***
«Пуф!» Кокон лопнул с оглушительным хлопком, выплевывая меня из своего нутра, словно деревенский лодырь — ореховую шелуху. Воздух! Упоительный, свежий, пахнущий мокрым лесом воздух! Но сначала: вытереть нос! Огромный зеленый лист как раз подойдет. И… Минуточку! Почему меня перенесло в лес? То есть, черт возьми! Печать переноса сработала! Она действительно, акула всех вас за ногу, сработала! Мне хотелось смеяться и кричать от радости. Какое облегчение! Прекрасная Богиня самая восхитительная богиня на свете! Но, конечно, я была бы куда как признательнее, если бы меня перенесло куда-нибудь поближе к цивилизации… Ведь я могу потратить не один день, пытаясь выбраться из леса. Насколько он огромен? Что если я буду бродить по нему неделями? Месяцами? Вдруг тут водятся дикие животные? Волки или медведи? Сопливый листок, который я все еще сжимаю в руках, такое себе оружие! И, словно воплощение всех моих кошмаров, по правую руку от меня, за густой стеной подлеска раздался оглушительный рев и треск. «Волки не умеют лазать, а медведи слишком тяжелы!» — промелькнула непонятно откуда взявшаяся разумная мысль у меня в голове, и только я приготовилась совершить, пусть и не элегантный, но вполне себе жизнеспасающий прыжок… Как земля подо мной пришла в движение, колеблясь и вспучиваясь. И я снова оказалась на четвереньках, в этот раз, правда, с разбитыми ладонями и коленями, а между стволами деревьев замелькали огненные вспышки, затрещали, ломаясь, стволы, а в нескольких метрах передо мной в землю вонзился кунай, с прикрепленной к нему взрывной печатью. Немного странной, но, поверьте мне, если бы вы нарисовали их столько, сколько и я — распознали бы в любой ситуации. И я отчетливо осознала, что попала в самый настоящий ад и мне бесповоротный и решительный конец.***
Дым, комья земли, листья и ветки составляли мне компанию в моем прощальном полете. Как глупо и наивно верить богам. Я могла бы, наверняка, прожить ничем не примечательную, но долгую жизнь. Может быть даже где-то счастливую. Я бы продолжала работать в госпитале и лечить порезы и вывихи юным генинам. Множество сезонов сменило бы друг друга и, возможно, в один из них Ма-сенсей и Шио, наконец-то сыграли бы свадьбу… Но теперь я увижу лишь солнце над верхушками деревьев, перед тем как переломаю все свои кости о торчащие тут и там ветви. Внизу, наконец, прогрохотал запоздалый взрыв и, отвлеченная этим во всех смыслах потрясающим событием от упаднических мыслей, я не сразу осознала, что кто-то кричит мне прямо в ухо: — …очень опасно, особенно юным девушкам! Итак. Мину-чан снова спасли. Но радость моя была недолгой. Аккурат до момента приземления. Мой спаситель был высок, крепок, закован в броню (тяжелую, устаревшую броню эпохи воюющих государств) и чумаз. Что, однако, не помешало мне отметить тот факт, что он довольно молод и разглядеть на его припорошенном серым пеплом лице темные, выразительные глаза и довольную улыбку. — Ну вот, — дружелюбно произнес он, прислоняя меня к шершавому стволу и заглядывая в лицо, и голос его был на удивление низок и груб для его возраста, — теперь-то вы в безопасности. Но не стоит уходить так далеко от дома, — и тут же ободряюще похлопал по плечу. — Что это? — раздалось из-за спины моего неожиданного спасителя и, если бы голосом можно было замораживать, на мне наросла бы ледяная корка, толщиной с кулак. — Это девушка! — радостно отрапортовал тот в ответ, оборачиваясь к товарищам, таким же грязным, но куда менее жизнерадостным. — Да ну? И прозвучало это, честно говоря, как «когда ты уже перестанешь тянуть в дом всякую дрянь?». — Откуда ты знаешь, что она не шпион? — и мою беззащитную нежную шею кольнуло остро заточенное лезвие куная. — Ой, вечно ты все усложняешь! Посмотри на это лицо, — крепкие шершавые пальцы сжали мои щеки и, против воли, потрясли. Голова моталась, как у сломанной деревянной куколки и волосы, без того растрепавшиеся, падали спутанными прядями на лицо и липли к потным, грязным щекам и губам. Я не строила наивных предположений о том, как выгляжу. Я знала наверняка, что выгляжу жалко и отталкивающе неопрятно. — И волосы! Только глянь на эти волосы! Скорее всего, она из Узумаки. Ты ведь из Узумаки? О, я была готова быть откуда угодно! Я кивала бы даже если бы спросили не из правящей ли я семьи. Потому что на повязках моих спасителей, прямо на отполированной металлической пластине, был выбит знак Селения, Скрытого в Листве. И все, что мне оставалось — это вознести благодарность тем богам, что надоумили меня оставить мою повязку в спальне, перед тем как отправится в библиотеку храма, и заплакать от страха и отчаяния. Печать перемещения отправила меня, похоже, куда-то в окрестности Листа. Мабуши-сенсей убьет меня, когда узнает. — Хорошо, сейчас все равно нет времени слушать ее рыдания. Хатама ранен, и нам стоит поторопиться. И, смерив меня уничижающим взглядом, сердитый воин — самый сердитый из всех, присутствующих на поляне — бесшумно скрылся среди ветвей. Двое других последовали за ним и, хотя мой спаситель снова ободряюще мне улыбнулся, прежде чем исчезнуть среди шуршащей зелени так бесшумно, как это умеют только самые настоящие шиноби, чувство самосохранения настойчиво шептало, что дальше будет куда как хуже. И да, им действительно стоило поторопиться, потому что оставленный здесь, на мягком мху, Хатама был очень, очень плох. Конечно, мне стоило быть осмотрительнее. «Никогда ни перед кем не демонстрируй все свои намерения, будь то друг или враг», — повторял сенсей. Я была окружена врагами со всех сторон, но рядом со мной умирал человек. И пусть на его одежде нашит «лист», как я могу отвернуться от того, кто нуждается в помощи? Решительно втянув сопли и отерев руки от налипшей земли о самые чистые, на мой взгляд, части одежды, я сделала два неуверенных шага к лежащему без движения мужчине. Никто не выскочил из-за деревьев и не набросился на меня с бранью и кунаями. Выдохнув, я, больше для приличия, сложила ручные печати. Даже Шио сказала, что это все работает у меня совсем не так, как у прочих ниндзя медиков, поэтому, скорее всего, и печати не нужны. Но ведь работает же! А уж как — дело десятое! Стараясь не разглядывать его целиком, я сосредоточила все свое внимание на ране. Глубокая и грязная. «Что ж, — подбодрила я себя, чувствуя, как покалывает ладони, — не зря ведь кто-то сказал, что чистота — залог здоровья». В любом случае, даже если я не смогу его вылечить, наверняка смогу помочь продержаться достаточно, чтобы его доставили в госпиталь. Но я смогла. От страха, наверное. Я вычистила всю рану от грязи, сгустков крови, обрывков одежды, размозженных ошметков мышц и желудочного сока. Я даже стенку желудка восстановила без рубцов, такую гладенькую и красивую. С кожей так не вышло — через весь живот тянулся некрасивый рубец, убрать который у меня уже не было сил. Но Хатама-сан определенно чувствовал себя лучше. Потому что прежде, чем за моей спиной раздался гневный окрик: «Эй, что это ты там делаешь?!», он накрыл мою онемевшую руку своей, покрытой запекшейся кровью и едва слышно выдохнул: — Спасибо.