International Sex Day!

Дрим обожал, когда Джорджи становился игрушкой в его руках. Когда он седлал его член и не двигался, лишь согревая его. Определённым плюсом и дополнительной забавой для младшего было то, как быстро тот возбуждался и больше не мог терпеть. Сейчас был один из таких моментов. Джордж почти неподвижно сидит на члене Клэя. Ключевое слово – почти. Он не успел просидеть и получаса, но уже перевозбудился и мелко ёрзал. То, как толстый член парня его распирает, совсем не помогает. Он был таким твёрдым лишь от близости с возлюбленным и сладкого давления на простату. Блондин забавляется его нетерпеливостью, начиная немного поддразнивать его соски, слабо потирая. Гоги совсем немного подмахивает задницей, насаживаясь на чужой ствол. С розовых покусанных губ срывается нуждающийся стон. – Джордж.– Дрим звучит почти опасно, предупреждая его, что ему нельзя двигаться. – Клэй, пожалуйста...– юноша нагло перебивает его, но звучит так жалко, что это заставляет младшего ухмыльнуться.– Пожалуйста, прошу, я больше не могу!..– он так разбит, так отчаялся, что даже хочется идти у него на поводу, сделать ему приятно, наконец ублажить его. И нет, это была не просьба, а самая настоящая мольба. Американец кусает губы, раздумывая. Тот покорно сидит, не двигаясь. Такая хорошая игрушка... Такая хорошая грелка для члена. Стенки его нутра такие теплые, даже горячие, так сладко обнимают эрекцию Дрима. – Хороший мальчик...– он тихо бормочет, улыбаясь, пока его руки притворно успокаивающе гладят вдоль чужой поясницы. Дэвидсон лишь сильнее вжимается пылающим лицом в его шею на похвалу, прилагая все свои усилия, чтобы не начать ёрзать и откровенно насаживаться на горячо любимый член.– Я помогу тебе кончить, но только если ты будешь послушным и не будешь двигаться. От такого ультиматума пассив скулит, сильнее вцепляясь в плечи партнера. И ведь он не может отказаться, ему жизненно необходимо испытать оргазм, а может и не один, ведь Клэй обожает растягивать удовольствие часами. – Да, пожалуйста..!– старший даже отрывается от него, чтобы заглянуть в зелёные глаза напротив. Лишь чтобы увидеть забаву от того, какой же он нуждающийся, и смутиться сильнее. Но его бойфренд не спешит к действиям, лишь дразняще горячо дышит ему на ушко, пока его ладони спускаются со спины на задницу, но не дают ему никакой стоящей стимуляции. Он слишком быстро сдаётся, к своему стыду, начиная умолять.– Пожалуйста, я-я буду хорошим, я буду послушным!.. Вот такой ответ устраивает Дрима. Он опускает руки ещё ниже, очерчивая пальцами растянутый вокруг основания его ствола сфинктер, заставляя юношу тихо простонать. Следующие стоны глушатся губами, что настойчиво и страстно целовали, лишь сильнее распаляя. На секунду он сжимает его бёдра в больших ладонях, прежде чем начать ласкать мошонку. Он играется с яичками, перебирает их пальцами, отчего Гоги немного возится, слишком перевозбуждённый для дальнейшего оттягивания своего оргазма. Но он также знает, что если его возлюбленный хотел с ним поиграться, ему лучше не перечить, если он, конечно, не хотел остаться неудовлетворенным. Он тут же прекращает малейшие движения, и тот не собирается наказывать его, прекрасно понимая, что мальчик заёрзал неосознанно. Обе руки блондина поднимаются к его груди, и тот откидывается назад, открывая ему большую территорию своего тела, но всё ещё держась за его шею. Джорджи мило жмурится, чтобы не видеть чужую хитрую ухмылку. А та растягивается лишь шире, когда от маленьких пощипываний на сосках он не может сдержать новых стонов. Клэй долго дразнит розовые бусинки, зная, как тот любит их стимуляцию. Эти ласки и вправду заставляют мальчика почти хныкать, безуспешно пытаясь свести колени, по итогу лишь обхватывая бёдра парня сильнее и жалко сжимаясь на его члене. Британец был слишком твёрдым, тяжесть столь продолжительной эрекции почти вызывала боль. Он уже был готов умолять вновь, прежде чем младший наконец пожалел его, ведя одной рукой по его торсу и, к его величайшему облегчению, обвивая рукой основание члена. И прежде чем сделать это, он успел выдавить немного смазки из удобно лежащего рядом открытого тюбика лубриканта. С медленными движениями вдоль ствола, стягивающими крайнюю плоть, Дэвидсон сладко бесстыдно стонет, даже не осознавая, насколько он близко. Дрим сжимает ладонь чуть сильнее, лишь немного ускоряя темп, когда он выгибается в спине, стонет уж слишком громко и выплескивает густую сперму на их животы. Чёрт, так хорошо... Конечно же, его партнёр не позволит ему обойтись лишь одним оргазмом. Он продолжает медленно и абсолютно дразняще надрачивать, заставляя Гоги тихо скулить. Он всё ещё так нуждался, пока его возбуждение не спало, а в заднице находился неподвижный твёрдый член. Он был уверен, что игра не закончится, пока его возлюбленный не будет вбиваться в его податливое тело, в погоне за собственным оргазмом. Вторая рука парня опустилась к поджавшимся при эякуляции яичкам. Он мягко сжимал мошонку теплой ладонью, зная, что это очень чувствительное местечко для старшего. И мелкая дрожь, вкупе с отчаянными маленькими стонами лишь подтверждают это. Его необрезанный половой орган подрагивал, уже подвергаясь сверхстимуляции от непрекращающихся касаний. Клэй ускоряет движения на