Кто я тебе?

— Клянусь, Майю, — сердито ворчу, волоча пакеты в дом. — Ещё одна подобная массовая скупка распашонок – и я тебя казню. — Прекрати ругаться, — фыркает младшая, таща ровно такой же объём пакетов, следом за мной. — Как крёстная мама я обязана баловать этих восхитительных крошек. — У восхитительных крошек есть сумасшедший папа, который превратил весь дом в детскую площадку, и мама, которая следит, чтобы папа окончательно не чокнулся, — продолжаю ворчать, бросая пакеты в коридоре. — К тому же, Нанами так не делает. — Нанами – отдельная каста людей, — Майю закатывает глаза, кидая ношу рядом с моей. — И, кстати, он вообще подарил манежи, а я ограничиваюсь одеждой. Я вскидываю брови и возмущённо взираю на сестру: — Ограничиваешься?! Младшая фыркает и начинает ворчать, что её попрекают, не дают видеться с племянниками и обижают до глубины души. Я тяжело вздыхаю и, махнув на всё рукой, отправляюсь в ванную. Восхитительные крошки появились на свет чуть больше полугода назад, доведя своего папу до слёз. У нас с Тору теперь есть младшие сын и дочь – Мамору и Мира. А теперь главная новость – имена выбирал Мегуми. Мы с Сатору попросили его помочь с выбором, а он, перечитав весь длиннющий список, сразу же назвал эти два. Сам Фуши на удивление очень любит возиться с младшими и охотно гуляет с ними вместо меня, хоть и никогда не прошу. Больше скажу – иногда меня просто отправляют заниматься своими делами и отбирают коляску прямо у порога. Смешно до жути. Закончив с водными процедурами, иду прямиком в детскую. Картина, предстающая передо мной, когда открываю дверь, ошарашивает и умиляет одновременно. На кровати растянулся не кто иной, как Сукуна, да ещё и с книгой. Демонюка абсолютно расслаблен, увлечён чтением и на мой приход совсем никак не реагирует. Держа книгу в одной руке, второй он очень бережно для такой громадины придерживает спящую на его животе Миру. Мамору же весь устроился на подушке, частично лежа на голове Короля Проклятий. А тому и дела нет. — Как они? — тихо спрашиваю, подходя ближе. Сукуна переводит взгляд на меня. — Мелкая – ещё ничего. А малец – большущая заноза в заднице, — вполголоса отзывается красноглазый. — Как и ты. Тихо смеюсь и собираюсь снять с его головы Мамору, но демонюка откладывает книгу и перехватывает мою руку со словами: — Они только уснули. Знаю-знаю, я сама всё ещё не могу привыкнуть к переменам в Двуликом. Он увидел, как Майю нарезает круги вокруг кроваток, когда Сатору привёз нас с крохами домой. Демонюка очень долго наблюдал за возлюбленной, но издали, близко не подходил. Лишь спустя несколько дней танцев Майю вокруг детей, Сукуна осмелился подойти, когда мы с Тору уложили Мамору и Миру на очередной дневной сон, а сами засели в гостиной в обнимку. Майю, растроганная нашими с Сатору объятиями, делала фотографии на телефон, сдерживая слёзы умиления, а мы тихо посмеивались над ней, листая программы по телевизору. И никто не заметил отсутствия Короля Проклятий, пока Тору не встрепенулся и не рванул в детскую. Когда мы с Майю прибежали вслед за ним, то застали очуметь, какое зрелище. Представьте: сосредоточенный Сатору, взглядом орлицы наблюдает за происходящим у детских кроваток. Смешно? Тогда вот вам ещё: Король Проклятий с изумлением и неподдельным интересом рассматривал маленькие сопящие кульки. К слову, кульки, на удивление, продолжали мирно дремать, хотя чужих чуют за километр и недолюбливают – этим пошли в меня. Чтобы вы понимали всю серьёзность ситуации – в шоке была даже Майю. Сукуна наблюдал за ними не меньше получаса, после чего развернулся и вышел с каменным лицом. Мы с Сатору