***
Эймонд рухнул в себя как в пропасть. Сон настиг его в библиотеке. Он расположился на мягкой софе, компанию ему составил увесистый, десятки раз перечитанный, том истории Валирии. Резко пробудившись он дёрнулся, от чего книга с грохотом упала. Он потер глаз и заметил бледную Агнесс, сидящую в мягком кресле. Она улыбалась, сжимая в руках букетик подвявшей календулы. Взгляд её был направлен, как будто сквозь собственные руки. Спокойная и умиротворенная, даже не услышавшая грохота. Мужчина поднялся, тряхнул головой. Сегодня утром прибыла дражайшая сестра с остальным выводком белоголовых детей, не считая Джоффри. Вечером будет пир. Агнесс пересела на софу, расправила складки платья и положила букет на колени. На её узком лице просияла улыбка, когда она заговорщицки склонилась к нему и проговорила: —Знаешь, мне кажется, что есть в этом что-то забавное! —Что именно и в чем? —В этом! – Она кивнула на букет. – Язык цветов, будто два старых любовника передают друг другу привет. Догадываешься от кого он? —Вряд ли от мейстера Нико или от дядюшки Деймона. —А меня ты не рассматриваешь как кандидата? – Деланно обиделась она. —Мы с тобой близки духом, а не телом. Да и ты в лицо скажешь все, что думаешь. —Так ты знаешь кто это? —Догадываюсь. Только кто же подсказывает этому недалекому человеку? С укоризной посмотрел на старую подругу, та почесала горбатый нос и отвернулась. Агнесс осмотрела столы, заваленные книгами и шкафы с толстыми томами. —Мы с тобой учили язык по книге. Так с чего ты взял, что кто-то кому-то подсказывает? —Агнесс… Она вскочила, и потянула его за руку за собой. Она редко позволяла себе быстрее движения и детскую игривость. Но сейчас девушка улыбнулась и потянула его в танец состоящий из одних поворотов и прыжков. В такой слабости грозный принц отказать не смог. Даже ласково улыбнулся подруге, пока не почувствовал затылком обжигающий взгляд. Он развернул Агнесс в танце и заметил в Люка. Парень опирался о книжные полки и смотрел. Губы плотно поджаты. Руки скрещены на груди. Эймонд ухмыляется и отпуская руку подруги, поклонился, Агнесс заметив Люка присела в реверансе. Но после веселье оборвалось. Она пошатнулась и закашлялась. Таргариену пришлось помочь ей сесть на софу, частые поверхностные вдохи не помогали Тарт отдышаться. —Не стой столбом! Позови мейстера. – Эймонд обернулся к племяннику. Тот помедлил, странно смотря на Агнесс, но после резко развернулся и скрылся за книжными шкафами. Таргариен же удерживая девушку в сидячем положении рванул плотный ворот платья чтобы облегчить её вздох. Разорванное платье чуть сползло с плеча и Агнесс вздрогнула. Мужчина обхватил её запястье считая удары сердца. Он сбился несколько раз из-за того, что пульс очень слабо прощупывался. Тарт кашляла в рукав, чтобы розоватая мокрота не разлеталась вокруг. Мейстер Нико сопровождаемый Люцерисом влетел в библиотеку, как показалось Эймонду, через вечность. Лекарь щупал пульс, посмотрел на синюшность кожи и сгустки мокроты. —Нужно доставить леди в её покои. Придется сделать дренаж. —Что это? – Люк смотри с непониманием. —Удаление жидкости из легкого. Ваше Высочество, нужно позвать стражу чтобы они сопроводили леди… —Ненужно, мы с племянником сделаем это. Идите за своими инструментами. —Как вам будет угодно. Нико никогда не спорил и делал ровно то, что от него требовали. Ни сверх того, ни меньше. Только серые глаза выдавали его вселенскую печаль и раздражение плескалось на дне зрачка. Бескровные губы с опущенными уголками плотно закрылись, и он вышел. Эймонд посмотрел на стоящего в стороне хмурого Люка и повернулся к Агнесс. Та выглядела виноватой и радостной одновременно. —Что, мой принц? Как в детстве, на закорках? —Не вижу поводов для радости, леди Тарт. Боюсь нас неправильно поймут, если потащу тебя на спине. —Где покои леди? Люк, утомившись от пустых разговоров, подошел и поднял девушку на руки резко, от чего она качнулась и вцепилась в ворот его камзола. Эймонд недовольно вздохнул. —Аккуратнее, мальчик. Не поклажу несешь! —Со всей аккуратностью, на которую способен, дядя. Таргариен повел племянника коротким