Суррогат

      Что наша жизнь — борьба: в век беспорядочной, хаотичной миграции представителей рода человеческого в поисках лучшей доли, перенаселения и стремительного развития технологий отвоевать своё место под солнцем — та ещё задача. Особенно если тебе не повезло родиться вне «золотого миллиарда» — людей, обласканных экономикой и по происхождению не страдающих от реальной нищеты, отсутствия выбора или невозможности реализации базовых человеческих прав. Европа, Америка, «азиатские тигры» — каждый день их берега штурмуют с целью ухватить свободный кусок пирога сотни тысяч тех, кто считает себя способным. Вот только пирога мало, а желающих много: бюрократы будут чинить им препятствия, устанавливать квоты, строить баррикады на пути к тому, что другие, счастливчики, получают по рождению. Мир в этом контексте всегда был несправедлив, и в этом нет ничего подсудного — в конце концов, даже сильнейший вид в этой гонке эволюции не в силах противостоять естественному отбору.       В этом отношении интернациональные компании — настоящий джекпот для тех, кто хочет получить от жизни всё: тут тебе и возможность начать карьеру там, где одна из пары сотен стран выдала тебе документы, и дальнейшие перспективы продвижения по карьерной лестнице. Их не пугают бумажная волокита, иной взгляд на вещи людей с другой ментальностью, ведь это — их конкурентное преимущество перед теми, кто считает, что человек из определённой зоны земного шарика не способен выполнить свои функции винтика в их большом механизме. Но и желающих покуситься на такой самородок из мира вакансий ещё больше — тем более ценны навыки, что делают рабочий кадр уникальным и неповторимым.       Время — одиннадцать утра по Гринвичу, полдень по местному, идеальное с точки зрения логистики. Локация — Копенгаген, Дания: окружённый Северным и Восточным морями, через пролив от шведского Мальмё и в паре часов езды от Германии, город обязан был выстрелить как место для штаб-квартиры. Непривлекательно серый, унылый, мрачный промышленный квартал разрезало стеклом и металлом компактное двухэтажное здание: о да — именно это представляют себе люди при словосочетании «хай тек». Оно и понятно: наука в двадцать первом веке умеет быть привлекательной. Органичные кубы опен спейсов головного офиса компании по производству реагентов для научных и медицинских нужд, в самом центре их погрузки и сортировки — пожалуй, лучший пример фразы «от идеи до доставки — один шаг», служившей компании ещё и девизом.       Вопреки стереотипам о них как о «потомках викингов», сами датчане — на редкость дружелюбные ребята. От вас требуется лишь соответствовать их жёстким требованиям по набору персонала — и вуаля, вы член команды из ста сорока семи человек, заслуживших рабочее кресло в лучшем месте Старого Света для работы по естественно-научному профилю. Впрочем, один из этих победителей по жизни без всякого сарказма, похоже, не слишком рад своей текущей участи — мужчина сорока трёх лет в своём кабинете задумчиво чесал седину, почти полностью скрывшей его некогда тёмную шевелюру. Некрепко сложенный, среднего по здешним меркам роста в сто семьдесят шесть сантиметров, морщины на его лице напоминали шрамы, привезённые из далёкого прошлого. Строгие белая рубашка и классический чёрный галстук выдавали в нём офисного клерка, в данный момент более склонного перебирать бумаги, чем держать в собственных руках реактивы. Почти пустой, оттого идеально организованный рабочий стол намекал на важность должности человека. И действительно — возле таблички, извещающей о том, что это двести тринадцатый кабинет, чуть выше имени красовалась надпись аж на четырёх языках — датском, английском, немецком и французском, на всякий случай:       «Глава отдела биотехнологии»       Внезапно в дверь постучали. Прежде строчившие что-то на оптической клавиатуре жилистые, шероховатые пальцы сразу прекратили стучать по столу, а серые, полные сосредоточенности глаза вспыхнули раздражением:       - Открыто — проскрипел он.       