удивлённо переглянулись, а Майю прошептала: — Вот так нихера себе. Мысленно мы с Тору с ней согласились. Двуликий с самого начала не проявлял никакой агрессии по отношению к детям и периодически наблюдал за ними. В конце концов, мы все осмелели настолько, что когда возились с Мамору и Мирой, брали Сукуну с собой в детскую, а тот молча шёл. Как итог – теперь его можно оставлять в качестве сверхъестественной няньки. Сейчас, смотря в глаза Короля Проклятий, я пытаюсь понять, кто же он всё-таки на самом деле – мужчина, загубивший себя ради любви всей жизни, или же чудовище, Король ада, полюбивший земную женщину? Наверное, никогда не смогу найти точный ответ на свой же вопрос. Как минимум потому, что и то, и то – правда. Одной рукой он может потрошить противника, а другой – заправить Майю волосы за ухо, чтобы не лезли в глаза. Такое поведение сбивает с толку и, даже, пугает, но, наверное, так и должно быть – Король Проклятий как-никак. Кстати, Майю проболталась, что из коробушки меня вытащил именно Сукуна. Пока я приходила в себя, она выдала мне столько теорий, что хватит на три тома продолжения «Отцы и дети». Разговаривать с демонюкой о полученных знаниях я, естественно, не собираюсь, но всё ещё пребываю в шоке. Взаимопонимание у нас с ним относительно налаживается, в чём сильно помогает его странная тяга к детям, но его отношение к себе я так и не могу классифицировать. В один момент он смотрит на меня так, как будто уже видит позвоночник в своих руках, а через минуту заставляет Майю позвонить мне, потому что «девка опять во что-то ввязалась». Кстати, да, он ощущает всплески моей проклятой энергии. На любом расстоянии. — Прекрати, — морщится демонюка. — Что? — переспрашиваю, удивлённо вскидывая бровь. — Пытаться понять меня, — устало выдыхает он и закрывает глаза. — Это раздражает. — Ну, извини, что меня беспокоит твоя биполярка, — фыркаю и сажусь рядом. — Что это? — хмурится он, открывая глаза. — Это психическое расстройство, — поясняю, наблюдая за переворачивающимся во сне Мамору. — Если совсем просто – это когда у человека слишком резко меняются желания и настроение на противоположное, — на этом моменте тяжело вздыхаю и перевожу взгляд на Двуликого: — Кажется, я частично унаследовала это от тебя. Демонюка широко скалится, ловя рукой съезжающего с подушки Мамору. Приподнимаюсь и аккуратно беру малыша на руки. Он здорово похож на Сатору внешне – те же светлые волосы, цвет кожи, даже строение лица уже сейчас напоминает моего мужа. А вот глаза – мои. Мира также очень много взяла от Сатору, но цвет кожи чуть темнее, чем у брата, и моё лицо. С нежностью всматриваюсь в лицо сына. Интересно, он и правда будет похож на меня? Сукуна сказал, что он – «заноза в заднице», но то же можно сказать и о Тору. Перевожу взгляд на спящую малышку и злорадно усмехаюсь. Она вырастет красавицей, учитывая папины гены, и потреплет ему нервы в подростковом возрасте. По крайней мере, я очень на это надеюсь. — Ты на пацана смотришь так же, как и на своих детей, — вдруг выдаёт Сукуна. — Я уже объясняла, почему так, — отзываюсь, смотря ему в глаза. — Они разного возраста, — возражает он. — Это не имеет значения. По крайней мере, для меня, — вновь смотрю на Миру, затем на Мамору, и возвращаюсь взглядом к алым глазам. — Я знаю, что Мегуми старше, знаю, что у него другая кровь, знаю, что он очень сильный и способен позаботиться о себе. Более того – он уже сейчас может защищать людей. Но, — облизываю губы и задумчиво щурюсь, стараясь подобрать слова. — Так же, как и ты раньше не видел разницы между маленькой девочкой, которая любила качаться на твоей руке, и