нём, так хорошо надрачивая крайней плотью, позволяя юноше быстро кончить снова. О боже мой. Из его уретры вытекает гораздо более жидкое семя, чем в первый раз. Ладонь замедляется, доводя брюнета до жалкого скулежа. Он даже ненадолго отрывается от члена, чтобы вновь задразнить бусинки чужих сосков. Даже от этого прибор Джорджи пульсировал, поблёскивая естественными выделениями. У него была такая чувствительная грудь, что это даже мило. Блондин не щадит, доводит его до оргазма раз за разом. И с каждым, его нутро сжимается, когда он кончает, оказывая давление на простату, что лишь добавляло огня в ситуации. Конечно, эти сжатия и для младшего были безумно приятными. С его многочасовой выдержкой, благодаря любви к "согреванию", он мог терпеть это ещё долго, но остальная картина его откровенно добивала. Раскрасневшийся, беспомощный и перевозбуждённый Гоги, подвергающийся очевидной сверхстимуляции, отчаянные звуки, что он издавал, умилительные подёргивания его уставшего и влажного члена. Дрим правда мог терпеть и играться с ним дольше, но не стал этого делать, зная чужие границы и желая успеть получить крупицу удовольствия и для себя. Как финал, он подминает Джорджа под себя, подкладывая мягкую подушку под его поясницу. Флоридец размашисто трахал его в такой удобной позе, что с каждым толчком задевал ноющую простату непрерывно скулящего юноши. Множество оргазмов и чувствительность его гениталий доставляли дискомфорт, но он быстро смешивался с огромным наслаждением. Столь пленяющим, окутывающим всё его существо. Наслаждение, что совсем не прекращалось. Джорджу так хорошо, что, кажется, даже плохо. Он скулит и хнычет, теперь желая вернуть ладонь парня на свой залитый спермой необрезанный член на лобке. Стимуляция была выше его пика уже давно, боттом чувствовал небольшой страх, что может не кончить ещё раз. Но стоит Клэю будто услышать его мысли, когда тот начинает слегка грубо дрочить ему, Дэвидсон утопает в абсолютном экстазе. Кулак насаживается на его до жути чувствительную раскрасневшуюся головку, не защищённую крайней плотью. И в тот же момент, внутри младший скользит вдоль его простаты, и все сомнения улетучиваются. Он кончит, так сладко. Ох, так хорошо... Джорджи ноет от сверхстимуляции, зная, как его возлюбленный наслаждается его нуждающимися звуками, но собственные стоны заглушают нытьё. Редкие жалкие всхлипы лишь сильнее доводят Дрима, который осознаёт, до какого состояния он самолично довел юношу под ним. Такой замученный и выжатый, но всё ещё с удовольствием принимает всё, что ему дают, и хватается за его плечи, неосознанно царапая. Отчаянный и затраханный милый мальчик, который так хочет вновь достичь разрядки. Мысль о том, что он нуждается в помощи Клэя, заставляет его ещё грубее вбиваться внутрь, уж слишком хорошо задевать простату. Парень не жалеет его и не ведётся на нытьё, позволяя Дэвидсону утонуть под волной избыточного наслаждения. Подходя к оргазму, он чуть ли не плачет от удовольствия. Дрим изливается внутрь и хрипло стонет, когда Гоги сжимается на ещё твёрдом подрагивающем органе. Старший кончает так сильно и феерично, что у него будто звезды перед глазами, и всё тело ноет от сладкого напряжения. Его голос, вероятно, может немного охрипнуть после сегодняшнего опыта. Но это не то, что заботило бы его прямо сейчас. Его больше расстраивает пустота в нутре, которая резко ощущается сразу после того, его бойфренд выскальзывает из его растраханной дырочки. Мальчик, не осознавая этого, начинает хныкать, пытаясь зацепиться за что-нибудь руками. Его одновременно находят ладони и губы Клэя, который переплетает их пальцы и нежно целует. Только отлипая и позволяя тому начать восстанавливать дыхание, он может, запыхавшись, наконец сказать: – Боже, я так люблю тебя!.. Это звучит так чисто и искренне, что сердце Дэвидсона, бьющееся с сумасшедшей скоростью, совсем грозится пробить грудную клетку. Он мягко мычит подобный любвеобильный ответ, не имея лишних сил отфыркиваться и препираться. Хоть слова выходят совершенно неразборчиво, возлюбленный понимает его. И умилённо улыбается, начиная осыпать всё его лицо бесконечными маленькими поцелуями. Он прекрасно знает, что Джордж предпочтёт его нахождение рядом сразу после бурного секса, прежде чем он сбегает за стаканом воды для него, а после того, как пассив хоть немного восстановит силы, он поможет ему добраться до душа. Пока что, он может одаривать его всей своей любовью, и тот не сможет от неё сбежать. Да он бы и не захотел сбегать, а наоборот, притянул бы младшего за шею, слепо вытягивая розовые губки, нуждаясь в поцелуях. Тот никогда не сможет отказать ему в этом. Клэй некоторое время раздумывает о чём-то, что заметно на его лице, поэтому Гоги терпеливо ждёт, слабо сжимая ладошки на его плечах. – Как насчёт того, чтобы теперь праздновать день секса каждый год?– он глупо улыбается, пока всё ещё нависает над брюнетом, зная, как это звучит. Тот сипло смеётся, перенимая улыбку любимого и не может не принять его неожиданное предложение. Им обоим слишком понравился этот опыт. Если им захочется, они могут хоть еженедельно устраивать для себя подобный праздник. Но от этих мыслей Джорджа отвлекает новая волна любвеобильных поцелуев, что обрушились на его мило разрумяненное лицо.