Вторгся в его персональный суверен не кто иной, как начальник отдела кадров — с этим кадром, пардон за тавтологию, лучше не грубить. Чем-то похожий на своё воплощение в лице стереотипичной внешности жителя полуострова Индостан, смуглый, прилизанный до блеска в своём офисном наряде, чудовищно комично контрастирующим с лазурным тюрбаном на его голове, мужчина лет тридцати пять с густой, чёрной как смоль бородой обратился к нему:       - Павел, есть минутка?       Павел угрожающе сверкнул глазами:       - Привет, Наваз — если есть что сказать, говори прямо. Я занят, так что будь добр.       Наваз, в свою очередь, не стал долго тянуть с вопросом.       - Что по поводу кандидатур в твой офис?       - Отказано, — резко и непринуждённо объявил его коллега, снова уткнувшись в монитор. Пальцы снова продолжили печатать.       - У них хороший опыт, — настаивали ему в ответ.       - Не сработаемся.       - Почему?       - Экстраверты, склонны к интригам на работе.       Немногословность Павла явно мешала представителю отдела кадров. Впрочем, большего он выдавать был явно не намерен.       - Мы уже полгода не можем расширить твой отдел, — жаловался Наваз.       - Так набирайте тех, кто приходит работать, а не болтать. Как ты, и как я.       Внимание проблеме Павел явно уделял не больше, чем следу от чашки кофе, время от времени проявлявшемся на его лаконично сером рабочем столе.       - Если есть альтернативные предложения, я готов их рассмотреть — заявил глава отдела с недостатком кадров, — Присылай резюме, посмотрю.       - Хорошо.       - Если это всё, тогда...       - Постой!       - Что?       Печать остановилась. Испепеляющие глазищи снова уставились на вошедшего минуту назад в кабинет человека.       - Ты сегодня на обед ходил?       - Нет ещё. Если захочу присоединиться к вашей компании, извещу.       «Нет» — добавил в голове социопат, но вслух не сказал.       - Хорошо, — кажется, Наваз был привычно обескуражен длиной разговора, — Тогда я тебе перешлю резюме, если кто найдётся.       - Оки-доки.       Взгляд Павла снова вернулся к работе ещё до того, как его коллега, тихо закрыв за собой дверь, скрылся из поля зрения. Ровно шестьдесят секунд — именно столько, по правде говоря, в среднем составляли беседы с этим человеком: немногословный сам по себе, его скрытым талантом было максимально чётко и коротко изложить ответ с единственной целью — чтобы этот человек поскорее ушёл. Без причины посылать куда подальше он не умел, да и не было на то насущей необходимости, так что, отработав в фирме более четырнадцати лет, выходец из Восточной Европы научился изъясняться с людьми на понятном им языке из шести возможных. Правда, использовать чаще всего приходилось только два — датский и английский — но и их вполне хватало, чтобы понять масштаб самоизоляции человека, за глаза называемого «конторским цепным псом».       Покончив с отчётом, Павел моментально перешёл к следующему — заранее, на завтра: а зачем тянуть, если всё равно большинство данных совпадают? Работящий, немногословный, предельно, до боли прямолинейный — всё это делало его идеальным работником, но никудышным человеком. Впрочем, сам мужчина мало в чём, кроме работы, видел свой смысл жизни: деньги? Да, хорошо иметь подушку безопасности, но он никогда особо много не тратил. Жильё? Однушка в Биспебьерге, всего полчаса отсюда. Хобби? Коллекционирование штампов в паспорте с командировок. Вот и сейчас, закончив через полчаса с последним полученным с утра репортом, глава отдела биотехнологии откровенно скучал, откинувшись на стуле, постукивая мячом из мягкой голубой резины по стене.       