***
Солнечный свет ударил в ещё закрытые глаза. Хан зажмурился, повертелся, но всё же приоткрыл один глаз. В комнате уже было светло, что крайне необычно для буднего дня. Обычно солнечные дни Джисон проводит в душной аудитории, слушая профессора, а утром солнца ещё невидать. Омега неожиданно сел и схватил телефон. Время показывало уже 11.28. Как же так, Хан был полностью уверен, что ставил будильник, но все будильники на телефоне были выключены. На панели уведомлений весело лишь несколько пропущенных от Феликса и сообщений от него же. Джисон соскочил с кровати и помчался в сторону ванной. Нужно было в срочном порядке привести себя в надлежащий вид и мчать в университет. Омега принял душ и уже возвращался в спальню. Но стоило Хану только открыть дверь, как перед ним оказался его Альфа. — Ну и куда мы так торопимся? — саркастично спросил он. — У меня уже как несколько часов пары идут. Я проспал, не знаю как, но проспал. Можешь отвезти меня на машине, прошу, — Джисон замолчал и пристально уставился на Хвана. — У меня есть предложение получше, — Хёнджин взял Омегу за руку и завёл в спальню. Стоило только Хану переступить порог, как дверь за его спиной захлопнулась, а защёлка повернулась и заблокировала путь к отступлению. — Хён, что ты делаешь? Меня это пугает, — немного дрожащим голосом сказал Джисон, в то время как его уже спиной прижимали к стене. — Знаешь ли, малыш. Мне надоели все эти кошки-мышки с тобой. Я и так терплю уже три года. Не трогаю тебя, не позволяю себе прикасаться к телу, которое по праву принадлежит мне. Мне всё это жутко надоело. Либо мы переспим сегодня вечером, либо можем навсегда попрощаться. Откажешь мне и в этот раз, и нашим отношениям придёт конец, — Альфа приблизился вплотную, опаляя своим горячим дыханием лицо младшего. — Джинни, давай без этого, пожалуйста. Я не хочу, я боюсь. Давай подождём ещё немного, хотя бы месяц. Через месяц я буду готов, клянусь. Не заставляй меня делать это сейчас, — голос младшего осип от страха. — Я не могу больше ждать. Хочу, наконец, испробовать твою задницу и услышать твои стоны. Я сказал, что тебя ждёт, если мы сегодня не переспим. Останешься один на улице жить. Не думаю, что тебя кто-то захочет забрать. Ты жалок и должен понимать, что если уйдёшь от меня, то уже никого никогда не найдёшь. Я твой истинный и единственный Альфа, — Хёнджин взял младшего за подбородок, болезненно сдавив его, и заставил посмотреть себе в глаза. — Хорошо, только не уходи. Не бросай меня одного.. — глаза нополнились слезами. — Так бы сразу, — Хван отпустил Омегу и прекратил давить на того — Я сейчас съезжу на работу, а ты сегодня будешь сидеть дома. Я вернусь к тебе вечером, малыш, и мы проведём эту ночь вместе, — сказал Альфа и, открыв дверь, удалился в коридор. Хан и поверить не мог, что что-то, чего он так боялся, произойдёт сегодня вечером. Но не менее сильно он боялся потерять Хёнджина. Он ведь и правда никому кроме него не нужен. Совершенно никому. Весь этот день Омега провёл как на иголках. Написал сообщение Феликсу о том, что сегодня останется дома и решил приготовить что-нибудь съестное. Но ничего толкового у него не получилось. Руки тряслись, а мысли были совершенно не о том. Он мог уйти, пойти к Феликсу и провести несколько дней у него, но тогда он навсегда лишится человека, которого любит. Эта мысль связывала Джисона, потому он даже не подходил к входной двери. Этот момент должен случиться в жизни любого Омеги, а значит нечего от него бегать. В любом случае, если многие Альфы и Омеги занимаются сексом довольно часто, значит в этом нет ничего плохого. Верно? Хёнджин вернулся вечером, в то время, когда Омега обычно уже готовится ко сну, он сказал Хану принять душ и ждать его в спальне. Джисон сделал так, как он велел. Альфа зашёл в комнату следом за ним и вновь закрыл дверь на защёлку. В этот момент сердце у Омеги ёкнуло. — Ты ждал меня с нетерпением, ведь так, малыш? — бархатным голосом сказал старший и снял футболку, оголяя своё тело. — Хён, может не надо. Я ещё не готов, — вновь попытался переубедить своего парня Хан. Хван резко приблизился к Омеге и толкнул того в грудь, заставив упасть спиной на кровать. Он навис сверху и провёл рукой по груди младшего. — Неужели ты хочешь расстроить меня? Или всё же хочешь