The glacier eventually melts

Странные дни и странные ночи. Нигма погружён в них с головой, как в дурманящий океан.Тëмные воды забираются под кожу и мягко колышут волосы; разум тяжело затоплен и практически не соображает. Ему пока не до загадок. Ему нужны ответы на сонмы вопросов. Он ходит на работу заведëнной игрушкой и хочет скорее вернуться домой. Он возвращается — и не может оторваться от Кобблпота. Тормошит, заставляет пить воду, даëт таблетки, делает уколы и перевязки. Освальд всегда растрëпанный и сонный от лошадиной дозы обезболивающих и успокоительных. В чужой пижаме, закопанный в одеяло, он меньше всего похож на криминального авторитета. У него нет сил ходить и нет сил убивать, а тем более — притворяться кем-то, кроме себя настоящего. Как удивительно, думает Эдвард крошкой своего разума. Я всегда был один — а теперь ты сразу в моей кровати. Мисс Крингл не в счëт, она меня не любила (я с ней не спал). Будешь ли ты хотя бы благодарен? — Это моя кровать, — решительно заявляет альтер-эго. — И я тоже хочу здесь спать. Возражения не принимаются. Пингвин, нахмурясь, молча кивает. У него вопросов не меньше, но задать их почему-то не получается. Наверное, он не хочет пугать единственного человека (кроме матушки), который заботится о нëм просто так, потому что хочет и может. Он редко запоминает их совместные ночи в зелёном мерцании неона. В основном ему перепадают небольшие сознательные отрывки — местами странные, местами донельзя приятные. Живое тепло. Слëзы от кошмаров. Руки, сомкнутые в объятьях. Сползающие шерстяные носки. Колючая щетина. Самое дно безмятежности. Часть Кобблпота возмущена и растеряна до ужаса. Не самая большая его часть, если честно. Зачем я тебе. Зачем ты спас меня. На что ты рассчитываешь. Прекрати так сладко, так ужасно меня касаться, пока я не могу ответить... — По шкале Кинси у человека возможны как минимум шесть проявлений сексуальности, представляете? — сквозь дрëму как-то услышал Освальд. — Я подозревал, но испытать подобное на практике... — Господи, заткнись, — пробубнил он в ответ, сворачиваясь в калачик под чужим боком. — Думаю, вы — моë неслучайное проявление, — интимный шëпот в самое ухо нежно щекочет кожу. — Отвали, — он с головой накрывается одеялом и едва не задыхается от жара. Его несоображающее тело знает, во что это выльется — рано или поздно. Получается рано. Получается хорошо.