Близкие люди

      Молочный туман постепенно растворялся, опадая на землю крупными каплями, наполняя небольшие бороздки влагой, но не проникая глубоко в землю, чтобы напитать её как следует. И земля пока не нуждалась в излишней влаге, чтобы корни растений не сгнили, не погибла пшеница, побитая обильными дождями, а овощи и фрукты напитатались яркими палящими лучами солнца.       К середине июня погода наконец-то стала не просто стабильной, но и летней. Первую часть тёплого сезона лили дожди, сменяясь дождями и прохладой, больше похожей на глубокую, но тёплую осень, нежели на начало лета. Весь мир продолжал постепенно выходить из тумана, но уже к обеду верхний слой земли слегка подсохнет, но к вечеру опять появится густой липкий туман, не позволяющий увидеть дальше своего носа.       Несмотря на чрезмерную влажность в начале лета, местные знатоки пророчили хороший и богатый урожай, а главное — помидоры должны быть сочными и сладкими, а не водянистыми и безвкусными. Конечно, для начинающего помещика, который никогда в жизни не занимался ничем подобным, все эти тонкости казались чем-то сложным и необъяснимым, но временами даже занимательным. Интересно, когда люди по погоде предсказывают качество урожая, его количество и прочее, но во всей этой информации так много подводных камней, разных тонкостей и премудростей, то никогда в жизни не разберёшься в них, если не родился на этой земле, не рос, впитывая в себя информацию и не перенимал опыт, который местные дети получали чуть ли не с молоком матери, впитывая знания предков, уже в десять лет уверенно рассуждая про урожай, погоду, помидоры и пшеницу.       Поместье Десять Дубов находилось в западной части Шервуда, выделяясь среди остальных богатых и роскошных домов небольшим, по местным меркам, размерам. Всего двести квадратных метров! Это самый малюсенький хозяйский дом на двадцать с небольшим поместьев. Приличные дома, обычно, начинаются с пятисот квадратных метров, имеют белоснежные колонны, украшающие главный вход в дом, красивые балконы с балюстрадой и резные обличники на окнах.       Главный дом хозяина Десяти Дубов был выстроен из красного кирпича. Высокий цоколь, под которым располагались уютные клумбы; белые оконные рамы с «волнистыми» стёклами, которые давно нужно было менять; красная местами выцвевшая черепица. Крыша не текла, поэтому ремонта пока не требовала, но выглядела она ужасно. Слева от главного входа, представляющего из себя деревянное крыльцо с пятью ступеньками, была широкая дорога, ведущая к конюшням, овчарне, коровнику и курятнику. Дальше за строениями располагались десять гектаров плодородной земли, на которой трудились наёмный крестьяне, приходившие к помещику в начале сезона и в конце сбора урожая. Остальные месяца приходилось продавать шерсть, овощи, реже молочные продукты и кур. Одним из главных источников дохода Десяти Дубов — рыболовля. Килограммами рыба продавалась перекупщикам, которые её готовили или развозили сырьё по рынкам, ресторанам или богатым дворцам из столицы. Реже рыба шла на импорт, но небольшие страны, не имеющие выхода к морю, либо не имеющие возможности ловить рыбу, покупали её у соседних странах.       Хозяин Десяти Дубов был не слишком рад стать помещиком, но иного выбора у него просто не было. Её Величество, собрав в кулак всю свою уверенность, заявила четыре года назад:       — Поедете в Шервуд, будете управлять поместьем, — мимолётно опустила взгляд на документы, — Десять Дубов. Это приказ! Я ваша королева!       Против Её Величества не пойдёшь, а у Хистории в тот момент был такой жалобный взгляд, который она изо всех сил старалась сделать хоть немного твёрже, увереннее и отрешённей. Её нижняя челюсть слегка тряслась, она никак не могла снова взять себя в руки, а минутная уверенность растворилась в воздухе, не оставив и следа.       