Рассвет в долине пепла

Пусть же все будет так, как сейчас Ведь я здесь, рядом? И это глубже слов

– Хайтани, а ты бы стал ждать меня, окажись мы в обратной ситуации? – Санзу хмыкнул и, чертыхнувшись, вывернул руль, когда под колеса автобуса бросилась очередная человеческая фигура. – Это даже забавно, ты ведешь себя, как самовлюбленная блядь, но от других ожидаешь аристократичного благородства. – Я тебе сейчас ебало сломаю, – на контрасте с издевательским тоном Харучиё голос Рана звучал жестко, холодно, будто он на самом деле был готов воплотить свою угрозу в реальность прямо сейчас. – Да у тебя между ног такояки* вместо яиц, ты можешь только шипеть из-за спины и нападать, как крыса, – Санзу явно нравилось провоцировать старшего Хайтани, он даже отвлекся от дороги, растягиваясь в ядовитой улыбке. – А действовать в открытую никогда не решишься. – Хочешь проверить? На лбу Рана вздулась вена. Он уже почти занес руку для удара, намереваясь одним выпадом вышибить из Харучиё всю дурь, как вдруг запястье старшего Хайтани перехватили сильные пальцы – Какучё остановил его и хмуро буркнул: – Нашли время для выяснения отношений. – Блять! – Санзу в этот момент увидел, что чуть не вылетел с дороги, и резко вырулил на трассу, уворачиваясь от несущейся им навстречу легковушки. – Хайтани надо держать в клетке, чтобы он не лез к людям. В этот раз Ран удержался от ответа – только смерил Харучиё презрительным взглядом. Вспышка ярости, которую распалил страх потерять брата, начала затухать, и старший Хайтани уже жалел, что ввязался в эту перепалку: даже после такого короткого разговора с Санзу он чувствовал себя так, будто перепачкал руки в радиоактивных отходах. В этот момент откуда-то сбоку вынырнул Коко. Удивительно, но даже сейчас он прижимал к груди свой рабочий ноутбук: логотип надкусанного яблока был перепачкан в засохшей крови. – Нам нужно решить, что мы делаем дальше, – Коко облокотился о спинку водительского кресла, выглядывая из-за плеча Санзу. – Ты же не можешь все время просто ехать прямо? – Что? – на лице Харучиё проступила растерянность, но уже через секунду он уверенно ответил. – Валим из Токио. – Отличный план, – Ран даже не попытался скрыть сарказм, которым его голос буквально сочился. – А с чего ты решил, что за Токио будет по-другому? Вдруг эта поебота уже во всей Японии? Во всем мире? – Ну тогда останавливаемся и выходим, хозяин Ран все решил за нас, – Санзу тут же огрызнулся и даже наигранно потянулся к педали тормоза. – Тебя высаживаем прямо здесь. – Ран прав, – Коко покачал головой, а затем задумчиво кивнул на горящую у руля красную лампочку. – У нас заканчивается бензин и нет никакой еды, а мы представления не имеем, что творится вокруг. – О, прости, совсем не подумал об этом, – Санзу явно получал удовольствие от того, что действовал всем на нервы. – Тогда предлагаю тебе заехать в ближайший гипермаркет, а я пока сгоняю на заправку! Хайтани высадим в бутике, пусть найдет нам всем прикиды по случаю. После этих слов Ран многозначительно покосился на Коко, всем своим взглядом как бы говоря: я предупреждал, что он псих. Хаджиме тоже задумчиво замолчал. Теперь уже все понимали, что просто ехать вперед по трассе они не могут – да и делать это становилось все труднее: на дороге встречалось больше перевернутых машин, люди продолжали бросаться буквально под колеса их автобуса с криками, но Харучие неумолимо игнорировал их, сжимая руль перепачканными в крови пальцами. Ран уже лихорадочно думал, пытаясь найти в голове решение: им нужно какое-то место, где можно будет собраться с силами и лучше подготовиться к… Чему? – Рядом с моим домом есть заправка и небольшой магазин при ней, – Какучё произнес это медленно, с сомнением. – Она на малолюдной улице и дальше тупик, так что людей почти всегда нет. Мы можем припарковать автобус там и переждать ночь в магазине, а дальше решим, что делать. Вдруг что-то прояснится? – Это опасно, вдруг эти… существа добрались и туда? – Ран скептически покачал головой. – Сами загоним себя в ловушку. – Просто признай, что тебя бесит, что план придумал не ты, – Харучиё вызывающе подмигнул старшему Хайтани, а затем демонстративно поднял от руля обе ладони. – Отличная идея, я за. Автобус снова съехал с прямой траектории, и выруливать Санзу пришлось вместе с истерично кричащим Коко: в этот раз их едва не завалило набок. Ран успел схватиться за поручень и, удерживая равновесие, свободной рукой притянул к себе Риндо – все это время младший Хайтани прислушивался к спору остальных, но не вмешивался. Автобус накренился в сторону, и Риндо по инерции прижался к брату, обхватив его талию: Ран тут же опустил острый подбородок на его макушку, защищая от тряски и ударов – только когда они снова поехали прямо, младший Хайтани поспешно отстранился и выпалил: – Делайте что хотите, но пусть за рулем будет не Санзу! В этот раз все поддержали решение единогласно. Фыркнув, Харучиё освободил водительское место для Какучё и удалился вглубь салона, успев пихнуть Рана плечом – тот проводил его тяжелым взглядом, но промолчал. – Едем на заправку? – Коко решил подвести итог незаконченному спору. – Кьяха, у меня как раз сигаретки