Близкие люди

      Два раза в год в Шервуде проходили собрания помещиков, на которых обсуждался урожай, новые сорта сельскохозяйственных растений и виды животных, налогов, установление средней цены, по которой они будут ориентироваться, продавая товар. Эти собрания были довольно важны для каждого хозяина земли, а проходили в городе, в невзрачном деревянном здании, почти на берегу моря.       Трэвис всегда тащил на эти собрания нового соседа, объясняя, что так надо. С соседями нужно держать связи, какими бы неприятными людьми они не были.       Леви приходилось тащиться в карете в сопровождении Райнера, который помогал вылезти из кареты, потом — залезть. Трэвис кряхтел, охал и ахал, терпеливо ожидая, пока Леви сначала соберётся дома, чтобы поехать, потом — пока Райнер ему поможет выйти из кареты.       В квадратной комнате, пропитанной деревянным запахом, располагался длинный деревянный стол, несколько зелёных кресел, стоящих у стены и жёсткие стулья из грубой необработанной древесины. Соседи всегда старались вырядиться на эти встречи. Чего только стоил разноцветный яркий костюм Лагостьера или пышные платья Софи.       В целом, все помещики были довольно обычными людьми, чтущими древние и суровые законы своей земли. Они все искренне верили, что на их земле нужно родиться, чтобы иметь право быть здесь хозяином. И Трэвис, и Лагостьер, и миссис Дресслер, и чета Мелсен, и Столсены, и остальные хозяева поделённой земли считали именно так, но с Леви особо не вступили в конфликты, ибо основная масса этих людей была слишком труслива и не уверена в себе. За всех соседей, за родную землю отдувалась Софи из поместья Фрог. Она была соседкой Леви с востока, у неё были внушительные владения, но до габаритов Трэвиса ей не хватало довольно много гектаров, а соседи продавать ей свою землю желанием не горели, а она злилась на всех и вся.       Софи была высокой голубоглазой блондинкой, довольно крупная женщина с вечно открытыми плечами летом и красными губами круглый год. У неё были длинные пальцы с острыми ногтями. Волосы она стригла по плечи, но они всегда торчали у неё в разные стороны, как наэлектризованные, но с ней боялись вступать в открытый конфликт, молча проглатывая её обидные и оскорбительные слова.       Сначала Софи больше всех ненавидела Трэвиса, мечтая, чтобы он побыстрее отправился к праотцам. Теперь её основная стрела ненависти переместилась на скромную персону хозяина Десяти Дубов. Благо, Софи не обладала сочувствием к другим людям и говорила Леви в лицо всё, что она о нём думает.       До передачи Десяти Дубов в руки Аккермана, Софи и Трэвис воевали за это поместье, мечтая забрать его себе. Для них обоих было шоком, когда сладкий клочок земли занял Леви, а не кто-то из них. Если Трэвис мгновенно начал подмазываться к новому соседу, то Софи выстраивала гениальную, на её взгляд, тактику словесного боя, веря, что Аккерман долго не продержится, если она постоянно будет приезжать к нему без приглашения и трепать нервны, каждый раз говоря одно и тоже. Софи не блистала оригинальными оскорблениями.       Леви даже забавлять начали эти визиты, словесный понос соседки, летящий в его сторону и кривляния с пророчеством, что он скоро отправится к праотцам.       — И чего тебе вообще жить среди нас? Ты же и сам понимаешь, что само твоё существование порочит нашу землю! — разглагольствовала Софи своим грубым и звонким голосом, стоя напротив Леви, подбоченившись.       — Это я уже слышал. Новые фразы будут? — холодно спрашивал Леви, облакотившись локтём на подлокотник и подперев рукой голову, слегка склонившись на бок.       — Следующий мой визит будет на твои похороны! — и убегала, не сдерживая слёз и приезжая снова через несколько дней.       