Подростки могут пугать досмерти

Какаши являлся джонин-сенсеем почти год, и был уверен, что больше его невозможно удивить. Его генины были странными и немного жуткими: у них была плохая привычка подбирать пропавших ниндзя, и они знали вещи, которые у них не было мыслимого способа узнать. Но это его дети. И они были хорошими детьми, достаточно сильными, чтобы он не боялся, что они упадут замертво, как только он отведёт от них взгляд. Его первой ошибкой было думать, что он может доверить им позаботиться о себе в течение часа или двух. Он должен был быть умнее — каждый раз, когда он оставлял их на произвол судьбы, все заканчивалось тем, что дети делали что-то безумное, например, начинали дружбу с разыскиваемыми преступниками или исправляли неисправную печать джинчурики Суны. (Хотя, по общему признанию, он узнал об этом только после того, как Наруто объяснил, почему главный кандидат на Четвертого Казекаге писал ему, как будто они были лучшими друзьями.) Кто знает, во что еще могут вляпаться эти дети, и о чем ему еще неизвестно? Смысл был в том, что он должен был знать лучше. Потому что вместо того, чтобы мирно сидеть в лагере, как им было приказано, в то время как он отправился исследовать близлежащий город на границе страны Дождя, по возвращении Хатаке обнаружил следующее: На земле лежал высокий мужчина в мантии Акацуки и оранжевой маске с пробитой дырой в груди; Сакура склонилась над ним, ее руки светились зеленым, когда она залечивала его раны. Казалось, что он каким-то образом дышал, и хотя у Сакуры на лбу выступили капельки пота, она казалась здоровой и невредимой. Какаши больше беспокоился о мальчиках. — Огнем его! — закричал Наруто, ныряя под неестественно белую конечность, а затем ему пришлось уклониться, когда взрыв гребаного мокутона выстрелил туда, где он стоял. — Сдохни. Ты. Уже, — выдавил Саске, каждое слово было перемежено пламенем, таким горячим, что оно горело почти добела. Существо, с которым они сражались — потому что, насколько мог судить Какаши, это точно был не человек — было на удивление живучим, всегда уворачиваясь в последнюю секунду. Хуже всего было то, что это заставляло Наруто и Саске действительно работать, чтобы даже попасть в него. Были времена, когда Какаши был уверен, что его ученики показали ему свой абсолютный предел, но он никогда раньше не видел, чтобы они так сражались. (Какаши чувствовал себя бесполезным — он не знал ситуации, не знал, что это за штука и как с ней бороться, не знал, что нужно его ученикам. Очевидно, было ошибкой не настаивать на ответах. Может быть, если бы он знал больше о том, что с ними происходит, он мог бы защитить их сейчас.) — К черту. Ты можешь запечатать это? — спросил Саске. — У меня есть идея. Наруто кивнул, а затем золотой светящийся плащ чакры упал на его плечи, и он быстро бросился вперед. Скорость всегда была на стороне Наруто, но это было на совершенно другом уровне. Он был чуть больше, чем золотистым пятном, просто вспышкой света — так похож на Минато — и затем он оказался позади этого существа, его ладонь хлопала по его неестественной коже. Существо закричало, и Наруто вытащил пустой свиток, приложив его к тому месту, к которому он прикасался, и существо растворилось в бумаге, хотя его руки пытались вырваться. — Саске! Шаринган Саске ожил, красный и вибрирующий, и мгновение спустя свиток осветился черным пламенем. Наруто бросил его на землю, и двое мальчиков стояли над ним, пока он сгорал дотла. — Думаешь, сработало? — спросил Наруто. Саске кивнул. — Я не понимаю, как он может вернуться после этого. — Что, — произнес Какаши напряженным голосом, и трое его учеников синхронно повернули головы в его сторону, как и тело на земле, — что, черт возьми, происходит? — Ах. Сенсей… — начал Наруто, но не успел закончить. — Бакаши? Было ощущение, что земля ушла у него из-под ног. В живых не осталось никого, кто мог бы назвать его так, мало людей, которые могли бы даже знать… Человек на земле поднял руку и сбил маску в сторону, и внезапно Какаши перестал дышать. Шрамы немного изменили его, но Обито… Какаши узнал бы его где угодно. Мир покачивался. О, подумал Какаши. Нет, это я. Все потемнело еще до того, как он успел закончить мысль.