девушкой, которая могла противостоять тебе, защищая сестру, я не вижу разницы между сильным, почти взрослым магом, и мальчиком, который рассматривал меня своими огромными синими глазищами в чужом для него доме. Я всё так же люблю его, всё так же боюсь за него, и по-прежнему буду заботиться о нём. Сукуна закидывает руку под голову и рассматривает меня. Довольно-таки внимательно, а ещё определённо с какой-то целью. Проходит минута, три, пять, а возможно даже и больше прежде, чем он заговаривает: — То, что ты вспомнила – самая первая наша с тобой встреча. Видимо, ты учуяла меня, когда я присматривал за вами, потому что повернулась в мою сторону и побрела ко мне. Я тут же ушёл, но ты упрямо вошла в лес и искала меня. Не знаю, что в тебе заставило меня защитить тебя – может быть, моя собственная душа, может быть, твоя близость к Майю. Сама ты всегда меня раздражала – вечно болтала, дёргала, чего-то хотела от меня, но с тобой никогда не было скучно. После его короткого монолога всё встаёт на свои места. Со мной он чувствовал себя живым. Выживал, пока не настанет время встретиться с Майю. Я для него всегда была разгоночной полосой – он на мне тренировал свои навыки общения прежде, чем подпустить себя к любимой. Вот и вся тайна – я всегда была его девочкой для битья. Усмехаюсь. Минус один секрет Двуликого. А потом появился Сатору и отобрал меня. Это была не ревность, а бешенство от того, что не на ком практиковаться. Боялся предстать монстром перед Майю и оттого не давал мне жизни. Вот и причина ненависти к Сатору. Второй секрет тоже раскрыт. И пусть их ещё великое множество, но пока этих двух ответов мне хватает с головой. Тихо вздыхаю и встряхиваю головой. И почему я надеялась, что он может быть человечным? Что за глупости вообще? Он – Проклятие, не стоит об этом забывать. Как и не нужно искать в нём что-то хорошее, уж кто-кто, а Двуликий не поддаётся никакой логике. Да, младшая сказала, что он сам вытащил меня из Тюрьмы, но я была нужна ему для встречи с Майю. Как и всегда – голый расчёт. Тем временем просыпается Мамору. Огромные зелёные глазищи фокусируются на моём лице, а затем малыш задорно гыкает и улыбается. Одновременно с этим как-то притихает Сукуна, вызывая у меня заинтересованный взгляд. Маленький прослеживает и, найдя демонюку взглядом, повторно гыкает. Двуликий вздыхает – кажется даже, что с обречённостью, – и прикрывает глаза, следя из-под ресниц за Мамору. Малыш, в свою очередь, весьма активно извивается в моих руках, сползает с них и целенаправленно движется к Сукуне. Демонюка вздыхает повторно. Когда Мамору доползает до красноглазого, то цепляется крохотными ручками за его майку и заползает на плечо, что настораживает. А далее происходит нечто невообразимое – малыш гукает, фыркает, причмокивает, добиваясь вздоха от демонюки, а затем суёт ему руку в рот, зажимая клык Проклятия между указательным и большим пальцем. Двуликий начинает тихо рычать. — Ру, малыш, — снова беру его на руки и вытираю своей футболкой крохотную ладошку. — Ты чего такое вытворяешь? — Почти с самого начала так развлекается, — продолжая рычать, отзывается демонюка. Вздыхаю и целую сына в макушку: — Запомни, солнышко, это у нас страшный и кровожадный Король Проклятий. Совать руки ему в рот нельзя. — Можно подумать, его это остановит, — фыркает красноглазый. — Привыкнет, — отзываюсь я. Двуликий, судя по выражению лица, хочет что-то возразить, но вдруг прищуривается и чуть склоняет голову на бок. О чём-то думает? Или, может быть, вспоминает что-то? Вряд ли что-то о детях – их у него никогда не было. Чудо, что он с моими себя так спокойно ведёт. — Отпусти