Тишина

      Прошло четыре года, прежде чем сердце Кларк снова забилось. Лекса проснулась после долгого сна, рядом с местом, которое она выбрала для девушки. Ее тело обвивали растения, как будто она была деревом, в складках одежды были мертвые насекомые, а пробегающие мимо животные пытались обнюхать или съесть ее лицо и тело. Их попытки были тщетны, все равно, что пытаться разбить мрамор деревянной ложкой. Год за годом снег покрывал ее тело, пока не таял от весеннего солнца. Папоротники стали выше, цветы распускались и снова увядали. Все это она видела и чувствовала, но не двигалась, чтобы позволить телу полностью сбросить остатки сна.       Лекса терпеливо выжидала время, ее разум блуждал где-то в другом месте, осознавая окружение и все же отстраняясь от мира. Сердцебиение Кларк, вырвало ее из подвешенного состояния. Ее сердце еще не успокоилось, но уже было на верном пути. Скоро оно будет биться только раз в день, ни живое, ни мертвое — промежуток, который мог быть только у ее вида. А до тех пор нельзя было терять ни минуты.       Лекса сняла свою испорченную одежду и бросила на землю. Лежал снег, но солнце было теплым, а ветер нежным. Зима. Казалось, что Кларк была привязана к этому времени года, поскольку она умерла в его жестоком холоде и теперь воскреснет в его ледяных объятиях. Лекса достала сумку с одеждой, которую спрятала давным-давно, прежде чем направиться к ближайшему ручью, чтобы умыться. Она надела новые брюки, рубашку и свою докторскую куртку, избитую временем, но все еще презентабельную. Она также взяла одежду для Кларк, но пока не знала, в чем ей будет удобнее. Не имело значения во что они были одеты — люди все равно будут пялиться.       Между этим моментом и возрождением Кларк прошло еще несколько часов. Лекса терпеливо сидела, прислонившись к дереву, глядя на папоротники над могилой девушки в поисках любого движения. Ничего не было. Даже шепота ветра, дующего между их листьями. Лекса ожидала, что это займет некоторое время, из-за ужасного состояния, в котором находилось тело Кларк после погребения, но, тем не менее, она нашла это замечательным. Она решилась на сон через три недели после смерти Кларк, больше не находя удовольствия в одиночестве. Временами ей даже казалось предательством видеть новые вещи без своей спутницы. Лекса задавалась вопросом, изменился ли мир за эти годы. Должно быть, в мелочах, но, конечно, это никак не повлияет на них.       Размышления Лексы были прерваны, когда папоротники зашевелились, их корни резко дернулись. Она встала, испытывая сильный трепет, и ни разу не отвела взгляда от участка земли.       Пальцы Кларк, наконец, прорвали твердую поверхность земли, отчаянно и быстро. Лекса смотрела, как она появляется. Волосы прилипли к лицу и в них застряли комки грязи, а само лицо было в грязных разводах. Но она была такой же очаровательной, какой ее помнила Лекса, только намного быстрее. Она поднялась с земли и выплюнула грязь, что вызвало улыбку на лице брюнетки. Кларк запрокинула голову и посмотрела на небо широко раскрытыми глазами. Для нее это было большим потрясением — как будто она впервые появилась на свет.       По ее лицу было отчетливо видно, что она еще не до конца все вспомнила. Даже не понимала, кто она такая. Лекса была такой же — родилась на болоте в одиночестве и растерянности, пока к ней не вернулись воспоминания. Вот только рядом с ней никого не было. Ее бросили, считая, что попытка превращения прошла неудачно. Тогда никто не знал, сколько времени для этого может потребоваться. Десятилетия для некоторых. Вот почему оставаться рядом с Кларк было так важно. Одиночество было жестокой реальностью для Лексы при перерождении, но не для Кларк.       — Лекса, — внезапно выдохнула девушка, но не повернула голову.       