Frozen

Прошло четыре дня с того момента, как Кэйа ушёл из таверны. Дилюк, как и всегда, методично протирал бокалы, аккуратно расставляя их и краем глаза поглядывая на посетителей. Но мысли были заняты другим… Без Альбериха таверна словно опустела, несмотря на то, что сегодня людей было даже больше, чем обычно. Ни одного лукавого взгляда на винодела из-за плеча, никаких двусмысленных шуток… Вдруг, входная дверь скрипнула, открываясь. Рагнвиндр, куда быстрее, чем должен был бы, обернулся, поднимая голову… Но это был не рыцарь. Внутрь прошла девушка с короткими, винного цвета волосами. Цепким фиалковым взглядом она внимательно осматривала всех посетителей, пока неторопливо шла к барной стойке. Присев на стул, Розария ещё несколько мгновений молчала, не поднимая взгляд на Дилюка. Он же, в свою очередь, внимательно оглядывал девушку. Она могла что-то знать… Розария наконец повернулась, в упор глядя на винодела. — Альберих за эти дни не заходил? — Ну и где носит твоего любимого собутыльника? Эти фразы сорвались с губ одновременно. Дилюк едва заметно нахмурился, Розария вопросительно приподняла одну бровь. — А-а, ясно, — протянула девушка. — В таком случае… Мне как обычно, — и она, будто начала разговора вовсе не было, повернулась спиной к барной стойке. Дилюк мгновение стоял, не двигаясь. Очнулся лишь через несколько секунд, быстро взяв нужную бутылку вина и также молча поставив её перед Розарией. Но в голове по-прежнему была лишь одна мысль… Что такого могло случиться с Альберихом?.. Но в следующее мгновение дверь таверны скрипнула, и в неё зашёл ещё один посетитель. Кэйа Альберих. Лицо было спокойным, но холодным и совершенно безэмоциональным. В единственном сапфировом глазе, казалось, был лишь лёд. Капитан кавалерии присел за барную стойку, перекинув ногу на ногу и взглянув в глаза Рагнвиндру. — Мне как обычно — вы, кажется, это и так знаете, Мастер Дилюк. У барной стойки повисла напряжённая тишина. Винодел и монахиня пораженно смотрели на уже не обращающего на них никакого внимания рыцаря. Видеть Кэйю таким было… ненормально. Не необычно, непривычно или даже странно, а именно ненормально. — …Кэйа?.. — разорвал тишину голос Розарии. В глазах промелькнуло едва заметное волнение. Кэйа поднял взгляд, смотря непривычно холодно. Словно их ничего и не связывало. — Да, Сестра Розария? Есть какое-то дело к Ордо Фавониус? — он поднял бровь, поправляя длинную прядь волос. Через некоторое время он повернулся к всё ещё не налившему вино Дилюку. — Я уже сделал заказ. Может хватит смотреть на меня, как на экзотическую пташку, м, Мастер Дилюк? На душе было непривычно пусто. Ровным счётом ничего, что могло бы намекать на прежние чувства и эмоции. Словно их заперли в ледяной клетке. Лишь сейчас придя в себя, Дилюк медленно протянул руку к бутылке Полуденной Смерти, с тихим стуком поставив её перед Кэйей. Это было неправильно. Неправильно, что он даже не пытается улыбнуться или пошутить; неправильно, что его голос настолько ощутимо ледяной; неправильно, что в сапфировом глазе нет ни одной эмоции… Рубиновый взгляд пересёкся с фиалковым взором. Оба, и монахиня, и винодел, сейчас думали об одном и том же. Неправильно и… Почти страшно. Словно тот, кто сидит перед ним — вовсе не Кэйа. Или Кэйа, но… без души. — Ты сегодня вежливее, чем обычно, — в спокойном голосе Розарии слышались напряжённые нотки. — Магистр наконец-то дала хорошую взбучку за двусмысленные шуточки? Девушка часто ходила в таверну именно с рыцарем, и нередко помогала ему добираться до дома. В такие минуты — в минуты, когда Альберих позволял себе сорваться, она видела его без вечной лёгкой улыбки, терпеливо выслушивала всё, что он думает о бывшем, но всё ещё любимом названном брате и порой даже тактично не замечала прозрачные капельки в уголке глаза или предательскую дрожь в голосе. Она видела Кэйю в самых разных состояниях, должно быть, гораздо чаще, чем кто бы то ни было в Мондштадте. Но несмотря на это… Таким она его не видела ещё никогда. Надо было понять, что с ним происходит… пока не поздно. Кэйа тихо фыркнул, отпивая вино прямо из горлышка. — Прошу прощения? — непривычно ледяной взгляд сапфирового глаза столкнулся с двумя фиалковыми. — Мне казалось, что людям нравится вежливость. Или я