The glacier eventually melts

— У меня есть загадка. — Будем честны, я в них не силëн. — И всë-таки. Что я здесь делаю, Освальд? — В каком смысле? Необъяснимо, но Кобблпот продолжает приходить. Четвëртый визит — уже стойкая закономерность. Отличный костюм и маленькие подарки, завëрнутые в красивую бумажку прилагаются. Нигма знает, как тяжело даются эти маленькие кусочки эмпатии, если они искренние. Лицо Освальда всегда похоже на дëрганную марионетку. Ниточки давным-давно перепутались, и контролировать свою живописную мимику он не в состоянии. Он не умеет кому-либо врать. Ему никак. А ещё он не хочет быть сильным слабым. Ему тоже никак. — Если мы друзья, то почему ты не хочешь выпускать меня отсюда? Я думал, у тебя достаточно влияния... — Так и есть, Эд! Просто... Пингвин весь подаëтся вперëд. Кажется, эмоции сейчас выплеснутся из глаз — прямо на стол, сгустком бледного кипятка. — ...Фиш на свободе, и один дьявол знает, что она задумала! — его голос звучит хрипло и приглушенно. — Но я знаю эту тварь, знаю еë мерзкие приёмы! Если она не убила меня, пока был шанс, значит, хочет моих страданий! — Ну а я тут при чëм? Я ведь с ней не ссорился. Нигма чувствует хватку на запястье — такую же влажную и горячую, как чужие чувства. — Ты должен быть здесь, — это приказ и просьба одновременно. — Сюда она ни за что не вернëтся. Пойми, я... я не выдержу... если потеряю и тебя тоже. Глаза Нигмы начинают блестеть, а душа — таять. Освальд редко позволял себе делать такие слабые сильные признания. — Не волнуйся, — он сжимает тощие пальцы в ответ, жалея, что они в комнате не одни. — Не потеряешь. Я гораздо умнее этой Фиш и не дам себя прикончить. И я останусь здесь так долго, как ты пожелаешь. Кобблпот молчит, слишком занятый трансляцией своего счастья. Эдварду грустно от того, что ещë долго нельзя будет ощутить его улыбку на своих губах.