Леви трясся в карете двое суток, иногда лицезрея пейзажи полей за окном. Потом — около двух недель его помощники чуть ли не языком вылизывали каждый угол его нового дома, пропитанного пылью, затхластью и ароматом старости. Казалось, запах прежнего хозяина, деда лет девяносто, прочно впитался в обшарпанные стены дома. Пришлось содрать облезшие обои и наклеить новые. Пол нуждался в реставрации, как и мебель в ремонте. Постепенно дом преобразился, стал светлым, уютным и, как бы странно это не звучало, свежим. Мраморный камин, пожалуй, единственный предмет этого обителя, который не претерпел никаких изменений, кроме чистки. Возле камина расположился синий мягкий диван на резных стальных ножках и два таких же кресла, мягкий пушистый ковёр с длинным светлым ворсом. За диваном расположилась обеденная зона с круглым столом из добротного дерева, шесть стульев с мягким сидениями, два серванта с двумя красивыми фарфоровыми сервизами и небольшой книжный шкаф, туго набитый книгами. Кухня находилась в самой дальней части дома, имея выход на большую веранду, а с неё — на задний двор с беседками, теплицами и клумбами. Ещё на первом этаже было две жилых комнаты и небольшой, но уютный кабинет. Второй этаж занимали спальни и небольшая комната типо гардеробной с безголовыми манекенами и утюгом на гладильной доске. Леви не поднимался на второй этаж. За четыре года он побывал там около трёх раз, а всё время проводил внизу, возле камина, усевшись в кресло. Если время было холодное, то можно было порелаксировать от тресканья поленьев.       У Аккермана было мало работников. Бертольд и Райнер трудились в конюшнях, объезжали каждое утро все владения, по надобности что-то ремонтировали. Энни отвечала за уборку, сервировку стола. На ней практически весь дом держался, но главным её плюсом была молчаливость без попыток завязать с хозяином поместья дружеский разговор. Пик отвечала за финансовые расходы дома, ездила на рынок за приправами или лекарствами. Никола, приехавший сюда не ради работы поваром в поместье, но пока занимался готовкой, иногда получая нагоняй от Пик из-за своей нерешительности. Кольт работал управляющим, ездил на встречи с покупателями рыбы, встречался с теми или этими, управлял абсолютно всем в поместье, но иногда, в силу неопытности, продавал рыбу за слишком низкую цену. Уж слишком ловко заговаривали его покупатели, видя его неопытность в ведении переговоров.       За четыре года жизни здесь, в Шервуде, Леви ни разу не пригласили на вечер. Соседи презрительно фыркали, проезжая мимо его поместья, чувствуя себя оскорблёнными, что какой-то болезненный стал помещиком, а ведь в их краях принято было рождаться на этой земле с детства зная, что земля или рыболовля — твоё предназначение, дело твоих предков, которое ты передашь своим детям. Леви было плевать, он жил в доме, редко покидая свои владения. Один раз Пик уговорила его създить к морю, подышать свежим воздухом, немного проветрив голову.       А сытые свиньи, чахнущие над своими кормушками, пусть сами ходят друг к другу в гости, перемывают друг другу кости, смеются за спинами, создавая иллюзию дружелюбные вечеров, на которых соседи общаются об урожае, нересте, сезоне охоты, новых сортах помидоров, овечьей шерсти и поднятию налогов. А на деле: сплетни. Сплошные сплетни.       Но были в Шервуде помещики, которые относились к новому хозяину Десяти Дубов, если не наплевательски, то хорошо. Правда, такой человек был один: Трэвис Сэнт-Дэвис. Их владения соседствовали друг с другом на западной части Десяти Дубов. Трэвис управлял огромным поместьем Сэнт-Блэйком.       Трэвису было за шестьдесят. Видел он хорошо, но очень плохо ходил из-за скрутившей его болезни. Некогда высокий и статный мужчина последние годы своей жизни весь скорчился, уменьшился в размере, ноги стали колесом, а спина скривилась на один бок, но Трэвис до последнего вздоха переживал за землю, плача, что виноват перед близкими. И умер так в слезах, но завещание составить успел, правда, приехавшая девчонка, явно далёкая от сельской жизни, мгновенно уволила практически всех работников из дома, понабрав новых, как ей казалось, более верных и умных, нежели старики, которые без очков видели уже плохо, постоянно стараясь научить нерадивую девицу, как быть достойной хозяйкой такого сокровища, как Сэнт-Блейк. Ей эти учения были не нужны, мисс Дэвис хотелось самой вникнуть в дела, раз уж именно ей выпала такая честь: уехать в Богом забытое место, недалеко от моря, изучая селекцию и тонкости сбора урожая по книгам. Только у неё как-то плохо получалось быть хозяйкой, благо, управляющий ей попался, как говорится, от Бога, поэтому Сэнт-Блейк был в надёжных руках.