Внезапно в дверь снова постучали. На сей раз вошли, не дожидаясь ответа от него — кто-то из нижестоящих по должности:       - Добрый день!       В дверях показалась фигура одного из его подчинённых: высокий, под два метра, белобрысый, с вечной улыбкой на лице... как всегда.       - Привет, Том... Так, это ещё кто?       Голос Павла внезапно резко повысился в тоне: вездесущий взгляд начальника засёк присутствие в пределах своего доминиона, возле самой его вотчины фигуру постороннего человека. Подросток непонятного вида в жутко вычурном цветастом худи, абибасе по щиколотку и кедах, пухлого телосложения стоял позади Тома и явно праздно шатался.       - А, это племянник мой, Свен — оглянулся на парня его подчинённый, — Пока посидит в кабинете, меня за ним присмотреть просили...       - Что эта мелочь здесь делает?       Хлёсткий вопль Павла, разрезав воздух в кабинете, эхом ушёл в коридор, заставив двух людей поблизости вздрогнуть.       - Простите?       Не отличавшийся доброжелательностью, но всё же обычно державший себя в руках, в этот раз Павел уже всерьёз разозлился. Уши яростно покраснели, кровь прилила к голове, прежде почти незаметные на лице брови грозно насупились. Уровень раздражительности руководителя Тома был настолько высок, что тот с громким стуком поршня встал с офисного кресла и быстрым шагом направился к нему. Довольно странно, наверно, смотрелось со стороны, но разница в возрасте компенсировала оную в росте.       - Читать умеешь? Специально продублировал же на трёх языках — чтоб наверняка поняли!       Правый указательный палец вслепую высунулся из-за двери и ткнул в белый лист бумаги на уровне головы Павла, на котором была чёрным по белому распечатана одна и та же фраза на датском, английском и немецком: «Несовершеннолетним в отдел не входить!».       - Павел, вы чего?       - Да ничего! Здесь не детский сад и не школа, здесь люди работают! — раздражённый, Павел сделал акцент на последнее слово, — Сколько раз повторять, несовершеннолетним вход воспрещён! Кто будет отвечать за коллапс, который начнётся из-за твоего недоросля?       От такого агрессивного напора Том аж растерялся. Кажется, приведённый с ним «недоросль» тоже был заметно напуган.       - К-к-какой коллапс! Он же не маленький, четырнадцать лет парню...       - Да какая разница?! Пока их не поставишь в условия, когда что скажешь, только то и делай, они творят лютую дичь! Некоторые этим до сих пор страдают, но их хоть на собеседовании можно отсеять. А этих нет! Хочешь, бери отгул, я разрешаю, но чтобы этого пацана больше здесь не было — взбешённо ткнул Павел в приведённого Томом мальчика.       Вердикт начальства возражений не терпел: кажется, ещё чуть-чуть — и взгляд его превратится в лазеры, которые оставят от двух людей возле двери кабинета только горстку пепла. Насупившееся лицо Павла заметно покраснело и из-за двери вдруг раздался слабый писк. Тонкий, пронзительный, заслышав этот звук, Том отчего-то разом оставил своё желание спорить — тем более, полминуты назад ему уже предложили решение проблемы, в целом устраивающее обоих.       - Тогда... я отгул возьму, — нерешительно пробормотал он, — Пойдём, Свен.       - Давай, до завтра.       Всё ещё рассерженный, Павел внимательно проследил, как работник и повешенная на него личинка медленно скрылись в конце коридора, явно что-то обсуждая между собой. Мужчина был абсолютно уверен, что темой для их разговора был он сам, но времени рассуждать на эту тему уже не было: писк наручного браслета продолжался, что могло значит только одно. Кровь продолжала приливать к голове, звук тревожного сигнала, сперва пронзительный, постепенно становился в ушах всё тише, черепная коробка плыла, конечности становились немного ватными — так и есть, сто сорок на девяносто. Кроваво-красные цифры на чёрном дисплее заставили Павла усесться обратно за стол. Левая рука быстро достала из первого ящика маленький белый контейнер цилиндрической формы, вроде тех, что используют в упаковках мятных конфет для дыхания. Слегка дрожащими пальцами глава отдела быстро нажал на кнопку распределителя, и, не запив водой, быстро сунул под язык белую круглую таблетку.       