От точки А до точки Б

      Армин ласковый. Макс чувствует, что нравится ему. Наконец-то. Армин говорит: «Если придёт Слава, я тебя поцелую». Макс давится воздухом. «Если придёт Слава и ты меня поцелуешь, я тебе врежу!»       Тот ласково к нему прикасается, и Макс мгновенно тает.       — Ты меня всё ещё не любишь, да?       — Не знаю… — трёт переносицу в размышлении. — Вроде не похоже.       Макс прикусывает губу и отводит голову. Ну ладно. Да, ладно. Было ведь хуже. А они уже сидят, спокойно общаются. Целовались, спали.       Появился интерес друг к другу. Появился ведь? Макс снова заглядывает тому мельком в глаза.       — Тебе со мной хоть интересно?       — Иногда — безумно.       Вряд ли он имеет в виду только постель.       Армин не самый хороший любовник. Но сейчас он касается его плеча, и Макс снова хочет продолжения.       — Со Славой больше?       — Со Славой больше, но… по-другому. Совсем по-другому.       — Ты был влюблён? Не в него, — мотает головой, — а вообще?       — Ага, — жмёт плечами Армин. — Разок где-то. Совсем недавно. В Машу.       Макс поперхнулся. Круче Славы до всей этой комедии он не любил только её. Прям тошнило. Аллергия какая-то на близких Армину людей.       — Окей… — с трудом говорит он, — и что?       — И ничего. Мечта мечтой. Вообще ничего не делал.       Маша ходит в тот же клуб, режется с равнодушным видом в компании. Будто показательно. Курит. Кололась — Макс знает.       Источает атмосферу кого-то такого, с кем просто не надо иметь дело. Вообще.       — Вряд ли, — глухо говорит Макс в пол.       — Вряд ли?       — Её ты вряд ли любил. Я же полюбил и полез к тебе. Дважды. Ну, много раз, по-разному. Наверняка ты хотел её трахнуть и успокоить душу? Так ведь?       — И поговорить по душам, поцеловать ей порезы, и…       — То есть всё, что делал с тобой я?       Армин же иногда про Машу «думал». Хмурится.       Не соглашаться же? Его вывели на поле, которое он не знает. Поле минное. С трудом отвечает:       — Да.       Это как признаться в своей некомпетентности. Варить он пробовал. Общаться с женщинами ближе, судя по всему, никогда.       И никакой любви в тупой дрочке на образ просто нет.       Вместо победы Макс чувствует во рту оскомину. И глубоко вдыхает. Он жмурится и вслепую целует его. Попробовал второй раз поцеловать его по-французски.       Сильные кисти Армина ложатся ему на плечи — кисти тяжёлые. Обдержался за ручку. Холодные ладони на горячих Максовых плечах. Он не отталкивает. Армин Макса притягивает — грудью прижимается к груди.       Зима, утро позднее, солнце пред глазами, солнце за окном.       Макс чувствует успокаивающий запах Арминовой кожи, за ушами влажно, пот скоро ласковой шалью соберётся на спине. К нему Макс всё приникает и приникает.       Армин примирительно гладит его между лопаток.       — Пойдём в душ? Ванну, там? — внезапно выдаёт он.       Макс удивлённо хлопает глазами. Руки замерли.       Они там поместятся, конечно. Армин хочет в ванную лечь — или в ванной комнате вместе принять душ?       Макс мог бы лечь рядом. Их бы постоянно сносило друг к другу, бёдра бы обтирались.       — Ну, — отлипает от Армина в напряжении, — давай.       Можно и такое попробовать. Никого дома нет. Разве что собака иногда гавкает, но она не залетит к ним.       Когда Армин отходит и начинает рыться в своём рюкзаке, Макс пытается красиво потянуться. Но из-за того, что глазами он смотрит в пол, а руками делает вместо пантеры слона, получается плохо.       — Сейчас? — взглядывает на его круглую спину. — Сейчас, да?       Он презервативы ищет? А как в душе кончать надо… а надо ли? Где они будут? Они просто вымоются и продолжат на кровати? Макс против воли облизывает губы и снова отводит глаза. Красивый комод. И ручка дивана – высокая, приятная. После душа его здесь и перекинут. Через неё.       Сглатываешь и в раздражении стукаешься пятками о пол.       — Ты презики, что ль, ищешь? – шипишь.       — Ты поделишься.        А Армин говорит спокойно.       — Да, — смотрит на часы. Которые медленно снимает. — Давай сейчас. Ты вроде уже, там, переварил всё — у тебя большая ванна, я прям любовался.       Макс кивает. Надо достать полотенца... Бытовуха настала раньше, чем её ждали.       — Ты ванну? Или душ?       — Я тебя вымыть и себя.

