Шаттердом на Уллындо

*** Пак Чимин любил рвать шаблоны. Причем делал это с удовольствием, в котором иногда отсвечивали нотки садизма. Инженер-механик, модник, танцор, мажор, душа компании, неутомимый нагибатор всех и вся, и немножко (совсем чуть-чуть) псих. Родители в нем души не чаяли, он был любимый мамин пирожок (ну и папин тоже). Вот только пирожочек оказался с динамитом. Имея почти кукольную внешность и будучи меньше всех в группе детского сада, он умудрился подчинить себе всех клопов своего возраста. Он царствовал и правил на отдельно взятой территории, и жестоко наказывал тех, кто покушался на его границы. Первый раз родителей вызвали в детский сад, когда Чимини-птенчик чуть не отгрыз ухо излишне дерзкому пацану из старшей группы. Смертник отобрал в песочнице лопатку у кого-то из подданных правителя Пака. Такого покушения на свой авторитет пирожочек стерпеть не мог, поэтому повис на чужом ухе (до которого смог допрыгнуть) со свирепостью бультерьера. Отодрать его смогли только трое воспитателей. При появлении родителей нахохлившийся и злобный Чимин мгновенно превратился в сладкую обиженную булочку, и разрыдался, размазывая по собственным губам кровь соперника. Уничтоженный противник тут же ушел в тень. Несчастного Чимини утешали все: родители пострадавшего, воспитатели и воспитанники. Ему совершенно не нравилась кровь и чужое ухо (особенно на вкус), но если враг нападает — его уничтожают. Родители недоумевали. — Такое ощущение, что он перерождение самого адмирала Ли Сунсина, — вздыхала мать, — но почему он выбрал именно нашего малыша?! — Герои не выбирают оболочку, они выбирают дух, — отец с болезненным любопытством смотрел на то, как его бусинка методично разрушает песочные замки и репутацию каких-то несчастных из старшей группы. — Может не надо так сурово сразу? — мягко поинтересовался он, уже сидя в машине. Чимини (совершенно очаровательный в своей желтом комбинезончике и красной панамке) пожал плечами. — Я предупреждал их, аппа. Они опять оторвали голову у куклы Сыльхе. Она плакала. Сыльхе была самой восторженной фанаткой Пак Чимина в их группе. — Ну тогда, конечно, — вздохнула мама и вполголоса добавила: — главное, что без крови. Психолог, к которому они обратились, посоветовал отдать мальчика на танцы: — Искусство смягчит его нрав, а балетный класс научит дисциплине. — Может тхэквандо? — безнадежно поинтересовался старший Пак. Психолог замотал головой: — Нет-нет! Так мы только подстегнем его… эм-м-м-м… суровые наклонности. И Пак Чимин в возрасте пяти лет был отдан на растерзании бывшей солистке театра Юниверсал-балет. Это стало одновременно и самым правильным, и самым опрометчивым решением, которое приняли его родители в компании с психологом. Балет действительно научил его дисциплине и способности сохранять хладнокровие в самых неприятных ситуациях. А еще подарил стальные мышцы, быструю реакцию и тщательно скрываемую свирепость. Последнее в нем взрастила Со Хи — балерина на пенсии, успевшая потанцевать почти на всех известных сценах мира, и в конце концов, осевшая в родной Корее, где перед пенсией успела построить всю труппу Юниверсал-балет. — По струнке у меня ходили, — говорила она, сжимая острый кулачок. В Чимине Со Хи нашла родственную душу, и принялась со всей страстью учить его не только классическим па, но еще и умению изводить и уничтожать тех, кто оказался на пути, причем так, чтобы все окружающие думали, что это они сами споткнулись и разбили себе лицо (карьеру, отношения, работу — нужное подставить). Наверное, Пак Чимин мог бы стать самым страшным диктатором в истории Южной Кореи (спасибо духу Ли Сунсина и Со Хи), но тут случилось чудо. Чудом оказалась собака-робот Spot, подаренная невесть откуда залетевшим дядюшкой. Тот