Писк браслета продолжался — уже сто сорок пять на девяносто пять. Массаж висков немного помогал успокоиться: зажмурив глаза, облокотившись на стол, Павел усиленно пытался расслабиться и при этом не дать себе полностью отключиться. Гул прилившей крови больно давил на барабанные перепонки, пальцы по-прежнему немели: хроническая форма артериальной гипертензии — злейший зверь, при отсутствии лечения способный за сутки убить человека, проявилась у него ещё в детстве. Теперь при каждом сколько-нибудь серьёзном стрессе Павлу нужно было срочно расширять собственные взбесившиеся сосуды. Благо, наука не стоит на месте и давно есть лекарства, способные быстро компенсировать этот дефект организма. Правда, появились они, уже когда по волосам эмигранта пошла седина — на сегодняшний день единственным вариантом для Павла оставалось симптоматическое лечение.       «Надо. На следующей. Неделе. Зайти. К кардиологу.» — отрывочные, мысли проскакивали одна за другой. Благо, запас лекарства был ещё достаточный, но рецепт получить было надо: прошло минут десять, прежде чем Павел почувствовал небольшое облегчение. Мушки под веками исчезли, пальцы восстановили свою чувствительность. Понемногу размыкая веки, гипертоник первым делом уставился на свой тревожный браслет: сто тридцать пять на восемьдесят. Не сегодня, дорогая — проживший несколько десятилетий в таком режиме, человек порой сам удивлялся, какой же он живучий. Писк стих, давление вернулось в норму: ух! Экран тем временем перешёл в спящий режим и Павел посмотрел в него как в зеркало: краснота спала, остались только уши.       - Пойти, поесть что ли...       Быстродействующее, с коротким периодом полувыведения, покрываемое медстраховкой от компании, был у лекарства один недостаток: после прыжка вверх давление плавно шло вниз примерно на полчаса. Само собой, не без последствий: снижение работоспособности в этот период времени — привычное дело. Благо, срочных задач перед главой отдела пока не стояло и, оторвавшись от рутины, Павел решил отправиться на обед.       Акула в стае рыб, выжидающая добычу, после плотного, уединённого экскурса в скандинавскую кухню Цербер офисного планктона возвращался с насыщенным желудком обратно в своё уютное логово. Ровный и уверенный, шаг человека, занявшего высокую планку в жизни, эхом отдавался в студёном воздухе портовой зоны. Огромные, похожие на инопланетные шагоходы, краны в доках на том берегу канала медленно грузили бесконечные ряды контейнеров на корабли, отправляющиеся во все уголки света. И где-то среди них почти наверняка были и их продукты: ферменты, реактивы, химические пластик и стекло, произведённые в Дании — компания, начинавшая как маленький старт-ап здесь, на окраине столицы, быстро разрослась и вот уже сейчас занимала больше половины рынка сбыта европейских реактивов. Мог ли он подумать об этом, устраиваясь сюда на работу много лет назад, будучи ещё зелёным лабораторщиком? «Растём» — думал он, возвращаясь в офис.       Вернувшись, Павел первым делом просмотрел почту на предмет новых сообщений: ничего. Даже скучно как-то — мужчина лениво откинулся в кресле, как вдруг в дверь снова постучали.       - Открыто — как всегда неприветливо цедил он.       В кабинет вошёл, наверное, единственный в этом здании, кому властитель этих десяти квадратов приходился подчинённым: стройный, подтянутый датчанин с хипстерской бородкой, несмотря на кажущуюся юность, был старше Павла на два года. Член совета директоров и их главный посыльный, наполовину лакрица, наполовину зондерборгский лагер, мистер Якобсен игриво обратился к нему:       - Добрый вам денёк, мистер «уберите от меня ребёнка»!       