закончились, – Ханма вдруг пролез вперед и устроился на соседнем с водительским месте, закинув длинные ноги на панель управления. – Пополним запасы. На этот комментарий ответа не нашлось даже у острого на язык Коко. Впрочем, мысли членов Канто быстро переключились на другую проблему: оказалось, что связь пропала на всех телефонах: каждый смартфон показывал отсутствие сигнала – навигатор тоже сходил с ума и отказывался прокладывать маршрут. Хмуро покосившись на индикатор бензина, Какучё сообщил, что постарается доехать по памяти: топлива должно хватить. Больше обсуждать было нечего: младший Хайтани с облегчением выдохнул, понимая, что некое подобие спокойствия все-таки наступило – у них есть план и даже относительная безопасность. Правда, стоило Риндо подумать об этом, как брат вдруг схватил его за руку, толкая к первым свободным сидениям подальше от всех остальных. – Какого черта ты устроил? – Ран буквально прошипел это в лицо младшего, нависая над ним. – Ты не понял, что я тебе сказал? Не понял, что нужно держаться рядом? Ран был зол, его взгляд снова заледенел, а челюсть сжалась, будто он с трудом сдерживался, чтобы не кричать – даже воздух вокруг него стал напряженным, будто наэлектризованным. Не удержавшись, Риндо подался назад, но уткнулся спиной в окно. Он видел, что взгляды остальных членов Канто были прикованы к ним, салон достаточно тесный, чтобы все слышали каждое слово Рана, и младший Хайтани почувствовал, как щеки начинают предательски гореть, выдавая его обиду. Тогда на парковке идея с пистолетом правда показалась ему хорошей, Риндо тоже хотелось показать, что он сильный, что он может защитить себя сам и что-то придумать, а не только прятаться за спиной брата… – Я не думал, что все получится так, – младшему Хайтани хотелось говорить уверенно, но под раздраженным взглядом брата он начинал еще больше теряться и путаться в словах. – Я думал… – Риндо, ты что, не понял, что тебе не нужно думать? – Ран чувствовал, как невольно раздражается все больше, ведь из-за своей самонадеянности Риндо чуть не погиб. – Это не игры и не уличные драки, здесь все серьезно, если до тебя не дошло. Поэтому просто делай, что тебе говорят, и не отходи от меня. Последнюю фразу старший Хайтани произнес быстрее, чем понял, как резко она прозвучит для его брата. Запоздало Ран осознал, что хотел сказать совсем другое: он беспокоился за Риндо, он чуть не сошел с ума в секунду, когда понял, что может его потерять – но посыл в его словах ощущался совсем другой. Младший Хайтани смотрел на брата в упор, даже не моргая, и Ран видел, как дрогнули его губы: в поникшем взгляде Риндо было что-то такое, отчего сердце Рана сжалось почти так же болезненно, как и на парковке, когда на мгновение ему показалось, что он не успеет спасти младшего. Автобус в этот момент тряхнуло, Какучё свернул с главной трассы в узкий переулок, и Ран, которому было не до ремней безопасности, по инерции завалился на брата, но вовремя выставил вперед руки – и все равно они едва не столкнулись носами. Растерянные, полные обиды глаза Риндо оказались прямо перед лицом Рана, и тот снова вспомнил свой панический страх потерять младшего: он скорее погибнет сам, чем позволит ему пострадать. – Отдай мне пистолет, – Риндо попытался сказать это с подчеркнутым безразличием, но дрогнувший голос все равно выдал его. – Это была моя идея забрать его. – Нет, – Ран понимал, что отказом только сильнее разорвет пропасть между ними, но он не мог позволить себе такой риск. – Пистолет останется у меня. На мгновение младший Хайтани застыл, в упор глядя на брата, будто собирается с ним спорить, но затем он резко оттолкнул того от себя и вскочил на ноги, пересаживаясь на соседние сидения под любопытными взглядами остальных членов Канто. Привалившись лбом к стеклу, Риндо чувствовал, как челюсть сводит от унижения и несправедливости: почему брат его ни во что не ставит, почему позорит перед всеми? Чувство разгорающейся обиды было таким сильным, что младший Хайтани даже не замечал кошмара на улице – всюду были брошенные автомобили, из многих домов валил дым, искореженные тела беспорядочно лежали на дороге в самых разных позах. Какучё оказался прав, тварей здесь оказалось меньше, чем на центральных улицах, но все они бросались на автобус, стоило им услышать рев мотора. Риндо не понимал, почему брат обращается с ним, как с маленьким. Он ведь не слабый и беззащитный, он может сам постоять за себя… Вздрогнув, младший Хайтани снова вспомнил, как лежал под зомби и не мог выбраться – если бы не вовремя подоспевший Ран, на одного выжившего члена Канто в автобусе было бы меньше. Риндо представил, каким жалким выглядел на фоне брата: пока старший придумывал план побега и легко отбивался от толпы монстров, он не справился даже с одним… Не удержавшись, Риндо все-таки покосился на Рана: тот не смотрел в его сторону и внимательно изучал обстановку за окном – наверняка опять что-то анализирует. Видеть брата сейчас Риндо было почти физически больно, поэтому он перевел взгляд дальше: Санзу устроился у окна на соседнем ряду, снова натянув на голову капюшон: вся его белая толстовка была в бурых пятнах крови. Коко чуть