Frozen

Над Мондштадтом уже сгущались сумерки. Прохладный вечерний ветер играл в листве деревьев, гнал по небу тёмные тучи — скоро должен был начаться дождь. Поэтому многие, не желая промокнуть по дороге, пришли в «Долю Ангелов» раньше обычного. Люди оживлённо обсуждали последние городские новости, сплетничали о знакомых и с наслаждением пили красное вино из бокалов. Настроение у Рагнвиндра в подобные дни обычно было на удивление хорошим. Да и как иначе, если сейчас всё было просто идеально? …Точнее, почти идеально. — Брати-ишка, не нальёшь ещё бокал? — Кэйа, только что звонко смеявшийся над шутками собеседников и расточавший обольстительные улыбки девушкам, подошёл к барной стойке, лукаво смотря на винодела. Дилюк поджал губы, но взял из рук Кэйи бокал, всё же не одёрнув рыцаря из-за подобного развязного обращения. На самом деле, Рагнвиндр даже привык к этому — к странным шуткам Альбериха, к тому, что тот упорно делал вид, словно три года назад не было никакой ссоры, привык холодно отвечать… И хотя последнее время всё чаще возникало чувство, что им обоим давно пора поговорить, наконец-то вновь начать общаться нормально… Дилюк не особо торопился идти навстречу рыцарю. Ещё успеют. Пожалуй, стоит дождаться лучшего момента, тем более, что оба никуда не торопятся… — Ой, какой ты хмурый… — Кэйа прицокнул языком, принимая наполненный бокал. — Настолько не рад меня видеть? Или просто не нравится, что я уделяю им, — он небрежно кивнул на людей, от которых отошёл, — больше внимания, чем тебе? — Не льстите себе, сэр Кэйа, — Дилюк скривил губы, отворачиваясь от рыцаря. Эта привычка Альбериха привлекать к себе внимание так сильно раздражала… Но, как бы противно ни было признавать, это действительно работало. Иначе почему Рагнвиндр, стоило Кэйе появиться в таверне, совершенно не мог думать ни о чём другом? — Никакой лести! Я лишь констатирую факты, — Кэйа легко облокотился о стойку, делая несколько глотков вина. — Так что-о? Так и будешь хмуриться, братишка? Я ведь могу и уйти, — он усмехнулся, картинно покачав головой. — И слава Архонтам, — бросил Дилюк, не оборачиваясь. — Не люблю пустые разговоры, сэр Кэйа. Вы отлично это знаете. Альберих промолчал, задумчиво глядя на бокал в руке. — Ах, вот как… — он тихо хмыкнул, всё так же смотря куда-то в пустоту. Губы тронула совсем слабая, грустная улыбка. Рыцарь встал из-за барной стойки, подняв глаза на Дилюка. — Тогда удачи. Кэйа отвернулся и быстрым шагом покинул таверну, оставив несколько монет моры рядом с бокалом с недопитым вином. Дилюк тяжело вздохнул, прикрыв глаза. Об уходе рыцаря он не переживал. Подобные ситуации уже стали для молодых людей традицией, практически ритуалом, и винодел не знал, что должно было заставить Альбериха нарушить его. Наверняка, рыцарь вернётся через пару часов с Венти и Розарией, чтобы окончательно вывести Рагнвиндра из себя… Но Кэйа от чего-то так и не вернулся. Ни через пару часов… ни через день. Поначалу Дилюка это не особо беспокоило. Непривычно, зато тихо, и никто не раздражает флиртом со всеми стоящими поблизости табуретками. Но к середине следующего дня невольно начало появляться беспокойство… Что такого могло произойти с Капитаном Кавалерии, раз он уже вторые сутки отказывается от любимого вина? *** Кэйа не появлялся в «Доле Ангелов». Не приходил ни с друзьями, ни один. Зачем? Он долго терпел. Долго пытался что-то сделать. Но, кажется, всё, что бы он ни делал, действительно бесполезно. Он просто не видел смысла в том, чтобы приходить туда, где его не хотят видеть. Дилюк Рагнвиндр? А какие у них были отношения? Джинн и Лиза? Талантливые девушки. Но не больше. Что его с ними связывало? Розария? Монахиня из храма Барбатоса… И что вообще такая, как она, вечно делает в таверне? Альбедо? Алхимик. Они дружили? Или были просто приятелями? Малышка Кли? Бомбическая девочка. Они… хорошие друзья? Нет… Не то… Альберих сидел на краю поросшего травой обрыва, глядя куда-то за горизонт, на тёмные вечерние облака. Но вдруг он заметил совсем рядом лёгкое голубое свечение. Он перевёл взгляд на свой Глаз Бога. Тот на несколько коротких мгновений засиял ярче, чем обычно… И тотчас потускнел, погаснув совсем. Так же, как погасли все желания, мечты и надежды.