. Медиков не тронули, согнали их в тот самый бар из гофрированного железа. Они были умными эти бандиты: врачи могли пригодиться им самим. Тэхен и еще какой-то мальчишка-волонтер все рвались к двери за которой кричали, но остальные висели на них, не давая совершить самоубийственный шаг. После он вернулся в Корею, три месяца шлялся по родному Тэгу, пугая родных мрачной небритой физиономией. За подвернувшуюся вакансию в чилийском шаттердоме он уцепился клещом. Новая обстановка, хорошее (очень хорошее) жалованье и масса свободного времени. От скуки он написал три статьи в “Ланцет” (все три приняли, что удивительно), организовал медпункт в близлежащей деревне мапуче, куда ездил на мохнатой, смирной лошадке два, а то и три раза в неделю. В самом шаттердоме ему было почти нечего делать. Ну не считать же серьезной практикой вскрытие фурункула на заднице одного из пилотов. Хотя задница была, признаться, зачетная. До Чили редко доходили кайдзю. Разлом в этой части Тихого океана был всего лишь один, ближе к Галапагосам. И все победные лавры доставались, в основном, егерям с базы Риоверде на островах. Так что егеря их базы занимались патрулированием и игрой в морской бой в онлайне. Ким Тэхен не был бы самим собой, если бы не внес свежую струю в этот скучный уклад. Перво-наперво он организовал турнир по морскому бою и, естественно, тайный тотализатор, где принимал ставки на победителя. Несмотря на то, что тотализатор был тайным о нем знали все, кроме руководства базы. Даже жители того самого городка, где доктор Ким открыл медицинский пункт. На базе стало повеселее, но душа требовала простора. Ким Тэхен оглянулся вокруг и решил, что песчаные пляжи с невысокими дюнами перемежаемыми островками зеленой травы, идеальное место для организации гольф-клуба. Восемнадцать лунок чилийского шаттердома ничуть не уступали самым престижным гольф-площадкам. По крайней мере, так считал Ким Тэхен, а вслед за ним и все остальные. Идеальный пейзаж портил только временный резервуар в небольшой бухточке рядом с базой. Чилийское правительство хотело заполучить для исследований хотя бы одного кайдзю. Тэхена заранее передергивало при мысли о гигантской воняющей туше рядом с шаттердомом. Он вспомнил о несостоявшейся карьере инфекциониста и заявил решительный протест, подкрепив его кучей выкладок и диаграмм. Все, включая начальство, впечатлились и пообещали, что сразу после победы над кайдзю тушу отволокут куда-то в район Лос Эспантахоса, где в пустыне стоял страшно секретный научный центр под патронажем самого президента. Наконец два егеря их шаттердома завалили невесть как забредшего к ним кайдзю третьей категории. Тэхен поздравил пилотов с победой, выяснил, что медицинская помощь не нужна, и тут же свалил с ночевкой в свой медпункт, оставив прочее население базы слоняться вокруг бухточки с резервуаром и с нетерпением ждать корабль-рефрижератор, который и должен был увезти тушу кайдзю подальше от них. Но вместо гигантского холодильника на базе дождались лишь пиратского налета — останки чудовищ крайне высоко ценились на черном рынке. Джентльмены удачи не оставляли свидетелей. Ким Тэхену и его мохнатой лошадке просто повезло. Но сам он так не считал. Вырвавшись из рук чилийской госбезопасности, он сел на самолет до Сеула и поклялся себе, что больше никогда… Что именно никогда, он еще не решил и просто засел дома, устроившись на работу в медицинский архив. Конечно же, первым его нашел профессор Чха. Бесцеремонно вломился в крошечную квартирку, которую Тэхен снимал недалеко от архива. Он вообще никому не хотел говорить, что вернулся в Корею — ни родителям, ни коллегам. Хватит с него этой хирургии и опыта. Надо было идти в рентгенологи или ультразвуковые диагносты. Водил бы датчикам по животам и был счастлив. — Как вы меня нашли? — спросил он, открыв дверь и увидев своего профессора. — Надо было устраиваться на работу в простой архив, а не в медицинский. Твой начальник — муж сестры моего однокурсника, что работает заместителем отделения эндокринологии госпиталя Асан. Ким Тэхен задумчиво покачал головой: — Не учел. Слишком сложные горизонтальные связи. Профессор Чха отодвинул его и зашел в квартиру. — Ну хоть пустые бутылки не валяются, — одобрительно прогудел он. — Вчера выкинул очередной мешок, — тут же вскинулся Тэхен. — Зачем вы пришли? — Посмотреть