поодаль хмурился и проводил какие-то манипуляции со своим телефоном, явно пытаясь найти связь – выходило безуспешно. Вакаса рядом с ним сидел, откинувшись на спинку кресла: по его лицу понять, о чем он думает, было сложно. В этом автобусе, медленно пробирающемся в узком переулке к неизвестной заправке, Риндо вдруг почувствовал себя одиноким настолько, что захотелось закричать. Запоздалая усталость, паника и страх погибнуть смешались и накатили в один момент, и на секунду младший Хайтани даже подумал вернуться обратно к Рану, но одернул себя, представив как по-идиотски будет выглядеть. И так всю жизнь – Риндо с детства не мог отделаться от мысли, что рядом с братом он всегда недостаточно яркий, недостаточно сильный, недостаточно талантливый: во всем он был какой-то недостаточный… Иногда младшему Хайтани даже казалось, что он просто мешает Рану сиять во всем его великолепии…Стоило подумать об этом, как автобус вдруг резко затормозил: Риндо напрягся и настороженно замер, но тут же выдохнул с облегчением, когда Какучё выглянул из-за водительского кресла и коротко сообщил: – На месте. Как по команде все члены Канто переместились к лобовому стеклу. Риндо специально встал подальше от брата, стараясь даже не смотреть в его сторону – жесткие слова Рана о том, что младшему нужно просто следовать его приказам, еще резали память. Сам Ран тоже был слишком занят тем, что, прищурившись, изучал обстановку перед автобусом. Как Какучё и обещал, они оказались на небольшой заправке, сразу за которой начинался тупик: людей здесь и правда не было. Осеннее солнце уже начинало клониться к горизонту, тени вытянулись, и все вокруг окрасилось в мягкие, оранжеватые цвета: солнцу было плевать на мировые катастрофы, оно не собиралось отклоняться от своих ритмов. Ран задумчиво оглядел пустые бензоколонки, а затем его взгляд зацепился за примыкающий к заправке магазин: дверь была открыта. – Наверное, хозяин сбежал, когда все это началось, – Коко задумчиво скрестил руки на груди. – На первый взгляд выглядит безопасно. – Или эти твари сожрали его на обед, а теперь затаились в ожидании ужина, – Ран скептически цокнул языком, а затем прижался лбом к стеклу, вглядываясь в единственное окно магазина. – Ничего не понятно. – Так сходи и проверь, – Санзу хохотнул, а затем провокационно ткнул старшего Хайтани локтем. – Ой, прости, забыл, что ты предпочитаешь действовать через других и не марать свои принцессьи ручки. Уголок глаза Рана дернулся, но он промолчал и только окинул Харучиё тяжелым, презрительным взглядом. В этот же момент автобус снова качнуло – видимо, часть зомби, привлеченная шумом мотора, все-таки последовала за ними с других улиц и сейчас бросалась на корпус. – Нам в любом случае нужно где-то переночевать и набрать еды, – Коко вздохнул, а затем вдруг нервно добавил. – А еще нужно как-то понять, что происходит в мире. Может, в магазине есть телевизор или радио какое? На этих его словах каждому стало не по себе. Неведение всегда приятнее плохих новостей: пока есть надежда, что остальной мир живет прежней жизнью, можно думать о спасении, но если это произошло везде… Об этом говорить не хотел никто. – Я могу подогнать автобус прямо к входу, – Какучё чуть нахмурился. – Откроем дверь и сразу завалимся внутрь, они не смогут пробраться. – Мы все еще не знаем, точно ли пусто внутри, – Ран произнес это, а затем пожал плечами. – Впрочем, заходить первым я не собираюсь, а дальше дело ваше. Взгляды Какучё и старшего Хайтани пересеклись. На секунду Рану показалось, что он видит в знакомых глазах ту же нотку осуждения, которую уже различил на ресепшн бизнес-центра, когда сказал Какучё, что каждый занимается только своим спасением. Это ощущение длилось всего мгновение, а затем Ран первым отошел от водительского места, но не стал садиться, а застыл в проходе, держась за спинку ближайшего кресла – он явно о чем-то думал. Не удержавшись, Риндо все-таки покосился на брата, но тут же отвел взгляд: внутри все еще бурлили эмоции. Какучё подогнал автобус ровно к входу в магазин, и Коко с напряжением толкнул раздвижную автобусную дверь – теперь они ясно видели небольшое помещение с рядами полок, заполненными продуктами. На первый взгляд там было пусто, но двигаться никто из членов Канто не спешил. Автобус снова тряхнуло: видимо, сразу несколько тварей раскачивали его из стороны в сторону. – Если меня все-таки сожрут, то с вами мы увидимся в аду. Санзу вдруг хохотнул, а затем резко перешагнул порог магазина, демонстративно расставив руки в стороны. После этого он обернулся через плечо и сразу же нашел взглядом Рана, заглядывая в его настороженные, чуть прищуренные глаза: – Ваше величество, вы можете проходить. От этого показного, клоунского поведения в ситуации, когда они все чуть не погибли, Рана тошнило почти физически, но ничего ответить он не успел: Риндо вдруг тоже соскочил с подножки автобуса и зашел в магазин. При виде того, как беспечно, даже бездумно брат последовал за Харучиё, старший Хайтани почувствовал очередной прилив злости, но вовремя одернул себя и просто прошел за Риндо, спрятав руки в карманах свободной кожаной куртки. Остальные члены Канто тоже медленно