Телли Султан: Борьба за власть

      Сегодня Шехзаде решили наконец отдохнуть от уже таких привычных дел государственной важности, житейских проблем, дворцовых интриг, вдали от докучливых поклонниц и провести время в кругу семьи. Дружной мужской компанией они собрались в саду, в роскошном шатре Султана Сулеймана. Слуги разносили угощения с подносами, поправляли подушки и покрывала, убирали со стола лишние приборы.       Шехзаде Мустафа опустился на свободное место рядом с Баязидом, слушая его очередной рассказ о том, как однажды, он, желая участвовать в походе вместе с отцом и братьями, сбежал из дворца и прикинулся простым янычаром. Здорово ему тогда досталось от Повелителя.       Шехзаде Джихангир делился своими впечатлениями и переживаниями о предстоящей церемонии вручения меча с Шехзаде Мехмедом, он очень боялся выступать перед столь огромным количеством людей, боялся ошибиться или забыть слова, опозориться перед поданными. Мехмед успокаивал младшего, уверяя, что в этом нет ничего сложного, что все Шехзаде через это проходят. Селим и Абдулла же лишь скучающе переглядывались, чувствуя себя лишними на этом празднике жизни.       И если Селима с детства родители, братья и сестра действительно обделяли вниманием, частенько задирали и не видели в нём достойного соперника и претендента на престол, то Абдулле жаловаться было практически не на что. Отец с матерью любили его больше остальных детей, прощали ему любые шалости и проказы, закрывали глаза на его капризы, ссылаясь на возраст. Тетушки буквально носили племянника на руках. Братья защищали и оберегали. Луноликая Михримах при малейшей ошибки заметала за ним следы, дабы не позволить Шехзаде пасть в глазах государя. Возможно чрезмерная забота и опека и сыграли с ним злую шутку, сделав из него человека избалованного, эгоистичного и корыстного. Он не думал ни о ком, его не заботили чьи-то проблемы.       Только с возрастом приходило осознание того, насколько продуманным и изощренным рос Абдулла.       — Было бы замечательно в следующий раз нам снова собраться вместе и выйти на охоту, — предложил между делом Баязид, поднимая голову. Абдулла издал короткий смешок, только охоты ему не хватало для полного счастья, он и сюда то особо приходить не хотел.       — Хорошая идея, — поддержал его с улыбкой Мустафа и похлопал брата по плечу. — Выйти в лес, прогуляться вшестером, поговорить, повспоминать молодость и остаться на ночь в Охотничьем домике. Свежий воздух всем нам пойдёт на пользу.       — А зачем собственно куда-то идти? У нас и без того охотников и жертв хватает, не так ли Абдулла? — как бы невзначай проронил Мехмед, отпивая бокал апельсинового щебета, уголки его губ чуть приподнялись. Абдулла непонимающе посмотрел на него, заметив презрение в этой жалкой подобии ухмылке и смерил холодным злобным взглядом голубых глаз. Парень понимал, что братец откровенно намекал на него и на все эти слухи, которые распустила Катерина по личной просьбе Абдуллы.       — Если ты хочешь мне что-то предъявить, то говори прямо, — раздраженно ответил он, Мехмеда забавляло его поведение.       — Вот как? Я думал, что ты не понимаешь обычных слов. Тебе ведь проще за моей спиной, словно крыса, распускать сплетни, — немного нагнувшись к Абдулле, сквозь зубы процедил Шехзаде. Мустафа нахмурился, их ссора явно предвещала беду.       — Интересно, а долго ты собирался скрывать это от отца?       — Какая тебе разница? — теперь Мехмед едва ли не вскипал от ярости, сдерживаясь из последних сил, чтобы не встать и не наброситься на него с кулаками. — Сколько бы я не скрывал, ты должен был поддержать меня, потому что ты мой родной брат и я доверился тебе. Но я сам виноват дурак. Откуда мне было знать, что ты не умеешь элементарно держать язык за зубами.       — Я не обязан поддерживать предателей.       — Предателей значит? — Мехмед опешил, дёрнулся от его слов, как от жало пчелы. — Жаль, очень жаль. Я полагал ты о своем поступке сожалеешь, а ты оказывается ещё и гордишься им. Молодец, Абдулла, поздравлю, теперь ты настоящий наместник Манисы. Самый честный, мудрый, уважаемый и главное, не поддерживающий предателей. Иди, сходи к своей наложнице, поведай ей об этом, отпразднуете вдвоём победу. Кстати, Валиде подобрала для тебя идеальную кандидатуру, подстать тебе.       На скулах Абдуллы заиграли желваки. Челюсть сводило от ярости, более не намеренный слушать подобные оскорбления в свой адрес, он резко поднялся на ноги, обошёл Мехмеда и на эмоциях пнул его по спине, как по валявшемуся на земле мусору. Не ожидая удара под дых, Шехзаде вздрогнул, пошатнулся. И если бы не больной Джихангир, едва подхвативший брата, упал бы он прямо головой вниз на каменный выступ и разбил нос.       — Что ты делаешь, Абдулла? — громко прикрикнул на него Мустафа, и встав изо стола, оттряхнул рассвирепевшего мужчину. — Приди в себя. Ты ведь мог его покалечить!       — Поверь мне, Мустафа. Если бы я хотел, то давно покончил бы с ним, — он перевел взгляд на Мехмеда, затем на растерянного происходящим Баязида и попятился назад. — Пусть не обвиняет меня в собственной неудаче. Из-за какой-то женщины, он пожертвовал своей репутацией. Позор! Разве пристало будущему Падишаху руководствоваться чувствами. Какой тогда из него выйдет Падишах?       Мехмед, отойдя немного от шока, вытянулся и сровнялся с потенциальным обидчиком. Наследники замерли в ожидании каких-либо действий. Даже Абдулла замолчал, прожигая его ненавистным взглядом, метавшим молнии.       — Я однажды припомню тебе этот день, Абдулла. Ты ответишь мне за всё, в том числе, и за этот нож, брошенный в спину, — нарочито задев плечом, темноволосый Шехзаде, наспех поправив ворот мехового кафтана, покинул шатер. Джихангир поспешил за ним, однако Мустафа остановил парнишку.       — Будет лучше, если ты догонишь его и извинишься. Вы братья, Абдулла, а не враги, — немного успокоившись и остудив пыл, произнёс Мустафа, обращаясь к Абдулле, на что он недовольно закатил глаза, устав от вечных нравоучений. Ага, вот делать конечно ему больше нечего, как сверкая пятками бежать за Мехмедом и вымаливать прощение.       — Я не извинюсь перед ним. Никогда. Пусть сам извиняется.       За всей возникшей между Шехзаде ситуацией в саду с мраморного высокоэтажного балкона, будто зоркий сокол, наблюдала черкешенка Махидевран. Поведение второго сына русской соперницы давно настораживало её. Этот парень явно был готов пойти на любую подлость. Он напоминал темноволосой госпоже точную копию молодой Хюррем, тот же взрывной и упрямый характер, те же повадки. Как бы и Мустафе он теперь не навредил.                               ***       Смотрины в покоях Валиде проходили в самом разгаре. Фахрие было велено выбрать нескольких красивых девушек, подготовить к встрече и продемонстрировать перед Султаншей.       — Кого ты привела ко мне, Фахрие? — недовольно шептала Хюррем на ухо калфе, разочарованная её вкусом. — Они же ни на что не сгодятся. Я девушку на хальвет отправить хочу, а не взять в услужение. Неужели более симпатичных не нашлось?       — Госпожа, они ведь недавно прибыли, не освоились толком. Если их как следует принарядить, то не составит им никакого труда завлечь внимание нашего Шехзады.       