Если то, что между нами — не любовь, то её не существует вовсе

«Столаса сильно ранили, сэр» — фраза отдавалась эхом всё громче с каждой секундой. Нечто жгучие пружиной сжалось внутри, давило непонятной тяжестью. Шок резко сменялся неверием, отрицанием, страхом, и эти долбанные эмоциональные качели перелетают каркас, бьют с такой силой, что печёт адски и в глазах мутнеет. — Что будем делать, босс? — Мокси потянул за рукав, отвлекая от булькающей депрессивной каши в голове. — Вы с Милф отвезёте Луни домой, а я пойду гляну, насколько сильно отколошматился этот шлюшный сов… совен… сов, блять! Блиц нахмурился, пытаясь собрать мысли в кучу. Получалось откровенно хреново. Мотор заурчал довольным котом, которого гладят по шерсти. Так же мурчал пернатый извращенец, когда бес покусывал шею и, дыша въедливым куревом, лез губами к ненасытному клюву… Щёки загорели лихорадочным румянцем, но жгучая теплота принесла с собой необходимую ясность. Блиц шустро написал сообщение, но hellnet, будь он неладен, пропал, и всё зависло к чертям. Бес вспылил, разразился отборной бранью и принялся обегать округу в поисках магазинчиков со всякой романтичной ерундой, которую так любил принц. Дорожная цветочная лавка, к счастью, нашлась в двух кварталах от больницы. Блиц кулаком разбил витрину, немного неуклюже схватил маленький букет красных роз, шустро спрятал его под куртку и удрал. Хозяйка лавки кричала ему вслед последними словами и клялась вырастить следующий букет прямо на его теле, но бесу откровенно плевать.

***

У входа столпилось столько демонов, что Блиц едва протолкнулся. Нервы потрёпаны, куртка заметно измялась и обтрепалась, но хотя бы крошечные розы целы. Он сделал пару шагов и немного оторопел, когда здоровый охранник в белой маске чумного доктора грубо подхватил его под руки и с силой отшвырнул. — Слышь ты, самка ободранного ворона, ты чё, блять, творишь?! — бес возмущённо взвизгнул и вскочил, потирая задницу. — Посещения больных на сегодня отменяются, — искажённый маской бесцветный голос отчего-то бесил. — Целостность твоей кривой рожи на сегодня отменяется! Дай пройти! — яростно брызгалась слюна и высказывались чудовищные непотребства. Драка началась мгновенно. Блиц изворачивался гибкой змеёй и бил изо всех сил, но охранники всякий раз небрежно сбрасывали его на землю, даже не почувствовав ударов. Лоб беса был весь в ссадинах и кровоподтёках, покрывался крупными каплями пота. Некоторые розы под курткой почти осыпалась, и Блиц не мог себе позволить потерять ещё хоть одну. Бес оставил попытки войти через парадную дверь, оттопырив средний палец, показал охране неприличный жест и обежал здание. Сизый сигаретный дым поплыл по переулку — какой-то доктор курил у чёрного входа. Блиц подкрался к нему незаметно, вытащил тряпичный ремешок из петелек и принялся душить так, как никогда ещё никого не душил до этого. Тело обмякло и завалилось вбок. Бес медленно оттащил его, аккуратно снял халат и надел на себя. Блиц спрятал труп в мусорный мешок, зашёл внутрь, бегом поднялся по лестнице, что-то бурча себе под нос, и замер в коридоре. Пациенты смотрели на него горящими голодными глазами и в нетерпении угрожающе щёлкали зубами. Медсёстры влетели в коридор, пытаясь вывести мёртвых и раненых, образовалась жуткая толкучка. Все лезли к бесу, буквально вцеплялись в него, пытаясь что-то спросить. От тесноты пространства, едкого смрада и сильного запаха кружилась голова. Блиц пытался протиснуться к платным палатам, отпихивая от себя особо назойливых больных. Сотни звуков сливаются в гомоне толпы. Слышны были только те вопросы, которые шептали на уши. — Доктор, у меня хуй висит! — прозвучало настолько жалко, что бес почти расчувствовался. — Наверное, я тебе просто не нравлюсь, братан. Кто-то сзади обвил рукой шею Блица и прижался разгоревшейся щекой к его лицу. — Док, у меня сегодня операция, она пройдёт под наркозом? — судя по температуре тела, пацан был из Гнева. — Какой, блять, наркоз, ты свои кишки увидишь — сам отключишься. — Док-ик-тор, а шо, ик, со мной? — в нос ударил сильный запах перегара. — У тебя всё особо трудно определяемо, наверное, опьянение. — Ок, приду, ик, когда Вы протрезвеете! — промямлил больной и грохнулся на пол. «Заебали». Шум раздражал неимоверно, Блиц аж всем телом передёргивался. «Иисус на палке, ну что за день». Он почти выбрался из толпы, запрудившей всё помещение, и взгляд его упёрся в охранников в капюшонах и в металлических масках. — Эй, чумные доктора, в ту палату положили Столаса? Охрана кивнула и разрешила бесу пройти в палату, снабдив мягкими тапочками. Принц выглядел, мягко говоря, паршиво: конечности в гипсе, взъерошенные перья торчали под странными углами, мешки под глазами, мертвенно бледные щёки, нескончаемые тонкие трубки на запястьях… Что-то почти явно кольнуло в груди. Блиц не хотел смотреть, но в то же время не мог отвести взгляд от пострадавшего любовника. «Столас, конь тебя еби, каким образом ты во всё это вляпался?». Бес тяжело вздохнул, борясь со слезами. Он повозил руками под халатом, положил единственную уцелевшую розу возле телефона, на прикроватную тумбочку. Тяжёлое дыхание то медленно затихало, изредка доносясь хриплыми звуками, то звучало непрерывно и до жути пугающе. Бес чувствовал, что паника накатывала удушающей волной. Перья, непривычно безобразные, потемнели от пота и прилипли ко лбу неопрятными прядями. Блиц осторожно убрал их, боясь ненароком разбудить принца. Он ещё несколько минут смотрел на Столаса, вслушивался в тяжкое дыхание, нежно погладил по голове и вышел.

***

Принц проснулся, почувствовав удивительно мягкое, почти невесомое прикосновение. Веки и склеенный со сна мозг разлепились довольно быстро. Столас проморгался, увидел в дверном проёме нервно дёргающийся красный хвост с ожогами, бархатный цветок на тумбочке, и у него сразу как-то потеплело на душе.