удовлетворить меня, как покорная сучка? — Альфа взялся за края чужой футболки и начал вести их вверх, лишая Джисона одежды. — Я.. Я хочу удовлетворить тебя.. Но, мне правда страшно... — с комом в горле сказал Хан. — Скажи мне, что готов, — Хёнджин достал какую-то таблетку из кармана брюк и приблизил её ко рту младшего — Это противозачаточное. Выпей её и скажи да, и тем самым покажи мне, что готов заняться со мной сексом этой ночью. Омега готов был заплакать. Никогда ещё он не чувствовал себя настолько беспомощным и хрупким. Но долго думать было нельзя, Хван не любит долго ждать. Джисон открыл рот и аккуратно взял таблетку губами, поспешно глотая. — Да. Я готов, — сиплым голосом сказал он. Отступать было поздно. Игра началась. Хёнджин без дальнейшего предупреждения впился младшему в губы и начал стягивать с того домашние штаны вместе с боксерами. Управился он с ними довольно быстро, оставив Омегу полностью нагим. На груди, животе и ножках пестрели несколько синяков и царапин разной давности. Альфа безумно любил оставлять на теле младшего различные увечия. По его мнению, они смотрелись чересчур привлекательно. Ненадолго отпустив того, Хван снял с себя оставшуюся одежду и достал откуда-то флакончик с лубрикантом. Хан закрылся руками, ему было максимально неприятно находиться голым перед Альфой и в то же время ужасно страшно. Он прекрасно понимал, что сейчас он является лёгкой мишенью, но ничего с этим поделать не мог. Хёнджин заставил Омегу перевернуться на живот и поставил того в колено-локтевую. Перед ним вновь предстало некое количество синяков на хрупком теле. Они так украшали его малыша, что Хван не смог сдержать улыбку. Без какого либо предупреждения в колечко мышц проник один палец, растягивая Омежку. Хан жалобно заскулил и сжал руками одеяло, когда в него внезапно вошёл второй палец. Это болезненно, потому что у Альфы они большие, а двое — по размеру они даже больше омежьего члена. Оба пальца проскользнули ещё глубже: Хёнджин ввёл их по основание, и Джисон почувствовал сильное неприятное растяжение. — Мне больно, — Джисон постарался уйти от проникновений, но Хван ему этого не позволил, придержав младшего за талию. — Этого должно хватить, — выйдя из Омеги, сказал Хван, совершенно не слушая младшего. Хан прекрасно понимал, что имеет в виду его Альфа. Два крупных мужских пальца могут обеспечить разве что возможность самого проникновения, но явно не его безболезненность. Альфа нанёс лубрикант на член и прислонил его к промежности Омеги, начиная проникать. На глазах младшего выступили слёзы. — Прошу, мне больно, прекрати, — но долго говорить Джисону не позволили и его рот накрыла сильная рука. Хан выл от ноющей боли внизу, но Альфа не дал даже передышки и сразу толкнулся внутрь по самое основание. Омега сгорбился в спине, переставив ножки, согнутые в коленях, в попытке отстраниться, но Хван одним нажатием руки заставил Джисона прогнуться в спине. Он навалился на слабенькое тельце и ещё сильнее сжал рот Омеги. Хан жалобно вскрикнул, из глаз уже градом лились слёзы, но Альфу это мало волновало. Он принялся двигаться, довольно быстро наращивая темп. Он толкался резко и грубо в Омежку под ним, а Хан не мог сдержать слёз, хныкал и скулил. Альфа был безжалостен к хрупкому существу и продолжал быстро двигаться внутри такой приятной, горячей и мокрой дырки, что плотно обхватывала стеночками член. Узость девственного Омеги – одно из лучших ощущений, которое может испытать Альфа. Боль внутри заставляла Омегу кричать и выть, но рука на его рту позволяла лишь жалобно мычать, он пытался высвободиться, пытался уйти от сильных рук, но ничего не получалось. Хёнджин лишь царапал нежную молочную кожу ногтями и наносил довольно сильные шлепки рукой по спине и ягодицам. Джисон уже думал, что это издевательство не закончится никогда. Как ему казалось, прошло уже более получаса, на самом же деле минуло всего семь минут. В какой-то момент один из толчков оказался сильнее и глубже прежних, Хан вскрикнул в чужую ладонь, а после почувствовал как его заполняет что-то тёплое, а руки, крепко державшие его ослабили хватку. Хёнджин поспешно вышел из мокрой дырочки и отстранился от Джисона. Хан же, осознав, что его больше никто не держит, свернулся в комок и тихо всхлипнул. Альфа встал с кровати, натянул на себя домашние брюки, взятые со стула неподалеку, и вышел из комнаты, оставляя Джисона совершенно одного. Хан протянул руку к краю одеяла и натянул его на себя. Он лежал совершенно небрежно, но как же ему было наплевать на это в этот момент. Омега чувствовал, как из него натурально текла сперма, а колечко мышц, до сих пор импульсивно сжимающееся и разжимающееся, натурально жгло, как и всё внутри. Сейчас он лежал совсем один, такой маленький и беспомощный. Из другой комнаты послышались какие-то звуки. Хёнджин включил телевизор.***