Хасеки задумалась и перевела взгляд на наложниц, доля правды в её словах была. Бедные, совсем ещё юные, сколько страданий перенесли, в столь раннем возрасте со всеми ужасами и несправедливостями этой жизни столкнулись, поди и доставалось им немало на корабле от свирепых моряков. И эти уродливые платья, которые вызывали в Хюррем невольные воспоминания из прошлого. Она передернула плечами и тяжко вздохнула.       — Может ты и права, — чуть смягчавшись, добавила Султанша. — Тогда, пусть её подготовят, — кивнула рыжей головой она в сторону не высокой, худенькой рабыни.       — Как вам будет угодно, — Фахрие подхватила некогда знатную английскую аристократку Агату, получившую в гареме имя Ракель и уволокла за собой. Остальные послушно склонившись в поклонах, отправились следом.       Хюррем выпрямилась, оглядела отражение в напольное, украшенное драгоценными камнями, зеркало и вернулась к мягкой возвышенности, сидя на котором проводила всё свое свободное время с широкой улыбкой и полным ощущением облегчения на душе. Девица выбрана, осталось дело за малым. Положить конец растущему влиянию Катерины и порадовать сына.                               ***       День пролетел незаметно. Несколько часов Ракель хатун готовили к хальвету, делали причёску, вновь и вновь рассказывая одни и те же правила. Её чёрные локоны были заколоты в аккуратную причёску, две пряди небрежно свисали на лицо.       — Какая красота! — воскликнула с восхищением стоящая рядом Фахрие, на что англичанка грустно вздохнула. Калфа особым традиционным обрядом отвела от от неё дурной сглаз, но заметив подавленное состояние Агаты, скрестила руки на груди, хмуро насупившись. — Что с тобой, хатун? Или ты недовольна решением нашей госпожи?       — Что вы, Фахрие калфа, — подала она низкий бархатистый голос. — Разве я посмею? Просто, увидев себя сегодня такой нарядной, я немного растрогалась. Ибо у себя на родине, будучи дочерью уважаемого человека, мне всегда доводилось носить нечто подобное, ходить на балы, вести светские беседы с аристократами. А сейчас, я словно безвольная кукла, бесполезная вещь, слепо подчиняющаяся приказам. Забыла вовсе, каково это, чувствовать себя принцессой.       В глазах защипало от неизбежности происходящего и капельки хрустальных слезинок скатились по щекам. Фахрие принялась стирать их с её лица.       — Ну-ну, прекрати, выбрось эту дурь из своей головы и забудь о том, что уже случилось. Я открою тебе маленький секрет. Здесь, во дворце Султана Сулеймана даже из самой обычной рабыни можно превратится в могущественную госпожу. Ведь Хюррем Султан также, как и вы все, попала сюда, потеряв дом, семью, свободу, не имея ни помощи, ни поддержки, ни надежды. И посмотри, она не только сумела выстоять перед лицом опасностей, но и без памяти влюбила в себя величайшего Падишаха. Ради неё, он пошел против многовековых устоев гарема, против приказов Валиде Султан и её запретов. Женился на Хюррем и даровал ей титул Хасеки. Запомни, у каждой из вас есть такой шанс, изменить свою судьбу в лучшую сторону и ты не должна его упускать. Тем более когда удача сама улыбнулась тебе.       Ракель неоднозначно хмыкнула и предпочла не отвечать. Калфа с понимаем отнеслась к этому и чуть подтолкнула девушку к дверям. Всю дорогу по золотому пути сердце Ракель неистово билось. Как бы не хотелось оттянуть этот момент, но оказались перед опочивальней Шехзаде они довольно быстро. Нет, не то, чтобы Абдулла был ей неприятен, напротив. Просто, ублажать незнакомого мужчину для неё было делом странным и диким.       