— Добро пожаловать, Дотторе, — произнесла милым голосом довольно молодого вида девушка, отодвигая стул перед собственным посетителем. Дотторе, стараясь выглядеть как можно более прилично, пригладил обивку предмета мебели, поправил свой костюм, составленный из кучи оборванных деталей (он хотел пиджак и брюки, но вышло как всегда) и наконец-то присел. В общем, успех налицо, — с кем я имею честь разговаривать?
— Со мной, — Дотторе, каждый сеанс которого начинался с подобной фразы, закатил глаза, в который раз удивляясь тривиальности вопроса.
Проходя через ежемесячную рутину в виде приветствия нового психолога в своей бесконечной коллекции брошенных психологов, Дотторе всë ещë надеется на что-то новое (это единственное развлечение, доступное только ему, но об этом никто не должен знать) — однако все его итак невысокие надежды каждый раз растаптывают в пух и прах. Неужели и правда, как говорил ему интернет — в начале учебы психологам выдают один и тот же сборник фраз, с которых нужно в обязательном порядке начинать сеанс? Дотторе сам никогда не ходил ни в школы, ни в университеты, так что лично, конечно, понятия не имел, но анализировать информацию, поступающую из сомнительных источников всё же умел, так что крайне сомневался. Более вероятно то, что вся его коллекция просто состоит из однотипных плохих специалистов без капли оригинальности.
Между тем девушка перед ним продолжала улыбаться, и от ответа Дотторе на ее лице не дрогнул ни один мускул. «Хотя, — логично предположил Дотторе, — я еще практически ничего и не сказал».
— Тогда отлично, — в отличие от всей коллекции предыдущих психологов, девушка не стала докапываться до пациента, что крайне удивило последнего.
Неужели она всё-таки сама поняла, с чем имеет дело? Или это «отлично» относилось к тому, что она поняла, что он, Дотторе, не способен нормально функционировать в обществе, и когда он выйдет из кабинета, его закуют в смирительную рубашку и отошлют в эту злосчастную психушку? Такого допустить было нельзя.
— С Дотторе, — прокомментировал, собственно, сам Дотторе, и непонятно как, но девушка улыбнулась шире, однако теперь не просто вежливо, а даже слегка навеселе.
— Можешь написать? — спросила эта вечно (с начала занятия прошло максимум пару минут, но у Дотторе была неизвестная ему самому способность преувеличивать) улыбающаяся девушка, пододвинув вперед чистый листок. Дотторе хмуро посмотрел на него и отодвинул обратно.
— Большая «д», — сказал он и скрестил руки на груди в защитном жесте. Девушка улыбнулась теперь ехидно.
— Ты не умеешь писать? — произнесла она крайне нетактично и Дотторе только и мог, что прокашляться от такой наглости. Еще никто в первые пять минут из этих психологов, приследующих его на каждом шагу, не указывал на это так цинично и надменно.
— Неужели я выгляжу как человек, который не умеет писать? — грубо ответил Дотторе. Он поерзал в кресле, пытаясь найти комфортное положение. — Вы знаете — быть очень прямолинейным некрасиво.
— А мне кажется, что наоборот, — улыбка девушки чуть потускнела, но с лица не съехала. Дотторе на самом деле с каждой секундой всё больше казалось, что он только на эту улыбку и смотрит. Некомфортную, странную улыбку. Он поерзал в кресле снова, — ведь это ты у нас первый по наглости. Тебя за это год назад в психоневрологический диспансер и отправили, я правильно понимаю?
— Нет, — отрезал Дотторе, желая закрыть эту тему поскорее, и чтобы эта девушка перестала к нему приставать. Удивительно, как легко поменялись роли — Дотторе даже не успел заметить, — это за то, что меня все ненавидят.
— Неужели? Бедняжка, — в ее голосе Дотторе прочитал лишь какое-то слегка высокомерное, безумное веселье, а не грусть за него. Это безумие он знал хорошо, лучше своих пяти пальцев, и ненавидел видеть его у других.
— Почему вы так со мной разговариваете? Разве вы не врач? — недоуменно спросил Дотторе. Не то, чтобы его ну очень сильно обижало такое обращение, просто он не ожидал, идя на сегодняшний сеанс, что его попустят, как лоха. А осознание того, что он даже не может ответить, как подобает, доставляло больше неудобств, чем сам факт пренебрежения очередного проходного психолога.
— В медицинской практике мы не такие уж и врачи. Нас никто не воспринимает всерьёз. Я даже не помню, чтобы давала клятву Гиппократа.