Хан проснулся всё также укутанный в одеяло и всё также один. Хван так и не пришёл к нему. На душе от этих мыслей стало безумно плохо, но мысли ушли на второй план, когда Джисон попытался встать. Всё тело ломило, а задница сильно болела. С трудом дотянувшись до телефона, Омега посмотрел на время. Он ещё успевал в университет, но нужно было уже начинать собираться. С болезненным стоном Хан встал с кровати и дошёл до ванной. Заперевшись там, Джисон взглянул на себя в зеркало. Перед ним стоял растрёпанный, с измученным взглядом Омега. На всём теле его виднелись старые синяки и царапины, и те что появились на нём этой ночью. Кроме того появилось и несколько укусов, но, к счастью, ни один из них не был достаточно сильным, чтобы стать меткой. Омега повернулся спиной к зеркалу и посмотрел на свои ягодицы. Из колечка мышц по белой коже текла сперма вперемешку с кровью. Джисон выругался и набрал себе воды в ванной, чтобы хоть немного отмокнуть. Позволив себе полежать несколько минут, Хан вымылся и пошёл собираться. Дома Хёнджина не было, значит он уже ушёл на работу. Добираться до университета было безумно сложно. Сидеть было совершенно невозможно, потому всю дорогу Хан стоял, придерживаясь за поручни. Но и идти пешком было не менее неприятно. Омега зашёл в аудиторию за несколько минут до начала пары и, отыскав глазами Феликса, направился к нему. Тот сначала улыбнулся, увидев друга, но через несколько секунд улыбка ушла с его лица. — Что случилось? — испуганно спросил Омега, но Хан не ответил. Джисон попытался сесть, но тут же его тело прожгла боль и он болезненно шикнул, привлекая внимание однокурсников. Феликс не стал долго терпеть, взяв свой рюкзак, он прихватил за руку Хана и потащил того на выход из аудитории. Сил сопротивляться у Джисона не было, потому он болезненно покавылял за другом. Феликс привёл того в туалет и закрыл дверь на защёлку, чтобы никто не помешал им. — Что с тобой произошло? Ты хоть видел как выглядишь? — Омега заставил Хана повернуться в сторону зеркала и взглянуть на себя. Джисон выглядел ничуть не лучше, чем утром. Всё такие же растрёпанные волосы и замученный взгляд. Нелепые попытки прикрыть синяки тоже пали крахом, так как из под ворота футболки их было прекрасно видно. Хан глубоко вздохнул и глаза его вновь стали влажными. Омега прижался к другу, уткнувшись носом тому в плечо — Хан, скажи мне что случилось. Это всё Хёнджин, да? Это он сделал с тобой? — не унимался Феликс. — Мы переспали. Я не хотел, но он сказал, что если я откажусь, то он бросит меня и я останусь один, и я согласился. Это было так больно, безумно больно, Ликс. Я больше не хочу этого, я не хочу чтобы это повторилось, — Джисон жалобно всхлипывал, а Феликс лишь прижал его ближе к себе, стараясь успокоить. — Хан, ты больше не должен оставаться с ним. Переезжай к нам. Мы с Минхо с радостью примем тебя, всё будет хорошо, и он больше не тронет тебя. Тебе нужно лишь уйти, и я больше не подпущу его к тебе. Он не сделает тебе больно, только послушай меня, — говорил Феликс, поглаживая друга по волосам. — Я не могу. Я люблю его, а он меня. Я не смогу уйти, потому что кроме него никому не буду нужен. Я хочу быть рядом с тем, кого люблю, а это он. Я не смогу один, я должен быть рядом со своим истинным Альфой, должен, — Хан отстронил голову от плеча Феликса и посмотрел тому в глаза — Я люблю его, понимаешь? Феликс больше не произнёс ни слова и вновь прижал расплакавшегося Джисона к себе. Разве возможно помочь человеку, который не жаждит помощи? Котрый принимает все издевательства как должное, и готов возвращаться к своему обидчику снова и снова? Такому человеку нельзя помочь, как бы ты того не хотел. Он сам должен помочь себе.