ошибался? — Альберих усмехнулся уголками губ и сделал ещё один глоток. На пару мгновений повисла пауза. Но Кэйю не заботило даже это. Он, не обращая внимание на напряжение других, продолжал пить. На сердце пусто, но… Почему-то ему это… нравится? Нет никаких забот и проблем из-за собственных чувств. Их нет совсем. Розария и Дилюк вновь обменялись долгими, беспокойными взглядами. — Если это новый способ действовать мне на нервы, то лучше бы тебе прекратить, — Рагнвиндру тоже стоило больших усилий сохранить спокойствие в голосе. — В противном случае, ты действительно можешь не ждать ничего, кроме сока. …Лишь бы Альберих сейчас вновь начал заговаривать ему зубы своими любимыми рассуждениями о превращении виноградного сока в вино… — Хм? — Кэйа приподнял бровь, встретившись с двумя рубинами, а после отпил ещё пару глотков вина. — Неужели? Тогда мне придётся постараться лишить вас права управления таверной, раз вы не собираетесь удовлетворять заказы клиентов, Мастер Дилюк. Думаю, не стоит доводить до этого, согласны? — взгляд, казалось, становился с каждой секундой всё холоднее, как и голос. Ничего лишнего. Ни одной шутки. Ни одной улыбки. Вновь наступила тишина — в который раз за эти несколько минут. — Ты сегодня и правда странный какой-то, — хмыкнула Розария, также отпивая вино из своего бокала. Дилюк молча отвернулся, давая девушке самой разобраться со своим другом, но тем не менее внимательно вслушиваясь в каждое слово. — Разве это уже не ваша с Рагнвиндром традиция? Мы с Венти собирались ставки делать, он тебя первый соком напоит, или ты его — вином. Кэйа на мгновение задумался, глядя на Розарию. — Венти? А-а, тот бард-бродяжка, точно, как я мог забыть о нём, — Альберих тихо фыркнул, делая ещё пару глотков и поправляя мешающую челку. — Не думал, что к капитану кавалерии относятся так… Неуважительно, — он дёрнул плечом, усмехаясь и вновь поднимая ледяной взгляд к двум аметистам. — Должно быть, мне пора откланяться. Нужно закончить с парой отчётов, доброго вечера. Альберих, оставив мешочек с морой на барной стойке, поднялся со стула и направился к выходу, подкидывая монетку. Дилюк и Розария долго смотрели вслед удаляющемуся рыцарю. Даже когда хлопнула дверь таверны, оба так и не смогли оторвать от неё взгляд. Наконец монахиня тряхнула головой, поворачиваясь к Рагнвиндру. — И что будем делать? Винодел, внезапно очнувшись от своих мыслей, сперва непонимающе приподнял брови. — Мы?.. — А ты собираешься кинуть его в таком состоянии? — фиалковые глаза опасно сверкнули. — Кэйа, конечно, многое о тебе говорил, но даже так… Я была о тебе лучшего мнения, Рагнвиндр, — девушка встала, залпом допив вино в бокале, небрежно кинула на барную стойку несколько монет и уже развернулась, намереваясь уйти… — …Постой. Девушка тихо хмыкнула, развернувшись. Она сложила руки на груди, подходя ближе и смотря прямо в глаза Рагнвиндра. Поведение друга беспокоило. Очень беспокоило. Она видела его в любом состоянии. Видела, как он скрывает всю боль за маской весельчака, видела, как он плакал, видела, как он страдал. Но ещё ни разу не было такого… — Слушаю. *** Прошло ещё два дня, в течение которых Кэйа также не заходил в таверну. Но теперь странное поведение Капитана Кавалерии заметили не только Розария с Дилюком. Винодел, помимо обычных городских сплетен, стал слышать в таверне и перешёптывания об Альберихе, а монахиня всё чаще стала ловить на себе, как на близкой подруге предмета всеобщего обсуждения, любопытные взгляды. Последняя надежда на то, что это поведение — одна из неудачных шуток рыцаря, окончательно разбилась вдребезги. Когда приблизилось время закрытия таверны, туда прошла Розария. Внешне девушка казалась спокойной — однако в её глазах отчётливо виднелось волнение. На душе было тревожно, потому что она знала: с Кэйей что-то случилось, но она не могла понять… Что именно. Дверь таверны негромко хлопнула, и девушка решительно подошла к барной стойке, присев на стул и посмотрев в глаза Рагнвиндру. На пару минут повисла тишина, после чего она на выдохе спросила: — Твои информаторы нашли что-нибудь? Дилюк пожал плечом, коротко мотнув головой. — Все говорят одно: Альберих внезапно стал сдержанным, почти не шутит и не улыбается, полностью погрузился в нелюбимую бумажную работу. Но