— Вы не… Тогда что я здесь делаю? — неожиданно осознал Дотторе, чуть ли не вскакивая со стула. Да если врач перед ним — шарлатан, даже не имеющий права поставить официальный диагноз, то никакой справки и, тем более, освобождения от психушки ему не светит!
— Не кипятись, дружок, — да какой он ей «дружок»? — я — твоя последняя надежда, как бы это странно ни звучало, — сказала девушка и внезапно стала неимоверно серьезной, скинув свою вечную улыбку. Дотторе слегка подохуел от подобной смены, но пугаться себе не позволил. Подавил нехорошее предчувствие, как и привык. Чувство самосохранения у него давно улетело в тартары, — как ты знаешь, у тебя уже давно нет опекунов, но людям с психическими расстройствами они необходимы. И тебе, тому, от кого все психологи, как потенциальные опекуны, отказались, дали последний шанс — со мной — прежде, чем тебя отшлют куда подальше как потенциально опасного. Тебе же это уже давно по полочкам разложили в диспансере, разве нет? И про психологов, и про психиатров, терапевтов, про то, кто врачи, а кто отвечает за тебя, дурачка такого, головой и так далее. Неужели до тебя так и не дошло? Тогда получается, что тебе не наврали — просто ты плохо понял. Глупый, глупый Дотторе.
— Почему сразу глупый…? Вы над всеми пациентами так издеваетесь? — Дотторе вновь собрался с силами, стараясь вести себя картинно приемлемо, если уж этот психолог все-таки мог хоть на что-то повлиять в его жизни. Даже не смотря на то, что за подобное отношение теперь было уже как-то обидно.
— Нет, не над всеми. Я просто крайне люблю тех, кто хочет держать все под контролем. Что же, давай тогда познакомимся. Мое имя — Нахида.
«Да я плевать хотел, если честно», — зло подумал Дотторе, замедленно осознавая, что, похоже, этот психолог всё же не был проходным. Лицо Нахиды слегка забавно вытянулось, и Дотторе с ужасом понял, что сказал вслух мысль, которая должна была быть похоронена вместе с ним. Но он точно знал, что вслух конкретно
он этого не говорил. И это, собственно, означало, что теперь они все вместе, радостно и припеваючи, отправятся в психушку. В психдиспансер их больше никто не пустит.
— С кем я теперь имею честь разговаривать? — закрыв вопросом секундное удивление, произнесла Нахида. По какой-то странной причине она сразу поняла неожиданную смену характера. Парень перед ней подтянул листок к себе, развернул, хоть и листок со всех сторон был одинаковым, и написал «дотторе». Он не разворачивал обратно, но Нахида и без этого могла прочитать написанное.
— Приятно познакомиться, дотторе, — хоть в произношении имя совершенно не менялось, Нахида обращалась именно к этому «дотторе». Удивительно, как не меняя само имя, она могла интонацией сказать его словно с маленькой буквы. дотторе бы удивился, если бы он был Дотторе.
— Ты пыталась выбесить его ради того, что вышел я, верно? Как много ты о нас знаешь?
— Мы хоть и не врачи официально, но тоже ведем записи. Пришлось немного под вас копнуть, чтобы быть с вами на равных. Ты ведь не против, верно?
— Естественно мы против, — дотторе не шевелился так неловко, как Дотторе до него, он вполне расслабленно сидел в кресле. Нахида могла проклясться, что от того, чтобы закинуть ноги на стол, его удерживали только словно чьи-то невидимые руки, — зачем тебе вообще это нужно?
— Сейчас прием не у меня, — резонно ответила Нахида, на что дотторе, ничего не говоря, пожал плечами, — и ты откинул формальности. Я старше тебя, и не давала своего разрешения. Нигде не свербит?
— Мне похуй.
— Не признаешь авторитеты?
— Не вижу смысла, — дотторе потряс ладонью в знаке отрицания, — я всё равно самый умный.
— Ого, вот как, — Нахида, до этого сидящая на своем стуле ровно, слегка расслабилась, поставила локоть на подлокотник и облокотилась на руку, — неужели такая поза делает тебя круче всех?
— Поза — нет, — слегка улыбнулся дотторе и приставил палец к голове, — а вот это — да.
— Что может быть такого умного в твоем мозгу? Разве весь его не занимают твои остальные пять личностей?