***

      — Одежду тогда брось на корзину.       Армин как никогда ласков. Макс чувствует: он им рад. Но вместо Арминовых глаз он заглядывает в белую гладь потолка: смущается. Лучше сделать плохо и получить нагоняй, чем сделать хорошо и получить похвалу. Как реагировать?       Или ждать комплимента и «спасибо», а их не получить.       Армин вытягивается, когда снимает свитер. Макс же, влипнув в плитку, не двигается. Замер красивой. Прямой статуей.       Птица-птица воронёнок первым движением будто даёт себе пощёчину: Макс дёргается. И начинает тянуть молнию вниз. Цепкие пальцы.       Показывать свой голый пах теперь не стыдно. Голой задницей к нему повернуться.       Длинными икрами он переступает борт ванной. Чуть не вздрагивает: пяткам холодно. Пахнет порошком. Странно представлять их в таком месте.       Вентиляцию не включили. Скоро будет душно. Жарче.       Армин встаёт рядом.       — Лучше задом ко мне.       — Чего? — Макс фыркает. — Это ты меня прямо здесь так сношать собрался?       — Тебя ж вымыть надо, — недовольно отвечает Армин.       «И там?» — чуть не задаёт вопрос, чуть не подавившись.       — Ты про всякое вроде клизмы, погоди? — Макс распахивает глаза и поворачивается к нему, чтобы стать из ошарашенного недовольным. Армин жмёт ему на складку меж бровей и отрицательно качает головой.       — Дай мне мочалку.       Мочалка за Максовой спиной, она нежно касается лопаток. Пока Макс удивляется, что они действительно будут мыться.       Изогнуться пантерой, чтоб не свалиться. Своими руками намылить мочалку и протянуть её Армину. Тот снова на всём готовеньком. Но Макс чувствует робость и стыд за свои действия. Он не знает, как надо. Члены болтаются между ног, но ни один на чужой хрен не смотрит.       Армин обливает Макса водой, горячей, и нежно, вполсилы, касается мочалкой его кожи. Ладонью скользит по спине. По бокам, вслед за мочалкой, размазывая и размазывая рукой пену. По животу. Скользнул ладонью по гладкой белой коже лобка.       Макс смотрит не отрываясь. Как под гипнозом. Он не шевелится, хотя хочет положить на плечо Армина распахнутую в мыле кисть. Пахнет… Чёрт! А он заметил? Макс пытается поймать его взгляд: он понял? Макс оправдывается первым делом. Хотя не задали вопрос. Может, Армин со своими наркотиками и сигаретами просто ни фига не чует.       Движения мочалкой всё сильнее. После них краснеет кожа.       — Я взял мамин, — со стыдом признаёт Макс. Он... — случайно.       Армин растерянно взглядывает на мочалку и начинает тихо, но взахлёб смеяться. «В рот ему душ направь, — думает Макс, обидчиво нахмурившись, — он захлебнётся».       — Дольче милк с клубничкой? — заглядывает за его руку. Видит этикетку. — Манго?       — Все ошибаются! Ну чего? Ну чего ты — чего всё хохочешь?       Мыльной рукой Армин хватает его ягодицу. Нежную, упругую, мокрую. И смотрит на реакцию. Он же мыть его пришёл. И там — тоже. Мочалка оказалась в воде. Упала.       Но, подняв, гладит он мыло между рук. Намыливает снова мочалку, — а следом за ней ягодицы — своими длинными крепкими пальцами, во рту набирается у Макса слюна, он смотрит безотрывно, поднимается — пока скользят нежно и скользко сзади, — поднимается член.       Он долго и тщательно массирует Максу ягодицы — рукой. В воздухе влага. Макс ждёт и молчит.       А потом… Армин опускается на колени.       Макс не любит ничего не делать, но под этим взглядом он возбуждается. Выглядит так, будто Армин хочет облизать ему член с запахом клубники — облизать член, который в пене от его же рук. Армин смотрит внимательно. А Макс не может понять куда. Взгляд Армина блуждает по его телу.       — Так. Ты либо, ну, либо что-то делаешь, либо я не знаю. Я начинаю мёрзнуть.       Армин нежно улыбается. Он встаёт на секунду, чтобы взять душ. Игнорирует Макса — тот уже открывает гневно рот, как Армин направляет струю меж ягодиц. Больно оттянув одну вбок, он ставит напор душа на максимум.       У Макса подгибаются ноги. Почти.       — Да я, — вдох. Очень приятно. Анус сжимается, Макс неспециально вертит задом — то ли уйти от душа, то ли направить его струю в нужное место, — я не это, блин, я…       Вода всё ещё горячая. Струя воды столь мощная, что у Макса подонемеет эта область через минуты, — а дырка откроется шире. Туда хочется опустить руки. У Макса дёргаются пальцы, которые могли бы туда войти, закрыть от струи обжигающей. Но Макс опирается на плитку.       