Возле заветных дверей Ракель наткнулась на подручную Катерины, отданную ей в услужение самой Хюррем Султан. Она встретила англичанку и сопровождающую её свиту с наглой бесцеремонной ухмылкой. Фахрие вопрошающе уставилась на хатун.       — Бетуль хатун, ты случаем не заблудилась?       — Нет, Фахрие калфа, не заблудилась, я жду Катерину, — беззаботно пожимая плечами, ответила служанка. — Она у Шехзаде.       — У Шехзаде? — переспросила удивлённо женщина и обратила взор к закрытым деревянным дверям, откуда доносился звонкий девичий смех. — Невозможно. Кто приказ то отдал?       — Шехзаде и отдал. Сюмбюль ага пришёл, велел ей готовиться. Если не веришь, можешь зайти и спросить у Шехзаде лично. Посмотрим, кто из нас прав окажется.       — Не надо, — поджав губы, сухо бросила она. — Я верю, — Бетуль же обнажила лишь ряд белоснежных зубов с ехидным оскалом и демонстративно раскланялась. — Разворачивайтесь, мы возвращаемся.       — Возвращаемся? Но…       — Ты не слышала меня, Ракель? Шехзаде в покоях не один. Идём.       С одной стороны девушка чувствовала некоторое облегчение из-за не состоявшегося хальвета, но с другой, осознание того, что Хюррем это явно не понравится и она выплеснет свою злость на ней, пугало её до дрожи. В принципе, девушка была близка к правде. Не трудно было представить реакцию Хасеки на слова Фахрие калфы. Поэтому в гарем расстроенная Ракель вернулась поздно ночью. Наложницы давно спали крепким сном и не заметили ни её отсутствия, ни её присутствия. Она села на постели и уткнулась носом в одеяло.       — Ракель, — тихим шёпотом промолвила Милена, державшая в руках кувшин с водой в дверном проеме. Она поставила поднос на стол, и обеспокоенная поведением англичанки, буквально на цыпочках торопливо зашагала к ней. — Ракель, ты плачешь? — не унималась русоволосая, осторожно коснувшись намокшего подбородка бывшей аристократки. — Где ты была? Зачем тебя Хюррем Султан звала? Это она тебя за что-то наказала, в темницу бросила, да? Пожалуйста, Ракель, не молчи.       — Не наказала, — всхлипнула сквозь плачь она. — Хюррем Султан наложницу хотела отправить к Шехзаде, к Шехзаде Абдулле. Она меня выбрала. Но Шехзаде меня не принял, а когда это дошло до Хюррем Султан, она сильно разгневалась. Я очень испугалась, думала всё, конец, и до рассвета не доживу, убьет меня думала и выбросит мой труп в море на съедение рыбам.       — Типун тебя за язык. Нашла из-за чего реветь. Не принял в этот раз, примет в следующий. Давай, вставай, умойся. Увидит кто-нибудь, тогда мало не покажется. Хочешь я тебе воды налью? — Ракель отрицательно мотнула головой и спрятала опухшее лицо в ладонях. — На вот, держи, вытри слёзы, — вынула Милена носовой платок из заднего кармана накидки и протянула ей, — И не расставайся. Улыбнись, у тебя ведь такая очаровательная улыбка.       Хатун вновь всхлипнула и следуя совету, смахнула салфеткой дорожки слёз и её губы тронула мягкая улыбка.       — Спасибо. Не хотелось бы утром выслушивать насмешки ещё и от этих, — кивнула она с пренебрежением в сторону спящих. — Пусть наш разговор между нами останется.       — Не переживай. Тебе не обязательно было меня предупреждать. Я итак никому бы не рассказала.       — Ляпнула на всякий случай. Спасибо, Милена. Правда, большое спасибо. У тебя очень чистое сердце. Надеюсь этот дворец не превратит тебя в бесчувственное чудовище.       — Да, а я надеюсь мне не суждено с подносами провести остаток жизни. Пресвятая дева Мария, не допусти.                               ***       Утро порадовало Стамбул тёплым апрельским солнцем. Ставшим уже таким привычным расписанием, наложницы, прижимая к себе тетради, строем вошли в гарем. Некоторые давно сидели за столом, обсуждали последние горячие сплетни и завтракали. Милена убрала учебники и бумажки под подушку и тоже присоединилась к трапезе. На голодный желудок мозг почти не соображал.       — Милена-хатун, — прервала девушку как всегда некстати возникшая Нигяр и подозвала к себе. — Подойди.       — Что случилось, Нигяр калфа? — спустилась она к ней, изогнув брови.       — Работа есть. На кухню сходить надо бы. Шекер ага тебе подносы передаст. Отнесешь их в покои Шехзаде Абдуллы. И постельное белье сменить необходимо. В прачечную загляни, тебе выдадут новое.       — Но я ведь даже не завтракала. Да и вряд ли одна со всем управлюсь.       — О Аллах, горе то какое. Не завтракала она видите ли. Подружки с собой прихвати. Вы же всё делаете вместе. Только поторопись, Шехзаде ждать не любит, будет недоволен, если вы опоздаете.       Наталия с радостью приняла предложение Милены и они вдвоём отправились сначала на кухню забрать подносы с едой, затем в прачечную за чистым постельным бельем.       — Как ты считаешь Шехзаде Абдулла красивый? — спросила Наталия, покосившись на подругу.       — Не знаю. Наверное, — рассеянно пожала плечами она.       Комната Шехзаде показалась Милене невероятно просторной и светлой. Его обладатель сидел за столом, одетый в лёгкий халат и пижамные штаны. Наклонившись, он что-то старательно выписывал на лист. Милена старалась не попадаться у него на виду, и не привлекать внимание, поэтому сразу отвернулась, разложив тарелки на стол.       — Хатун, налей мне шербет, — как данность приказал Абдулла, не отрываясь от дела. Милена рвано вздохнула, повернула голову и глянула на него исподлобья. Её съедало любопытство, какой же он на самом деле, голос у него достаточно приятный на слух, и чем он был настолько увлечён.       Девушка налила из графина прохладный напиток, и пытаясь преодолеть дрожь в коленях, подошла к Абдулле, протянув ему стакан. Он едва коснулся кончиков её замерзших пальцев. На короткий миг взгляды их пересеклись и Милена, подумав, что выглядела бы весьма глупо со стороны, снова отвела взор, сложила руки в замок и попятилась назад. Сделав глоток, Шехзаде положил чашу и улыбнулся, какое поистине прекрасное создание природы довелось ему лицезреть.       — Что-нибудь желаете, Шехзаде? — робко поинтересовалась она.       — Только если тебя, — наглости ему точно не занимать. Милена густо покраснела и сердце её учащенно забилось в груди. — Но пока ступай, сегодня я занят, хочу предаться размышлениям, — Абдулла поднялся с тахты и вальяжным шагом направился на террасу, откуда открывался потрясающий вид на столицу.       Наталия дёрнула замершую гречанку за рукав и объявила об окончании работы. Бросив напоследок взгляд на высокий статный силуэт купающийся в лучах солнца, Милена повернулась к подруге и бесшумно покинула царственные апартаменты, даже не подозревая о том, что и сам Шехзаде не сводил с неё изучающего взгляда.                               ***       Шехзаде Мехмед степенно восседал за своим рабочим столом и внимательно просматривал какие-то свитки и документы, когда на пороге появилась Эсмахан Султан. Подняв свои темные глаза на нее, Мехмед приветственно улыбнулся и с довольством отметил, что Эсмахан очень идет зелёный цвет, который присутствовал в ее сегодняшнем одеянии.       — Моя дорогая супруга, рад видеть тебя.       — Шехзаде, — поклонилась та, и в ее чёрных густых блестящих волосах тонкое украшение переливалось на свету. — Кажется ты занят, но я не отниму у тебя много времени. Я пришла к тебе с благой вестью, — Султанша положила ладони на плоский животик и глубоко вздохнула. — Дай Аллах вскоре мы прижмем к груди наше долгожданное дитя. Я беременна, Мехмед.       — Эсмахан! Этой новостью ты подарила мне целый мир, и снова вернула к жизни, — Мехмед приблизился к своей Хасеки и одарил её нежным поцелуем в лоб, девушка в блаженстве прикрыла веки и прижалась к его мускулистому телу.       — Как твои дела? Надеюсь у тебя нет никаких проблем? — поджав губы и помедлив, будто бы сомневаясь, стоит ли ей говорить об этом, Шехзаде немного отстранился.       — Мой родной младший брат и есть одна сплошная проблема, — пробурчал мужчина и сжал челюсти. Воспоминание о вчерашней ссоре больно кольнули в сердце. — Я осадил его и отругал за те сплетни, которые он распустил о нас, однако на душе у меня всё равно неспокойно. Он не остановится ни перед чем, с детства Валиде его избаловала. Я понимаю, что он не чужой для меня человек, но и он должен это понимать.       Эсмахан огорченно покачала головой, она надеялась, что её любимый разделит с ней эту радость, а он еле давил улыбку.       — Верно. Он тебе не чужой и если тебя, в отличии от него, гложет совесть, то это говорит только о твоей нравственности, Мехмед. Ты не такой, как Абдулла. Поэтому, если ты действительно сожалеешь и хочешь помириться с ним, то должен первым шагнуть на встречу. Сходи к нему и уладь это недоразумение.       Волнительно сглотнув, Мехмед подытожил.       — Допустим. Я схожу, разумеется. Хоть до конца и не уверен в нём и в его намерениях и поступках.                               ***       — Я с ума сойду. О Аллах, молю тебя, пошли мне покой! — Махидевран Султан устало плюхнулась на тахту, нервно распрямляя складки на юбке платья бежевого цвета. — Гюльшах, Фатьма, где вы там? — из соседней комнаты мелькнула макушка знаменитой Фатьмы хатун, осмелившейся когда-то сжечь лицо Хюррем Султан. Она отозвалась на зов своей госпожи и торопливо присела в поклоне.       — Приказывайте, Султанша, — тёмно-карие глаза служанки сверкали ядовитой злобой.       — Пора предпринять меры касательно Шехзаде Абдуллы, — выпалила черкешенка, когда в покоях появилась и Гюльшах хатун. — В прошлый раз нам не довелось завершить задуманное. Глупец Ильяс мало того, что не справился с заданием, так и спалился перед этой Эсмахан. Благо, нам повезло, что он не разболтал ничего перед казнью. Аллах нас уберег. Но теперь у меня другая цель.       — Абдулла? — для достоверности задала вопрос Фатьма.       — Именно. Он на Мехмеда непохож. Его хитрость и подлость несёт прямую угрозу моему сыну. Если он собственного брата подставил, то боюсь немало хлопот мы огребем. Надо что-нибудь придумать эдакое толковое.       — Может нанять девушку, которая расположит своим доверием к себе Шехзаде и Хюррем Султан? Помните как с Эфсун было? Она будет докладывать вам об их делах и постепенно травить его ядом. Тогда никто и не догадается о ваших планах.       — Помню. И не позволю подобное допустить. Не хватало мне ещё, чтобы это девица, как и Эфсун, влюбилась в Абдуллу и всё испортила. На одну ночь будет достаточно, она должна исполнить моё веление по тихому и без свидетелей. Фатьма, ты поедешь на базар к Джеляли-эфенди. Закажешь у него яд, быстродействующий, он поймёт какой. А ты, Гюльшах, отыщешь мне такую девушку, преданную до смерти и приведёшь сюда.       — Будет сделано, госпожа, — с неописуемой радостью удалились прочь Гюльшах с Фатьмой. Им только дай повод заставить страдать Хасеки и её семью.