его, — вдруг говорит Проклятие. Хмуро смотрю на него, продолжая держать Мамору. Двуликий фыркает, закатывая глаза: — Ничего я ему не сделаю. Не сожрал же за те несколько часов, что вы с Майю шлялись по городу. — Я должна тебя за это поблагодарить? — изумлённо вскидываю брови. Он недовольно цыкает и уже гораздо спокойнее смотрит мне в глаза: — Отпусти. Всё будет хорошо. — Весьма своеобразная формулировка для Короля Проклятий, не находишь? — язвлю, но, прислушавшись к инстинктам, всё же отпускаю сына. Тот довольно проворно по уже проверенному маршруту заползает на Двуликого и снова касается его клыка. Следующее действо приводит меня в шок: демонюка, втянув когти, протягивает руку к малышу… и касается мизинцем его десны. Как раз там, где должен быть клык. Проходит всего несколько мгновений, и Мамору, радостно гыкнув, убирает руку. Сукуна тоже убирает руку и улыбается малышу уголками губ. — Ты мне веко гладила, — тихо поясняет он. — Знакомилась. Показывала так, что я тебе понравился. Пока я сам не сделал то же самое, так и не успокоилась. Всегда была жутко надоедливой. Услышанное просто оглушает меня. Всё, что он говорит сейчас мало того, что не укладывается в голове, так ещё и не вписывается в те рамки, которые он сам для себя определил. То есть, он буквально несколько минут назад чётко дал понять, что я в его жизни почти что ничего не значу – нужна лишь для того, чтобы он встряхнул навыки общения. И тут вдруг берётся успокаивать моего сына, попутно вспоминая, что я вела себя так же. Вообще вспоминая обо мне. Тем временем Мамору зевает и снова карабкается на подушку. С помощью Короля Проклятий. Мой мозг готов взорваться от происходящего. Краем сознания цепляю голос Майю рядом с собой. Поднимаюсь и, попросив её присмотреть за детьми, выхожу из детской, не слыша ответа сестры. Медленно бреду на запах мяты – Тору, судя по всему, только вернулся, потому что нахожу его в коридоре у кучи пакетов, что припёрли мы с Майю. Найдя взглядом, растерянно смотрю в его лицо, а затем подхожу и беспомощно прижимаюсь: — Я больше совсем ничего не понимаю, Сатору. Клянусь, ни единой здравой мысли. Муж обнимает меня за плечи и целует в макушку: — Что случилось? Путано рассказываю ему про свои умозаключения, навеянные вдохновенными речами Двуликого, а потом пересказываю в красках то, что увидела несколькими минутами ранее. Затем запрокидываю голову и всматриваюсь в его глаза: — И тут он рассказал про то, что я так же знакомилась с ним. Только не зубы трогала, а веки гладила... И он улыбался, Тору. Как нормальный человек. И уложил Ру спать туда, где тому захотелось – на голове Короля Проклятий. Объясни мне, что происходит, пока я не сошла с ума. Сатору тихо посмеивается, продолжая обнимать меня. Затем подхватывает на руки и проходит в гостиную, где садится в кресло и сажает меня себе на колени. Не обращая внимания на смех, я продолжаю выжидающе смотреть на него. — Слушай, зачем тебе понимать демонического папулю? — спрашивает блондин, заправляя мне волосы за уши. — Майю ты просто так любишь, вы с ней редко друг друга понимаете. Собираюсь возразить, что отлично понимаю младшую, потому что она моя родная сестра, а вот Двуликого в глаза не видела до встречи почти два года назад, как вдруг понимаю, что сказал муж. — Я не люблю этого клыкастого заносчивого паршивца, — тихо шиплю, зло щуря глаза. — Миса, — снова смеётся Сатору. — Ты оставляешь с ним детей. Мне кажется, это о чём-то говорит. — Просто малышей очень любит Майю и… — И ты, — перебивает. — Если не заметила, то он рычит, но защищает всё, что дорого… — Майю, — фыркаю. — Обеим, — возражает Тору и