причин — ни черта, — он чуть резче, чем следовало, поставил на место чистый бокал. На мгновение Дилюк замолчал, вздохнув и прикрыв глаза. Поведение рыцаря настораживало, почти пугало. Его словно подменили кем-то совершенно незнакомым ему, и видеть это… Сколько бы Рагнвиндр не врал себе и другим, что всё ещё ненавидит Кэйю, это уже давно было не так. — А у тебя что? — наконец спросил он, вновь переводя рубиновый взгляд на девушку. Розария тяжело вздохнула, помассировав переносицу и прикрыв глаза. Что могло случиться, из-за чего Кэйа так внезапно… Изменился?.. — Тоже ничего. Иногда Кэйа общается резче обычного, новобранцы даже побаиваются его, девушки в ужасе, не понимая, почему их любимый капитан ведёт себя так… Холодно, — монахиня поджала губы, опуская глаза. Она была готова к чему угодно, но точно не к потере единственного лучшего друга. Дверь таверны хлопнула. Альберих спокойно прошёл к барной стойке и сел с краю. — Добрый вечер, мне как обычно, — словно ни в чем не бывало, произнес он, встречаясь взглядом с Дилюком. Длинной пряди, которая так долго являлась частью образа Кэйи Альбериха, больше не было. Дилюк в каком-то оцепенении смотрел на короткие синие волосы. Эта, казалось бы, совсем маленькая деталь, подействовала на него хуже, чем все события последних нескольких дней. Словно его внезапно окатили водой… Водой, такой же ледяной, как взгляд Кэйи сейчас. — Это… — голос Розарии в наступившей тишине прозвучал, как удар молота. Девушка поражённо смотрела на Альбериха, едва находя слова. — Что это такое? Почему… Почему ты её отрезал?.. Тот непонимающе посмотрел на Розарию. — А что не так, Сестра Розария? — он вскинул бровь, подперев лицо ладонью. — А-а, вы про волосы? Мне идёт эта прическа, правда? — он усмехнулся, прикрывая глаз. — Сразу так легко стало, никакой тяжести. И во время сражений не мешают. Интересно, почему я её раньше не отстриг? Даже не помню, для кого она, — рыцарь фыркнул, вновь открывая глаз и вновь переводя взгляд на Рагнвиндра. — Мастер Дилюк, я, кажется, попросил налить мне вина, не так ли? Дилюк чуть вздрогнул, наконец протягивая руку за бутылкой вина и медленно ставя её на стойку. Эта прядь… Со дня ссоры она вызывала в душе смешанные чувства. С одной стороны, поначалу Рагнвиндр почти ненавидел её — так же, как свою. На что надеялся Кэйа, почти ежедневно появляясь перед ним с этим на голове, на то, что бывший брат вспомнит парочку давно минувших дней и бросится к нему на шею?! Но с другой… Позже, уже не испытывая той злости на Альбериха, пусть и не признаваясь в этом самому себе, Дилюк начал ощущать какое-то тепло и спокойствие, глядя на причёску рыцаря. Эта прядь будто говорила: «Не волнуйся. У нас ещё есть время всё исправить…» А теперь её будто не было никогда… — …Ты растил её для Рагнвиндра. Эта фраза прозвучала настолько неожиданно, что Дилюк вновь вздрогнул. — Ты растил её для Рагнвиндра. Всё это время, — медленно повторила Розария, пристально глядя на Кэйю. — На следующий день после вашей ссоры, когда он отрезал свою, ты пришёл ко мне в дом, напившись сильнее, чем когда-либо. Ты плакал у меня на плече, не говоря почти ни слова. Лишь изредка, будто в бреду, шепча, что, как бы Дилюк не относился к тебе, ты никогда не сможешь отрезать свою, — во взгляде девушки промелькнула странная тень. Дилюк чувствовал то же самое. Словно от реакции Кэйи сейчас зависело всё. — И ты этого не помнишь?.. Кэйа, внимательно слушая слова Розарии, открыл бутылку вина и сделал несколько глотков. В единственном глазе вновь появился лучик тепла, а на лице улыбка. Настолько естественная, что её было практически невозможно отличить от настоящей. — Оу… Как мило, — произнёс рыцарь, делая ещё пару глотков. Взгляд тёплый, спокойный, та же улыбка на лице… Но уже в следующее мгновение всё вновь становится ледяным. Рыцарь лишь тихо фыркнул. — Значит я был идиотом вдвое больше, чем сейчас, — хмыкнул Альберих, делая ещё пару глотков. — Но теперь это ведь не имеет значения, верно? На губах появилась ухмылка, а едкий взгляд устремился на Рагнвиндра, будто пронзая его ледяными копьями. Дилюк почувствовал, как внутри что-то ломается, разбиваясь на тысячу осколков. Нет… Нет, нет, нет, это неправда! Столько лет эти пряди были последней, совсем тонкой