***

      Лето пролетело стремительно быстро, как и уборка урожая. Владения Сэнт-Блейка казались необъятными, уходя и на север, и на юг, и на запад, и на восток. Чего только не выращивала на этих плодородных землях, которые выращивали даже капризные персики, оливки, картошку, морковку, подсохнули, кукурузу, пшеницу и ещё много чего.       Армин, управляющий Сэнт-Блейка, был очень доволен первым проданным урожаем в своей жизни и карьере. Конечно, он не мечтал отдать свою жизнь сельской местности, заниматься делами поместья, вечно ковыряться в многочисленный документах, договорах, подсчётах. Он просто откликнулся на вакансию в начале мая. Поместью Сэнт-Блейк в Шервуде требуется управляющий. Опыт работы не важен…       Шервуд был вытянутым портовым городком у чёрта на куличиках. В городе было несколько портов, но два самых крупных и удобных для выхода в море, принадлежали семье Дэвис, сдаваясь в аренду. Новая хозяйка портов решила перезаключить договора с арендаторами портов и наёмными крестьянами, которые приходили возделывать земли, убирать урожай. Работу Армин проделал колоссальную, перезаключил более сотни договоров, продал зерно по выгодной цене, нашёл опытных стригалей в овчарни, навёл порядок в коровниках, закупил мясных поросят и заметил некоторые несоответствия в доходах и расходах предыдущего управляющего. Он рассказал об этом хозяйке поместья, но та лишь махнула рукой:       — Мы начинаем новую историю этого поместья. Ошибки прежнего управляющего меня не интересуют!       Армин понял намёк, больше не возвращаясь к этой теме. Он был воодушевлён работой, чувствуя, как приятно на душе от выгодной продажи урожая, от порядка в делах и от близости с морем. Всего два часа верхом на лошади — и на пляже. Армин частенько отпрашивался у мисс Дэвис, уезжал утром, купался, ел жареную кукурузу, просто сидел на пляже и возвращался обратно как раз к ужину. Иногда он ездил на море с Пик или с Сашей, но последнюю мисс Дэвис редко отпускала на отдых. Саша и Марко вместе отвечали за мясных животных, пасли их, вызывали ветеринаров и прочее, поэтому Браус в поместье была нужна постоянно.       Конни и Имир отвечали за конюшни. Жан — дворецкий. А вот горничная уволилась на прошлой недели, поэтому работу по дому временно выполняла Имир за доплату, не стесняясь бросаться колкими фразами в сторону Жана или Армина, хохоча ни с того ни с сего. В душе она хотела, чтобы быстрее нашли горничную, а она опять сможет рубиться в карты с Конни, пока кони гуляют, пощипывая травку на поляне.       Армин усердно искал горничную среди местных крестьянок, но всё тщетно. Даже странно, что никак не удавалось найти домработницу, которая будет следить за порядком и накрывать на стол. Конечно, в доме было несколько молодых девчонок-крестьянок, которые прибегали с утра, наводили порядки и уходили домой под вечер, но не было той, которая будет за ними следить, постоянно находясь в доступности: и днём, и ночью.       Жан, одетый в зелёный костюм, белые перчатки и накрахмаленную рубашку, вытащил из охапки писем, газет и брошюр письмо, адресованное Армину Арлерту, а конверт был заполнен от руки, а не печатью, если приходило из налоговой или ещё какой организации, поэтому Кирштейн решил, что письмо, скорее всего, личного характера, собираясь отдать его управляющему.       Жан, минуя длинный коридор с коричневыми панелями, почти до потолка, видя на потолке обшарпанное изображение херувимов и облаков, вышел в гостиную. Огромная комната с несколькими выходами в другие коридоры, ведущие в коридор, где жили помощники по дому; коридор, ведущий в кухню; коридор, уводящий в библиотеку и кабинет, где работал Армин, коридор… коридор, коридор. Лестница, уходящая на второй этаж, где тоже было несколько коридоров, ведущих в спальни и комнаты личной прислуги хозяев дома. Раньше было принято, чтобы прислуга и купала, и одевала хозяев, находясь всегда в доступе, но теперь весь второй этаж пустовал, лишь две спальни были обитаемы: мисс Дэвис и Армина.       Везде в доме были деревянные тёмно-коричневые панели, не доходящие до потолка, примерно, на семьдесят сантиметров (это пространство были поштукатурено декоративной штукатуркой персикового или салатного цветов). Полы, в основном, деревянные, крашенные в бордовый и вскрытые лаком лишь в гостиной потолок состоял из больших белых плиток и маленьких чёрных. Красный бархатных диван с каретной стяжкой, расшитой золотой нитью, располагался у мраморного камина. Несколько красных кресел из той же оперы, что и диван. Круглый обеденный стол с крутящейся платформой в центре и несколько стульев, естественно, резных, с мягкой подушкой, расшитой золотой нитью. Где-то вдалеке, практически у больших окон, из которых открывался вид на разнообразный сад, притаился белоснежный рояль.       