качает головой. — Он Король Проклятий уже не одну сотню и даже тысячу лет. Не жди от него чётко классифицированного в какую-либо категорию поведения – он так просто не умеет. Кроме того, не знает, как себя с тобой вести, сам не понимает, кто ты для него, — он ласково улыбается, целует меня в висок и продолжает: — Прекрати паниковать, отключи голову и дай вам обоим разобраться с вашими взаимоотношениями. — Но… — Миса, ты только что рычала, отрицая свои чувства к нему – а ты что-то к нему, всё же, чувствуешь, — выдаёт моё лохматое чудище, вскидывая бровь. — И ты – человек, но уже остро реагируешь на это. Представь, что происходит даже не с простым Проклятием, а Королём Проклятий. Да у него эго почти до моего дотягивает! Естественно, он сам на себя злится, что его королевская особа смеет чувствовать что-то к кому-то, кроме Майю. Вот и грызётесь постоянно. Тяжело вздыхаю и отворачиваюсь к окну. — Он здорово сбивает с толку. — Значит, ты это унаследовала от него, потому что я до сих пор охреневаю с твоих сюрпризов. — Кто бы что говорил, а, — фыркаю, поворачиваясь к нему. — Мы сейчас не обо мне, — мне нагло кажут язык и легонько щёлкают по носу. — Дай своему проклятому папуле оклематься, а своему мужу – увидеть его сладеньких крошечных малышей. Цокаю, закатываю глаза и хохочу, когда Сатору поднимается и, закинув меня на плечо, топает в детскую. Мой Бог идёт чуть ли не вприпрыжку и очень торопится. — О, ещё одну мелкую принесли. Мы тут проснулись, — счастливо щебечет Майю. Муж ставит меня на пол и бережно принимает от Майю на руки Мамору. Пока Тору сюсюкается с малышом, сестрёнка отдаёт мне Миру. В этот момент я вижу, как Ру рывком стаскивает с головы Сатору очки и широким жестом отшвыривает их в сторону. Судя по звуку, страдальцам конец. — Это определённо твой сын, — вздыхает блондин, а я подхожу ближе, звонко целую малыша в щёку и гордо задираю нос: — А я говорила, что круглые тебе идут больше. Сатору посмеивается и чмокает в макушку Миру, которая уже давно строит папуле глазки: — Вот сразу видно, что это моя девочка. — Посмотрю я на тебя, когда ей стукнет пятнадцать-шестнадцать, — язвительно тянет Майю, и я заливаюсь хохотом, когда эти двое начинаю препираться. В какой-то момент оборачиваюсь, чувствуя на себе взгляд. Сукуна заинтересованно рассматривает меня, чуть склонив голову на бок. Будто бы даже принюхивается. В последнее время он часто так на меня засматривается – то ли решает, когда и как следует меня прикончить, то ли вспоминает мои предыдущие воплощения и сравнивает. Но взгляд… Несмотря на все наши препирания, несмотря на его ответ, что я была нужна как подушка безопасности между ним и любовью всей его бесконечно долгой жизни, несмотря на почти постоянно высокомерно-надменное выражение лица, в его взгляде, обращённом на меня, я всегда вижу одну и ту же эмоцию. Пока не совсем разобралась, что она означает, но явно что-то хорошее для меня, потому что демонюка всегда ведёт себя максимально прилично для Проклятия в такие моменты. «Иди в зад», — одними губами произношу я, чем вызываю широкий, довольный оскал Двуликого. Может быть, Тору и прав – мы с Сукуной много в чём схожи и, наверное, нам обоим стоит привыкнуть к присутствию друг друга. Тогда, возможно, и смогу понять, кем является для меня он и кто я для него.

Итак, марафон "Успей прочесть до нового года" завершён! Эта работа стоила мне прорвы эмоций - и все они здесь. Спасибо, что были со мной, спасибо, что пережили это со мной. Спасибо за поддержку и тёплые слова. Надеюсь, эта работа затронула вас так же, как её прочувствовала я сама. как всегда ваша, breathe_me_deeply