Альтернатива

*** — Дядь Вова, курить будете? Голос подростка вдруг оборвал гробовую тишину, что давила на кипящий от жары и нарастающей тревоги мозг Владимира. Чижов покорно шел за племянником, который, кажется, быстро привык к этим совершенно безлюдным, мёртвым, а от того - безумно гнетущим пейзажам. В отличие от своего дяди. Тот, умирая от погоды и тяжелого воздуха, был словно в трансе, и совершенно не понимал, как это всё может быть... абсолютно реальным. Ещё мгновение назад он был на том жгучем морозе, следовал по знакомой дороге к той самой, злосчастной и в то же время спасительной больнице, а теперь, словно по щелчку пальцев, вдруг оказался в этом дрянном местечке, волоча за собой чемодан и огромное пальто... Что произошло, Владимир всё ещё не мог понять. Может, он потерял сознание и погрузился в ужасный кошмар? Как бы то ни было, сейчас он думал совершенно о другом... — Какой к чёр- - музыкант поднял глаза на парня и убедился, что это отнюдь не палящее солнце вызывало у него слуховые галлюцинации. Толик действительно держал в руках пачку дешевых сигарет и коробочку спичек. — Да,я знаю, это не такие как Вы курили... Мне главное предложить. Да, Чижов был шокирован таким поворотом событий, но даже как-либо возразить, отругать юного курягу у него не было сейчас ни сил, ни желания. Низ живота продолжал потягивать, всё чаще и чаще. Сказать, что это не на шутку тревожило Владимира - не сказать ничего. Он мог не верить в происходящее вокруг, не верить в чёртову бескрайнюю пустыню, считая её лишь бредовым сном, но не верить своему телу он просто не мог. Эти ощущения были реальнее всего для него сейчас... — Так будете? - повторил вопрос Толик, протягивая дяде пачку. И Владимир не смог удержаться от такого соблазна. Свою последнюю пачку сигарет он давно выбросил. Как долго он не курил?... Да, месяца два, пожалуй, точно. С тех самых пор, как Чижов развёлся с женой официально, но травля с её стороны лишь усилилась... Он снова поддался этому искушению. Он помнил тот злобный взгляд Валериана, когда на очередном приёме пачка сигарет предательски выпала из кармана. Владимир и сам понимал, что не должен так поступать, заботясь в первую о здоровье своего такого слабого и крошечного малыша, но сейчас он снова наступал на всё те же грабли. И вот уже пальцы музыканта вытаскивают раковую палочку, и, вслед за племянником, он пускает облачко дыма в и без того пыльный, грязный воздух... Он чувствовал, насколько был мерзок сам себе. Но ничего не мог с собой сделать. Новая волна стресса накрывала его с каждой минутой, словно цунами... — Агх... - Чижов выдохнул, чувствуя, как его мышцы вновь напрягаются, и сжал сильнее сигарету в пальцах - Толик, ты... Слушай, нам нужно отсюда убираться. Мне нехорошо... Что тебе... Что говорил тот козёл? — Я...я... - подросток заметно замямлил - Я правда не помню, Дядь Вова.... Про номер какой-то говорил, про контакт... Я, дурень, этот контакт и нажал... — Мягко сказано, что дурень! АГХ! - хотел было огрызнуться Чижов, но приступ сжал его внутренности сильнее, причём настолько внезапно, что он выронил недокуренный бычок в песок. — Да знаю я, знаю! Должен был думать башкой своей! - ругал сам себя Толик, вновь доставая пачку из сумки - Ох, Боже... А что у вас в чемодане? Отдыхать чтоль едете? Чижов встал в ступор, не ожидав такого внезапного вопроса. Хотя, зная племянника, он действительно долго томил с ним. — Нет. В больницу я ложиться должен был, понимаешь? - с нотками нервозности и злобы всё же ответил музыкант - И дело это неотложное. Сказал же - иди своей дорогой, зачем прицепился? Ойй... — Извини, дядь... - Царапкин печально опустил