входили в магазин. – Нужно забаррикадировать дверь на случай, если они все-таки проникнут через автобус, – Ран хмуро оценивал обстановку, не выпуская из поля зрения шатающегося по залу брата. – Окно тоже нужно закрыть. – Еще нужно проверить запасной выход, – неожиданно молчавший все это время Вакаса тоже подал голос. – Возможно, это не единственная дверь. В этот раз все члены Канто оказались солидарны друг с другом. Пока Вакаса и Какучё проверяли запасные выходы, остальные перетаскивали к двери и окну холодильники: они гудели, а значит, электричество пока не отключили. Все это время Ханма даже умудрялся говорить о какой-то ерунде, а Санзу бросил еще несколько язвительных шуток в сторону Рана, предложив ему посидеть, пока рабы выполнят грязную работу – но даже во всем этом слышалось что-то нервное, натянутое. Когда все входы оказались заблокированы, а Какучё подтвердил, что других возможностей попасть в магазин нет, раздались первые выдохи облегчения. Только сейчас выжившие члены Канто посмотрели друг на друга. Все были уставшие, в кровавых пятнах и ссадинах – брюки Коко были порваны на колене, Вакаса прихрамывал на одну ногу, а на шее Ханмы виднелись глубокие порезы от битого стекла. – Предлагаю немного прийти в себя, – Какучё понял, что кому-то заговорить все-таки придется. – Отдохнуть и поесть… А потом будем думать, что делать дальше. Все согласно закивали: хотелось хотя бы немного посидеть спокойно и привести мысли в порядок. С момента их спасения из бизнес-центра прошло несколько часов, шок и бесконечные побеги от тварей сделали свое дело: Ханма и Риндо уже откровенно поглядывали в сторону полок с продуктами. Негласно все члены Канто разбрелись по магазину. Вакаса крикнул, что нашел в кладовке чайник и можно заварить лапшу, и остальные согласно закивали, собираясь вокруг стойки с кассой: ее можно было использовать в качестве стола. Все это время Ран молча наблюдал, как Риндо держится вместе с другими и даже не поворачивается в его сторону, перебирая пачки сухой лапши вместе с Санзу и негромко о чем-то с ним переговариваясь. По самолюбию старшего Хайтани это резануло сильно и ощутимо больно. Ран понял, что все члены Канто собрались вместе, и только он стоит отдельно, как будто бы совсем посторонний человек. Теперь присоединяться к остальным не захотелось уже из принципа. Ран привык быть сам по себе, он полагался только на себя и на свои силы, но он не мог смириться, что брат предпочел ему эту галдящую толпу. Отчасти старший Хайтани чувствовал свою вину – это он в автобусе накричал на Риндо, высказавшись слишком резко. Они ведь чуть не погибли, они были на самой грани. Рану нужно было успокоить брата, мягко попросить его не рисковать так – вместо это он упрекнул Риндо в привычной, жесткой манере, а теперь не знал, что делать. Старший Хайтани внезапно почувствовал себя выброшенным за борт: ведь Риндо сейчас разговаривает с Санзу и после всего пережитого даже чуть улыбается, а он, Ран, стоит в стороне, как глыба льда. Пока все заваривали лапшу и говорили о чем-то, Коко вдруг взял свою пачку и отошел от остальных членов Канто, хмуро усаживаясь чуть в стороне. Ран решил, что это отличная возможность тоже найти компанию и не стоять в одиночестве. Когда он опустился рядом с Коко, тот забыл про лапшу и вертел в перепачканных кровью пальцах телефон. На экране старший Хайтани разглядел множество исходящих вызовов, и все они не прошли по причине отсутствия связи – звонки были адресованы Инуи Сейшу. Заметив любопытный взгляд Рана, Коко поспешно заблокировал телефон, но было поздно. – Я не знаю, что с ним, – Хаджиме прошептал это мрачным шепотом, чтобы слышал только Ран. – Он был в своем магазине в центре, когда все это началось, я уверен. – Ну мы же спаслись, – старший Хайтани чуть пожал плечами, понимая, что судьба чьих-то бывших друзей его не интересует от слова совсем. – Значит и он сейчас может отсиживаться где-то в безопасности. После этих слов Коко вдруг поднял голову, внимательно глядя в чужие глаза – фиолетовая радужка не выражала ничего. На секунду Хаджиме даже стало не по себе: Ран сидел рядом с ним, говорил с ним, но их будто бы разделяла огромная стена – старший Хайтани никогда не подпускал к себе никого ближе границ, которые обозначил сам. – Ты ведь не веришь в это, – Коко покачал головой. – Не веришь, что Инупи сумел спастись. – Пытаюсь играть роль заботливого друга, – уголок резко очерченных губ старшего Хайтани приподнялся в усмешке. – Не получается? – Эта роль тебе не идет, – Коко вздохнул, а затем спрятал телефон в карман и поспешно встал, забирая банку с лапшой. – Извини, я хочу побыть один. *** – Хайтани, ты пытаешься убить меня по поручению брата? Риндо в растерянности замер перед Санзу, которого только что чуть не облил кипятком. Они оба стояли в кладовке, где Вакаса обнаружил небольшой чайник: Риндо только залил свою лапшу и хотел вернуться в зал к остальным – он был настолько погружен в свои мысли, что не заметил, как Харучиё тоже оказался в кладовке. Вздохнув, младший Хайтани покачал головой и попытался выйти, но Санзу перегородил проход – чуть подрагивающими пальцами он пытался разорвать упаковку с бутылками