Если остальные работники Десяти Дубов просто молчали, понимая, что словесная перебранка с Софи не приведёт ни к чему хорошему, то Габи Райнер утаскивал в конюшню, чтобы девчонка не кинулась на помещицу, не прибавив Аккерману ещё больше проблем.       Так и жили они четыре года, выслушивая гневные вопли Софи и болезненные кряхтения Трэвиса, пока последний не умер. Леви как-то сильно переживал, когда понял, что остался теперь без поддержки Трэвиса, который хотя раз в месяц приезжал, гонял чаи и вёл беседы, но в конце апреля всё это резко оборвалось. Софи ликовала, а Леви сидел дома. Пик как не старалась его вытащить из четырёх стен, он не позволял этого делать, прося оставить его в покое. Он даже документы перестал смотреть, давая Кольту полную свободу действий, но управляющему от такой блажи легче не было, наоборот, тяжело и невыносимо наблюдать за всем и сразу, ещё и торопиться на переговоры, чтобы продать рыбу, пока она не протухла. Всё быстрей, скорей и в суете, а это в больших делах никогда не приводит ни к чему хорошему, но Леви почувствовал такое безразличие, когда Кольт, опустив голову, произнёс:       — Меня обманули с рыбой. Нам нечем заплатить аренду порта в этом месяце.       — Понятно, — ответил Леви, опуская взгляд в газету, будто проблема от этого исчезнет. Кольт и зерно продал по невыгодной цене, и помидоры, и яблоки. Что теперь делать? Копить долг?       — А что мы будем делать? — растерянно спросил Грайс, теребя в руках носовой платок.       — Не знаю, — сухо ответил Леви.       Кольт ушёл, видя, разговора не получится. Из-за его доверчивости и неопытности Аккерман может лишиться поместья, а они — работы. И выхода никакого нет, кроме продавать остаток зерна по завышенной цене, но никто в здравом уме не купит. Или один из двух кораблей продать? Возможно, удастся хоть часть долга вернуть, хотя Кольт понимал, что это не выход, они в полном дерьме по его вине. Пока был Трэвис всё шло так хорошо, Леви хотя бы проверял документы и давал управляющему советы, а теперь опять безразличен ко всему, как и четыре года назад, когда только-только приехал сюда и не познакомился с Трэвисом поближе.       Входная дверь громко хлопнула. Послышалось, как кто-то скинул сапоги и топает в гостиной, зевая. Момент — и возле Леви материализовалась темноволосая девушка с серо-синими глазами, недовольно подбоченившись и нахмурившись.       — Чего тебе, Джил? — спросил он, не отвлекаясь от газеты.       Джиллиана Сэнт-Дэвис присела на ковёр, поджав под себя ноги и положила руки на колени. На ней был пурпурный костюм для верховой езды. Длинные волнистые волосы были неуклюже заколоты с двух сторон заколками, редко собираясь хотя бы в близкое подобие приличной причёски. Брови с изгибом были слегка разные: у левой брови кончик был чуть тоньше, чем у правой, но особо в глаза эта асимметрия не бросалась. Губы ни пухлые, но и не тонкие. Просто обычные губы, ничем не примечательные. Прямой длинный нос с узкими крыльями не придавал лицу аристократичный вид, но и не портил внешность. Мать Джил всегда переживала из-за носа дочери, который не был крошечным и чуть вздёрнутым. В целом, Джил была вполне симпатичной, ничего отталкивающего в её внешности не было, но и чего-то прям притягивающего — тоже не было.       — Армин сказал, что ты не оплатил аренду. Почему, я хочу узнать? — спросила Джил.       — Потому что у меня нет денег, чтобы оплатить аренду. Можешь потопить мои корабли.       — Хм, — она скривилась и поджала губы. Неужели сосед думает, что рука Джил поднимется на корабли? — Тебе давно пора запомнить, что я люблю корабли. И зачем мне их топить? Каким образом это поможет мне передать Армину деньги, чтобы он скрупулёзно всё пересчитал и записал твоё имя в тетрадь, что ты оплатил аренду, — она почесала затылок, приподняв бровь. Было ощущение, что не она хозяйка Сэнт-Блейка, а Армин, потому что она явно подбирала в голове слова, которыми будет оправдываться перед своим управляющим.       — У меня нет денег. Чего тебе непонятно? — шикнул Леви.       — Фух, — она выдохнула через рот и облизала губы. — Так как мне твои корабли, которые я, допустим, потоплю, помогут мне, то есть тебе, Армину оплату внести за аренду? Ты дурачок или я ничего не понимаю?       — Никак.       — Тогда зачем их топить?       — Не зачем.       — А что нам тогда делать? Армин же любит, когда у него в документах порядок, а из-за тебя у него будет беспорядок, — Джил посмотрела на камин, чувствуя себя полной дурой. «Армин то…», «Армин это…», будто он хозяин, а не она.       Джил пересела с ковра на диван, потирая глаза и беззвучно хлопая в ладоши, смотря то на камин, то на небольшой круглый столик рядом с ним. Опять Армин послал её вместо себя, чтобы общаться с Леви. Джил ненавидела, когда приходилось вести с соседом переговоры, не зная, как себя с ним вести, чтобы не обидеть его. Она старалась подбирать слова, но иногда могла его послать далеко и надолго, когда он начинал бесить своими непонятными ответами. Вот что ей сейчас делать? Как поступить? Выход был один: отсрочка. А что ещё придумать? Леви мог взять кредит, но Джил считала это глупой идеей, ибо лучше ей оставаться должным без процентов, а не переплачивать банку.       — Отсрочка, да? Выход такой? — спросила Джил, слушая, как трещат дрова в огне и её терпение вместе с ними.       — Это тебе решать, что делать с должником, — без энтузиазма ответил Леви, смотря на Джил.       — Какой же ты… — она оскалилась, смотря на ковёр, стараясь не смотреть на соседа. — Неужели нельзя ответить нормально? Я что, по-твоему, акула в этих делах? Ты тут подольше, чем я живёшь и знаешь местные правила и порядки! — повысила голос Дэвис и вскочила с дивана, делая несколько шагов по ковру, а потом присаживаясь возле Леви в позу лотоса, ожидая ответа.       — Здесь выбивают долги, но в нашей ситуации один из выходов отсрочка. Только сама подумай, что наступает зима, доходы из воздуха у меня не появятся, а рыболовля вряд ли принесёт хорошие деньги, — Леви снова озадачил Джил, которая приоткрыла рот, чтобы закричать, но сдержалась.       — Ты… ты издеваешься? Тебе нужна отсрочка, а не мне! Я помощи прошу в решении, заметь, твоей проблемы, а не моей! Это не я на грани разорения и не мой никчёмный управляющий снова облажался! Ты ж обанкротишься! И что делать будешь? Куда подашься? — вспылила Джил, пытаясь отдышаться.       — Когда обанкротюсь, тогда и буду думать, куда податься, — он посмотрел на камин, впервые понимая, что после смерти Трэвиса все его дела полетели вниз, а он перестал что-либо контролировать, кроме Энни и пары крестьянок, которых он тыкал моськами в недомытый пол. Если действительно скоро будет разорение, то куда идти?       — А… — она задумалась, трогая длинный ворс ковра. Мягкий и приятный такой.       — Не лапай ковёр! Его недавно только постирали! — поругался Леви. — На обед останешься?       — Да. Так мы решили с отсрочкой? — поднялась Джил с ковра, подбочениваясь.       — Решили. Понимаешь, надеюсь, что отсрочка может затянуться на несколько месяцев? Я вряд ли смогу оплатить аренду сразу за два месяца, — всё ещё холодной, но с нотками недовольства сказал Аккерман.       