глаза, всё же протягивая ещё одну сигарету - Не знал. Дурак я, лохозавр настоящий... А... Вы чем-то, ну, болеете? — Болею... - процедил сквозь зубы Чижов, что логично, не горя желанием продолжать этот диалог. Крепко сжав папироску в зубах, он умело чиркнул спичкой, и та, воспламенившись, сверкнула опасным огоньком... Присев на своё пальто прямо на песке, Владимир молча объявил перерыв, и Толик, получив одобрение, присел рядышком. Он вспоминал, как они с мамой ездили на пляж прошлым летом, и так же расстилали какой-то мягкий плед на горячем песке. Но только вот сейчас эти воспоминания совсем не вызывали у него радости. И лишь этот внезапный странный звук, которого Царапкин точно не слышал ещё в своей жизни, выдернул его из воспоминаний о беззаботном лете. — Дядя Вова, смотрите, к нам какая-то херня летит! - сам того не заметив, Толик совершенно чётко матернулся, указывая пальцем на непонятную чёрную точку в воздухе - Блин, что это вообще... В груди Владимира ёкнуло, а руки задрожали. Невольно на его лицо поползла лёгкая улыбка. "О Боже. Спасение..." *** — Почти, родной... Потерпи немного, пожалуйста. Сейчас всё пройдёт... Одно неосторожное движение, и Би отдернул и без того дрожащую, точно при лихорадке, руку, лишь услышав, как Владимир болезненно зашипел, а затем, не способный уже никак контролировать эмоции, всхлипнул. Однако слезы уже не бежали из его красных, полностью наполненных кровью глаз. Кажется, Чижов успел выплакать всё, что в нём было. Теперь он мог лишь жалобно скулить, всё пялясь в одну точку, словно подстреленный пёс на цепи. Багровая кровь продолжала насквозь пропитывать полотенце быстрее, чем Би успевал его выкручивать на и без того грязный, окровавленный песок. Рана оказалась более серъёзной, чем он предполагал. Выкручивая тряпьё раз за разом, уже на автомате, пацак чувствовал себя ужасно. Чудовищем, маньяком, ожидающим неминуемой смерти своей жертвы... Кровотечение не останавливалось, как бы он не старался, как не надеялся. От этого Би и сам был готов зарыдать. Но на это просто не было времени. Да и он, наверное, уже забыл, что тоже умеет плакать... — О, Боже. Би, оно становится сильнее... — Владимир, вновь с трудом вырвавшись из тягостного полусна, что с каждой секундой пытался забрать его в свои объятия,  вдруг приподнялся на локте, другой рукой всё нащупывая всё такой же огромный живот — Хаах! ААХ!!! Дыхание Чижова ускорилось, стало громким и чётким. Он не мог дышать иначе. Потуга вновь начиналась, медленно, словно пружина, сдавливая его тазовую часть изнутри, заставляя лишь на мгновение почувствовать облегчение и сильное желание наконец вытолкнуть из себя это маленькое создание... Ощущение внезапной лёгкости переплелось с горящей, адской болью, что не прекращалась ни на миг, и Владимир, в очередной раз жадно заглотнув воздуха в лёгкие, уронил торс обратно на пальто. — Да, да, х-хорошо, хорошо, всё в порядке. Позволь мне.... Руки пацака скользнули чуть ниже, вместе с полотенцем обвивая шею малыша. Он даже через ткань чувствовал, как пульсирует тело Владимира при этом. На мгновение он увидел, как его задний проход вновь расширился, и из него показались плечики малыша, однако они скрылись внутри всё так же стремительно, как и появились. — Мой хороший... — Би глубоко вздохнул и, вытерев окровавленные по локоть руки как только мог, погладил громко и прерывисто дышащего роженица по пояснице  — Ты прекрасно справляешься. Ты обязательно сможешь. Не волнуйся... Чижов продолжал смотреть вперёд. В одну точку. Сейчас у него не было сил даже для того, чтобы как-то реагировать на слова Би, не то, чтобы снова встать на четвереньки. Только лёжа