воды. У него это не выходило, и парень явно нервничал. – В зале тоже есть вода, – Риндо с любопытством наблюдал за чужими манипуляциями, а затем все-таки подсказал Харучиё путь попроще. – Можешь взять там. – Не могу, – Санзу вдруг обернулся к Риндо и насмешливо свернул глазами, после чего добавил. – Вода в холодильнике, а там рядом твой Ран, и он явно не в духе, потому что братишка не подчиняется. Еще вцепится мне в горло, оно мне надо? Младший Хайтани понимал, что этими словами Харучиё явно пытается его задеть. Их отношения были странными: с натяжкой Риндо даже мог бы назвать Санзу своим приятелем, если бы не его периодические перепады настроения, когда Харучиё становится язвительной колючкой, которая пытается уколоть всех вокруг. Санзу был странным, непредсказуемым, и рядом с ним Риндо всегда ощущал себя так, будто держал в руках электрический провод – одно неверное действие, и Харучиё рассыплется искрами. – Будешь? Пока младший Хайтани думал о странном поведении Санзу, тот вдруг вынул из кармана толстовки упаковку таблеток: в ней осталось всего несколько круглых капсул. – Что это? – Риндо с сомнением нахмурился. – Финлепсин, – Санзу улыбнулся, а затем, догадавшись, что младшему Хайтани это ни о чем не говорит, снисходительно пояснил. – Забавная штучка, помогает, если крыша отъезжает. Брови младшего Хайтани невольно поползли вверх. Он знал, что Харучиё сидит на каких-то таблетках, но почему-то сейчас, когда тот протягивал ему шелестящую упаковку в полумраке тесной кладовки и чуть улыбался, Риндо стало не по себе. Волосы Санзу растрепались, несколько ярко-розовых прядей упали на его лицо, и даже во взгляде бывшего зама Канто было что-то странное, безумное. Риндо вдруг подумал, что Харучиё был почти таким же худым, как Ран, но если в худобе Рана сквозило что-то элегантное, почти изысканное, то Санзу выглядел скорее больным, будто вот-вот сломается. Запоздало Риндо вспомнил, что от него все еще ждут ответа. – Иди ты, – младший Хайтани оттолкнул от себя чужую руку, а затем и самого Харучиё, чтобы все-таки выйти из кладовки. – У меня с головой все в порядке, тебе нужнее. Не дожидаясь реакции Санзу, Риндо быстро вернулся в зал. После полумрака яркий свет ламп резанул глаза, и младший Хайтани сощурился, прикрывая лицо рукой. Шок от происходящего медленно проходил, начали возвращаться реальные ощущения, и Риндо вдруг понял, как же щиплет порезы на лице – кажется, ссадина на щеке была глубокой. А еще у него тянуло плечо, которым он ударился при падении, и ныла подвернутая лодыжка: младший Хайтани снова почувствовал щупальца одиночества, которые сдавили его горло в автобусе. Конечно, он уже совсем не маленький, чтобы его жалели, но все равно предательски хотелось, чтобы брат просто был рядом. Не удержавшись, Риндо все-таки нашел старшего взглядом. Ран как и прежде сидел в стороне от всех – к еде он так и не притронулся, зато нашел на полках магазина влажные салфетки и перекись и сейчас стирал с лица и рук кровь. Во всем виде старшего Хайтани было что-то равнодушное, гордое, но Риндо был уверен, что через чужую маску безразличия видит, как тот тоже мучается от одиночества: в каждом движении Рана прослеживалось что-то нервное. Так повелось с детства – старший Хайтани никогда не извинялся первым. Слов «прости» или хотя бы «я был не прав» в его запасе просто не было: какой бы сильной ни была ссора, Риндо всегда первым делал шаг к примирению. Поэтому и сейчас, вздохнув, младший Хайтани уверенно направился к брату и опустился рядом, протягивая ему вытянутый предмет. Ран с недоумением покосился на банку маслин и пластиковую вилку. – Я помню, что ты не выносишь дешевую лапшу, даже запах, – Риндо чуть улыбнулся, а затем открыл банку. – А маслины в детстве обожал, родители даже прятали их от тебя. Прости, из всех продуктов нашел только это. Сердце Рана кольнуло: он знал, как сильно задел брата своими словами в автобусе, и винил себя за то, что не смог выдавить даже простое извинение. Но сейчас, глядя в глаза Риндо совсем рядом, старший Хайтани понимал – его все равно простили. Каждый раз, думая о том, как терпеливо брат выносит его сложный характер, как принимает его таким, какой он есть, Ран обещал себе измениться: стать мягче, уступчивее. Несмотря на все, в Риндо оставалось что-то светлое, почти детское – потому Ран и хотел его защитить. Сейчас в горло не лез даже кусок, но старший Хайтани с благодарностью проглотил пару маслин, поражаясь, как Риндо помнит о нем даже такие мелочи. Какое-то время они просто сидели рядом, чуть соприкасаясь плечами, и Ран чувствовал, как медленно успокаивается: что бы ни произошло, брат все еще рядом, целый и невредимый. – Нужно обработать твои порезы, – старший Хайтани вдруг резко поднялся на ноги и снова схватил бутылку с перекисью, нависая над Риндо. – Сильно тебя задело стеклом. Риндо поотпирался, но скорее для вида – ему хотелось почувствовать знакомые прохладные пальцы на своем лице: как будто бы ничего не произошло, и они просто зализывают раны друг друга после очередной драки. Сейчас Риндо сидел на какой-то стойке, а Ран замер перед ним, поэтому перед лицом младшего была его худая грудь, обтянутая