— Ты всё равно не поймёшь. Мой единственный минус, — вздохнул дотторе, усиживаясь в кресле как можно глубже и кладя обе руки на подлокотники полностью, — эти пять идиотов. Я активно ищу способ от них избавиться.
— Неужели это так сложно? Почему бы просто не перехватить контроль навсегда? Без допуска к телу «Дотторе» твои остальные личности просто через какое-то время пропадут.
— Ты сама веришь в то, какой бред несёшь? — дотторе поднял одну бровь в насмешке над очевидной глупостью Нахиды. — Я знаю и себя, и их, и свое тело как облупленных. Если бы все было настолько просто, как ты и говоришь, я бы просто убил их в своей голове при первой неудачной возможности, чтобы у меня даже не подкорке сознания не оставалось мысли, что во мне есть кто-то, кроме меня.
— Вы друг друга ненавидите до жути, раз за разом забираете контроль и буквально за него деретесь. Неужели ты, такой умный, не знаешь способа избавиться от этой проблемы?
— Тебе не кажется, что это ты тут ничего не знаешь? Диссоциативное расстройство личности из нас двоих только у меня, а ты, даже не представляя, что творится в моей голове, говоришь так, словно сама знаешь этот мнимый способ, — махнул на нее рукой дотторе и глянул куда-то в окно. Нахида лукаво улыбнулась самой себе, зная, что дотторе на нее не смотрит. Пока что.
— А что, если я скажу тебе, что и правда знаю его?
— Не смеши меня, — совершенно не рассматривая чужие слова за правду, дотторе так и не повернулся на Нахиду. Та улыбнулась своей всезнающей улыбкой из начала их занятия и склонила голову на бок, — нет ни единого человека, кроме меня, который мог бы сделать то, что нужно нам всем. Какой-то дрянной врач без диплома врача не может иметь ни понятия о том, что чувствую я, и что чувствуют они. И сейчас ты должна начать говорить о том, что я должен дружить со своими личностями, и вообще мир и жвачка, но будь так добра, воздержись. Мне осточертело каждый раз слушать сказки о силе дружбы и о том, как прекрасна вся эта хуйня.
— Я не собираюсь ничего тебе доказывать, — перебила дотторе Нахида и тот замолк, слушая чужие слова, — и сила дружбы тоже не всегда спасает человечество. Вместо этого всего я предлагаю тебе сделку.
— Ну и?
— Я устраиваю тебя в хороший университет на третий курс, и ты продолжаешь ко мне ходить. Если ты такой умный, как говоришь, то вступительные от ВУЗа ты пройдешь на расплюнуть. И если ты сможешь прожить целый год, не оплошавши ни по одному из этих двух пунктов, я рассказываю тебе, как отделиться от твоих старшеньких и младшеньких братиков, а также пишу, что ты — полноправный член общества, и от тебя отстают все на свете. Если нет — ну, и сам знаешь.
— А может ты мне еще пятки полижешь? — ухмыльнулся дотторе. — В чем профит этой сделки для тебя?
— Мне тоже нужно кое-что доказать, — неопределённо ответила Нахида, снова садясь в свое ровное, неподвижное положение, — и твоя ситуация — идеальное для этого подспорье. Впрочем, если ты не согласен, я могу хоть сейчас написать охраннику. Он быстро тебя упакует.
— Хм. Зачем угрожать? От твоего слова в любом случае зависит моя судьба, — спокойно спросил дотторе и сел в кресле нормально, теперь уже сам передразнивая позу психолога напротив, — где гарантии?
— Я все задокументирую слово в слово и отдам тебе оригинал, а себе оставлю копию. Однако извини, если ты хотел печать кровью. Этого я себе позволить не могу.
— Оставим кровь на третий сеанс. Какие-то
особые указания будут? Кроме того, что я начинаю свою социальную жизнь с нуля.
— В университет я отсылаю тебя не ради оценок, — начала Нахида издалека, — а ради общения. Чем больше — тем лучше. Ты можешь гонять балду и делать целое ничего, но ты обязан найти себе хотя бы хороших знакомых.
— И как мне это сделать? Дотторе хоть и пытался это скрыть, как мог, но мы совершенно не умеем общаться с людьми и не знаем правил общества. Которые ты очевидно хочешь, чтобы мы знали.
— И правда, соревнуются на тему «кто кого быстрее закопает», — тихонько прокомментировала Нахида, прокашлялась и продолжила своим обыкновенным тоном, — лучший способ узнать больше людей, чем ты видел за всю свою жизнь — это вступить в студенческий совет.
— И насколько сильно предлагаешь мне там все порушить?