на боку он мог дышать, не задыхаясь. Он даже сквозь ужасную боль чувствовал, как его органам становится легче, даже когда силы покидают его раненое тело. Его ребёнок был уже совсем близко. — И-извините? Дядя Вова? Дядя Вова, вы там? Э-это Толик… - словно гром средь ясного неба раздался юный, дрожащий голос, который заставил Би и самого вздрогнуть – Можно к вам зайти? Мне… Мне очень нужно! Пацак заметно нахмурился и, с трудом поднимаясь на ноги, высунул голову и торс из маленького окошка, что и освещало это дрянное помещение. — Чего тебе, Анатолик? – Би быстро заприметил подростка, стоящего прямо у стенки сарая – Давай только быстро, окЭй? По делу говори и… Уходи отсюда. Пацак видел, как меняется выражение лица паренька, как на нём появляется не просто страх, а что-то между животным ужасом и отвращением, которое он не мог сдерживать. Кажется, Би даже услышал, как быстро бьётся сердце Толика. Абсолютно спокойно плюканин опустил взгляд. Туда, куда смотрел парень. В лучах солнца было особенно видно, как капельки крови стекают вниз по локтям, по пальцам, падая на песок. — Царапкин, ты уснул? – попытался оставаться хладнокровным пацак – Чё надо тебе, спрашиваю? — Боже мой! Ч-то с ним?! – выдавил из себя с трудом Толик. Это лишь разозлило Би сильнее, и тот уже собирался, ничего не отвечая, скрыться в постройке, однако краем глаза он заметил, как подросток метнулся в сторону двери. К счастью, пацак обладал хорошей реакцией, что помогло ему за секунду осознать происходящее и вновь ринуться к Чижову. — Ох… - Владимир лишь вздохнул, чувствуя, как его обнаженные бёдра и ляжки покрывает мерзкая мокрая ткань. В нём сейчас не было достаточно сил, даже чтобы спросить, что происходит, и действительно ли он слышал голос племянника. Однако сердце Чижова всё же верило, что он, ни смотря ни на что, вернулся… — Дыши, дыши, Володь. Всё будет хорошо. Я позабочусь об этом… - Би вновь успокаивающим движением провёл по плечу роженика и, словно бегун на олимпийских играх, резво побежал в сторону двери. Толик вошёл в помещение, шатаясь. Перед его глазами сразу поплыло, так, что пришлось придерживаться за стену. Но он пообещал самому себе, что не упадёт в обморок, не заплачет от тревоги и не позорно сбежит, как несколькими часами ранее. А обещания нужно было держать, поэтому Царапкин и продолжал двигаться по постройке на ватных ногах. Его взгляд, словно цензура на ТВ, размывал весь тот ужас, что происходил в этом тёмном, пыльном месте. Огромные багровые пятна на песке, окровавленная одежда и полотенца, разбросанные тут и там… и, о Господи, его дядя, что всё так же лежал недалеко от окна на своём пальто. Однако сейчас он выглядел совсем иначе. Из него буд-то бы высосали всю жизнь, оставив лишь бледную, обескровленную оболочку. Он даже не пошевелился, когда подросток неуверенно окликнул его. — Да что ты заладил блин, «Дядя Вова, Дядя Вова»?! Ты зачем пришёл сюда?! Отвечай, иначе я тебя отсюда вышвырну!! – Би больше не сюсюкал с парнем, а, подбежав к нему, попытался отпугнуть его, заставить отступить и не приближаться к его самому дорогому, но такому беззащитному землянину. — Н-не надо! Господин Би, пожалуйста… Я хочу быть с ним! Я ему нужен… я д-думаю… — Думает он, думатель хренов… Раньше думать надо было, мыслитель!! Чем ты сейчас-то помочь можешь? — Хоть чем! Пожалуйста, разрешите мне помочь!