черным свитером: Риндо казалось, что он почти физически чувствует дыхание брата. Ран действовал осторожно, едва касаясь чужой кожи. Сначала он стер засохшую кровь с лица Риндо, а затем принялся обрабатывать порезы скрученной ваткой – теперь старшему Хайтани пришлось наклониться, и два внимательных лавандовых глаза оказались прямо перед Риндо. Тот вдруг почувствовал стойкое желание отвести взгляд. – Ай! – Порез глубокий. Ощутив щиплющую боль, младший Хайтани поморщился и стойко вцепился в края своего пальто, которое почему-то так и не снял. Судя по всему, порез на щеке на самом деле был глубоким: когда Ран задел подсохшую багровую корку, из нее снова потекла кровь. В одной руке старший Хайтани держал смоченную в перекиси вату, а другой придерживал растрепанные волосы брата, чтобы те не падали на его лицо – неожиданно Ран подался еще чуть ближе и слизнул алую каплю языком. Его дыхание опалило щеку Риндо всего на секунду, но тот тут же напрягся, забыв о том, что и ему тоже нужно дышать. Это была их маленькая странная традиция с самого детства – зализывать раны друг друга в прямом смысле. Но в последний раз старший Хайтани делал так, когда ему было лет тринадцать, а потому сейчас Риндо смутился и отстранился, поспешно оглядываясь: видел ли это кто-то? – Успокойся, все заняты, – в голосе Рана всего на секунду проскользнуло разочарование. Риндо хотел ответить хоть что-то, чтобы прогнать неловкость, но в голове как назло было пусто: поэтому он только опустил взгляд, пока Ран заканчивал с его порезами. В зале было тихо, остальные члены Канто тоже ели молча, погрузившись в себя – Риндо никак не мог отделаться от мысли, как приятно было ощущать заботу брата: как будто рядом с Раном он был защищен от всего мира. Как только с ссадинами было покончено, старший Хайтани снова опустился рядом с братом и устало прикрыл глаза – несколько раз он доставал телефон, чтобы проверить время, и с досадой отмечал, что тот разряжается, а аккумулятора нет: впрочем, из-за отсутствия связи устройство все равно было бесполезным. Было уже почти девять вечера, но никто из членов Канто не спешил начинать разговор и обсуждать дальнейшие планы – все были слишком растерянные, усталые, обессиленные. Несколько раз Ран косился на Риндо, но тот продолжал хмуриться и разглядывать пол под ногами: старший Хайтани с трудом боролся с порывом притянуть его к себе и погладить по голове, как маленького. Всеобщее бездействие его раздражало, он понимал, что все молчат, потому что никто не знает, что говорить и как вообще начинать разговор: но и брать роль лидера на себя Ран не хотел, ему все это было не нужно. Его цель – спасти себя и Риндо, нянчиться с остальными он не собирается. – Что за…?! В одну секунду зал магазина погрузился во тьму. Гореть остались только синеватые лампочки в холодильниках – видимо, отключили электричество. Подсвечивая путь фонариком на телефоне, Коко подошел к единственному окну и осторожно отодвинул закрывающие его ящики, выглядывая на улицу. – Там тоже темнота, – напряженное лицо Хаджиме подсвечивалось фонариком снизу, отчего напоминало маску из фильмов ужасов. – Походу весь город отрубили. Ой… Здесь есть связь! Коко растерянно вскрикнул, и члены Канто тут же обступили его, выглядывая из-за плеча: телефон Коко правда каким-то образом поймал слабый сигнал. – Гугли скорее! – Ищи зомби-апокалипсис в Токио! – Ну что там пишут? Игнорируя взбудораженные выкрики, Коко быстро бегал глазами по строчкам, судорожно пролистывая страницу вниз – он боялся, что связь снова пропадет, а потому сосредоточенно молчал: по мере чтения лицо парня становилось все мрачнее. Рану со своего места было совсем ничего не видно, что написано в чужом телефоне, но сам факт, что в интернете все-таки что-то пишут, вселял надежду – значит где-то у людей есть доступ в сеть и возможность что-то публиковать. Палец Коко сделал очередное прокручивающее движение, но страница зависла. Несколько секунд на экране его телефона мигало колесико загрузки, но затем страница обновилась и закрылась – связь снова пропала. – Пишут, что сегодня в районе двух часов дня сразу в нескольких районах Токио произошли нападения неизвестных существ на людей, очень быстро это распространилось на весь город, – Коко обладал феноменальной памятью, а потому мог легко воспроизвести весь текст. – Что это, никто не знает, говорят, будто произошла утечка вируса из лаборатории. Все правительство сегодня на какой-то конференции в Осаке, все управление сейчас там, Токио со всех сторон охраняют военные. Обсуждают, как эвакуировать людей, никаких идей пока нет. Просят быть осторожными и ждать сообщений правительства. – Все важные люди страны заранее уехали из Токио, – Ран задумчиво облокотился о стену и стал вспоминать все странные события, на которые до этого не обращал внимание. – В новостях говорили, что на границах Токио останавливают все машины, людей не выпускают из города. – Думаешь, что о вспышке вируса было известно заранее? – Какучё мгновенно догадался, в какую сторону клонит старший Хайтани. – Похоже на то, – Ран кивнул и с раздражением потер переносицу, мозг после напряженного дня отказывался работать и