Джил кивнула, помогая ему подняться с кресла, хоть и ненавидела эти моменты. «Чего ему в коляске не сидится? Подъехал к столу и на стуле сэкономить можно!» — подумала она, хихикнув, но тут же взяла себя в руки, представляя лицо Армина, узнавшего об отсрочке. Хотя вряд ли Арлерт будет зол или как-то оскорблён щедростью Дэвис, понимая, что Леви реально не с чего заплатить аренду. У него мало земли, мало урожая и рыболовля этим летом шла паршиво, как и её продажа. Кольт предлагал купить поросят, но для них свинарник нужно строить, на который нужны деньги, хотя свиньи должны быстро окупиться. Брать кредит? Кольт, подсчитав проценты по переплате, сказал, что это натуральный, но законный грабёж. Брать в долг у Джил? Она даст, даже если Армин её попытается наставить на путь истинный и объяснить, что она не должна быть настолько щедрой и доброй, а то и другие соседи решат залезть к ней на шею, свесив ножки. Но Джил никому из соседей поблажек давать не собиралась, зная, как они к ней относятся.       Леви хотел даже королеве написать письмо, ну не то чтобы хотел, просто его посещали такие мысли, когда он понимал, что совсем не справляется. Быть помещиком довольно не просто, особенно, когда умирает сосед, помогающий во многих вопросах и тонкостях, о которых не узнаешь из учебников или в институте.       И ситуация казалась безвыходной, но Кольт, сам не веря в это, говорил, что нашёл какой-то выход, только Леви заранее понимал, что выходы управляющего довольно спорные и не жизнеспособные. Кольт неделю назад сказал, что услышал от местных рыбаков о благоприятных днях для рыболовле, мол, рыбы будет столько, что только и остается, что продавать и продавать её, а учитывая феноменальную способность Грайса обогащать покупателей рыбы, Леви понимал, что ему придётся тащиться на переговоры. Или Джил попросить сопроводить Кольта? Ну… по-соседски. Она не откажет, да так рыбу продаст, что покупателям дурно станет Кольта обманывать.       — Джил, если повезёт, то скоро Кольт поедет продавать очередную партию рыбы, — начал Леви, поправляя салфетку на столе, — я могу тебя кое о чём попросить?       Джил смотрела на белоснежную накрахмаленную скатерть, до которой было страшно дотрагиваться, чтобы не залапать. Она посмотрела на Леви, но сразу же отвернулась.       — О чём?       — Ты могла бы поехать с ним. Боюсь, эти свиньи опять ему в уши нассут, он и рад будет рыбу за бесценок продать.       — А! Так давайте втроём поедем. Армина брать не будем, он всё-таки сейчас слишком занят, — кивнула Джил. — Ты, я и Кольт.       — Если бы я горел желанием встречаться с этими уродами, то не попросил бы тебя поехать. Чего мы всем табором попрёмся?       — Я тебя умоляю, Леви, они ж сами, ну скупщики, всей своей династией приезжают, а чем мы хуже? Оденемся, расчешемся — и в путь, — Джил хихикнула, представляя эту картину и лица покупателей, у которых план «обмануть Кольта» накрывается медным тазом.       Леви ничего не ответил, понимая, что Джил потащит его за компанию, а Пик ей в этом с радостью поможет. Вот если бы Эрвин был рядом, он бы без слов понял, что другу нужна помощь и поехал на деловую встречу, ещё и Кольту советов надавал бы, что да как. Но… Эрвина здесь нет, а проблема есть, которую нужно решать, а не думать, что было бы если.       — Наденешь на себя свой лучший костюм, надушишься, расчёшешься — и поедем, да? — не унималась Джил.       — Чего я с вами потащусь? —спросил Аккерман.       — Веселее втроём, говорю же! — сказала Дэвис, трогая кружева на скатерти. — И зачем тебе эта скатерть? Ещё и белоснежная!       — С ней уютнее.       — Но она такая бе-е-елая, — с брезгливостью поморщилась Джил, не понимая этой любви к белоснежным скатертям из хлопка. Их же потом просто не отстираешь, стоит поставить пятно. Гораздо лучше жить вообще без скатерти. Стол протёр и отлично, никакой дополнительной головной боли.       — Тебе не понять. Джил, ты решила обсудить мою скатерть?       — Да плевать мне на твою скатерть. Я ж её запачкаю нечаянно, а ты ворчать будешь, что я свинья. Сам ты свинья, только по поведению, вечно обижаешь меня, — она, закинув ногу на ногу, отвернулась, слегка приподняв голову вверх и руки на колено положил, перебирая пальцы. — У меня в одном углу спальни живёт паучок, паутины наплёл немеренно, а недавно я заметила, что появились маленькие паучата, копашатся в этой паутине, мошек и мух ловят, а мне интересно за ними наблюдать, я запрещаю выгонять паучье семейство! И паутину сметать запрещаю! А что? Имею право! Я хозяйка Сэнт-Блейка и могу запретить трогать мою паутину! — она ударила кулаком по столу, чувствуя невероятные ароматы, доносящиеся из кухни.       — Д-добрый день, мисс Джил, — растерянно пробормотал Кольт, присаживаясь к столу и слыша рассказ о пауках.       — Они ж тебя покусают однажды ночью, — сказал Леви.       — Привет, Кольт. Леви, да они ручные почти. Я им летом мух ловила и в паутину кидала. Я им как мать. Паучья мать-кормилица, — недовольно покачала она головой, не понимая, как можно быть таким бессердечным и не понимать всю прелесть милых паучков.       — Я уже ничему не удивляюсь после ужа, — Леви наблюдал за пришедшей Энни, которая расставляла тарелки, хлеб, салат, компот и принесла столовые приборы.       — Ужа… — улыбнулась Джил, вспоминая, как летом, когда Пик вытащила Леви из дома посидеть в беседке за домом к ним подполз уж. Фингер тогда вскрикнула, прыгая на лавку от страха, а Дэвис схватила ужика и долго бегала за Пик, пугая её змейкой.       — Как только можно было додуматься бегать за Пик с этой мерзостью в руках? — Леви дождался, пока Энни всё расставит, поправит.       Кольт слышал эту историю от Пик, каждый раз жалея, что не лицезрел этот цирк своими глазами. Джил любила всё мерзкое и неприятное большинству людей, будь то змеи или пауки, но терпеть не могла крыс и мышей. Вот насчёт них она была солидарна: разносчики заразы. А змеи их едят, поэтому скользкие и мерзкие ползучки не могут быть плохими. В детстве у её родителей жил питон, но детям к нему запрещали подходить, держа в кабинете отца, но Джил умела пробраться к экзотическому животному, чтобы посмотреть на него.       — Ужи безобидны. Приятного всем аппетита! — улыбнулась Дэвис.       На обед была нежнейшая индейка в сливочном соусе и с картошкой на гарнир. Вкусный хрустящий салат из зелени и овощей и компот. Джил знала, что десерт будет восхитительным, а Кольт сидел с виноватым видом, потупив взгляд в тарелку. Леви же было приятно, когда приходила Джил и оставалась на обед, хоть как-то разбавляя скучную однообразную жизнь своим присутствием. Она часто и много говорила, шутила и нахваливала повара. Иногда темы могли перетечь в деловое русло, но Джил это быстро надоедало, особенно, когда разговор заводил Кольт, стараясь придумать выход из тяжёлого положения, в которое Десять Дубов попали по его вине. Если бы у него было хоть чуть-чуть больше опыта и меньше доверчивости, всё было бы нормально. И Джил не приехала сюда, не сидела с ними за столом, не поведала бы о паучьей семье. Такие ничтожные плюсы вытекали из огромной проблемы под названием «долг».       Джил было фиолетово до долга, она знала, что у неё есть родители, которые ей помогут в случае чего, а поместье было некой игрушкой, которая затянула девчонку, как в детстве, когда она рассаживала кукол и делала вид, что отдаёт им приказы. Одна кукла отвечала за уборку, другая за готовку, третья за платья, а четвёртая за скрашивание досуга самой Джил. У неё столько игрушек было, что и не сосчитать. Она не слишком бережливо относилась к куклам, подстригала их, размулёвывала карандашами, а мать выкидывала испорченные игрушки, покупая новые. Пупсов Джил не могла терпеть, считая их уродливыми, а вот стройных длинноволосых фарфоровых девчонок она просто обожала. И мягкие игрушки любила, спала с ними, била брата, схватив большого плюшевого зайца за уши.       