давно работал в Штатах, вроде как даже в НАСА (Пак не слишком интересовался), и вот, наконец, приехал на родину навестить родителей и сестру. Spot сломался через несколько дней. Ну, любой бы сломался, если бы по нему проехалась подметательная машина. В схватке детища Бостон Дэйнамикс и корейского автопрома, убедительную победу одержала родина. Робота было до слез жалко (конечно, Пак Чимин, конечно, скала кремень, но слезу пустил. Все-таки ему всего лишь десять лет). Так что дядя, глядя на расстроенную булочку, предложил Spota починить, на что ушел почти весь месяц его отпуска в Корее. И Пак Чимин очаровался — сначала механизмами, потом инструментами, а затем и красотой чертежей и формул. Тогда же он решил, что танцы навсегда останутся его хобби (Со Хи не разговаривала с ним месяц, но потом смирилась), а сам он станет инженером и будет учиться Институте науки и технологий Кванджу, лучшем техническом университете Азии. А потом пришли чудовища. Пирожок с динамитом обрел новую цель: он намеревался стать лучшим в деле проектирования и постройки егерей. Ради этого он был готов пойти по трупам (естественно, кайдзю). Воинственный дух адмирала, вселившийся в тело Пак Чимина, наконец-то обрел цель. *** Пак Чимин все про себя знал, и иллюзий по поводу собственного характера не испытывал. То, что окружающие (за редким исключением) очаровывались его внешностью и не желали смотреть глубже — было исключительно проблемой окружающих, но никак не Пак Чимина. Он был отличный инженер (местами даже на грани гениальности), но его желание смотреть на окружающих исключительно свысока (наплевать, что он ниже многих) делало его не слишком популярным во время учебы и последующей работы в фирме, занимающейся разработкой и постройкой егерей. Будь это обычный частный конгломерат его оттуда вышвырнули в два счета за пренебрежение субординацией и завуалированное хамство вышестоящим, но половина акций фирмы (плюс еще одна) принадлежали государству. А если быть точнее, то Министерству обороны. Военные не хотели удобных инженеров, они хотели лучших и талантливых, а тут Пак Чимину не было равных. Хотя особой воли ему все-таки не давали. И Чимин бесился. Потому что работать под началом старперов (гражданских) и дуболомов (в погонах) было все равно, что танцевать вальс со слоном — тяжело, муторно и конечный результат неясен. Чимин просыпался каждое утро и давал себе в очередной раз самую страшную-престрашную клятву, что сегодня он никого не убьет. Потом клялся не орать на начальство. Потом не оскорблять начальство. Потом не ругаться с начальством. Клятву не обижать подчиненных он никогда не давал, потому что (как повелось с детского сада) своих подданных Чимин защищал и холил. Спустя три года работы его вызвали к руководителю проекта. Тот посмотрел на него взглядом, в котором мешались облегчение и ужас. — Вас назначили главным инженером-механиком в шаттердоме на Уллындо. Отправитесь туда через месяц вместе с комплектующими для егерей. — Я конструирую… — Приказ оттуда, — руководитель ткнул пальцем в потолок, — не обсуждается. В детали вас посвятят, — и облегченно замолчал, потому что из кресла, стоящего у окна, поднялся военный — высокий, с широким разворотом плеч и пробившейся на висках сединой. — Генерал Ким Со Ху, — представился он, — рад работать с лучшим инженером-механиком. Пак Чимин руку пожал, но прищурился, рассматривая генерала: — Пока не могу ответить такой же радостью. Руководитель проекта мученически застонал и хлопнул себя ладонью по лицу. — Ну, думаю, я найду, чем вас порадовать, — улыбка генерала показала ямочки на его щеках. Вот так Пак Чимин оказался на борту судна, везущего его (а также егерей, механиков, новобранцев и еще кучу всякой всячины) на Уллындо.