На его слова Павел удручённо вздохнул:       - Привет, Грег.       - Ты чего там кричал? Я аж в своём кабинете слышал.       - Да потому что задолбали! Сколько раз повторять, не приводите сюда детей...       - Парень, вообще-то ты в Дании, тут у всех дети, — отчитал тот многозначительно отвернувшегося подчинённого: не в первый раз уже — Не знаю, что с тобой не в порядке, но серьёзно, давай прекращай, ты пугаешь сотрудников.       - А кто будет отвечать, если очередной сопленосый что-то сломает, удалит или разрушит? — пробурчал в ответ Павел, — Жалобная рожа не прокатит, компания влипнет на деньги.       Мистер Якобсен надул полные лёгкие воздуха и шумно выдохнул: парадоксальный для скандинавской страны пунктик здешнего обитателя был ему прекрасно известен.       - Они здесь гости...       - Что это меняет? Сотрудники, когда приходят сюда, подписывают контракт, где прямо указывается их мера ответственности и квалификация. А с ними что? У них все права, но никаких обязанностей. Поэтому давно говорю, организуйте вход по пропускам — тем более, сотрудников не так много в отделе, раздать дело на десять минут.       Видя недовольное лицо Грега, всё ещё возмущённый спец поспешил замять тему.       - Ладно, извини, если правда кричал — сказал Павел и выпрямился в своём кресле, — Так с какими целями зашли, месье?       - По поводу контракта твоего — ты уже с отпуском определился?       В голове сразу щёлкнуло: блин, отпуск. Что, уже?       - Прости, забыл.       - А ещё что-то на детей пеняешь — сколько можно? В прошлом году то же самое было. У тебя прописано: двадцать пять дней, или компенсация по допсоглашению. Нас же профсоюз съест с потрохами!       - Хорошо-хорошо, на неделе подпишу! — поспешил он осадить разбушевавшегося Грега, — Что вы прямо, не едят же вас.       - Да уж давай. И отчёт твой я на правку прислал.       - Хорошо, давай.       Разделавшись с детоненавистником, мистер Якобсен исчез так же, как и появился — легко и непринуждённо: должно быть, хорошо медленно стареть. Быстрый взгляд глазами выцепил в браузере свежее письмо от коллеги. «Да ну ты издеваешься» — промелькнуло у Павла в голове. Пальцы, на своём веку успевшие привыкнуть к реальной клавиатуре, с характерным размахом застучали по её проекции на стол. Ветеран компании, один из первых, пришедших сюда с другим гражданством, нежели нынешнее, в упор не понимал: к чему эта возня? Да, они начинали как старт-ап, и начало было положено здесь по куда более банальной причине, чем удобная логистика — офис просто дешевле снимать здесь, в порту. Со временем здание перестроили, а традиция «всегда открытых дверей» осталась. Только вот как быть, если он сам до смерти ненавидит всё, что пускает слюни и не в состоянии нести за свои действия ответственность? Увольнять ценного сотрудника они не будут, но и на поводу у его мнения пойдут вряд ли — так и живём.       Едва образовавшуюся тишину нарушил телефонный звонок. Громкий, пронзительный, звон стационарного аппарата крушил голову Павла изнутри, и тот постарался скорее снять трубку.       - Да?       - Мистер Ходенко, глава отдела биотехнологии компании «Джин Плюс»?       Голос незнакомый, говорит на очень чистом английском, хотя с лёгким акцентом. Номер на определителе — не датский: телефонный код другой. Вдобавок номер филиала не высветился — значит, не из фирмы.       - Да, это я, чем могу помочь? — решив, что опять клиента перенаправили куда-то не туда, вежливо ответил Павел.       - Скажите, вы знаете человека по имени Савина Инна?       