Жан добрёл до кабинета управляющего, постучался и протянул ему письмо.       — Что-то важное, наверное, — сказал Кирштейн, поправляя перчатку.       — Наверное. Спасибо, Жан, — Армин взял в руки конверт, вооружился ножом для писем и через несколько секунд и пары ловких движений, держал в руке тетрадный помятый лист с разводами, исписанный рукой Микасы.       Она писала, что Эрен погиб, а она не знает, как жить. Микаса не хотела возвращаться в Шиганшину, но никак не могла взять себя в руки, чтобы найти работу. Армин, слегка ошарашенный мыслью о смерти друга, несколько раз перечитал письмо, в надежде, что что-то не так понял, но нет. Всё было правильно с первого раза: Эрена больше нет. А Микаса есть, и её необходимо спасать. Арлерт взял лист, вооружился ручкой и написал письмо, предлагая подруге поработать горничной, пока она не оправится от потери и не будет готова продолжать жить, радуясь жизни. Армин переживал, что подруга наложит на себя руки, пока не получит его письмо, но в глубине души был уверен, что Микаса справится и будет жить.       Жан, подперев голову рукой, смотрел на полку с книгами, пытаясь понять, какого чёрта он забыл в сельской местности, когда мог сейчас работать в полиции на хорошей должности. Просто в какой-то момент ему захотелось уединения, что-то. Газета, вакансия дворецкого… И он представил себя в белоснежных перчатках и… Жан вздохнул, зная, что в Сэнт-Блейке ненадолго. Немного разберётся в своих мыслях — и уедет обратно в свою привычную среду обитания.       — Жан, можешь, пожалуйста, отправить это письмо прямо сейчас экспресс доставкой? Денег я дам. Для меня важна срочность. Вопрос жизни и смерти! — Армин сложил письмо, запихал его в конверт и заклеил, подписывая и передавая другу.       — Да. Что случилось? — Кирштейн взял конверт, заметив, что Армин явно заполнял его трясущейся рукой, оттого почерк был немного корявым, хотя обычно управляющий писал очень красиво.       — Друг погиб, подробностей не знаю, но его жене сейчас нужна помощь. Я решил, что ей пойдёт на пользу поработать здесь горничной. Тут такой свежий воздух! И людей много, всегда на виду, — Армин посмотрел на договора, аккуратно сложенные друг на друга, потом — на календарь, стоящий на столе. Некоторые даты были обведены карандашом и подписаны, а некоторые — обведены красным.       — Погиб? Соболезнования! — Жан сунул конверт во внутренний карман пиджака. — Тогда я поехал.       — Спасибо большое! — кивнул Армин, взяв календарь в руки.       Кирштейн покинул кабинет, аккуратно прикрыв дверь, а Армин достал из верхнего выдвижного ящика письменного стола толстую тетрадь в кожаном переплёте и открыл её, сверяясь, кто оплатил аренду портов в прошлом месяце и в этом. Почти все, кроме одного. Леви просрочил платёж на месяц и неделю, что на него совершенно не похоже, а посему нужно ехать и узнавать причину. Сам Арлерт не слишком любил взаимодействовать с соседом или его управляющим, поэтому стоит послать мисс Дэвис. Она найдёт общий язык с кем угодно, а с кем не найдёт, того пережуёт вместе с косточками и выплюнет, не спросив даже имени, хотя хозяйка Сэнт-Блейка была мирным человек, даже мягким, в какой-то степени. Ей очень не хватало опыта и понимания, как нужно себя вести, когда тебе перепало от родственников та-а-акое огромное наследство, за которое ты несёшь ответственность.       Мысли Армина перескочили На Эрена. Управляющий смотрел на спинку стула, стоявшего напротив его стола, но не видел ничего. Кабинет стал мутным и незаметным, а в воспоминаниях всплыли картинки из далёкого прошлого, когда они были детьми, особо не думая о будущем. Армин никогда не хотел быть управляющим, но справлялся с должностью не мечты просто восхитительно, будто это было его призванием.       — Нужно узнать, что у Аккермана случилось, — он потёр уставшие веки. — Почему Микаса ни слова не написала о похоронах и причине смерти? Они же вроде пару месяцев назад обручились!       Ответов на вопросы не было. Нужно было заниматься делами, а при встречи выпытать у Микасы, что случилось, и почему он узнаёт обо всём последним. Неужели он не нашёл бы времени, чтобы съездить и проводить лучшего друга в последний путь?