— Ну... Если кто-нибудь заплачет из-за тебя, сделка отменяется.
— Ну вот и по жести пошли, — грустно улыбнулся дотторе, — я понял. Все будет сделано в лучшем виде. Готовься выйти в числе проигравших.
дотторе встал и, дождавшись официального, документального подтверждения их с Нахидой спора, без единого слова прощания аккуратно положил листок в сумку на поясе вышел за дверь кабинета.
— Вот наивный попуск, — дОтторе достал маску из кармана и надел на лицо, вынимая из сумки шарф и укутываясь в него так, что дышать было очень сложно и душно, — так легко повёлся на ложь этой маленькой прохвостки.
Единственным из всех Дотторе (большие буквы по желанию), собранных в одном очень тесном теле ничего против психиатрической больницы не имел лишь дотторе. Тому было совершено плевать, где находиться — а раз остальные так рьяно ненавидели это место, его смыслом жизни стало как можно больше попортить жизнь остальным. Поэтому, когда на дотторе нашлась управа в виде сделки, предложенной маленьким психологом, никто против нее не выступил и даже мысленно поблагодарил Нахиду — в общем-то, в первый и последний раз.
Однако теперь, из-за этой странной сделки, проблема была в другом. Необходимо было налаживать общение со сверстниками, и совершенно никто из Дотторе (большие буквы снова по желанию) делать это не любил, не умел и не очень-то и хотел. До начала учебы оставалось… а когда вообще эта учеба начинается?
Телефон, добытый доТТоре пóтом, слезами и кровью из какого-то плешивого конкурса с кодом из пачки чипсов (выигрышное число еще не обещало победы — пойти на встречу с каким-то человеком для получения приза было сложно, так еще и конкурс оказался лишь для получения внимания — так что телефон доТТоре пришлось выбивать силой у какого-то мимопроходящего человека) издал тихий писк — дОтторе, шедший по улице в сторону дома, щедро выделенному ему государством, вынул телефон из кармана и увидел свое первое сообщение, совершенно естественно красующееся на экране:
Неизвестный номер:
12:35
Это Нахида. Не буду спрашивать, откуда у такого нищеброда, как ты, телефон, так что сразу к делу.
Учеба начинается через пару дней. Адрес скину завтра утром, подойдешь туда к полудню и скажешь охраннику, что к декану. В деканате тебя отправят в нужный кабинет, там тебе будут задавать вопросы по материалу второго курса. Чтобы тебе было легче — по большей части темы будут по общим биологии и химии. Больше ничего не скажу, ты же у нас умный, дотторик, справишься.
Если тебе скажут, что ты сдал, подойдешь снова в деканат с преподавателем. Там с тобой разберутся и все расскажут.
Запомни: предложение ЭКСКЛЮЗИВНОЕ и только по моей рекомендации тебе дают такую возможность. Если опоздаешь — отправишься туда, куда не хочешь, не сдашь — тоже самое. На пары ты первый месяц ходить обязан, иначе никогда первую сессию не сдашь, после по желанию и по преподавателям, потому что несмотря на то, какой ты крутой и насколько хорошо ты знаешь тему, если ты не понравишься ведущему дисциплину преподавателю, он сделает всё, что будет в его силах, чтобы тебя завалить. Об остальном поговорим на приёме.
Желаю удачи.
12:40
Удачи желают тем, у кого кроме нее ничего нет. Но я передам дотторЕ, что ты о нем вспомнила. На следующим занятии вы хорошо с ним познакомитесь
12:42
Звучит прозаично. Жду не дождусь. Надеюсь, с тобой я тоже как-нибудь встречусь, кем бы ты ни был.
13:10
А я надеюсь, что нет
Дотторе, после отправки сообщения забравший контроль у дОтторе, заебанный, сидел дома и пялился в стену, обдумывая собственное положение. Сегодня вообще все пошло не по плану: его обосрали, контроль забрали, привязали к непонятной сделке, с которой разбираться совершенно не было желания, так еще и этот дотторик ебучий прямо перед выходом поменял нормальный костюм на свой наряд. Не день, а полная залупа.
Но даже разбираться с этим всем было бессмысленно, и привело бы к лишним, совершенно ни к чему не приводящим ссорам с этими долбаебиками. Так что Дотторе хлопнул себя по ногам, снова заглянул в телефон, проверяя его на наличие новых сообщений и, удостоверившись, что Нахида решила на сегодня оставить его в покое, отправился в созданную им самим подвальную лабораторию.
