Тренер?…

На грудь опускается долгожданная медаль. Золотая. Олимпийская. Лента ощутимо оттягивает шею, обтянутую тонким бифлексом с кучей стразов, и Арсений понимает-больше он так не может. В отличие от прошлой его олимпиады, он испытывает не радость от победы, а облегчение, что всё закончилось. Это был тяжелейший сезон. И причиной тому служила обострившаяся травма спины. Все без исключения отговаривали его от второго главного старта в жизни спортсмена и были правы. Позвоночник разваливался и при каждом прыжке имел риск уже не восстановиться никогда. Но отказаться за пять месяцев от того, к чему шел четыре года, а если так уж посчитать - всю жизнь - это не про Попова. Он, стиснув зубы, упирался и пытался совмещать лечение и тренировки, что получалось отвратно, выходил на старты, едва ориентируясь в пространстве от обезболивающих уколов и всё равно не мог получить звание «стабильного» фигуриста. Некогда непобедимый Арсений Попов снова и снова полировал лед на соревнованиях, обживая третью ступеньку пьедестала и принимая очередные коричневатые железки. «Бронзы у Попова ещё не было»-так и выразились комментаторы на награждении чемпионата России. Пару раз приходилось сниматься с незначительных стартов, и тогда Попов понял, что ничего хуже, чем наблюдать, как твои сокомандники выступают и занимают места в то время как ты сидишь дома и абсолютно ничего сделать не можешь, быть не может. А потом начались ужасно нервные дни борьбы за шанс взобраться на Олимп. И он смог его получить. Сам не знает как, но откатал всё безупречно. Так и не скажешь, что выступал без пяти минут инвалид. И вот, наконец, они-вторые Олимпийские игры в его жизни. Режущая боль к тому времени либо уже приелась, либо чудом притупилась. Не поставили в командник-оно и к лучшему-сбережет спину и выложится на максимум в индивидуальном зачете. Вроде надежда на золото есть, но где-то глубоко внутри гложила обида, хоть Арсений и понимал, что его выступление имеет успех в 50 процентах случаев. Либо триумф-либо провал. И он сделал это. Вопреки всем СМИ, кричащим о «несправедливом отборе на Олимпиаду», о «ходячем инвалиде», о «скором провале России». Весь сезон Попов обдумывал одну мысль. Окончание спортивной карьеры. Раньше эти думы были неприятны, и спортсмен отгонял их от себя всеми способами. Но сейчас он даже жаждал приближения конца. Он принял решение за пару дней до короткой программы на Олимпиаде, сидя поздним вечером в темноте номера. Весь этот большой спорт будто высосал из него жизнь и желание выходить на лёд в принципе. Сразу после возвращения домой, Арсений начнет реабилитацию. Его организм кричал о качественном отдыхе, о котором ему не позволяли даже зарекаться годами. Он не может больше терпеть, да и в этом нет смысла-две олимпиады -более чем достаточно в представлении фигуриста. *** С момента его феерической победы прошло два года. И все это время Арсений восстанавливался. Его оперировали, он снова, как ребенок, учился держать корпус ровно, его отпускали на волю из больницы, случались какие-то осложнения и однажды фигурист имел огромный риск больше не встать. Да…постолимпийский период принес боли даже больше, чем соревновательный сезон. Но это того стоило. Сейчас, растеряв абсолютно всю спортивную форму, но наконец став счастливым хотя бы физически, Арсений мог не переживать о своем состоянии. Лишь изредка старая боль могла напомнить о себе, но не была особенно сильной. Тем не менее, Попов получил строжайший запрет врачей на возобновление тренировок и даже легкие ледовые шоу забраковали для него. Только естественные для костей движения. И как бы ни убеждал себя чемпион, что за годы изнурительной работы, лёд и всё, что с ним связано, ему опостылели, за время реабилитации он очень соскучился по фигурному катанию. Он часто навещал своего тренера, который заменил ему когда-то отца и по сей день является главным наставником. Но сегодня чуть ли не с порога заявил: -Я не знаю, что мне делать. Мужчина, сидящий в кресле, придвинутом к столу, поднял вопросительный взгляд от каких-то бумажек. -Конкретнее, молодой человек,-не изменяя той самой знакомой интонации, потребовал он. Попову недавно исполнилось тридцать лет, но тренер до сих пор звал его «молодым человеком», как и в двенадцать. -Я не могу без этого,-Арсений неопределенно поднял руки, как бы указывая на все окружающее. -Без чего? -Без льда,-тихо ответил Попов, чувствуя себя снова подопечным этого уже пожилого мужчины. Будто он снова впервые признался ему в чем-то сокровенном. Тренер усмехнулся. -Ну наконец сам себе врать перестал. И?-он снова принялся что-то писать. -Кататься я не могу, шоу не люблю, да и нельзя-спина развалится. А очень хочется на лёд…-жаловался спортсмен. Мужчина поставил на пергаменте точку отложил ручку. -Тренируй,-твердо посоветовал он. Воцарилась тишина. -Ты меня в младшей группе заменял, да и другим объяснял неплохо,-уверенно аргументировал мужчина. -Не знаю, целую группу детей взять под ответственность… -Не надо группу,-отрезал тренер,-возьми для начала одного кого-нибудь, можно из любительского, и ковыряйся с ним. Литературы почитай педагогической. Хотя тут больше практика тебе поможет. Арсений любил детей и, когда был маленьким, задумывался о карьере тренера, ему импонировала эта профессия. Он бы попробовал себя в этой стези, но страх оказаться плохим специалистом был больше. Сказав, что он подумает, Попов покинул кабинет «Шефа».