***

В последний раз, когда Обито лечил целитель, который не был Зецу, была Рин. Сакура-сан была намного злее. — Тупые гребаные дегенеративные Учихи. Я говорила тебе — я, блять, говорила — не разговаривать, пока я не закончу с твоей грудью. Нет, заткнись и не двигайся. Перестань двигать руками. Яйца мудреца, ты как будто хочешь, чтобы твоя грудная клетка рухнула сама по себе, — она фыркнула, но зеленая исцеляющая чакра принесла прохладное облегчение. — Честно. Сначала Итачи с его легкими, потом Саске… — Я не был болен! — Тебя буквально отравили! И ведешь себя так ужасно, как будто ты не потерял чувствительность в пальцах ног. Глупо. — Наруто тоже был отравлен. — Курама-сан обрабатывает яды для Наруто, а также лечит его другими способами. Наруто разрешено быть глупым. — Эй! Слева от него произошло какое-то движение, и хотя он не мог повернуть голову из-за страха перед гневом Сакуры-сан — ужасающей, ужасающей куноичи — он мог только разглядеть, как Какаши выпрямился. — Сенсей, ты снова с нами, — сказала Сакура-сан, ее голос был ровным и спокойным, совсем не похожим на бушующий ужас, который она испытывала пять секунд назад. — Как ты себя чувствуешь? — Словно вышел из ада. — Это адреналин и шок. — Обито… Прохладная чакра Сакуры сделала еще один проход по его груди, а затем остановилась, когда она откинулась на пятки. — Он полностью выздоровеет, но ему нужно быть осторожным, по крайней мере, несколько дней, — ее острые глаза смотрели на него. — Никаких драк. Никакой напряженной деятельности. Ничего из этой ерунды с Камуи… я не уверена, насколько это напрягает твое тело. Я также не уверена, насколько эти трансплантаты влияют на твою потребность в еде и отдыхе, поэтому я хотела бы внимательно следить за тобой в течение следующих нескольких дней Обито не был уверен, что у него был большой выбор. Сакура не была похожа на девушку, которая с пониманием относится к возражениям против ее медицинских рекомендаций. А затем Какаши склонился над ним, нежно сжимая руки Обито. Хитай-ате был отодвинут, чтобы показать шаринган, когда Какаши долго смотрел на него. — Ты здесь, — выдохнул он. — Ты жив. Ты настоящий. — Да. Что-то мокрое упало на лицо Обито, и он запоздало понял, что Какаши плачет. — Тебе придется многое объяснить, Обито, — сердито сказал Какаши, но он все еще плакал, и его руки не отпускали руки Обито. (Возможно, с его стороны было эгоистично наслаждаться этим. Потому что, как только Какаши узнает, что он сделал, частью чего он был, что он мог бы сделать, Какаши никогда больше не захочет смотреть на Обито, не говоря уже о том, чтобы быть так близко, держась за него, как будто он боялся, что Обито исчезнет, если он отпустит.) — Больше, чем ты думаешь. — Я думаю, нам тоже нужно кое-что объяснить, — сказал Наруто, неловко потирая затылок. Какаши резко кивнул. — Я хотел бы получить объяснение прямо сейчас.

***

Путешествие во времени. Путешествие во времени. Ками, в этом было так много смысла. И что они пришли из адского будущего, где все остальные погибли, где не было никакого выбора. Был выбор из вернуться и попытаться все исправить, либо остаться и умереть. (Обито помог сделать мир таким. И даже если этот Обито еще не зашел так далеко, он все равно был тем, кто освободил кьюби той ночью, был тем, кто убил сенсея и Кушину-нэ, тем, кто помог с резней клана Учиха… Какаши был зол. Но под этим скрывались также чувство вины и печаль. Потому что Обито оставили в покое — и с печатью ненависти на сердце — и им манипулировали, использовали и лгали. Было также облегчение и какая-то эгоистичная радость. Что после всего Обито был жив. Это было… сложно.) — Мы не хотели лгать вам, сенсей, — сказала Сакура. — Но… Наруто закончил за нее. — Но мы хотели сами все исправить. Мы должны были. — Это были наши ошибки, которые нужно было исправить, — сказал Саске. Он хотел сказать им, что они не должны нести это бремя в одиночку, что если бы они сказали ему, он сделал бы все, чтобы помочь. С другой стороны, он был почти уверен, что они это знали. — Что дальше? — спросил он. — Мы возвращаемся в Коноху… — Без обид, — вмешался Обито, — но только потому, что ты смог добиться прощения Итачи и снова стать шиноби Конохи, не значит, что они просто позволят мне вернуться. — Почему нет? — бросил Саске. — Единственные люди, которые знают всю правду — здесь. Если мы скажем, что ты был военнопленным последние четырнадцать лет, что Мадара держал тебя и пытал, использовал гендзюцу, чтобы заставить тебя думать, что ты сделал все то, что сделал он… кто узнает? Обито уставился на Саске, открыв рот, и Какаши почувствовал искушение сделать то же самое. — Но я действительно делал эти вещи… — И в другой жизни ты умер, чтобы искупить это, — сказал Наруто. — В этой жизни — живи и исправляйся по-своему. — Я не могу ничего исправить, — произнес Обито шепотом и с болью. — Я не могу… твои родители… — Я знаю, что ты не можешь их вернуть, — Наруто улыбнулся, мягкий и добрый, и слишком щедрый на прощение. — Но мне бы не помешал еще один старший брат. — Еще один? — спросил Какаши, и Наруто закатил глаза. — Не будь глупым, Какаши-нии. Ох. Это… семья. (Может быть, безумная, хаотичная, абсолютно ненормальная семья, но, по крайней мере, Какаши такая подходит.)

Омаке

Наруто сел за стол напротив Шикамару, его глаза сузились, сфокусировавшись на доске сеги. Было странно видеть Наруто, способного сидеть так неподвижно, когда он всегда был непоседливым, даже в академии. Ирука-сенсей потратил больше времени, крича на Наруто, чтобы тот успокоился, чем на что-либо еще. С другой стороны, с тех пор многое изменилось. — Итак, сколько времени тебе потребовалось, чтобы понять это? — спросил Наруто, казалось бы, ни с того ни с сего. — Ты имеешь в виду, когда я только подозревал или когда я точно знал? — Шикамару откинулся назад, перемещая фигуру на доске. Он выиграет за три хода или меньше. Несмотря на то, что Наруто был… зрелым для своего возраста, он не был вундеркиндом сеги. Наруто улыбнулся. — Разве это не то же самое? — Что ж, — сказал он, ухмыляясь, — полагаю, ты знаешь меня лучше, чем я знаю тебя, — пауза. — У меня была базовая теория примерно через месяц после выпуска. Тем не менее, экзамены на чуунина все подтвердили. — Ха, Сакура и Саске должны мне кучу денег. — Как ты узнал, что я всё знал? — поинтересовался Шикамару. — Ты Шикамару, — произнес Наруто, как будто это ответило на все. — Ты не мог не знать.