Любовный четырехугольник

Саске сверлил глазами потолок. Как же скучно в этом карцере! Нет ничего, кроме стен, потолка и пола. Нет даже окон. А прогулка от стола до кровати занимает минуту, и то муравьиным шагом. Чем можно заниматься в таком помещении? Спать? Не смешите! Саске подавил смешок, представив себе как бы отреагировали его надсмотрщики, если бы он занимался в камере чем-то более интересным, чем спать, есть и плевать в потолок. Скорей бы уже кто-нибудь пришел. Саске не собирался сидеть в заточении вечно, но… но и разрушать свою тюрьму он не собирался. Достаточно с него разрушений. Все-таки, несмотря на все свои мысли об отсутствии у него дома, его родиной все равно оставалась Коноха. Его детство прошло здесь. Здесь у него осталось множество воспоминаний – хороших и болезненных – иногда настолько, что в свое время Утиха пытался разрушить Коноху до основанья, лишь бы избавиться от них. Это желание – лишиться всех воспоминаний – чуть не довело Саске до безумия. К счастью, от безумия все-таки нашлось лекарство. Клин, как говориться, клином. Кто был этим самым клином – догадаться нетрудно. Трудно – это решить, что делать дальше? Интересно, как там команда «Така»? - На кой черт тебе сдалась эта чокнутая?- буянил Суйгецу. - Эй, заткнись, рыба вонючая! Я, между прочим, тут рядом и все слышу, - полезла в бой бывшая тюремщица. - Тем более она – телка, - продолжил мечник Тумана, по-прежнему обращаясь к Саске. - А телка на корабле – примета плохая. - Мы не на корабле, придурок! И вообще, какая я тебе телка?! - Баба! – Суйгецу изобразил взгляд «бывалого» специалиста по бабам. - Одна баба среди троих мужиков. Скажи, тебе не страшно? – парень наконец обратился к Карин напрямую. - Пошел к черту! – услышал он в ответ. - И ей даже не страшно, - не обращая внимания на слова рыжеволосой, сделал вывод мечник. - Саске, давай продадим ее в рабство, вон тому вон мордовороту. Саске посмотрел в сторону, куда указывал парень. Дядька был и в правду мордоворотом – огромным, грязным и покрытым боевыми ссадинами. Любопытно было бы узнать кем он работает. Может мясником, или палачом? Или… Саске вдруг заметил, что на него выжидающе смотрят две пары глаз – Карин и Суйгецу. Ах да, нужно же что-то отвечать! До этого момента Утиха шел молча, он мог в любой момент прекратить перепалку этих двоих, но Саске нравилось их слушать. Что, кстати, не мешало ему сохранять каменное лицо. Но сейчас эта «наэлектризованная» парочка ждала его мнения. Продать ли в Карин тому мяснику? «Еще неизвестно, кто кого поработит!» - с сомнением подумал Утиха. Но говорить это вслух он не стал, ограничившись кратким: - Нет. Карин обдала Утиху горячим взглядом. Суйгецу сожалеюще прищелкнул языком. Некоторое время команда хранила молчание. - Я тебе не баба! – наконец нарушила тишину красноволосая. Мечник поднёс руку к губам, чтобы скрыть торжествующую улыбку. Победа! Он ее все-таки достал. Сколько времени она издевалась над ним, когда он находился в плену Оротимару, теперь настала его – Суйгецу – очередь. - Не баба? – удивился он. - А это тогда что? Мечник ткнул пальцем прямо в грудь Карин. «Какая мягкая, - подумал он, - хотя было бы здорово, если бы она была чуть больше». Девушка покраснела. Правда скорее от злости, чем от смущения. Карин занесла руку для сокрушительно удара, навсегда бы отучившего Суйгецу дотрагиваться до нее. Но парень оказался проворней, успев перехватить удар на подлете. «Черт!» - В чем дело? – изобразил искреннее удивление мечник. - Я только привел доказательство. - Это – не доказательство! – зашипела надсмотрщица ему в лицо. Суйгецу расхохотался. «Интересно, стоит ли говорить ей, что он мог попасть пальцем и в другое место? – подумал он. - Нет, думаю надо поберечь ее нервы… до поры до времени» - Хватит. Суйгецу, отпусти Карин, - велел Утиха. - Не могу, - ответил мечник. - Она тогда ударит меня. - Ударю?! – возмутилась Карин. - Да я из тебя отбивную сделаю! - Смотри, ногти не сломай! - Это будет достойная жертва! - Пойди причешись! - Пойди, жабры прополощи! «Жабры» - это уже обидно. Суйгецу подумал, что