на твой ПТСР, — профессор скинул на пол одеяло с дивана, на котором спал Тэхен и уселся, расставив ноги. Место на диване сразу закончилось. — Как ты тут помещаешься? — Отлично помещаюсь, — огрызнулся Тэхен. — Не знал, что вы ушли в психиатры. — Упаси боже, — взмахнул руками профессор Чха. — И потом, мальчик мой, зачем тебе психиатр? Тэхен, складывающий одеяло, замер. — В смысле? Профессор Чха поманил его к себе: — Руки дай… Пальцы не дрожат. Мешков под глазами не вижу. Перегар слабенький. Выпил в честь пятницы? Тэхен машинально кивнул. — Спишь как? — Плохо, — честно ответил Тэхен. — Это нормально, — утешил профессор. — Купи хороший коньяк и пей по рюмке на ночь. В качестве снотворного. Деньги твоей семьи позволяют. — Не боитесь, что сопьюсь? — Нет. Воистину, этого человека ничем было не пронять. — В клинику не вернусь, — предупредил Тэхен. — А я тебя и не возьму, — бодро заявил профессор. — Ты сейчас не в той кондиции. Еще пару лет и может быть будешь готов. А пока… Есть у меня одна мысль… И ушел, не договорив. Оставил мучиться. Но долго Тэхену страдать не пришлось. Потому что нагрянула семья. Вот ведь… Пока его не нашел профессор и семья была не в курсе, но стоило тому навестить Тэхена, как за ним вереницей последовали и другие. Ким Тэхен держал оборону, отстаивая свое право работать там, где ему захочется. В архиве, на стройке, в порту, в Сомали, у черта на рогах. Семья не отступала. Это был грозный противник, с бесперебойным подвозом снарядов.Его уговаривали вернуться домой, ну или хотя бы в нормальную квартиру, обещали купить клинику, посадить в совет директоров, и женить. На последнем Тэхен сломался. И запил. Показательно и со вкусом, чтобы его оставили, наконец, в покое. Семья отступила, но Тэхен чувствовал, что это ненадолго. Они просто перегруппировывались. Он чувствовал, что попал в западню из которой не видел выхода. Сил после Сомали и Чили просто не было. Ким Тэхен ушел из архива и пошел на очередные курсы повышения квалификации. Потом еще одни. Он пахал целыми днями с утра до вечера, но все время ощущал, как семья бдит. Малейшая уступка с его стороны, и совет директоров станет явью. Его окружали любящие и любимые люди, медленно сжимающие кольцо. Из семейной ловушки его вытащил генерал Ким Со Ху. То есть, сначала Ким Тэхен не знал, что тот генерал. Обычный такой мужик в возрасте. Разве что плечи пошире и спина прямее. Он выловил Тэхена сразу после курсов, сказал, что хочет предложить ему работу. — Вы от Менсу? — сухо поинтересовался Ким, нетерпеливо крутя на пальцы ключи от машины. — Кто такой Менсу? — ответил мужик вопросом на вопрос. — Мой старший брат, — Тэхен с трудом подавил желание закатить глаза. — Простите, но я не знаю Ким Менсу. — Тогда вы от бабушки? — Я не знаю вашу бабушку, — покачал головой мужик. — И предупреждая ваши дальнейшие вопросы, хочу сказать, что не знаю никого из вашей семьи. Лично. Тэхен растерялся: — Тогда от кого вы? Мужик вздохнул: — Я мог бы сказать, что от профессора Чха, но он мне велел ни за что не говорить вам про него. Джеун вообще может страшно козлить, так что я не удивлен. Но он мне сказал, что вы идеальный кандидат… До Тэхена примерно секунд тридцать доходил тот факт, что Джеун — это имя профессора. — Козлит… — зачарованно повторил он. — Ну да… — А вы? — Генерал Ким Со Ху, — сказал мужик, — и вы мне очень нужны. Пожалуйста, позаботьтесь о моем сыне и его команде. И склонился в глубоком поклоне. Тэхен уронил челюсть. Тэхен сопротивлялся. Правда, сопротивлялся. Орал, что приносит несчастье, что пообещал себе не работать врачом, что… Генерал напоил его до зеленых соплей в каком-то уличном ресторанчике, потом они пошли куда-то еще, и, кажется, подрались с кем-то по дороге. Проснувшись утром, в очень чистой, белой спальне (явно не у себя дома!) под звуки скрипки, Ким Тэхен решил, что он наконец-то сошел с ума. Чтобы генерал и дрался с уличной шпаной. Бред же! Но тут музыка смолкла и незнакомый женский голос очень сердито рявкнул где-то недалеко от приоткрытой двери: — Ким Со Ху! Еще раз так напьешься и наш сын станет сиротой! — Дорогая!.. — Потому что у него не будет отца! А ты… — раздалось болезненное ойканье — а тебя похоронят в закрытом гробу… потому что неприлично в таком звании светить синяком под глазом! — Божечки, — простонал Ким Тэхен, — не приснилось!