Голландский соус

Чан щёлкает мышкой, в последний раз включая сведённый трек, чтобы быть уверенным, что всё на своих местах и каждая часть его удовлетворяет. Он потягивается и поворачивает корпус из стороны в сторону, разминая затёкшую поясницу. На часах половина четвёртого утра, и это ещё достаточно рано по его меркам. Чан даже может успеть нырнуть под одеяло к Минхо и пролежать в обнимку последние пару часов до его пробуждения — редкое удовольствие, когда один в паре жаворонок, а другой сова с бессонницей. Мелодия завершается, рассеиваясь эхом и словно оседая на всём водяной пылью. Чан доволен и сохраняет файл до вечера, когда займётся мастерингом. Отправив компьютер в сон, он поднимается с кресла и потягивается ещё раз, похрустывая суставами и ойкая. Тишина звукоизолированной комнаты немного давит на барабанные перепонки, и Чан спешит покинуть свою домашнюю студию. И как будто оказывается в параллельном мире. Яркий свет режет по глазам, а уши наполняет металлический стук и раздражённый голос Минхо. Тот ни разу не спит, а что-то яростно взбивает венчиком, матерясь и шипя сквозь зубы на приготовляемое блюдо. Или что он там делает? Сказать, что Чан удивлён, — ничего не сказать. Ночное время в этой квартире обычно его на правах фрилансера, а Минхо ложится достаточно рано, не досиживая порою и до десяти, потому что вставать полшестого утра и потому что упахивается за целый день на ногах в ресторане, куда устроился младшим поваром с месяц назад. Вдруг венчик перестаёт истерично колотиться о стенки чаши, несколько секунд ничего не происходит, а потом слышится тяжёлый вздох и очередная порция мата. Минхо, шаркая тапками, идёт в туалет и, судя по звукам, смывает неудавшийся кулинарный шедевр в унитаз. На памяти Чана, тот впервые ведёт себя так с едой за почти четыре года их знакомства — обычно он что-то пытается наколдовать и спасает даже пересоленную или подгоревшую чужую стряпню. Кто из них двоих, в конце концов, ас кулинарии? Минхо возвращается на кухню и включает воду, принимаясь яростно намывать использованную в готовке посуду. Чан не выдерживает и подходит к нему, явно не замечающему, что больше не один в комнате. Должен ли он что-то сказать или сделать? Определённо, да. Но когда Минхо такой заведённый, легче лёгкого не успокоить его, а подогреть ещё сильнее. — Привет, — начинает Чан осторожно и, не дождавшись ответа, продолжает: — Ты не спишь. — Капитан очевидность, — огрызается Минхо, вытирая насухо кастрюлю и тут же ставя её на плиту. — Что делаешь? — Удивишься, но готовлю. Сверкнув глазами из-под насупленных бровей, Минхо разворачивается к холодильнику, доставая оттуда упаковку яиц и две пачки масла. Он ставит их рядом с плитой и принимается нарезать твёрдые подмороженные брикеты, деля их на два крупных бруска, один из которых тут же отправляет в разогретую кастрюлю, и четыре небольших. Когда он берёт в руку три яйца, Чан замечает ещё одну упаковку, полную скорлупы, — кажется, смытое в унитаз было не единственным приготовленным за эту ночь. — Хочешь, чтобы я помог? — он решает сменить тактику. — Хочу, чтобы ты свалил спать. Не добавляя больше ни слова и не глядя на Чана, Минхо отделяет белки от желтков, убирает растопленное масло с огня, а на его место ставит ещё одну кастрюлю. Та большая и наполнена водой. Подвинув Чана бедром, Минхо берёт металлическую чашу и выливает туда желтки, принимаясь их взбивать. Но тут же прерывается, вздыхает и нехотя бросает: — Считай время, скажешь через минуту. Чан не переспрашивает — засекает время и следит за электронным таймером, стараясь не улыбаться. Когда Минхо бесится, главное — не вестись на его слова и не отступать. Рациональная часть его натуры в итоге возьмёт верх, и он пойдёт на контакт и на мировую. — Минута. — Ещё тридцать секунд, — отвечает Минхо, добавив к желткам лимонный сок, соль и воду. Послушно отмерив сказанное, Чан наблюдает, как тот проверяет кухонным термометром температуру в большой кастрюле и ставит на неё сверху чашу с желтками, опуская туда один из небольших брусочков масла. Всё, что удаётся понять из этих манипуляций, — это будет либо десерт, либо соус. Минхо набирает в небольшую миску холодную воду и ставит рядом с плитой, обращаясь к Чану уже куда мягче: — Ещё две минуты засеки. — Есть, сонсенним, — рапортует Чан и нажимает таймер, но в этот раз не следит за ним ежесекундно, а встаёт за спиной Минхо и кладёт ладони ему на талию. — Над чем ты всё-таки колдуешь? — Ссаный голландский соус. — Может не стоит переводить продукты, если он ссаный? — Меня ставят на соусы с субботы, а эта ссанина — единственное, что у меня не получается. Чан усмехается — цвет соответствует эпитету. Ему нравится, когда его парень серьёзно относится к своей работе, но ему совершенно точно не нравится, когда тот пытается положить на неё свои нервы и здоровье. Он целует выступающий позвонок прямо над воротом футболки и начинает машинально поглаживать бока Минхо. — Не отвлекайся. Время. — Ещё пять секунд. Тц, тц — всё. Выключив плиту, Минхо снимает чашу с водяной бани — за столько лет Чан даже запомнил названия некоторых странных действий и приблуд на кухне, — добавляет ещё один из маленьких брусков и снова принимается взбивать жёлтую массу, которая как будто бы вообще