Умом Джил понимала, что детство давно прошло, а ей уже давно не пятнадцать, и даже не восемнадцать лет, и у неё появилась ответственность, которой её не научили в детстве. Теперь учиться было труднее, как и понимать, что к чему и как и зачем. А находиться в обществе соседей, понимая, что их нельзя взять и послать всех только потому что ей не нравится, как насмешливо они на неё смотрят. Зато Джил, не стесняясь, орала на Софи, даже кинуться могла, когда блондинка переходила грань дозволенного, выводя молодую помещицу из себя. Ох, как Софи возненавидела Джил, наивно полагая, что её можно будет быстро выжить с земли, доведя своими обидными словами. Но Джил от матери слышала слова намного обиднее в свою сторону, поэтому старания Софи были напрасны. У Джил на эти оскорбления был иммунитет, привитый родной матерью. Дэвис была твёрдо уверена, что стала хозяйкой Сэнт-Блейка и никто больше не в праве ей указывать, как ей себя вести, что делать, какую причёску соорудить, как и что говорить. Влияние матери наконец-то ослабло, давая Джил полнейшую свободу действий, но она всё понимала, что есть рамки, за которые выходить не стоит.       Джил была чужой на этой земле. Она чувствовала эту враждебность соседей, да и Софи ей говорила открытым текстом, кто не родился здесь — тот и жить здесь не имеет права! Остальные помещики хоть и были такого же мнения, но молчали, тихо наблюдая за скандалом двух девушек, а потом видели Софи в слезах, уезжающую домой и проклинающую новую соседку.       Леви замечал, что Джил всегда старается вести себя с ним не так как с другими и постоянно отворачивается, пытаясь не смотреть на его лицо. Она никогда не видела людей со шрамами на лице или получивших травмы. Для неё было шоком, когда она увидела человека в инвалидном кресле, не понимая, как и что к чему. Явно же с такими людьми нужно вести себя как-то по-другому особенному, но как? Джил даже книжку себе купила с советами, но толку никакого от этого не было.       — Эх, скоро десерт, — сказала Джил, отставив тарелку в сторону.       — Шоколадный мусс будет, — невесело сказал Кольт.       — Мм, а чего ты грустный такой? Мм? Та злобная девочка опять твоего брата в дерьмо втянула? — спросила Дэвис.       — Не, ну… — Грайс растерялся.       — Он переживает, что из-за него ты не привезёшь Армину конверт с деньгами, — ответил за управляющего Леви.       Кольт опустил головой, едва заметно кивая.       — А… кстати, Леви, ты не хочешь завтра поехать со мной погулять по набережной? Может, мы увидим корабли и моряков, — мечтательно улыбнулась Дэвис.       — Нет.       — Не «нет», а «да». За тобой с утра заехать? До завтрака? — спрашивала Джил. Её Пик давно просила вытащить Аккермана из дома хоть на пару часов. Свежим воздухом подышать, а сидит весь бледный и расстроенный и ничего не хочет.       — Нет это нет. Я никуда не поеду! — ещё раз ответил Леви.       Кольт молча наблюдал, а Энни собирала грязные тарелки, притаскивая чайник с чаем, кружки и десерт.       — Как это ты не поедешь, когда поедешь? Надо составить мне компанию! Мы с тобой же два чужака на этой славной, фу, земле. Я приглашаю тебя на прогулку по набережной. Тебе сложно что ли? Усядешься в свою коляску, а Райнер тебя катить будет, как… папочка, — Джил засмеялась, держась за живот. Она и сама не ожидала, что такая глупость её рассмешит. — Папочка Райнер!       Но смех длился недолго. Леви стукнул её костылём но ноге, заставляя закричать и начать ругаться:       — Эй! Больно же!       Кольт хихикнул, прикрывая лицо руками, а в гостиную заглянула Пик, устало улыбаясь. До глубокой ночи они с Грайсом финансы подсчитывали и устали так, что весь день сонные ходили и сами не свои.       — Какой же ты всё-таки… Слов нет! — продолжала ругаться Джил, потирая ушибленную ногу. — Всё… точно хромать буду. Вот же ж… Ай, да чего говорить с тобой? — она махнула рукой, продолжая есть десерт, но уже в молчании.       