Да Армин, чёрт..!       И чешутся соски. Когда Армин с гаденькой улыбкой выключает и откладывает лейку в сторону, заду Макса хочется ещё. Члену Макса — ещё сильнее, он уже почти положил туда свою руку, чтобы начать дрочить. Красные щёки. Жарко.       Было. Без душа начинает становиться холодно. Макс скоро начнёт замерзать. Так, чтобы встали колом соски. Красные, красивые. Мелкие.       — Больше не буду. Понравилось? — с приторной улыбкой спрашивает он.       —А дай я тебя так? Ну дай? — взмывают Максовы брови. — Сразу всё поймёшь, на себе опробуешь — ну давай, разворачивайся-то!       Армин улыбается. У него действительно ноют соски. Скоро заноют сильнее, чем у Макса. Привык дрочить. Привык за них дёргать.       Он поднимается вместе с лейкой и нежно смывает с Макса пену. Водит рукой по шее. Вылизывает ключицу. Верх, середину. Макс хочет обнять его, он даже протягивает руки, но Армин обливает ему пресс и прижимается к нему сам — ласкает руками, водой спину. Волосы намокли.       — Всё? Нигде не осталось?       Макс смело на него взглядывает. Пар в воздухе.       — Да. Всё уже.       Душ возвращается в крепление. И Армин начинает размеренно и сильно ему дрочить.       — Чёрт! Чёрт, кх, — едва не задыхается Макс, который думал мылить ему голову. — Ты как-то — как-то предупреждай, ты то дрочишь, то опять мытьё, то в открытую наконец нормально, блин.       — Я б тебе по губам дал за твои претензии. Радуйся — что ещё надо?       Макс сжимает зубы и то и дело — толкается, подаётся к нему тазом. Но Армин не увеличивает скорость. Чёрт. Сильно. И медленно. Сука. Макс под конец — в этом паре — едва не задыхается.       Но Армин не доводит его до оргазма, поэтому перед тем, как Армин целует его висок, Макс хочет на него зашипеть. И Армин ласково, опять нежно облив водой — опять неожиданно, они ведь должны уже вылезти или заняться сексом, — начинает намыливать ему голову. Жёсткие волнистые кудри, Армин цепляет их то ласково, то ненароком больно. У самого с волос стекает вода.       Макс хочет перестать думать о его теле. Как на сосках или рёбрах мелко трясутся капельки воды. Или не думать — о своём стояке. О своём возбуждении.       И о том, что будет дальше. Они перейдут в кровать — в конце? Иди всё будет здесь?       И конечно же о том, как вернуть его руки туда, где они нужнее всего. Когда на член попадает вода — мыльными холодными каплями с волос, Макс дёргается — от этих капель.       Вкусно пахнет шампунем.       Макс выдыхает. Стояк понемногу спадает. Плечам холодно. Он желает вновь снять лейку и опрокинуть на них ту горячую, обжигающую воду. Включить её и… и подставить Армину зад. Чтобы лилось на спину и поясницу — Максу, а Армину на рёбра и таз. Чтобы капли воды могли попасть Максу внутрь.       А смазка… Макс чуть не поднимает голову — Армин смывает с волос пену. А смазка? Она где? Её кто-то взял? Но зачем это делать в душе, если они уже всё, что нужно, здесь уже совершили? Макс полотенца принёс. Лежат на стиралке.       И когда Армин распрямляется, по его коже бегают мурашки. Армин замёрз. В ванной Макса нет подогрева — какого-то особенного. Вопрос зависает на Максовых губах.       Армин очень красивый. С волос Макса льётся вода, но он хочет притянуть к себе Армина, упереться в его кости, его согреть первым делом, — а потом вытереть насухо себя и его полотенцем.       — Мы куда? — таки смог. Таки спросил. Охрипший шершавый голос. Треснула атмосфера.       Но Армин с ухмылкой снова берёт его член, а Макс несдержанно хрипит. Конечно. За дверью ведь только собака. Он может хрипеть в своей квартире. И он может — стонать.       Армин не нашёл у себя презервативов. Но он не хочет их просить. Он принёс смазку — она стоит у зеркала, тот же самый тюбик среднего качества. Манго и клубникой она не пахнет.       Тело постепенно начинает согреваться.       Особенно под шершавой Арминовой рукой.       Липкий ствол, нежный ствол, он теплее Арминовой ладони, Макс всё подаётся вперёд — к нему. И подаётся. Снова и снова, Арминовы соски вновь начинают свербеть — их надо накрыть, их надо поласкать, Арминов нос чувствует запах смазки — будто особенный, той, что выделяется сильно перед оргазмом, что льётся.       Соски чешутся, чешутся, чешутся, Макс с зажмуренными глазами, — пока Армин не дёргает его за — тот самый, за тот, который он обласкал совсем недавно, в их последний секс, — иначе говоря, в их последнюю постель, а сейчас они в душе.       