требовал отдыха. – Но если так, вряд ли они будут спешить с нашим спасением. – Как же так, никто не кинулся на помощь драгоценному Рану Хайтани? – молчавший до этого Санзу вдруг снова подал голос, изображая театральное удивление. – Ты бы хотел, чтобы за тобой прислали вертолет или лучше сразу лимузин с охлажденными напитками? – Ты ебанутый? – в это раз Ран был слишком усталым и раздраженным от собственного бессилия, чтобы продолжать игнорировать бывшего зама Канто. – Можешь заткнуться хотя бы сейчас? – А если не могу? – даже в полумраке было видно, как на губах Санзу проступила издевательская усмешка. – Что будешь делать тогда? – Сломаю тебе шею, – старший Хайтани произнес это спокойно, на контрасте с Харучиё почти безэмоционально. – Ну попробуй. Кажется, Санзу не ожидал, что все-таки доведет Рана: потому что когда тот вдруг резко сделал шаг вперед, хватая Харучиё за шею и чуть приподнимая над полом, тот не успел сориентироваться и только зашипел, пытаясь вырваться. Ран встряхнул его, а затем кулак его свободной руки впечатался в скулу Санзу – вздрогнув, бывший зам Канто сплюнул кровь и потянулся к шее старшего Хайтани в ответ. Ему удалось пнуть Рана под колено, из-за чего его хватка стала чуть слабее: вырвавшись, Санзу все-таки вцепился в шею старшего Хайтани, оставив на ней яркие полосы от собственных ногтей – но Ран уже пришел в себя и отшвырнул парня от себя, как котенка. Харучиё отлетел в сторону полки с пачками печенья: все упаковки посыпались на него. – Нашли время! Если вам так скучно, можете просто выйти прогуляться на улицу. Заметив, что Санзу уже поднимается, угрожающе сверкая глазами, Какучё поспешно встал между ним и Раном, расставив руки. Старший Хайтани пожал плечами, как бы показывая, что ему вся эта драка не интересна, но стоящий рядом Риндо был уверен, что разглядел в глазах брата что-то зловещее, пугающее: от этого чего-то по спине пробежали мурашки. Санзу в это время тоже поднялся, сплюнув новый сгусток крови: удар Рана оказался сильным. Бросив в сторону старшего Хайтани полный отвращения взгляд, Харучиё демонстративно направился в другую сторону зала, прошипев через плечо лишь: – Ты об этом сильно пожалеешь. *** Еще два часа пролетели незаметно. Время близилось к полуночи, когда члены Канто начали укладываться спать: перед этим все сошлись на едином плане на следующий день – они закидывают в автобус столько еды, сколько влезет, пробуют заправить его бензином и пытаются выбраться из Токио. У плана было слишком много слабых сторон. Кто будет заправлять автобус? Как остальные отвлекут зомби? Что делать, если их не выпустят из Токио, ведь все выезды перекрыты? Но обо всем этом члены Канто решили подумать с утра, на свежую голову – сейчас хотелось только провалиться в сон и забыть об этом кошмаре. Из всех один Ханма пытался шутить и заводить какие-то разговоры, но остальные бросали на него мрачные взгляды и молчали, погрузившись в свои мысли: когда Ран с раздражением крикнул ему заткнуться, зал погрузился в тишину. Ничего, похожего на одеяла, или хоть что-то, на чем можно было бы спать, в маленьком магазине, конечно, не оказалось, и все размещались просто на полу. Ран успел занять для них с Риндо самое выгодное место за стойкой кассы – там они были спрятаны ото всех. Глядя, как брат брезгливо смотрит на грязный кафель, младший Хайтани вздохнул и стянул с себя пальто, протянув его Рану. Тот с удивлением обернулся. Чтобы не сидеть в темноте, члены Канто расставили по всему залу найденные Коко свечи – сейчас подрагивающие огоньки отражались в глазах старшего Хайтани. – Я знаю, что ты не сможешь спать на полу, – Риндо вздохнул. – Ложись на пальто. – Использовать Прада вместо матраса это, конечно, сильно, – Ран усмехнулся, но затем понял, что выбирать не приходится, и тихо добавил. – Ляжем вместе, оно широкое. – Нет, – кажется, даже в полумраке было видно, как щеки Риндо чуть покраснели, и он поспешно отвернулся. – Я могу и на полу. – Не глупи, – старший Хайтани вздохнул, а затем, догадавшись, что с братом нужно действовать другими методами, спокойно добавил. – Не ляжешь на пальто, я тоже буду спать на полу. Оба Хайтани застыли, глядя друг другу в глаза. Риндо просто ненавидел эту особенность старшего: Ран добивался того, чего хотел, любыми способами. На секунду в голове появилась мысль настоять на своем – и пусть Ран мучается на холодном полу, раз ему так нравится выставлять условия. Но Риндо просто не мог упереться, зная, как его брат привык к комфорту: собственная слабость и податливость раздражала, но младший Хайтани только хмуро кивнул и расстелил пальто на полу. Он отказывался ложиться с Раном только по одной причине – ему хотелось быть самостоятельным, чтобы его воспринимали как Риндо, а не как младшего брата Рана Хайтани: а если он будет спать под его боком, ничего не изменится. Пальто оказалось идеального размера, чтобы устроиться на нем вдвоем. Говорить ни о чем желания не было, да и тем для обсуждения не нашлось: вспоминать сегодняшний день не хотелось. Тело Риндо ныло от усталости, от переизбытка чувств и эмоций голова буквально взрывалась – младший Хайтани снова вспомнил, как несколько раз он чуть