И потом уехала в расстроенных чувствах, понуро опустив голову. Армин, конечно, выслушал про отсрочку, а вот про поездку с Кольтом рыбу продавать Джил утаила, не зная, как её управляющий к этому отнесётся.       Армин просидел часа три за роялем, листая самоучитель игры на фортепиано, наигрывая гаммы и некоторые аккорды. Последний месяц он активно так подсел на самообразование, но чувствовал, что без учителя музыка даётся крайне сложно.       Армин, сколько себя помнил, особого не увлекался музыкой, но слушать её любил. Иногда присядет на ступеньку возле поворота в проулок, где алкаши жили, и слушает, как там из окна на втором этаже из патефона доносится женское сопрано. Поёт красиво, а слов не разобрать. И слушал Арлерт оперное пение до тех пор, пока хулиганы не замечали или патефон не замолкал. И начиналось… Армин слышал, что из тех хулиганов ничего путного не выросло, а вот из него — управляющий, ещё и не просто какого-то там поместьюшка на окраине, а поместища Сэнт-Блейка — самого крупного в Шервуде. И дела он все переделать успевал и на рояле гаммы побрынчать и иногда книжечку прочесть, а у Трэвиса библиотека была огромна и на любой вкус. Книги стояли на полках и современные, и даже старинные, да настолько ветхие, что и в руки их страшно брать. И книга была зелёненькая такая, в бархате, а в ней — генеалогическое древо династии Дэвис! От прапрадеда до двух сыновей Трэвиса и доченьке, которая в семнадцать умерла от лихорадки. И внуки были вписаны красивым каллиграфическим почерком, и фото их чёрно-белые аккуратно приклеены. У Джиллианы глаза чуть косили на фото и губы так недовольно поджаты были, будто её заставили фотографироваться идти. А вот мать Джил, Дейзи Дэвис, была красивая на фото. Волосы каштановые, пышные, уложены в красивую причёску, подвязанную белой атласной лентой. На длинной шее — жемчужное колье. И личико такое круглое, маленькое и невероятно красивое. Отец, Отто Дэвис, мужчина суровый, на вид. Волосы тёмные, прямые. Глаза чёрные, большие и… страшные.       Армин был удивлён, что Трэвис, не общаясь с Отто, всё про него знал, даже фото семьи где-то раздобыл для родословного древа, всё подписал аккуратно и красиво, естественно человека наняв, который с каллиграфией знаком был. Наверняка, ещё и детектива нанимал, который за семьей Дэвис следил. Армину аж жутко от этого открытия стало, мурашки по телу побежали, а он, закрыв древо, нашёл дневник самого Трэвиса и заглянул в него, но всё там было поверхностно. Один из годов неурожайным был, потом — засуха. Мороз. Его первая жена умерла от сердечного приступа, а он через месяц женился на другой. Она тоже умерла через два года. Он долго был один, пока не женился в третий раз в пятьдесят два года на двадцатилетней дочери соседа Лагостьера. И третья жена прожила четыре года, померла, упав с лошади.       «Бирта так долго умирала, постанывая на кровати от боли. Генри сказал, что на льду она около трёх часов пролежала, щекой успела примёрзнуть. У неё действительно пол щеки саднило, но я подумал, что ударилась, а она примёрзла. Генри, щенок вонючий, явно её не просто так на прогулку брал. Решил соблазнить Бирту? Хотя чего ожидать от молодой шлюхи из семьи Лагостьера? Они там все блядуют!»       Эти интриги были ещё интереснее, чем сплетни Софи или перешёптывания крестьянок, которые вечно пытались к Армину подмазаться, слегка расстёгивая пуговки на платьях, когда приходили на сбор урожая, а он с сопровождении Джил наблюдал за ними.       «Бирта умерла сегодня ночью. Кричала перед смертью очень сильно, но я её тело приказал обмыть, одеть и её папаше отвезти. Пусть её хоронит под своим именем. В роду Дэвис шлюх не было и не будет!»       