путем. Покои фрейлин располагались рядом с комнатами его сестры. По пути они встретили бледную Лурдину и Хелейну которая легко беседовала с Рейной. Бейла молчала и смотрела на процессию. —Что случилось?! – Сестры Таргариен смотрели на кузена с опаской. —Приступ. Легкие наполняются водой, и она задыхается. – Спокойно пояснила Лурдина. —Вода все рассудит… - Хелейна выглядела уставшей. —Нужно позвать мейстера? – Бейла смотрел с прищуром. —Не нужны, моя леди. Я уже здесь. Принцы. Люк внес девушку в покои и опустил её на постель. Хелейна и Лурдина зашли следом, последняя вытолкала принцев пухлыми ручками из комнаты. Бейла и Рейна смотрели на кузена с неприязнью. —Думаю, стоит откланяться. Нужно подготовиться к пиру. Дамы. – Эймонд кивнул головой быстро удалился. —Люк, проводи нас в наши комнаты. – Рейна смотрела на него внимательно и даже раздраженно. —Конечно. Бейла посмотрела на сестру холодно, покачала головой и направилась в комнаты. Люцерис шел рядом и задумчиво косился на Рейну, которая довольно улыбалась, крепко держа его за руку. Шли они в полной тишине пока не наткнулись на Деймона, который выглядел ровно таким же радостным как висельник перед висельницей. —Отец, что-то стряслось? – Бейла подошла к нему первой. Он задумчиво посмотрел на неё, на пасынка и вторую дочь. Снова перевел взгляд на старшую дочь и отрицательно качнул головой. Смотрел он странно и только тогда Люк заметил тот проклятый букетик в руках отчима. Понимание отразилось на лице Деймона, и он усмехнулся. Это Люку не понравилось. —Девочки, оставьте нас. Назревает мужской разговор. —Но отец! Люк нас сопровождает. —Милая, вас двое, не потеряетесь. А после я вас навещу и лично сопровожу на пир. —Конечно, отец! – Бейла первая поцеловала отца в щеку и ожидающе уставилась на Рейну. Та медленно сделала так же, как и сестра и нехотя покинула коридор. Люк остался один на один с Деймоном. Под смешливым взглядом лиловых глаз юноша будто снова четырнадцатилетний мальчишка с зацелованными губами и засосом под челюстью и матушка отправила отчима поговорить с сыном по-мужски. Тот закинул руку пасынку на плечо, легонько сжал и посмеиваясь сказал: —Ты своей зазнобе то украшения даришь, то цветочки таскаешь, осталось спеть и гнездо свить. Но мне кажется ты куда-то не туда воюешь! —Почему? —С зазнобами нашего рода-племени нужно не только подарочками и подачками. Здесь иная хитрость нужна. —Моя мать же повелась! – Люк зыркнул на Деймона, но наткнулся на широкую улыбку. —Ого! Малыш, ты ранил меня в самое сердце! —Ну, моя заноза на мою мать не похожа. – Тяжелый вздох. —Твоя любушка вообще на женщину не похожа, но ты как тогда в четырнадцать – с наскоку. Чтоб зазнобушка забыла, как «её» зовут. —Пап… —А что? Хватай быка за яйца, уже давно пора. А то мнешься как красна девица. —Вообще-то быка хватают за рога. —А ты успел наставить? Говорил тебе, не водись с теми моряками, дурному научат. Не тушуйся, сынок. Главное начать, а там все как по маслу пойдет! Деймон посмеивался, трепля сына по волосам. Если Джейс был маленькой царственной копией Рейниры-Королевы, то Люк был маленькой дерзкой копией Рейниры-подростка. Пока на него смотрит царственный родитель – он сущий праведник и ягненок, но стоит только матери отвернуться, то бесенок над ним брал верх. Таргариен даже гордился своим сыном, тот впитывал его науку быстро и с глубоким интересом. —Пап, мне кажется, что я слишком долго плавал… Ты бы видел тот взгляд на фрейлину Хелейны. —А тот взгляд, которым удостаивают тебя – ты не видишь? Ты точно также смотришь на моих дочерей как зазноба на подружку. Он весь твой с того момента, как ты ему личико подправил. Не трясись, ты – Дракон. А драконы берут то, что им принадлежит. —Пап, почему именно «зазноба»? —Хм… Как мне еще называть предмет твоего обожания? —По имени? —Ну, ты много хочешь. Пусть заслужит. Вот приведет в род наследника… —Пап, ты, по-моему, что-то перепутал. —А кто запретит вам стараться? – Мужчина подмигнул ему.***