… Би тяжело вздохнул. Не было необходимости даже читать, что в мыслях у «блудного сына», он и так видел ответ, каждую его мысль и каждое переживание на лице Анатолика. Он дрожал, его сердце колотилось, но юные глаза всё ещё горели огоньком надежды. Толик был на грани отчаянья, и это была отнюдь не фальш и не подростковые перепады настроения. Всё было ясно, как на ладони – он испытывает сильное чувство вины но… просто не знает, как искупить эту вину. Вину не перед пацаком, но перед родным дядей… Когда всё произошло, Анатолик просто не знал, как реагировать. Это казалось ему настолько внезапным, неправильным и мерзким, что вызывало одно лишь отторжение. Страх. Отвращение. Ненависть к тому, что сейчас произошло. Так невовремя… Толик убивал себя за всё, что он сотворил. За то, что увязался за дядей, что нажал кнопку чёртовой машинки, заставил пепелац выйти из строя… И за то, что ударил по руке дяди Вовы, которую он ему протянул, в надежде на поддержку и помощь… — Пожалуйста. Дайте мне просто побыть рядом с ним. Это, блять, важно. – не сдержался Толик, продолжая смотреть в глаза пацака, когда его глаза невольно наполнились слезами – Я не хочу быть там. Я ДОЛЖЕН быть здесь… — Это не для… - Би чувствовал, как робеет с каждым словом подростка – Не для… Таких как ты зрелище, сынок. Это… Тяжело. Ты не- — Я да. Не сомневайся в этом. Пусти. Подросток вдохнул тяжелый воздух полными лёгкими и, закрыв глаза, прошел ещё несколько шагов вперёд. От этого ужасного запаха крови, что буквально витал по всему сараю и становился сильнее с каждым его шагом, у Толика сводило желудок. Но он продолжал идти, до того, как окажется лицом к лицу с тем, перед кем так сильно виноват… Оставив подростка, пацак вновь прильнул к лежащему пластом Чижову, стоило ему услышать очередной, такой знакомый ему стон. Владимир, будто бы всё ещё не замечая присутствия племянника, приподнялся на локтях и натужился, от чего его тело начало дрожать. — Давай, давай дорогой, молодец, давай ещё! — мотивировал землянина Би, как только мог, поглаживая его по лопаткам, но затем перешёл на интимный шепот — Он выходит? — Я не знаю! — Владимир попытался ответить как можно тише, однако слова вырывались слишком надрывно против его воли — Ох, боже, конечно, извини... Потерпи, я сейчас. — пацак обернулся на Толика, вернув прежний тон и то же серьёзное и холодное выражение лица — Толик, чего стоишь? Ну уж подходи, раз пришёл… Подросток, увидев, как пацак окровавленным пальцем кратко поманил его к себе, чувствовал, как с каждым шагом его ноги становятся всё более ватными, а былое мужество так и норовит удрать от него... — Присядь вон там, если ты действительно хочешь тут быть. И если ты действительно хочешь нам… - Би опустил глаза – Точнее… Ему помочь. — Ч-чем? — Толик был настолько напуган, что Би невольно стало его жаль. — Нет нет, не волнуйся, можешь сюда вообще не смотреть, тут я сам справлюсь... Но ты... Ну, как минимум, можешь помочь вытирать пот у дяди. На меня не смотри лучше, а то может плохо стать, ты и так как мертвяк белый... — Угу, л-ладно... — весь дрожа, Толик присел на колени рядом с головой Владимира и, взяв в руку полотенце, взглянул ему в лицо. От вида красного, до ужаса измученного лица, полных крови глаз, Толик едва не решился просто убежать снова. Но он держался за последнюю ниточку... — Дядя Вова, вы... Вы в порядке? — Ох, Толя... П-пожалуйста, когда я рожу, забери малыша с собой... К Алёнке... Л-ладно?... – бормотал Чижов, словно под действием какого-то сильнодействующего, опьяняющего вещества. У парня, кажется, внутри всё перевернулось в очередной раз, а в горле застрял огромный ком, вызывая медленное, ужасное удушение. Господи. Что он наделал. Что же он наделал… — Ладно. – Толик, на этот раз громко всхлипнув, кротко кивнул и посмотрел в полуприкрытые, безжизненные глаза Чижова – Дядя Вова… Прости меня, дядь… Я так… так виноват!! Я ТАК ПЕРЕД ТОБОЙ ВИНОВАТ... На окровавленное пальто