Сознание мгновенно прояснилось: что... он сказал? Взгляд Павла в момент скользнул на единственный стоявший на столе предмет декора: фоторамка — обычная, из «Икеи», каких уже не встретишь в кабинетах высшего начальства. Разве что содержание было гораздо дороже: сделанный почти четверть века назад на выпускном, со снимка взрослому мужчине улыбались три школьных друга. Две девушки в белом и чёрном платьях тесно облепили худощавого темноволосого парня в центре: все при параде — и с искренними улыбками на ещё юных лицах. Внимание конторского цепного пса захватила фигура девушки справа — среднего роста, зрелая, весёлая шатенка в очень женственном тёмном наряде совершенно вальяжно, по-пацански перебросила руку через шею молодого Пашка.       - Д-да, знаю — запнувшись, ответил он.       - Тогда, должно быть, вы знаете и её супругу, Милашенкову Яну?       Внимание одноклассника Инны переключилось на её подругу — светлая, русая коротышка, на этом фото Яна ещё не прибавила в весе. Несмотря на кажущиеся малые габариты, хлопнуть эта девчонка могла будь здоров: вот и на фото — наплевав на образ, размашистая рука «ангела в белом» вовсю трепала Павлу волосы. Ну, хоть рога им обеим наставил!       Упоминание имён школьных друзей заставило мужчину всерьёз насторожиться.       - Кто вы?       - Меня зовут Джейсон Коллинс, я адвокат госпожи Савиной, — ответил ему человек на том конце трубки, — У меня для вас печальные новости.       В груди у Павла всё похолодело.       - Миссис Савина вместе с миссис Милашенковой попала в автоаварию сегодня утром, в результате которой скончалась. Примите мои соболезнования.       Ударом молнии новость прошлась по всему телу мужчины — от самого уха до кончиков пальцев ног. Время враз остановилось, мир потерял краски, а где-то посередине груди встал тугой ком. Ошеломлённый новостью, Павел медленно ощущал, как мутнеет у него в голове, слабеет разум, как что-то очень ценное, что-то важное, то, что можно доверить только самым близким, медленно куда-то испаряется, исчезая в глубинах небытия навсегда. Глаза отчаянно фокусировались на пустой точке где-то между столом и носом, но то и дело её теряли. Кожей лба мужчина уже ощущал покраснение на лице, и среагировал на автомате, вслепую схватив белое пятно короба с таблетками — подобная новость вполне может его убить ещё и физически.       - Алло, алло? Мистер, вы там в порядке?       Вторая таблетка подействовала быстрей, чем первая: шум в ушах потихоньку уменьшился и голос мистера Коллинса стал слышен отчётливей. Собрав остаток воли в кулак, Павел сдавленно спросил:       - Что с Яной?       - Миссис Милашенкову доставили в больницу в районе Шанкилл возле города Бри. Её жизнь вне опасности, но она получила серьёзные травмы, и ответить вам сейчас не может.       - П-почему я д-должен вам п-поверить? — челюсть предательски заедало, — Вы н-незнакомый человек, который п-почему-то знает моих д-друзей...       - Меня предупреждали, что вы не доверяете незнакомым людям, — перебил его мистер Коллинс, — В качестве подтверждения моих слов могу выслать вам на почту копию медзаключения, сделанную врачами на месте происшествия.       Предусмотрительный — похоже на правду.       - Высылайте — почту мою вы знаете, я полагаю.       На том конце трубки раздался характерный мягкий стук клавиатуры. Слегка растерянный собственной предсказуемостью, Павел скорее открыл рабочую почту: в голове ещё теплилась надежда, крошечный шанс, что всё это лишь чей-то жестокий розыгрыш. Но всего минуту спустя в списке входящих появилось новое письмо с неизвестного адреса под ирландским доменом. Пара кликов по вложенным в письмо сканам документов — и мир человека уже во второй раз за день рухнул: заполненный на двух языках бланк было немного сложно читать, но главные слова, выведенные ручкой, неумолимо констатировали: смерть Савиной Инны наступила пять часов назад от обширных травм, список которых страшно даже вычитывать. В сравнении с ней, Яна действительно отделалась переломами ног, руки, двух рёбер и сотрясением.       - Позвольте я продолжу, — невозмутимо тянул свою лямку адвокат, — Вы были указаны в завещании госпожи Савиной, посему прошу вас явиться как можно скорее для его оглашения.       - Завещание?       Друг погибшей оторопел.       - Да. Миссис Савина указала вас и свою супругу в качестве своих наследников, а поскольку состояние здоровья последней не позволяет ей присутствовать в моём кабинете, согласно договору, я должен огласить его в присутствии вас обоих в её палате.       - Да, но мне надо ещё добраться до вас! — глаза Павла заметались в панике, — Видите ли, я в Копенгагене сейчас, и...       - Ближайший рейс из Копенгагена в Дублин будет через восемь часов. Прямой рейс, билеты на него ещё есть. Вам забронировать?       Предусмотрительность мистера Коллинса сражала наповал.       - Да, пожалуй.       - Хорошо, тогда до скорого, я встречу вас в аэропорту. В двадцать один-сорок вылет.       - До свидания...       Короткие гудки свидетельствовали об окончании звонка, но Павел не спешил класть трубку. По инерции мужчина продолжал вслушиваться в динамик возле уха, пока рука сама не опустилась на стол. Эмоции притупились, мозг не функционировал, голова опустела: понедельник всегда день тяжёлый, но ещё никогда начало рабочей недели не делило его жизнь на «до» и «после». От изнеможения хотелось просто лечь и не вставать, но так сделать, увы, было нельзя. Вернувшие способность к фокусировке глазные яблоки нашли на столе бумагу, которую надо было срочно заполнить.       Бам! Не прошло и трёх минут, как Павел ворвался в кабинет мистера Якобсена. Сила удара двери об стену была такой, что стекло на противоположном конце кабинета задрожало.       - О, и вам здравствуйте... Что это?       Оглядываясь на Павла, Грег внимательно посмотрел на спланировавшую в его направлении бумажку. Заглавие явно обрадовало бюрократа:       - Отлично! Я уж думал, опять... Погоди, с завтра?       - Да, мне надо срочно уехать.       - Подожди, к-куда?       Ответа не последовало — мрачная фигура просто растворилась в коридоре офиса.       - До скорого. Увидимся.       Двадцать пять дней — взял максимум, чтобы наверняка: кто знает, сколько он там будет нужен! Голова на автопилоте направила тело в направлении велопарковки: двадцать один, двадцать два... двадцать три! Онемевшие от ужаса, руки Павла только с третьей попытки отстегнули замок с велосипедной рамы. Схватившись за руль, мужчина даже забыл нацепить шлем, болтавшийся там же. Заметил это, лишь когда на полной скорости выехал на улицу: кусок пластика с двумя лямками больно бил ездока по коленям, но остановиться тот уже не мог. Пустая бутылка для воды слабо стучала в багажнике, шестерни передач хрустели в такт крутящимся педалям — одинокий в столь ранний час велосипедист рвал со всех ног в направлении своего дома.       Почему? Что там случилось? Что теперь будет? Сам не свой, Павел отчаянно пытался себя успокоить, но голос в голове, пронзительный, звонкий, ещё кричал от боли. Среди местных законченный социофоб, было в этом нелюдиме одно качество, которое он и сам ценил в себе: добиться его расположения действительно было очень сложно, и пересчитать друзей Павел мог по пальцам одной руки. Но если добился, заслужил это гордое звание — он сам будет дорожить тобой превыше всего. Единственные школьные подруги, с которыми Паша ещё поддерживал связь, единственные, кто уехал вслед за ним из страны, Инна и Яна были одними из них. Две девушки, променявшие жизнь в снегах на холодные скалы, легенды древних кельтов и любовь друг друга — держитесь, я иду! Надрывая икры, щурясь от солнца и ледяного ветра прямо в лицо, велосипедист пролетел очередной перекрёсток: отсюда до дома каких-то два километра. Там всё уже уложено, на случай командировки, в небольшой чёрный чемодан. Взять паспорт, дальше в аэропорт, оплатить билет, а дальше — к друзьям, в Ирландию.