Пир плавно перетек в семейный ужин, малышей отвели спать, празднество перетекло в малую гостиную. Слуги приносили закуски и разливали дорнийский и лиские вина. Разговоры лились рекой, со всех сторон разносился смех, пока от камина не послышалась медленная мелодия. Её высокое звучание мгновенно привлекло внимание всех, кто был в гостиной. Люцерис бережно сжимал длинными пальцами изящную мандолину. Он чуть склонился вперед и стал тихо напевать: —Nyke kostagon daor renigon iā vasrie wrist, Eman daor hope syt bona. Se yet, gaomagon daor refuse, nyke epagon ao naejot mazōregon syt sȳz biarves Se irudy iksis ñuha garnet bracelet. Стоило глубокому голосу разлиться по комнате, как Эймонд в тот же час потерял весь интерес к разговору с матерью. Он прижал руку к груди, украшение жгло. Карие глаза блуждали по лицам в комнате, пока не наткнулись на второго сына Таргариена. —Hae se elēni hen iā beethoven sonata, Hae drops hen ñuha prūmia's ānogar, Uēpa grenades kessa bāne aōha ābrar Se nyke ȳdra daor jorrāelagon mirros else Он пел только для молодого дракона. Эймонд понял, что каждая строчка только для него. Он словно почувствовал, как украшения вплавляются в его кожу. Матушка бросала странный взгляд на Люцериса, а после на сына. —Se bracelet iksis garnet, daor diamond, daor nūmio Kostas vestragon hae iā unnecessary trinket. Yn gaoman mērī mēre jorepnon, Pāsan kesā rȳbagon ziry: Эймонд почувствовал, как его лицо горит и он перевел взгляд в сторону натыкаясь на Рейниру, которую нежно обнимал Деймон и уткнувшись ей в волосы что-то шептал. На их пальцах мужчина заметил кольца с гранатами. —Hallowed sagon thy brōzi, thy brōzi! Ñuha jorrāelagon syt ao ēza daor conditions, Ñuha dōna qringaomnon iksis both biarves se trouble. Hae se tīkuni hen proud birds, raised eyebrows Таргариен снова уставился на Люка жадно впитывая каждое слово, каждую строчку. Любит ли? Или просто удачную песню подобрал чтобы поиздеваться? —Vestrasis: "give bē hope forever!". Se bracelet iksis garnet, daor diamond, daor nūmio kostas vestragon hae iā unnecessary trinket. yn iksan mērī doing mēre jorepnon, pāsan kesā rȳbagon ziry: hallowed sagon thy brōzi, thy brōzi! yn iksan mērī doing mēre jorepnon, pāsan kesā rȳbagon ziry: hallowed sagon thy brōzi, thy brōzi! hallowed sagon thy brōzi, thy brōzi! Как только Люцерис замолчал вся гостиная взорвалась овациями. Кузины просили еще, Рейнис одобрительно улыбнулась, прикрывая лицо кубком. А Эймонд не сводил взгляд с раскрасневшегося юноши. Эйгон сжал плечо младшего брата и наполнил его кубок вином.***
Эймонд решил остудить голову и прогуляться. Прохладные коридоры манили его своей пустотой и холодностью. Гости уже спали, слуги заканчивали последние дела и не шныряли по верхним коридорам. И от того чужие громкие шаги не стали сюрпризом для него, но он до последнего делал вид, что не слышит никого. —Дядя! Постой! —Ты вроде бы вырос, а догнать меня все еще не в состоянии? —Обязательно догоню, вот только ты убегать перестанешь! Резкий толчок в спину, разворот за плечо и вот Эймонд уже прижат к стене. Он недоволен, хотя некоторое удовольствие от смущенно-злого лица юноши до него доходило. Мальчишка выглядел максимально решительным как тогда в 14 лет. —Догнал! —И что теперь? Ты словно желтый гиацинт… —Ты. Только. Мой! —Люк, ты пока плавал – голову напек? Что-то я не видел, чтобы ты меня купил или септон пробегал где-то рядом. Люк смотрел на него зачаровано, как на живой огонь. В следующее мгновение он поддался вперед и крепко поцеловал мужчину. Его движения были голодными и нетерпеливыми, Эймонду показалось, что его сейчас выпьют до дна, настолько поцелуй был глубоким и мокрым. Руки юноши блуждали по телу Таргариена. Эймонд закинул руки на шею юноше, чуть царапая кожу. Его слуха достиг тихий стон, и мужчина улыбнулся в поцелуй. Люцерис отстранился, пьяно улыбнулся, перекинулся на шею дяди. Кусая и посасывая кожу, он оставлял отметины на бледной коже, почти на каждую мужчина шипел и тяжело вздыхал. Жар разлился по всему телу, когда в коридоре послышались шаги нескольких людей и радостный голос Джоффри. Люцерис отстранился, напоследок лизнув нижнюю губу дяди и растворился в боковом коридоре оставляя пылающего дядю в одиночестве.