Армин действительно не видел никакой Бирты Дэвис, когда они с Джил ездили на кладбище навещать Трэвиса. Жаклин Дэвис была. Жанна Дэвис была, а Бирты Дэвис не было. Армин пробрался в ту сторону кладбище, где Лагостьеры были похоронены и… Бирта Лагостьер, которая ушла из жизни в двадцать четыре года.       Прочитав несколько страниц из дневника Трэвиса, Армин понял, почему к бывшему хозяину относились не слишком хорошо. Трэвис обманом отжимал лакомые клочки земли у соседей, ходил по бабкам, наводя на соседей порчи, тащил крестьянок в постель, но не женился на них, а как он сам писал, просто портил. А они и рады были в хозяйской опочивальне хотя бы ночь провести и щедрый подарок получить. Самым ловким девчонкам удавалось и две, и три ночи провести с Трэвисом, получая ещё подарков и денег.       Армин не понимал только одного: в чём Трэвис был виноват перед детьми, которые с ним общаться не хотели, но, изучив немного биографию злого и блудливого деда, понимал, что причин было множество. Выбирай, какую хочешь.       Листая как-то в очередной раз дневник, перелистывая имена крестьянок и описание их родинок и ягодиц, Армин остановился на одних из предпоследних страниц, продолжая ковыряться в грязном белье семьи Дэвис.       «Айван до сих пор употребляет, а вот Джиллиане хватило трёх раз, чтобы бросить. Конечно, мне хочется сделать своим преемником внука, но он же наркоман и извращенец (вот это у нас с ним общее), но дурманющую дрянь на моей земле я не потерплю!       А Джиллиана, хоть и баба, но два языка знает и родной, только друзья её до хорошего не доведут. Что это за пьянки, наркотики, гулянки? Хорошо, что я успел Дейзи анонимку послать, а то сгинула б девка. Удумала она таблетками баловаться, да с братом по друзьям таскаться. Ты ж, глупая, продолжишь моё дело, расширишь Сэнт-Блэйк, оттяпаешь землицу у соседей мерзких. Ишь чего удумала!       Дейзи-то баба не промах, всё в своих миниатюрных ручках держит. И дочку как схватит, да тряханёт, что мозги Джиллианы на место встанут.       Или всё же на Айвана завещание составить?       Та не, он разгильдяй. Ещё шлюху в мой дом приведёт, чтоб я в гробу потом, как поросня на вертеле вертелся.       А Джиллиана может кабеля притащить, который её фамилии нашей лишит. Нет, не могу я династию нашу прервать. Составлю завещание так… А как?       Джиллиану нужно спасать от влияния брата, вот как!»       Армин закрыл дневник, уйдя к роялю. Поднял крышку, проводя кончиками пальцев по белым клавишам, пытаясь осознать прочитанное. Джил, оказывается, что-то там употребляла, судя по записям деда, но он не замечал за ней ничего такого, кроме странной страсти к пауку в одном из углов её спальни. В целом, она была довольно обычной девушкой, без явных талантов, но с ленью. Могла спать до обеда, весь день бесцельно бродить по поместью, выискивая, как она говорила, секретики. Вдруг, у Трэвиса есть скрытая комната с драгоценностями? Но это у Джил больше было в фантазиях, чем в мечтах.       Армин закрыл крышку рояля, подходя к столу. Он же сегодня утром получил письмо от Микасы, а потом направился в библиотеку за журналами, которые вели прежние управляющие, записывая доходы и расходы. Армину нужно было кое-что уточнить, а на глаза попался злополучный дневник Трэвиса, после которого захотелось просто побрынчать или хотя бы посидеть за инструментом, разобравшись в своих мыслях, чувствах, но такая каша была, что ужас просто. Теперь ещё эти записи Трэвиса об употреблении Джил чего-то нехорошего; Армин переживал, что Дэвис ест таблетки или ещё что-нибудь, но пойти к ней спросить напрямую не решился.       И Жан приехал отчитаться перед Армином, что письмо отправил с самым быстрым гонцом.       — Отлично. Если что, то я в библиотеке! — кивнул Арлерт, решая ещё немного почитать дневник…