связывающей их нитью, надеждой на воссоединение… И вот, теперь, когда Дилюк почти набрался сил, чтобы поговорить с Кэйей, когда он заново отрастил свою прядь… Нет… — Прошу прощения. Я ненадолго, — коротко бросил он, выходя из-за стойки. Розария проводила винодела взглядом, но ничего не сказала. Поняла, зачем он уходит. Ведь ей сейчас хотелось сделать то же самое. Дилюк быстро вышел через заднюю дверь. Теперь он был абсолютно один. Он тяжело опёрся о стол. Руки слегка тряслись, а кончики пальцев были непривычно холодными, как и искусаные губы. — Я идиот!.. Стена чуть дрогнула от обрушившегося на неё удара. Рагнвиндр почти упал на пол, также едва придерживаясь за неё, и чувствуя, как больно колотится сердце. Почему он не поговорил с ним раньше?! Почему… Почему не мог быть с ним хотя бы немного мягче?! Почему… Кэйа даже не обратил внимание на уход Рагнвиндра. На периферии сознания он понимал, что обстановка сейчас напряжённая. Что никто не привык к такому Кэйе. Но также он не мог сделать ничего другого. Он потерял свои мечты. Потерял свои надежды. Потерял свои желания. И после этого ему должно быть жаль тех, из-за кого это случилось?!.. Альберих сделал ещё пару глотков вина, смакуя каждый и расслабленно выдыхая. Впрочем, так даже лучше. Так никто не сможет его ранить. Розария внимательно взглянула на друга, неторопливо потягивающего вино. Впервые за много лет она не понимала его. Девушка привыкла видеть насквозь все его маски, но сейчас… Было чувство, словно она пытается разглядеть, что находится за каменной стеной. Или словно она пытается разглядеть то, чего нет, — как если бы на Альберихе не было никаких масок. И от этой мысли по спине предательски пробежал холод. — Тебе правда стало внезапно наплевать? — девушка плеснула себе в бокал ещё вина. — Или это просто отчаянная попытка обратить на себя его внимание? Если так, то не обязательно было действовать настолько кардинально, поверь. Как же сложно… Притворяться, что не её сердце сейчас истекает кровью. Рыцарь усмехнулся, переведя взгляд на монахиню. — Внимание? Зачем мне его чёртово внимание? — он вопросительно вскинул бровь, делая несколько глотков и поднимаясь с места. — Почему я должен бегать за ним, как собачонка, если ему плевать хотелось? Нас больше ничего не связывает. Это, наверное, даже к лучшему. Он хмыкнул, потягиваясь. Ухмылка на губах казалась ещё ледянее взгляда, как и его Крио стихия. Так лучше. Так ему не сделают больно. Так он будет в безопасности. А потеря чувств, желаний и надежд — не такая уж и большая цена за спокойствие. Раздался приглушённый шум шагов, и вскоре на лестнице показался Дилюк. Его лицо было холодно-отстраненным, так же, как и всегда. Но когда винодел протянул руку к одному из бокалов, Розария заметила, что на ней почему-то не было привычной перчатки. Цепкий фиалковый взгляд выхватил мелкие царапины на покрасневших костяшках. — Таверна скоро закрывается, сэр Кэйа, — тон Рагнвиндра был таким же холодным, как и выражение лица. Рыцарь усмехнулся, направляясь к двери. — Не переживайте, Мастер Дилюк, я как раз уходил. Доброго вечера, — он поправил челку, после чего открыл дверь. — Надеюсь, что вы перестанете бить стены в пустую, — с ехидной ухмылкой добавил Альберих, выходя из таверны и негромко хлопая дверью. Розария вздохнула, едва заметно прикусив губу. Ей совершенно не нравился такой Кэйа. Хотелось вернуть его. Хотелось, чтобы он вновь стал прежним, — пусть ради этого даже и пришлось бы порой почти на руках доносить его до дома и терпеть рассказы обо всех мельчайших подробностях его личной жизни. Но невозможно было сделать что-либо, не зная причины… — …Розария… — из мыслей девушку выдернул чуть хриплый голос Рагнвиндра. Она подняла голову, сталкиваясь с взволнованным взглядом. Странно… Весьма странно то, что в рубиновых глазах не было боли, обиды или чего-то ещё, что можно было бы ожидать после последней фразы рыцаря. Только тревога. — Ты видела это? Монахиня нахмурилась. — Видела что? Дилюк прикусил пересохшие губы, собираясь с мыслями. В ту минуту, когда Капитан Кавалерии шёл к двери, он успел заметить маленькую, скрытую одеждой от чужих глаз деталь, которая сейчас — он чувствовал это, — могла быть ключом к причине странного поведения Кэйи. — Его Глаз Бога… Потух.