не погиб: и каждый раз спасался, только благодаря брату. Сейчас он лежал спиной к Рану и прислушивался к его размеренному дыханию – кажется, тот еще не спит. Риндо вспоминал, сколько человек сегодня погибло, вспоминал, как то, во что превратился Шион, бросилось на них: а ведь еще с утра они с Раном как обычно спорили из-за каких-то мелочей и ехали по Токио, не представляя, что их ждет. Младший Хайтани был уверен, что долго не сможет уснуть из-за этого потока мыслей, но неожиданно очень скоро он почувствовал, как глаза начинают закрываться. Запоздало Риндо вспомнил, что даже не пожелал Рану спокойной ночи, а просто молча повернулся к нему спиной, но сил не осталось даже на это простое действие – этот день полностью вымотал младшего Хайтани. Все это время Ран тоже не спал, а наблюдал за братом, приподнявшись на локте: его сильно зацепило, что тот ничего не сказал ему перед сном. Старший Хайтани видел, как Риндо свернулся в клубок и спрятал нос в ладонях – совсем как котенок: эта его привычка забавляла Рана с детства. В зале на самом деле было холодно, и старший Хайтани без сомнения стянул с себя кожаную куртку и укрыл ею брата. Риндо заворочался, но не проснулся. Ран наблюдал за младшим в полумраке, сожалея, что все получается так. Его злило, что он был таким – холодным, отчужденным, не умеющим выражать свою заботу и привязанность. Или он правда слишком опекает Риндо? В памяти снова вспыли те секунды ужаса, когда Ран думал, что не успеет спасти брата от зомби: тогда он думал, что сойдет с ума, если не убережет Риндо. Он погорячился в автобусе, выпалил лишнее и даже не сумел извиниться за это – а младший все равно пришел, все равно простил его… Вздохнув, Ран тоже закрыл глаза и опустился рядом с братом, носом прижимаясь к его затылку. – Риндо, прости меня, – проваливаясь в сон, старший Хайтани прошептал это одними губами. *** Риндо беспомощно оглядывался по сторонам, не понимая, где вообще оказался. Вокруг него был просторный холл и стойка ресепшн, повсюду стояли люди в строгих костюмах и галстуках, все о чем-то переговаривались. Бизнес-центр? В памяти было предательски пусто, но Риндо отчего-то знал, что никак не мог оказаться в бизнес-центре – он ощущал невыносимую тоску, от этого сжимающего сердце панического ужаса хотелось бежать, не оглядываясь, но младший застыл в центре холла, не в силах пошевелиться. Риндо попытался позвать брата, но откуда-то в голове возникло четкое осознание: Ран не придет. Неожиданно дверь одного кабинета распахнулась, и оттуда вышла процессия в черных костюмах – младший Хайтани вглядывался в каждого человека, но вместо лиц были лишь смазанные пятна: по коже побежали мурашки. От этой делегации исходила странная, траурная атмосфера, и Риндо буквально чувствовал, как захлебывается в панике. Из колонны людей вдруг отделилась фигура. По мере ее приближения младший Хайтани все яснее различал знакомые черты: светлые волосы, острые линии лица и серьезные, холодные лавандовые глаза. Мать обоих Хайтани умерла совсем рано, но Риндо помнил, что они с Раном были просто копиями друг друга – две идеальные ледяные статуи без изъянов. И сейчас перед младшим Хайтани замерла именно она – с грустной, почти тоскливой улыбкой и опущенной головой. – Мама? Что… Почему?... – Знаешь, Риндо, люди ведь не вечны… Эти слова застыли в воздухе, как приговор. Риндо потянулся вперед, пытаясь схватить маму за руку, но ее фигура вдруг растаяла, обращаясь мутным дымом – как и все вокруг. Мир начал распадаться, рушиться на куски, и Риндо чувствовал, как теряется во всем этом, не зная, за что ухватиться, чтобы удержаться – а в голове эхом отдавались слова: люди ведь не вечны… *** Когда Риндо открыл глаза, в зале еще было темно. Сначала он испугался, что кошмар продолжается, но постепенно глаза привыкали к полумраку, и младший Хайтани различил очертания магазина: сердце бешено колотилось, спина была мокрая от пота. Вздрогнув, Риндо в панике перевернулся, боясь не застать брата рядом, но тут же с облегчением выдохнул, увидев Рана на своем месте. Тот спал, и даже во сне лицо старшего Хайтани было сосредоточенным, напряженным. Риндо невольно потянулся к нему и только почувствовал, что все это время был укрыт курткой брата – за свое поведение мигом стало стыдно: за то, что не сказал ничего перед сном, за то, что повернулся спиной. Сердце все еще ныло от кошмара, Риндо не хотел думать о том, что однажды может остаться без Рана – ведь они всегда были вместе, всегда поддерживали друг друга. Стянув с себя чужую куртку, младший Хайтани расправил ее так, чтобы теперь она укрывала их обоих, и повернулся лицом к Рану, утыкаясь в его грудь: так они всегда спали вместе в детстве. Через секунду Ран, не просыпаясь, обнял младшего одной рукой и сильнее притянул к себе. В горле Риндо отчего-то встал комок: брат был рядом, и его дыхание, запах, прикосновения – все было таким родным, знакомым. Сразу же исчезла вся тревога, исчезли все страхи: Риндо знал, что эти объятья защищают его от всего мира. – Я обязательно стану достойным тебя, Ран, – младший Хайтани прошептал это, а затем теснее прижался к брату, пряча лицо в его груди. – Я не разочарую тебя.