ближайшей же ночью он намажет клейстером подушку Карин. И скажет ей, что это не клейстер. Парень злорадно улыбнулся своим мыслям. Красноволосая ответила ему не менее злобным взглядом. «Подолью ему слабительного в воду, - думала в это время надсмотрщица, - хоть на некоторое время смогу побыть с Саске наедине!» Противоборство взглядов могло бы продолжаться долго – никто из соперников не хотел уступать. - Карин, Суйгецу, отпустите друг друга! – голос Саске был холодным и непреклонным. Парочка расцепилась, едва ли не выстраиваясь по стойке «смирно» перед своим командиром. Все-таки из Саске вышел бы отличный капитан, если бы он только не шел к своей цели, пренебрегая средствами. Например, жизнями товарищей. Однако это воспоминание относится к «хорошему Саске». Его не смог испортить Оротимару, слишком велика была тогда сила духа Утиха – желание отомстить Итачи за гибель родителей. Но после убийства старшего брата, сила духа его поколебалась. Слишком уж невероятной и странной была его смерть. Поток отчаянья и всей накопившейся несправедливости заполнил голову Утиха темной пеленой. Внутри не осталось места для души. Ее место заполнила черная злоба, пустота и боль… Казалось бы, откуда здесь взяться боли, этому надоедливому чувству, неизвестно каким образом пульсирующему на границе сознания. Эта боль вызывала тревогу и недоумение. Ведь Саске добился цели и, значит, не должен больше страдать! Он – Саске Утиха – счастлив уже тем, что он свободен и никому ничем не обязан. Но это ощущение не проходило. Ощущение вины за то, что не оправдал чьи-то надежды и оставил без помощи кого-то, нуждавшегося в нем. Саске уловил движение за стеной. Кто-то приближался к его месту заточения. Сакура? Нет. Шаги мужские. Вероятно, это… - Саске, ё-моё! Я так по тебе скучал! – Наруто ворвался в камеру, принеся за собой порыв ветра. - Наруто, - решил «поздороваться» Утиха. Будущий Хокаге решил умерить свой пыл. Для Саске вредно сейчас слишком много позитива. Поэтому Наруто остался стоять на месте, скромно наградив друга лучезарной улыбкой от уха до уха. Саске только криво улыбнулся ему в ответ. Ну, это можно считать прогрессом. - Угадай, о чем я думаю? – задал вопрос Наруто. - О том, как бы побыстрее стать Хокаге, - не задумываясь ответил Утиха. - Я… вообще-то не об этом… хотя да! – блондин снова улыбнулся. - Я же вернул тебя в Коноху, а значит, на шаг приблизился к своей мечте. - Мечта – это то, что никогда не сбудется. То, к чему надо стремиться, называется целью, - Утиха показательно зевнул. Наруто только покачал головой. Саске с детским упрямством строит из себя безразличную статую, между тем как сам очень даже рад появлению старого приятеля. - Вечно ты корчишь из себя самого умного! – укорил его будущий Хокаге. - А ты – дурака, - отозвался Утиха. Наруто приятно удивился тому, как оскорбление в устах Саске ничем не отличается от комплимента. Он уже не раз замечал остроумие друга. Нужно очень хорошо его знать, чтобы отличить отношение, с которым Саске произносит свои слова. - Я думал о том, что если бы был Хокаге, обязательно бы тебя отсюда вытащил! – поведал Удзумаки. - Зачем? Вопрос привел в тупик. - Зачем?! Разве ты не хочешь выйти отсюда, погулять, поболтать с друзьями? Ты же… Саске – ты же… ты же – Саске! Только представь, сколько полезного ты мог бы сделать! - Ты так восхваляешь меня, - с сарказмом произнес Утиха, - я даже подумал, что хочу стать Хокаге вместо тебя. - Круто! Давай с тобой и за это подеремся? – предложил Удзумаки. - Отстань, - отмахнулся черноглазый. - Мне уже осточертело все. Скорей бы вы меня уже повесили… или что вы там хотите делать… - Повесили?! - А что? Вы собираетесь меня «простить и отпустить»? Наруто задумался. И правда, он прекрасно представлял, что будет, если Саске простить. Против него ополчится вся Коноха. Но и убивать Саске – это… нет, такого не будет, точно! - Это у тебя все от плохого питания! – решил дитя жабьего пророчества. - Вот, смотри, я тут тебе принес… Наруто достал откуда-то пакет, доверху заполненный раменом быстрого приготовления. Вот это действительно