капнули слёзы, что враз покатились ручьями по щекам подростка. Анатолик сидел на коленях около своего умирающего дяди, только сейчас осознав, что до конца своей жизни будет нести тяжкий груз. Он до гроба останется убийцей… Владимир, вздохнув, с лёгким и тихим стоном приподнялся на руке, положив свободную руку на колено племяннику. Его глаза наконец раскрылись полностью. Он мягко, так, как Би поглаживал его по спине, проводил рукой, пытаясь утихомирить бурю, что так беспощадно терзала Анатолия изнутри. Чижов просто не мог позволить себе возложить такой груз на плечи этого маленького, глупого и инфантильного мальчишки, у которого впереди – целая жизнь. Не мог. — Тшшш… Анатолий, посмотри на меня… Видишь? Я пока ещё жив… И я буду жить столько, сколько понадобится… - почти шептал сорванным голосом Владимир, чувствуя, как дыхание учащается, а его клонит в сон всё сильнее и сильнее. Но спать было нельзя. Чижов знал, что этот сон окажется вечным. – Я буду в порядке, сынок… Мне лишь нужно ещё немного потрудиться… Дыхание учащалось, переходя в болезненные хрипы. У Владимира не было времени и сил, чтобы объяснять Толику, что происходит. Он хотел лишь одного и только одного. Чтобы это всё наконец закончилось… Лицо Чижова вдруг исказилось в гримасе ужасной боли. Даже на его вдруг зажмуренных глазах можно было увидеть крошечные слезинки. Он сделал громкий вдох и широко раскрыл рот, отчего Толик вздрогнул. Подросток вжал голову в плечи, ожидая услышать душераздирающий крик боли, однако его не последовало. Вовсе никаких звуков не было слышно, когда тело Чижова вновь напряглось, выаорачиваясь наизнанку в очередной раз. Буд-то кто-то выключил в нём звук, словно в телевизоре, когда это было удобно. Владимир продолжал беззвучно кричать до тех пор, пока волна не прокатилась вниз по его телу, и оно враз не стало мягким. Но это, как он и предполагал, была иллюзия… — Дядь-! – едва не вскрикнул подросток, увидев, как ужасный приступ вновь поглощает Владимира, пожирает его живьём. Толик успел лишь по инерции приложить ладонь к напряженному, твёрдому животу музыканта. В первый раз. Подросток чувствовал его дыхание, как своё. Вибрации по его коже, сокращения его мышц. Это всё, что было ему нужно сейчас. — Всё, Толик... Всё, всё! — небрежно, случайно царапая ногтями кожу подростка, Владимир крепко сжал кисть племянника и отбросил её от своего живота, настолько резко, что тот не смог среагировать самостоятельно — О Господи!... — Да, да, давай, мой золотой!! Ещё чуть-чуть!!! — едва ли не кричал Би, когда от беспокойства и искренней радости у него затряслись окровавленные кисти. Чижов, движимый какими-то потаёнными, ранее неизвестными ему инстинктами, привстал на руках и, прерывисто и тревожно дыша, уверенно потянулся рукой к заднему проходу. Быстро нащупав плечики своего малыша, Владимир встретился с пальцами пацака. Это был безмолвный знак, указание к действию. Музыкант почувствовал мерзкое скольжение внутри себя, и почувствовал, что его вот вот стошнит. Он больше не пытался тужиться. Да и сил на это совсем уже не осталось. Владимир хотел лишь одного — наконец закончить это. Раз и навсегда. Прямо сейчас. — йййаАААГХ!!! — всё же вскрикнул Чижов, раздвигая ноги вновь настолько широко, насколько только можно было. Пальцы его правой руки были сжаты вокруг влажного полотенца, которое держал пацак. Сейчас у обоих была лишь одна цель — вытащить его как можно скорее. Просто вытянуть его из родовых путей, как противень из горящей духовки. Владимир широко раскрыл свои окровавленные глаза и уставился в одну точку. "ГОСПОДИ, ПОМОГИ МНЕ! Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ!!!"