Пока не ущипнул за тот, что уже начинает привыкать: в прошлый раз Армин тоже драл его как со всей силы перед оргазмом.       Максу жарко. Он не облокачивается на ледяную плитку — он вспотевшими руками прижимает к себе Армина, бело-плиточного, он шарит руками по его телу и обмазывает смазкой ему лобок, и Армин наклоняется, чтобы его поцеловать.       А у него стояк. Не железный, но всё равно стояк. И Макс хотя бы это ожидал. Чувствует уткнувшийся ствол в бедро. Липкий. Сочный. Макс помнит — тот. Тот вкус. Он помнит запах, он почти такой же, он прямо на языке ощущает вкус его спермы.       Макс жалко выдыхает. Армин эту — руку, свою, отводит и облокачивается ей на плитку.       А Макс так часто промаргивается, что не замечает протянутый ему лубрикант. Что с ним делать? Макс чуть не выругивается.       — Ну давай. Мне сразу на руку выдави.       И ещё. И ещё раз он это говорит. Приятно себя ласкать и смазывать, но — нет, не в холодном месте за минуту, ну за две, до самого хорошего секса, они измажут друг друга, можно наконец-то будет в открытую, заплескают друг друга и выстонут, выстоят — или Армин будет поддерживать Макса за спину. Или Макс — смотреть в бестолковые потерявшиеся глаза Армина.       И когда Армин входит, Макс чуть не выстанывает проклятья. Возбуждение много раз сошло. До этого. На хрена такие сложности? Возбуждаться снова — приторно, нет в этом желаемой ласки. Но Армин долбится и долбится, а Макс себе надрачивает и не замечает, как много смазки стекает с его члена.       Рот приоткрыт. И так же, как у Армина, горят соски, Макс ощущает эти красные шлепки, рьяные шлепки, он один раз коснулся ледяной стены — и так двинулся к нему, на него, анальное кольцо вывернулось наружу, и это было так больно и приятно, и это было так мимолётно — Макс схватился Армину за шею и прижался, когда тот всё же дёрнул себя за сосок.       — Шлёпни.       Челюсть сводит от того, как это жарко и сладко, просто ужасно сладко это прозвучало, но Макс зажмуривает глаза, чтобы его опять не понесло в объяснения.       Он трётся об Арминову грудь и его пах. Член встречается с лобком, бла-бла, красное, рыжее огниво.       Армин заряжает ему по заднице, и Макс так насаживается, насаживается, и вперёд подаётся, и так хорошо, и ещё, и ещё, смазка льётся и льётся. Армину больно, когда так обнимают шею. Максовы руки крепкие. Арминовы руки на его заднице — ещё шлепок. Ещё. Ладонь горит, с члена Макса льётся, Армин хочет и пороть, и трахать, и соски — за них не берутся, а они хотят такого же большего.       Макс затрясся. Он дрочил себе всё время — до начала второй экзекуции на его заднице. Больно. Горело.       Восхитительно.       А Армин всё долбится и долбится. Руки на его плечах — липкие, и сам он липкий. Макс не открывает глаза. Он распахивает рот и шумно дышит ему в шею. Он понимает, что Армин кончил, только когда тот выходит из красного анала и пытается проморгаться. Тело горит.       Он будто устал во мгновение ока. Арминов живот запачкан белым. Белая сперма стекает меж Максовых бёдер. Ему ещё так не делали — никогда. Макс не знает, как тяжело её вымывать.       Он только дышит, и дышит, и дышит. Он смотрит ошалело, он растерянный, пульс в ушах, воздух на языке будто ощутим — как недавно, как от той трубки.       Армин хватает его под лопатки и дёргает на себя — вслепую целует, он задевает зубами его губы, — и язык меж зубов, и Макс как вновь чувствует тот пе-ре-бор, как вчера, он в него втемяшивается, чтобы ещё ближе, они все в поту и смазке, сперме, воды не хватает.       Воды.       Душ.       Макс как с одолжением снимает лейку и сильным напором заряжает Армину сразу в живот.       — А задом повернёшься? Ну как чтоб у меня было?       Нет у него сил держать душ долго, как это делал Армин. Макс хохмит. Армин в смехе закрывает глаза.       Он снова привлёк Макса, и струя угодила в плитку, а не — не туда, он снова, Армин снова его целует, жарко и красно, хорошо, очень хорошо.       И поэтому когда Макс слышит ну сумасшедшее, ну смешное предложение, он почти тут же…       — Давай встречаться?       — Ты сексом меряешь?       — Я тебя люблю. Всё же, — мужская храбрость теряется, и Армин чуть не отводит голову. — Давай встречаться?       Макс соглашается из последних сил: "Да".       Шёпотом.