полезная еда! Саске представил, как ближайшие несколько месяцев будет хрустеть сухой лапшой в своей камере. - Ты издеваешься? Какая еще лапша? - Ты что, Саске, забыл как выглядит лапша? Совсем ты, видно, одичал! - Ты издеваешься? Я что, по-твоему, должен одной только лапшой питаться?! - А, вот ты о чем! – догадался Наруто. - Ну, я тебе и еще кое-что принес! Удзумаки сунул под нос Утиха какую-то штуку. - Что это? - Духовная пища! – с достоинством произнес генин. «Тактика флирта» прочитал на обложке Саске. «Нет, он что, издевается?» Хотя, с другой стороны, подарки все-таки получать здорово. Хоть и бесполезные. Саске представил себя в детстве, когда Итачи носил больному брату гостинцы в больницу. Конечно, это были не рамен, и не зачитанные до дыр пошлые книжонки… Но с другой стороны, у Наруто никогда и не было брата. - Ну, спасибо… - Утиха положил книгу себе на тумбочку. Хоть можно будет узнать, что за фигней зачитывается сенсей Какаши. - Саске. - Что? - С тобой все не так плохо, - слова давались Наруто с трудом. На самом деле все обстояло очень даже ужасно, но терять надежду, что Саске все-таки оправдают, ученик жабьего мастера не собирался. - Мы придумаем что-нибудь. Даю слово. Сакура уговорит Бабку освободить тебя. - Какой же дурой она будет, если попытается выпустить человека, не раз пытавшегося ее убить! - С… Саске! Наруто был удивлен таким ответом. Он думал, «что было – то было» и нечего ворошить прошлое. Но, как оказалось, Саске был другого мнения. Что это значит? Что он хотел сказать этим? - Сакура сказала, что больше не любит меня. Поздновато же она меня разлюбила! Я уж думал, что сейчас, когда я стал весь такой белый и пушистый, она меня живо окучит!.. - Сакура… окучит?! – генин-переросток только ошарашенно внимал странным речам своего друга. - Нет! Я теперь «предатель» и «отступник». Скажи, Наруто, почему ей раньше не приходило это в голову, когда я действительно был таким?! - Видимо, слова Сакуры-тян больно задели тебя, - произнес Удзумаки. Саске захлопнул челюсть. А ведь оказывается да… да – задели! Ведь Сакура всегда любила его. С первых классов. Она любила его, несмотря на то, что Саске всем своим видом показывал, что она только тяготит его и ему нет дела до ее чувств. Она любила его, когда – ученик Оротимару – Саске бросил свою родную деревню. Она любила его, когда жажда убийства поглотила его, когда он превратился в маньяка, жестокого и бесчувственного. Она все равно продолжала любить его! А теперь, когда он находиться в Конохе – в заточении – Сакура говорит ему, что он просто «задание» и больше ничего… Наруто задумался над тем, как это можно любить и одновременно ненавидеть своего друга. Хотя поверить в то, что Сакура и правда разлюбила его было сложновато. Возможно, если бы она не любила Саске все это время, он бы так и остался одержимым убийцей. Наруто сильно завидовал такой любви: Сакура продолжала верить в Саске даже когда он превратился в чудовище! Каким сильным огнем нужно обладать, чтобы продолжать верить в него! Этот огонь вернул его к жизни и, вернув, потух навсегда. Сколько раз Наруто мечтал о том, чтобы Сакура больше не изводила себя, не переживала все один на один с собой. Он хотел поддерживать ее, помогать ей. В ответ она только улыбалась, говоря, что не маленькая и что это она будет поддерживать его. Саске выжег ее, оставив только сердцевину: твердую снаружи и очень хрупкую внутри. - Если… если Сакура больше не любит тебя… - начал Удзумаки, - могу я попросить тебя… Я люблю ее, ты же знаешь… - Знаю, - кивнул Утиха, - но я не отпущу ее для тебя. - Почему? Представьте пейзаж на стене в своей комнате. Незамысловатый сюжет – молочное утро, стога сена, зеленеющая трава – давно висит на своем месте и успела уже приесться глазу. Но вот появляется кто-то, и снимает картину со стены. Комната сразу пустеет. Не хватает одной очень важной детали ее обустройства. Вам неуютно. И та картина, которую раньше вы собирались выкинуть, теперь становиться такой необходимой и ценной… - Почему ты не хочешь отпустить ее? - Потому что я тоже люблю ее, - ответил Саске.