не меняется внешне. Потом он берёт растопленное масло и начинает вливать его в будущий соус, не прекращая работать венчиком. Кухня пропитана плотным сливочным ароматом, родом откуда-то из детства, а ещё от Минхо совсем немного тянет потом — тот явно не принимал душ после рабочего дня. На его правой руке вздуваются вены от усилий, которые он прикладывает. Чана, в теле которого ещё не отзвенело возбуждение, появляющееся всегда при написании музыки, немного ведёт и он утыкается лбом в основание шеи Минхо, вдыхая полной грудью запах его тела. Ладно, ведёт его не немного, кому он тут врёт. Чан встряхивает головой, фокусирует взгляд на шее перед собой и прижимается к ней губами, слизывает языком солёный привкус. Минхо что-то ворчит под нос, но уже как будто не раздражённо, не отодвигается и не отталкивает, и поза чуть более расслаблена. Только продолжает взбивать свой ссаный голландский соус. На мгновение сжав его талию в ладонях, Чан принимается выправлять футболку из домашних штанов, ныряя под неё и трогая горячую голую кожу. Он, уже не сдерживаясь, широко лижет загривок Минхо и вжимается бёдрами в его задницу, едва заметно потираясь. Кажется, кровь в ушах начинает пульсировать в унисон с венчиком, отстукивающим ровный металлический ритм, сопровождаемый влажными шлепками густеющей жёлтой массы. Чан мотает головой, но наваждение не уходит так просто. — Ты ебанулся? — только и спрашивает Минхо, когда он тянется к сливочному маслу. Не то чтобы у них под рукой было много вариантов. Чан спускает штаны Минхо, а следом и свои, позволяя им упасть на пол, выцеловывает шею, а умасленными пальцами скользит между его ягодиц. Свободной рукой он трогает его член, который, несмотря на возмущённый тон хозяина мгновением раньше, возбуждён и налит кровью. Ну и кто тут ебанулся? Чан накрывает влажную головку, начиная растирать, и в этот же момент проталкивает в анус пальцы. — У тебя стоит на меня или на голландский соус? Минхо скулит сквозь зубы, но движения венчика не прерывает, не сбавляет скорости. Профессионал своего дела. Чан трахает его, стараясь попасть в ритм, сначала двумя пальцами, потом тремя. Венчик сейчас — его импровизированный метроном, отсчитывающий такты и доли, подсказывающий, когда должна вступить основная мелодия, а когда стоит взять паузу. Минхо постанывает вокальной партией поверх всего этого ритмического ряда. Когда Чан входит в него, заменяя пальцы членом, тот сбивается с ритма, и приходится замереть, выдохнуть и опереться хотя бы одной рукой о столешницу. Минхо тяжело дышит и уже без какого-либо протеста подаётся назад, насаживаясь сильнее. Чан начинает двигаться, придерживая его другой рукой за бедро и где-то на самом краешке сознания слыша вялые металлические постукивания о чашу с соусом, но вскоре те затихают, и остаётся только сбитое шумное дыхание. Венчик выскальзывает из ослабевших пальцев, катясь по столешнице и размазывая по ней жёлтую сливочную массу. Минхо запрокидывает голову, стонет несдержанно и тычется губами в щёку Чана, ища поцелуя. Его губы отдают на вкус взбитыми сливками с какой-то кислинкой: наверное, пробовал соус. Чан вылизывает горячий требовательный рот, оглаживая языком зубы и язык Минхо, — знает, что того заводит. Он скользит рукой с бедра под футболку, ведёт ногтями по животу, поднимаясь вверх, пока не нащупывает сосок. Член Минхо оказывается прижат к краю столешницы и с каждым движением отирается об угол, но стоны не звучат болезненно, поэтому Чан решает не отвлекаться. Он трахает его размеренно, ритмично, как тот любит, постепенно ускоряясь и пощипывая сосок. Грудь Минхо всегда чувствительная, а при возбуждении и вовсе за гранью терпения. Чан прекрасно понимает, что читерит, но не может ничего поделать: ему, по ощущениям, осталось меньше до грани, а догонять рукой чужой оргазм после своего как-то нечестно. В его правилах сначала всё для других, а потом для себя, если останется. Ожидаемо Минхо кончает первым, выплёскиваясь на плиту, столешницу и мешая белое с потёками жёлтого соуса. Чан ещё ускоряется, чтобы не вытрахивать до боли чувствительное после оргазма тело, и вскоре вжимается в него и замирает, утыкаясь лбом в загривок. Он чувствует, что Минхо закинул руку назад и ерошит его волосы, но ему надо ещё немного побыть внутри и побыть без движения. Чан потом готов будет хоть на руках его до душа донести, но прямо сейчас нужна пауза. — Знаешь, что самое убогое? — спрашивает Минхо, натягивая обратно штаны, когда они наконец отлипают друг от друга. — Ссаный соус снова не получился? — бросает Чан через плечо, наливая воду из кулера. — Да нет, впервые в моей жизни он идеален. Но его всё равно придётся выбросить. — Что не так? — В рецепте нет спермы. Чан давится водой, прокашливается и подходит к Минхо оценить результат. В чаше маслянисто поблёскивает жёлтое облако соуса, похожее на жирные сливки, с одного края сбрызнутое мутными полупрозрачными каплями, собирающимися у металлической стенки в лужицу. Чан находит это в какой-то мере даже эстетичным, но попробовать отказывается. У него нет вопросов к сперме Минхо, но любое блюдо, мотающее тому нервы, доверия у него не вызывает. Хотя, если его помощь потребуется для приготовления каждой порции голландского соуса, Чан не против.