Лекса промолчала, неуверенная, что Кларк не застряла в том странном состоянии, в которое может погрузиться разум во время трансформации. Она смотрела, как блондинка опустила пальцы в землю, а затем перевернулась на живот. Она поднялась в испорченной ночнушке и попыталась перевести дух. Было ясно, что для Кларк ощущения были странными, совсем не такими, к которым она привыкла.       Наконец, она осознала, что с ней произошло. Она посмотрела вниз на свои руки и замерла, как статуя. Когда-то изуродованные черными линиями и настолько слабые, что не могли сжаться в кулак, теперь они были безупречно чистыми и сильными. Ее ногти, атрофированные и инфицированные четыре года назад, были гладкими. Она закатывала рукава, проверяя все участки тела, на котором больше не было признаков болезни. Здоровые вены бежали под здоровой кожей, доставляя измененную кровь к сердцу, которое иногда билось, скорее по привычке, чем из необходимости.       После того, как она коснулась своих рук, глаза Кларк наполнились слезами. Она поднесла руки к лицу и обхватила щеки, их мягкость стала для нее еще большим сюрпризом. Она провела рукой по волосам, они были намного гуще, чем те слабые и тонкие пряди, которые раньше едва покрывали голову. Ее тело, некогда служившее вместилищем безжалостной болезни, теперь могло выдерживать ее вес. И хотя ее ноги были сильными, Кларк рухнула со слезами на глазах.       Это была агония многолетних страданий, которая подступила к ее горлу, но также и облегчение от того, что все это осталось позади. Лекса немедленно оказалась рядом с ней.       — Кларк, — пробормотала она, нежно погладив ее спину.       Девушка повернулась, чтобы посмотреть на нее широко раскрытыми глазами, теперь полностью вспомнив, кто привел ее сюда. Она коснулась щек Лексы с бесконечной нежностью, прежде чем обнять и крепко прижаться к ней.       — Лекса, болезнь ушла, — всхлипнула она. — Она исчезла, ты убила ее.       Лекса замерла, не привыкшая к теплу, распространяющемуся в груди. Не зная, что делать со своими руками, не говоря уже о ладонях, она удерживала их на талии Кларк. Тело девушки было теплым на ощупь, и так отличалось от того, которое Лекса поднимала на руки. Возможно, Кларк и дышала, когда они встретились, но Лекса не могла тогда назвать ее живой. Она была питательной средой для паразита, который заставлял ее сердце биться только в своих собственных интересах.       — Это все ты, Кларк, — ответила она. — Твоя стойкость. Твой дух.       Блондинка отстранилась улыбаясь, слезы все еще блестели в ее глазах. Лекса с большой гордостью заметила, что ее зубы были белыми и острыми.       — Лекса… Я не могу в это поверить. Я действительно такая же как ты?       — Да, только гораздо привлекательная, — ответила Лекса.       Кларк встала.       — Я могу стоять! Послушай, я могу… — она подбежала к дереву, а затем к другому, быстрее, чем она, возможно, даже осознавала.       — Лекса, я могу бегать!       Брюнетка прислонилась к дереву, пока Кларк заново открывала для себя свое тело и его силу. Она представляла себе подобную сцену раньше, когда впервые вошла в комнату девушки и увидела ее прикованной к постели, но даже тогда она не понимала, насколько та жаждала жизни. За свою долгую жизнь Лекса сделала мало хороших вещей. Хотя она занималась медициной около двухсот лет, она все еще убивала больше людей, чем исцеляла. Она участвовала во многих войнах и многих преступлениях, это было в ее натуре. Выживание требовало осмотрительности. Ее знание человеческого тела спасало жизни, но она чаще была чьим-то монстром, чем спасительницей. Дав Кларк вторую жизнь, в здоровом теле, она была благодарна за свой дар. Возможно, она все еще могла делать что-то хорошее.       Кларк потянула за прядь волос, а затем засмеялась с восхищением.       — Никаких колтунов.       Ее счастье было необъятным. Лекса чувствовала его вокруг.       — Они также будут расти быстрее, — сказала она, рассматривая пышные локоны девушки. Они сияли на солнце, и она не сомневалась, что в будущем они привлекут внимание многих людей.       Кларк упала перед ней на колени.       — Как я могу тебя отблагодарить? — спросила она.       Лекса ковыряла замерзшую траву, чувствуя себя странно уязвимой.       — Если ты все еще согласна быть моей спутницей, это меня очень обрадует.       Кларк ухмыльнулась от уха до уха.       — Ты обещала мне пирамиды Египта. Ты думала, я забуду?       — Всегда можно изменить решение, когда получаешь свободу.       — Может я и свободна, но…       Кларк замолчала.       — Моя мать… — угрюмо вспомнила она.       — Она покинула поместье после твоего исчезновения, это все, что я знаю.       Кларк на мгновение замолчала, глубоко задумавшись.       — Куда бы она не отправилась, я могу только надеяться, что ей удалось найти новую цель в жизни.       — Ты не сердишься на нее? — спросила Лекса.       — Жизнь, которую ты мне подарила, слишком драгоценна для гнева.       Кларк покачала головой.       — Она не могла смириться с неизбежным, и я не могу винить ее за это, поскольку у меня самой никогда не было детей. Но сейчас я хочу жить, Лекса, и для этого мне нужно оставить прошлое там, где ему и место.       Лекса почувствовала, как тепло в ее груди распространилось дальше. Сердце Кларк никогда не перестанет ее удивлять. Когда она проснулась в одиночестве, десятилетия назад, единственным ее спутником был гнев. Она цеплялась за его, использовала, чтобы выжить. Она позволила ему разрастаться и гноиться таким же образом, как болезнь Кларк. Она позволила ему сделать себя ужасной и жестокой. Потребовалось много времени, чтобы освободиться от него. Если бы это было не так, она и представить себе не могла, каким существом могла бы быть сейчас. Определенно, никто не достоин сострадания Кларк.       — Если мы собираемся путешествовать вместе, есть еще одна вещь, которую ты должна сделать.       — Какая?       — Твоя кровь во мне, но в тебе только мой яд.       Лекса прижала указательный палец к тихому пульсу девушки.       — Яд, который не принадлежит тебе, может быть опасен — он дает мне власть над тобой. Власть, которую я не хочу.       — Какого она рода?       — Способ влиять на тебя. Связь, которой можно злоупотребить.       — Я не верю, что ты способна на это.       — Тем не менее, я хотела бы, чтобы ты избавилась от яда.       — Как это сделать? — спросила Кларк с любопытством.       Лекса села на колени, так чтобы оказаться на уровне глаз девушки.       — Укуси меня и выпей кровь. Она разбавит яд и научит тебя, как правильно делать укус.       Глаза Кларк слегка расширились.       — Как это сделать? — повторила она.       Лекса опустила воротник своей рубашки, обнажая шею. Она сразу же увидела, как расширились зрачки Кларк.       — Хорошо. Не борись с инстинктами.       Кларк застеснялась, не зная, что делать. Лекса придвинулась ближе и притянула ее за талию.       — Не бойся.       — Тебе не будет больно? — спросила Кларк, сглотнув. Слюна была горькой на вкус и ощущалась по-другому в горле.       — Это твой яд, — отметила Лекса, как будто услышав ее мысли. — Сейчас он тебе не нужен.       — А когда будет нужен?       — Инстинкты тебе подскажут. Доверяй им.       Кларк уставилась на нее.       — Я не уверена, что мои инстинкты хотят, чтобы я укусила… тебя.       Лекса согласно кивнула.       — Наш вид защищает друг друга. Нас слишком мало.       — Защищаем ли мы другие виды?       — Нет.       Кларк облизнула губы.       — Чем мы питаемся?       Лекса пожала плечами.       — Только кровью.       — Все одинаково на вкус?       — Ты будешь развивать свой вкус и со временем узнаешь, что тебе больше нравится.       — А что нравится тебе? — спросила Кларк.       Лекса знала, что Кларк тянет время, засыпая ее вопросами, потому что нервничает перед первым укусом.       — У нас будет достаточно времени, чтобы узнать вкусы друг друга, Кларк. Просто прислушивайся к своему организму.       Девушка больше не колебалась, позволив голоду одержать верх над инстинктом не причинять Лексе вред. Она наклонилась вперед и прижалась дрожащими губами к ее шее, одновременно обнимая за тонкую талию.       — Хорошо, — прохрипела Лекса. — Не сопротивляйся этому.       Кларк открыла рот и закрыла глаза, чувствуя, как что-то поднимается внутри нее. Прилив адреналина был настолько мощный, что она рванула вперед и без раздумий вонзила зубы в Лексу. Когда кровь вампира впервые попала ей в рот, она издала стон, который прозвучал дико для ее ушей. Смутившись, она почти отстранилась, но руки Лексы удержали ее за талию.       — Никогда не отрывайся во время укуса, — предупредила она ее. — Твой яд парализует жертву. Если ты отступишь, им будет невыносимо больно, они будут сопротивляться.       Кларк прижалась ближе и начала пить, ее инстинкт сосать и глотать сработал естественным образом. Но она также поняла, что Лекса имела в виду, говоря о яде. Хотя она знала, что не использовала его на Лексе, она могла чувствовать, где он находился во рту и как она могла бы использовать это на ком-то другом. Это было в том, как она вонзила зубы и в прикусе.       — Вот так, — похвалила Лекса, еще больше склонив голову набок.       Кларк была поражена, это был опыт, который она не могла описать. Удовлетворение было огромным, но знание того, что кровь Лексы текла через нее, а ее кровь текла через Лексу, доставляло ей неоправданное удовольствие.       Всего несколько секунд спустя Лекса сжала ее талию.       — Хватит, — сказала она ей.       Девушка легко отстранилась, задаваясь вопросом, было ли это потому, что она не использовала яд. Она посмотрела на рану Лексы и внезапно ощутила чувство беспокойства. Следы зубов были достаточно глубокими. Мысль о том, что она причинила боль Лексе, заставила ее желудок перевернуться.       — Не волнуйся, — успокоила ее брюнетка. — Мы можем выдержать и худшее.       Кларк подняла глаза и облизнула губы. Лексу не удивило, что у нее на подбородке осталась кровь, но это выглядело милым. Она вытащила носовой платок, вспомнив, как предлагала его, когда Кларк кашляла кровью       — Ты была так добра ко мне, — сказала девушка, вспоминая тот же момент. Она разгладила воротник Лексы, который смяла во время укуса. — Ты общалась со мной, как с живым, дышащим человеком, даже когда я такой себя не считала.       — Ты забываешь, что моя цель была эгоистичной.       Кларк усмехнулась.       — Эгоистка ты или нет, но ты обрекла себя на жизнь со мной.       — Хм. Должна признаться, что жду этого с нетерпением.       Кларк просияла от радости, прежде чем встать. Она потянулась к руке Лексы, которая взяла ее без колебаний. Девушка заметила, что укус на ее шее уже затянулся. Это было поразительно. Но еще она поняла, что голод вернулся с новой силой.       — Побочный эффект питания нашим видом, — объяснила Лекса, прочитав выражение ее лица. — Как человек, пьющий из океана, чтобы утолить жажду. От этого становится только хуже.       — В тот момент я наслаждалась, — возразила Кларк.       — Мы разделяем связь. Это утешение.       Кларк казалась раздраженной, но решила пока не спорить. Она посмотрела на свою ночнушку и поняла, насколько потрепанной она выглядит.       — Я не могу разгуливать в таком виде.       — Нет, — согласилась Лекса. — Но сначала ты должна как следует поесть. Тогда мы сможем достать все, что захочешь.       Глаза Кларк вспыхнули озорством.       — Все что захочу?       Лекса улыбнулась, вспомнив, как сильная личность Кларк удивила ее, даже когда у нее были все причины быть замкнутой. Теперь, когда она не была связана ничем и никем, это будет сиять только ярче. Мир не был готов к появлению Кларк Гриффин.       — Считай это еще одним обещанием.